Вернулась Сади, легла на пол у их ног, положила руку незнакомца себе на
грудь, а руку Гая на бедро.
- А что дальше? - спросил Гай, с трудом ворочая языком.
- Клан Факела уверенно проводит свою линию, но ему не хватает
последовательности, - сказал незнакомец. - Сузив направление удара,
направив его на мертвые вещи, они забывают о живой материи. Давно пора,
переступив через глупые условности и отринув устаревшие "роковые
треугольники", резко увеличить число углов, чему и служит Клан
Девятиугольника. Сейчас мы с вами займемся этой милой девушкой, пока
где-то там занимаются вашей, и все перероднятся со всеми и станут
близки...
Гай отпихнул рыжего и вскочил, отгоняя застилавший голову туман.
Обретенным здесь десятым чувством он прощупывал комнаты и вскоре
натолкнулся на искомое - каморку, где на широком диване лежала Алена,
которую раздевали двое голых бородачей. Широко раскрытые глаза Алены были
бессмысленными, как у новорожденной.
Гай возник на пороге. Он был великолепен. Бородачи журавлями летали из
угла в угол, разве что не курлыкали, и, если бы у них нашлось время
поразмыслить, они обязательно подумали бы, что так их еще никогда не били
и вряд ли будут впредь. Гай торопливо одел Алену, отвесил бородачам по
прощальному полновесному пинку и вывел Алену в коридор. Там ему пришло в
голову, что бородачи, собственно говоря, абсолютно ни в чем не виноваты,
но возвращаться для извинений он все равно не стал.
В номере он отпоил Алену кофе, и она быстро пришла в себя. Естественно,
она ничегошеньки не помнила.
- Сигарету тебе давали? - спросил Гай.
- Давали коктейль. Все поплыло...
- Умнейшим человеком был Уилки Коллинз, - сказал Гай. - "Тело находится
во власти самого всесильного из властителей - химии. Дайте мне химию - и,
когда Шекспир задумает Гамлета и сядет за стол, чтобы воспроизвести
задуманное, посредством воздействия на его тело несколькими подмешанными в
пищу крупинками я доведу его разум до такого состояния, что его перо
начнет плести самый несообразный вздор, который когда-либо осквернял
бумагу". Это из "Женщины в белом", а "Женщина в белом" издана в восемьсот
шестидесятом, за десятки лет до того, как военные обратили внимание на
химию...
- Гай, ты правда на меня не сердишься?
- Брось, глупенькая, - сказал Гай. - Самое интересное, что эту теорию
"роковых двенадцатиугольников" мне еще дома развивали. Ахиллесова пята
этих постулатов в том, что все эти теоретики дружно встают на дыбы, когда
по их же логике им следует включить свою девушку в свободное коловращение
плоти... Ужасно негодуют, знаешь ли, страсть как терпеть не может
российский интеллигент проверять свои теории на себе самом, однако
горлопанить ему это не мешает... Ладно, принесу-ка я тебе кофе, и тронемся
в дорогу. А то, не ровен час, вынырнут еще какие-нибудь
идеологи-учредители...
Он спустился в бар. В огромном камине с бронзовыми украшениями пылал
огонь, и в огне резвились саламандры, хватая друг друга за хвосты. У
камина в глубоком кресле уютно устроился рыжий член Клана Девятиугольника.
- Кофе, - сказал Гай, подтолкнув к бармену позаимствованную на кухне
большую эмалированную кружку (при виде значка-факела повар готов был
отдать не то что кружку - всю кухню). - И покрепче. - Потом со спины
подошел к рыжему: - Ба, кого я вижу! Что это вы так быстро покинули
заседание столь славной организации?
- Скучно, - лениво сказал рыжий. - Садитесь, выпейте. Куда торопиться?
Гай сел в соседнее кресло. Бармен рысцой подбежал с бокалом - значок с
алым трилистником пламени оказывал и на него соответствующее воздействие.
- Кажется, Гай?
- Да.
- Лорд Уэнтворт.
- Интересно, - сказал Гай. - Живых лордов мне еще видеть не
приходилось. Впрочем, и дохлых тоже. Стоп, стоп... Лорд Уэнтворт. Это
совсем интересно, ваше сковородь, и совершенно меняет дело...
- В каком смысле?
- Я всю жизнь мечтал о машине времени, - медленно сказал Гай. - Помимо
всего прочего, она понадобилась бы мне, чтобы прогуляться в одна тысяча
восемьсот первый год с автоматом в руках. - Он допил, швырнул бокал в
неосторожно высунувшуюся саламандру и закончил почти весело: - И одним из
тех, кого я должен был там уложить, был бы ваш прапрадед.
- Неужели?
- Вот именно, - сказал Гай.
- Надеюсь, не за то, что мой прапрадед соблазнил вашу прабабушку? -
улыбнулся лорд. Он еще надеялся обратить все в шутку.
- Вы хорошо знаете историю?
- Боюсь, что нет.
- Боже, чему вас только учат в ваших Итонах... - покачал головой Гай. -
Бармен, еще виски, только не в этот наперсточек! Так вот, история... Я
никоим образом не одобряю привычки Павла Первого ссылать в Сибирь целые
полки, высочайше регламентировать количество обеденных блюд в зависимости
от сословия, и тому подобное. Черт с ним, с этим, - в конце концов, Петр
Первый сажал бояр голой жопой на яйца, и ничего - ходит в великих
преобразователях... Гораздо больше меня привлекает внешняя политика Павла
Первого. Тот период, когда, отвергнув традиционную ориентацию на Англию,
Павел сблизился с Наполеоном Бонапартом, и сорок тысяч казаков двинулись
на Хиву, чтобы вступить в Индию.
- Воздушные замки...
- Да... - сказал Гай. - Воздушные замки, потому что в Санкт-Петербурге
был английский посол лорд Уэнтворт, в любовницах у которого ходила Ольга
Жеребцова, в девичестве Зубова, из старинной фамилии, тесно повязанной с
недовольной императором знатью... Сколько ваших пресловутых соверенов
получила эта компания от посла - не так уж важно. Главное - в ночь на
одиннадцатое марта восемьсот первого года вся эта гвардейская сволочь
ворвалась в Михайловский замок... Император волею божьего скончался. Вы
понимаете, что мы потеряли?
- Да...
- Ни черта вы не понимаете, - сказал Гай. - В состоянии оценить потерю
только мы, славяне... при ужасно "дружелюбном" отношении индийцев к вашим
предкам вторжение нашей кавалерии было бы детонатором, способным взорвать
всю Индию. Заключив военный союз с Францией, мы делили бы Европу, как
свежевыпеченный торт... Кто знает, возможно, что впоследствии мы не ушли
бы при таком раскладе из Аляски и Калифорнии. И не было бы никакой Великой
Британии и сильных Соединенных Штатов от океана до океана...
- А может, так и нужно было? - невозмутимо спросил лорд. - Мой дорогой,
вами ведь всегда руководили люди со стороны - татары, немцы, мордва,
евреи... И сейчас немногим лучше. Что, если вы сами не способны
руководить?..
- Это мы-то? - хрипло спросил Гай. - Это мы-то, великий народ, сто раз
спасавший мир, в том числе и ваш паршивый остров... - Он сунул руку под
пиджак, вытащил "вальтер" и большим пальцем сдвинул предохранитель. -
Историю, к сожалению, нельзя исправить, - говорил Гай, сторожа стволом
помертвевшее лицо лорда. - Но это только в том случае, если она
развивается от прошлого к будущему. В случае же, если действительно
существует антивремя - время, текущее вспять от будущего к прошлому, -
смерть потомка автоматически уничтожает его предков. Вы следите за моей
мыслью, милорд? Прекрасная гипотеза, вполне в духе Ирреального Мира. Где
вы предпочитаете, милорд, - у камина? Мне почему-то кажется, как верному
читателю тетки Агаты, что смерть у камина - искренне английский колорит...
Как вы думаете?
Вряд ли милорд способен был думать. Он встал и медленно, пятясь, как
хорошо вышколенный слуга, отступал к двери. В баре сидели еще человек
двадцать, но никто не обращал внимания, не смотрел в их сторону.
- Ну что же вы? - спросил Гай, надвигаясь на него и поднимая пистолет.
- Я всегда считал, что истинный джентльмен должен умирать с достоинством.
Ради бога, не разрушайте созданный моим воображением образ истинного
джентльмена, я вас умоляю... Что же вы дрожите? Может быть, к вашему
появлению на свет приложил руку или кое-что другое какой-нибудь конюх, и
этим все объясняется, эта ваша трусость?
Он выстрелил. Пуля попала в плечо. Гай снова нажал на курок, и еще,
лорд медленно оседал, потом рухнул на колени, зажимая ладонью плечо. Кровь
текла по его белоснежному пиджаку, образуя похожие на страусиные перья
разводы.
- Ну что же вы так, милорд? - спросил Гай, остановившись над ним. -
Неужели больно? Ай-ай... Между прочим, императора душили шарфом и били
табакеркой в висок. А сипаев привязывали к дулам пушек. Так что я выгляжу
добрым самаритянином...
Он выстрелил еще два раза. Кровь растекалась по полу, огибая ножки
столиков. Соседи с любопытством наблюдали, вытягивая шеи на добрый метр,
кое-кто пересел поближе, чья-то голова на длинной шее, ставшей не толще
гусиной, повисла над плечом Гая, и он раздраженно толкнул ее локтем в
подбородок.
Стрекотали несколько кинокамер.
- Молодой человек! - крикнула седая дама. - Не могли бы вы делать это
медленнее? Я вам заплачу!
Казнь превращалась в забаву для скучающих бездельников. Сообразив это,
Гай поднял пистолет и выпустил три последние пули. Вокруг разочарованно
заворчали, но Гай, не обращая на них внимания, вернулся к стойке, забрал
кружку с кофе и, не оглядываясь, пошел к выходу.
10. ИЗ ОКНА ВАГОНА
Минут через двадцать они сели в машину. Ночью какой-то воришка пробовал
ее угнать, но заговоренный "роллс-ройс" откусил ворюге руку - Сукин Кот,
несмотря на все пьянки, драки и бордели, дело свое знал, и уж если он что
заговаривал, беспокоиться было не о чем. Правда, был у него один
недостаток - жуткий похабник, он вместе с заговором в два счета впихивал в
машину или в пылесос громадный запас непристойных анекдотов всех стран,
времен и народов. Отчасти это было даже интересно - временами "роллс"
принимался травить анекдоты атлантов, лемуридов, гавайцев или
малоизвестного племени альтаирской расы Дзох, о котором сами альтаирцы ни
черта почти не знали. Так что ехать было весело.
На площади они едва не нарвались. У памятника какому-то герою, с важным
видом восседавшему на толстой добродушной лошадке, изображавшей, надо
думать, боевого коня, "роллс" вдруг совершенно самостоятельно затормозил.
Гай едва не расквасил нос о руль и собирался было матернуть как следует
строптивый механизм, но тут что-то засвистело, и "роллс" торопливо
закутался силовым полем.
На площадь спикировал Красный Вертолет, изящный, обтекаемый, он повис
метрах в десяти на макушкой бронзового героя, из распахнутой дверцы
высунулся толстый черный ствол пулемета, и площадь залил гремящий злобный
треск.
Люди разбегались в разные стороны, падали, ползли, по тротуару катился
детский мячик. Поодаль столкнулись и вспыхнули две простроченные навылет
машины. Пули с визгом рикошетили от защитного поля "роллса", попадали в
витрины, и огромные стекла осыпались звенящими водопадами.
Наконец треск смолк. Распластанные в нелепых позах трупы усеяли
площадь, кое-кто еще пытался уползти, опираясь на руки, тогда сверху
щелкал сухой одиночный выстрел, и ползущий падал лицом вниз. Бронзовый
герой, задрав голову, что-то сердито орал и махал кулаком, но никто его не
слушал. Догорали столкнувшиеся легковушки.
Красный Вертолет прошел низко, на высоте человеческого роста, и Гай
успел увидеть азартную морду сидевшего за пулеметом леопарда. На мостовую
полетел длинный бумажный плакат, и вертолет, вертикально взмыв вверх,
растаял в голубом летнем небе.
Гай вылез из машины, перешагивая через трупы, добрался до плаката и
поднял его. Большими кривыми буквами там было написано: "Что, суки, не
нравится? А нам, по-вашему, это нравилось? Вот когда на вас заведут свою
Красную книгу, тогда и протестовать будете, гады, а пока терпите!"
Он вернулся в машину и показал плакат Алене.
- Бр-р... - пожала Алена плечами. - А все же они правы...
- В том-то и беда, - сказал Гай. - Куда ни кинь, все правы, виноватого
отыскать просто невозможно, и даже если отыщешь, ничего это не изменит...
Они поехали дальше. Гай свернул за угол... и едва успел затормозить,
"роллс" коснулся воды передними колесами.
Такого он не видел даже здесь. Круглая площадь была залита водой,
окружавшие ее дома тоже стояли в воде по вторые этажи, и с первого взгляда
чувствовалось, что здесь очень глубоко. Посреди площади как ни в чем не
бывало бил в десять струй каким-то здешним ирреальным чудом уцелевший
фонтан, и это выглядело полным идиотизмом. По превратившейся в озеро
площади бодро плавал огромный, метров двадцати, зеленый спрут.
- Будем искать объезд? - спросила Алена.
- Да... - сказал Гай.
Весь юмор заключался в том, что нельзя было с уверенностью сказать
заранее, кто такой этот спрут. Он мог оказаться кем угодно.
Гай вышел из машины. Заметив его, спрут оживился и быстро поплыл к
нему.
- Гай, осторожнее! - крикнула Алена.
Щупальце, взвившись с быстротой лассо, обхватило ее и выдернуло из
машины, второе опутало Гая, тянуло в воду. Счастье еще, что остальные
почему-то не вступили в дело.
- Меня зовут Лизхен! - рычал спрут, щелкая клювом. - Я гимназистка, мне
семнадцать лет, и у меня нет друзей! Ты будешь моим любовником, а девчонку
мы утопим, я страшно ревнива!
Нечеловеческим усилием Гай высвободил руку с пистолетом и открыл огонь,
но вот и обойма кончилась, а спруту все было нипочем, как слону дробина.
Спас их "роллс" - он отважно бросился в драку, с маху откусил
схватившее Алену щупальце, потом разделался с тем, что держало Гая,
прицелился как следует и угодил спруту меж глаз запасным колесом.
Дожидаться, пока оглушенный спрут очнется, они не стали, вскочили в машину
и помчались прочь.
- Ну, спасибо, дружище... - сказал Гай, потирая плечо.
- А, чего там... - беззаботно отозвался "роллс". - Вот, слушайте: лежат
в луже два вдрызг пьяных упыря, а мимо шагает певичка из ночного кабаре,
тоже под газом...
11. ТРИ КВАРКА
Граница Круга открылась неожиданно - "роллс-ройс" обогнул холм, и они
увидели, что в обе стороны, насколько хватает взгляда, тянется выложенная
красным кирпичом полоса, а над ней стоит странный волокнистый туман.
- Только давайте пешком, ребята, ладно? - сказал "роллс". - Делов-то -
два километра. А мне там делать нечего.
Гай остановился у кромки кирпичного пояса и неотрывно смотрел в туман.
Его била нервная дрожь, хотелось кричать. Казалось, что не пятнадцать
дней, а миллион лет прошло с той поры, как вертолет, опускавшийся на
зеленое поле, вдруг схватили и перемололи невидимые исполинские челюсти.
Теперь-то, набравшись ума. Гай знал, что приглянувшаяся пилоту лужайка
была делянкой, где колдуны разводили таинственный голубой цветок Глаз
Василиска, и только напрочь сумасшедший может зайти на делянку, когда Глаз
Василиска дает всходы...
Подошла Алена, молча взяла его за руку. Гай обнял ее за плечи - она
тоже дрожала от волнения, и Гай, глядя на волокнистые пряди сизого, как
голубиное горло, тумана, задал себе горький вопрос: а не лучше ли было
остаться? Он знал, что не передумает и пути назад нет, но все-таки задал
себе этот вопрос, заранее зная, что не сможет на него ответить.
Два километра. Самое большее - пятнадцать минут ходу, по кирпичам идти
легко. Ирреальный Мир лежал позади, как забытая выросшим и возмужавшим
человеком смешная детская игрушка, когда-то казавшаяся бесценным
сокровищем.
- Ну что, идем? - спросил Гай.
- Подожди, постоим еще немного... - попросила Алена.
Ее глаза были сейчас серыми.
Гай обнял ее и стал целовать, пытаясь передать ей свою смешанную с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг