- Успокойся, я пока еще в здравом рассудке, - сказал Тезей. - Просто
подумал, какой ты счастливый, - ты и представить себе не можешь, что
чувствует человек, достигший своего предела... Знаешь, в памяти почему-то
остаются только имена: Ариадна, Елена, мой Геракл, Архилох. О боги, как мы
были молоды, как мы мечтали и пытались перевернуть мир, как тонули в
женских глазах, как сверкали мечи и ржали лошади...
По его щеке ползла жалкая старческая слеза. Гиллу казалось, что голова
вот-вот лопнет, что ее распирают изнутри колючие шары, и он сжал виски
ладонями. Отрывистый и решительный приказ сделал бы его
яростно-счастливым, сметающим любые преграды, но он понимал уже, что
приказа не будет. Никогда.
- Иди, - сказал Тезей. - И запомни - стрелы Геракла к Нестору попасть
не должны. Хватит и того, что было...
Гилл, как сотню раз до того, шагал по дворцовым коридорам, отрешенный и
бесстрастный. Как прикосновение раскаленного железа, спиной чувствовал
злорадно-презрительные взгляды царедворцев, тех, кто значился в списке
заговорщиков, и тех, кто палец о палец не ударил для свержения Тезея, но
уже приготовил парадные одежды, чтобы чествовать преемника; и тех, кто по
тупости своей понятия не имел о надвигающейся грозе, но несомненно будет
ползать перед новым хозяином. Кое-кто открыто ухмылялся в лицо - очевидно,
с живым мертвецом уже не стоило соблюдать видимости вежливости.
...Когда солнце поднялось повыше, стали поступать первые донесения.
"Гарпии" подожгли несколько принадлежавших чужеземцам лавок, дрались с
полицией и ораторствовали на улицах, особенно, впрочем, не распаляясь.
Менестей, торжественно объявивший себя главой мятежа, собрал толпу у храма
Афины и обрушился на Тезея со старыми обвинениями, доведенными до абсурда.
Кто-то распускал слухи, что к городу приближаются дорийские отряды, с
помощью которых Тезей якобы хочет расправиться с афинянами за непокорность
и бунтарство. Один из полков, расквартированных под Афинами, объявил, что
считает Тезея низложенным и больше ему не подчиняется, но из казармы не
вышел. В другом кипела схватка: деловито, без лишней суеты убивали тех,
кто оставался верным Тезею.
Гилл сидел за столом, положив перед собой план Афин, и методично ставил
на нем значки. Полиция, не получая от него указаний, попросту разбежалась
и попряталась после тщетных попыток на свой страх и риск восстановить
порядок. Военачальники и сановники не прислали к нему ни одного гонца.
Должно быть, никто уже не считал его обладающим реальной силой, все в
первую очередь бросались к Тезею - и уходили ни с чем.
К полудню прекратилась всякая работа в ремесленных кварталах и в порту.
Все больше войсковых начальников, очевидно разуверившихся в Тезее,
переходили на сторону Менестея. Гилл убедился, что кажущимся хаосом
управляет опытная рука - беспорядки планомерно распространялись с северной
окраины Афин к югу - ко дворцу, к порту. И рука безусловно принадлежала не
Менестею, действовал более умный человек. Мотавшимся по городу сыщикам
Гилла не препятствовали, в нескольких местах некие неизвестные,
обладавшие, судя по всему, влиянием, даже помогли им отвязаться от
"гарпий". Эти издевательски-вежливые знаки внимания тем более никак не
могли быть измышлением недалекого Менестея - надо думать, Нестор был
уверен в своей силе и любезно помогал Гиллу уяснить размах и положение
дел.
Гилл погрузился в трясину тупого равнодушия. Он знал, что это конец,
что все рушится, что ничего нельзя сделать - его люди были каплей в море,
а приказы войскам могли исходить лишь от Тезея. И воздействовать на толпу,
состязаясь с Менестеем в ораторском искусстве, мог лишь Тезей. А Тезей не
делал ничего. Оставалось сидеть над картой и наносить новые, никому уже, в
том числе и самому Гиллу, не нужные значки и выслушивать доклады, пугая
запыхавшихся, взвинченных сыщиков бесстрастным лицом, он был опустошен и
мертв, в сознании пульсировала одна-единственная жилка: нельзя отдавать
Нестору стрелы Геракла.
Постепенно и сыщики перестали появляться, очевидно занявшись
неотложными делами по устройству собственных дел, только Пандарей
невозмутимо сортировал бумаги в своем углу да сыщик Эпсилон прохаживался
по коридору. Гилл подумал, не сжечь ли бумаги, но тут же горько усмехнулся
- кому они нужны?
- Я вас приветствую, почтенные сыщики, - раздался бархатный голос.
На пороге стоял Нестор, с ласковой улыбкой доброго дедушки, в простом
полотняном хитоне, украшенном лишь незамысловатой бронзовой фибулой.
Один-одинешенек - в распахнутую за его спиной дверь просматривалась
большая часть коридора, и он был пуст: ни воинов с мечами наготове, ни тех
так и не увиденных Гиллом хватких ночных убийц, никого, даже сыщика
Эпсилона не было. И этот поторопился устраиваться при новой власти, горько
отметил Гилл.
Нестор прошелся по комнате, уважительно оглядывая шкафы с бумагами:
- Солидно, солидно, как я посмотрю, работники вы серьезные и
обстоятельные...
Тут только опомнился Пандарей и затянул:
- Согласно существующим правилам, посторонние лица, не будучи сыщиками,
подследственными либо вызванными по делу свидетелями, не имеют права
находиться в помещении для хранения тайных служебных бумаг.
- Ну а если не существует уже "существующих правил"? - спросил царь
Пилоса. - И вашего царя, и вашего начальства, и самой вашей службы? Что
там в правилах на этот счет, милейший?
Сбитый с толку и не нашедший соответствовавших ситуации правил,
Пандарей беззвучно разевал рот.
- Вот видишь, - ласково сказал Нестор. - Ну, с этим все ясно -
одушевленный стилос, может оставаться при этой должности и впредь. А с
тобой что будем делать, Гилл?
Гилл смахнул со стола карту и стиснул рукоятку лежавшего под картой
узкого кинжала. Тяжело поднялся.
- Ай-яй-яй, - сказал Нестор. - Неужели ты способен ударить кинжалом
безоружного, беспомощного старика? В самом деле, способен?
Он смотрел прямо в глаза, и рука с кинжалом опустилась - Гилл в самом
деле не смог бы. Нестор подошел, небрежно разжал его пальцы, бросил кинжал
на стол и сел напротив.
- Что тебе нужно? - спросил Гилл.
- Пустяки. Рукопись Архилоха и все бумаги по делу о подготовке мятежа.
И, разумеется, ключ от камеры моего Анакреона. Да и Менестей хнычет, что
ты упрятал под замок его верного сподвижника. Они хотели нагрянуть всей
бандой, но я расставил вокруг вашего заведения критских стрелков. К чему
допускать несерьезных людей к серьезным бумагам? Итак?
- Что с Тезеем? - спросил Гилл.
Нестор подобрал с пола смятый план Афин и выразительно развернул перед
Гиллом:
- Ты ведь сам обратил внимание, как мы занимали город, до последней
минуты оставляя Тезею дворец и порт? Он для меня ничуть не опасен, а его
убийства я допустить не мог - бунт бунтом, но не стоит лишний раз
показывать черни, что убить царя так же легко, как последнего раба. Мне
только что донесли - он грустно взирает с горы Гаргетта на отвергшие его
Афины, а его корабль распускает паруса. Пусть себе уплывает. Может быть,
доставить и тебя к кораблю?
- Нет, - сказал Гилл. - Он уже не Тезей, а я... я уже тоже не я.
"Значит, вот так, - подумал он. - Тезей. Можно быть другом и
сподвижником Геракла, истребителем чудовищ, можно превратить жалкую
деревушку в великолепный город, заложить основы демократии - и потерять
все в одночасье, упасть, как загнанный конь. Явятся один краснобайствующий
демагог и один старый интриган - и все идет прахом, прежние заслуги ничего
не значат, люди забывают все совершенное для их же блага и равнодушно
смотрят на тающие в синеве паруса. Нет, конечно, все гораздо сложнее. Мир
не черен, но, о боги, где же мое место в этом мире?"
- Выслушай меня, - сказал Нестор. - Я не собираюсь оскорблять или
унижать тебя - просто с разумной жестокостью врача должен удалить опухоль.
Ты мне не противник, ты вообще не борец. Ты был бледной тенью Тезея, его
отточенным инструментом, марионеткой, а сейчас, когда нет больше твоего
кукольника, ты не способен ни на одно самостоятельное движение, пока
кто-то другой не возьмет в руки ниточки, - так я тебя понимаю, а я умею
разбираться в людях. Хочешь возразить?
Гилл молчал. Он встал, легкими шагами лунатика пересек комнату, выгреб
с полок бумаги и положил перед Нестором, придавив сверху ключами от камер.
- Рукопись Архилоха?
Презирая себя, Гилл подошел к полке, но полка была пуста, хотя
ошибиться он не мог, рукопись оставлял именно здесь. Пандарей недоумевающе
пожал плечами - подозревать его и впрямь было бы полным идиотством. Гилл
бесцельно пошарил по другим полкам, разбрасывая пахнущий сухой пылью хлам,
и вдруг сообразил, почему в коридоре нет сыщика Эпсилона. Он сполз на пол,
сбрасывая спиной и локтями листы и свитки и захохотал безжизненно и
горько, запрокидывая голову.
- Так-так-так, - сказал Нестор, - ну что же, всего не в состоянии
предусмотреть и боги. Ничего, поймаем, никуда не денется. Стрелы тоже он
уволок?
Гилл кивнул - чтобы сохранить что-то живое в душе, следовало сохранить
стрелы.
- Вообще-то и мышь не выскользнет сейчас из Афин, - раздумчиво сказал
Нестор. - Поймаем...
Он швырнул бумаги о подготовке мятежа в очаг и ворошил закопченной
кочергой, пока все не сгорело.
- Вот так, - сказал он, вытерев руки о хитон. - Теперь и я в копоти,
как настоящий мятежник. А свидетельства очевидцев о народном восстании,
свергнувшем тирана Тезея, появятся позже. Всего тебе хорошего, Гилл. Когда
надумаешь, приходи во дворец, дадим тебе работу.
16. И НЕСКОЛЬКО СМЕРТЕЙ
- Итак, ты - Нида, - сказал Нестор ласково, - возлюбленная великого
аэда Майона, потому что он несомненно будет велик, уж я-то в этом
разбираюсь. Что ж, выбор Майона делает ему честь - ты поистине пленительна
и можешь выслушать это без опасений от старого больного болтуна, чья кровь
давно остыла.
Девушка настороженно смотрела на него, отодвинувшись в угол.
- Он оставил тебе рукопись, - сказал Нестор. - Он наговорил тебе много
красивых слов о том, как это важно для него и для человечества, что ради
вашей любви ты должна... И так далее. Правильно?
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, - сказала Нида.
- Разреши, я с ней поговорю. - Эвимант за руку выдернул девушку из
угла. - Или ты скажешь, куда девала эту пачкотню, или я тебя запихну в
камеру на потеху моим молодцам.
Нестор, царь Пилоса, звонко щелкнул пальцами. Спартанский метательный
нож просвистел по комнате, и Эвимант без стона опрокинулся навзничь. Нида
забилась в угол, придерживая обеими руками хитон на груди.
- Убрать, - не оборачиваясь, сказал Нестор, и труп шумно проволокли к
двери.
- Ну, знаешь! - возмущенно крикнул Менестей.
- Твои люди плохо воспитаны, - шепотом сказал Нестор, - и совершенно не
разбираются в женской душе. К тому же этот молодчик много знал, все равно
пришлось бы...
- Ну ладно, - сказал Менестей важно. - И все же в моем присутствии твои
люди могли бы...
Нестор, не спуская с него ясных, ярко-синих глаз, надвигался, пока
Менестею стало некуда пятиться, и он почувствовал лопатками холод стены.
- Это в каком таком твоем присутствии? - ледяным, как камень подвала,
шепотом спросил Нестор. - Что ты о себе возомнил? Я не требую вернуть
деньги, которые тебе платил в последние годы, но уж будь любезен не
гавкать на хозяина. Из-за того, что ты довольно успешно баламутил
недалекие умы и добился некоторых достижений в растлении неустойчивых душ,
ты возомнил, чего доброго, что это ты сверг Тезея? Как по-твоему, сколько
продержатся твои молодчики, если я брошу на них критских стрелков? И
сколько соперников спят и видят, как бы в нынешней неразберихе прикончить
тебя и залезть на трон?
- Ну ты уж, право, - сказал Менестей с вымученной ухмылкой. - Столько
шума из-за девки и какой-то старой рукописи.
Нестор грустно цокнул языком, сожалеючи покачал головой и громко
приказал:
- Всем - вон!
Его люди тенями скользнули к двери, увлекая за собой Менестея. Нестор
вывел Ниду из угла, бережно привел в порядок ее одежду и гладил по голове,
пока она не перестала всхлипывать.
- Все, девочка, - сказал Нестор. - Ну, обидел, ну, подонок, так
наказали же его. Перед тобой верный друг, милая. Ну посуди сама, ты же
умница. Питай я какие-то коварные замыслы по отношению к тебе и твоему
Майону - отдал бы тебя этим молодчикам, а уж они...
- Но ты тоже со мной играешь, - сказала Нида. - Изображаешь добрячка,
но "гарпии" остаются за дверью.
- Ох ты! - с досадой сказал Нестор. - К чему мне было бы тратить на
тебя красноречие, если проще и быстрее загнать тебе иголки под ногти? Не
отворачивайся и не принимай гордый вид, ты прекрасно знаешь, что не
выдержишь. Ведь не выдержишь?
Нида опустила голову.
- Я не злодей и не палач, - сказал Нестор, - но видел достаточно
жестокостей, чтобы меня остановили твои заплаканные глаза. Понимаешь, в
данном случае условия игры таковы, что ты мне нужна в полном здравии, без
единой царапинки, мало того - моей сторонницей. Потому что мне необходим
Майон - также живой и здоровый. Теперь веришь?
- Теперь - верю.
- Прекрасно, - сказал Нестор. - Не буду ходить вокруг да около. Читала
рукопись? По глазам вижу... Конечно, мы все там выглядим жуткими злодеями,
но не в том дело. А дело-то в том, милая, что, пока эта рукопись не
сгорела в очаге, за жизнь Майона я не дам и гроша. Понимаешь?
- Да, - сказала Нида.
- Ты любишь Майона и, конечно же, хотела бы стать его женой. И,
разумеется, как всякой женщине, тебе нужен муж, занимающий устойчивое
положение, нужен достаток в доме и покой. Иначе просто нельзя, женщина -
хранительница очага и хозяйка, ей в силу ее природы необходимы уют и
достаток, сложности и шум большого мира интересуют ее лишь в той степени,
чтобы знать, насколько это отразится на ее доме. - Нестор положил девушке
руку на плечо. - Пойми, если мы даже его не убьем, если я отпущу его на
все четыре стороны и он начнет распространять основанные на рукописи
Архилоха разоблачительные поэмы, не будет у него спокойной жизни. Что
хорошего быть женой нищего бродяга, постоянно подвергающегося опасности?
Какими вырастут ваши дети? И сам Майон, твой любимый? Если ты его любишь
по-настоящему, то должна приложить все силы, чтобы он не сгинул в канаве.
Он же талантлив, он необходим Афинам. У вас будет дом, как раз такой, о
каком ты мечтаешь, у вас будут дети, достаток, вы проживете долгую,
беспечальную жизнь. Для этого нужно лишь сжечь старую рукопись, написанную
забытым всеми неудачником. Ты умница, ты все понимаешь сама...
- Где он? - спросила Нида.
- Уж, конечно, не у Менестеевых болванов. В собственном доме, под
надежной охраной, пока не кончится неразбериха. Ну, хорошая моя, умная
моя? Будешь бороться за свое счастье?
- Рукопись зарыта в погребе, в доме моей тетки, - сказала Нида, глядя
на него спокойными сухими глазами. - Я покажу. Я уверена, что ты сдержишь
все свои обещания - дело ведь не в доброте, верно?
- Уж какой из меня добряк, - сказал Нестор. - Ты исключительно разумная
девушка. Кровью в данном случае просто-напросто ничего не добьешься. Эй,
кто там, - колесницу!
...Гилл медленно шел по улице, запруженной гомонящими людьми. "Гарпии"
расставили повсюду набитые амфорами повозки и, держась с небрежно-гордым
видом победителей, щедро плескали вино в подставленные кружки, ладони,
миски. Много проливалось на землю, и острый винный дух стоял над
бессмысленно хохочущими, поющими что-то невразумительное, галдящими
афинянами. Кто-то сунул кружку и Гиллу. Он выпил, не почувствовав вкуса,
бросил кружку на землю и побрел дальше.
Он подметил, что бесшабашным вроде бы весельем бдительно управляют - на
перекрестках, площадях, у храмов, складов с товарами, у домов знати стояли
отряды гоплитов и наемных критских стрелков в полном вооружении.
Неизвестно откуда возникли, словно птица Феникс, пешие и конные
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг