- Приблизительно, - осторожно кивнул я. - Можно сказать и так.
- Так я и думала, - кивнула она. - Мы слышали, что и там кто-то живет,
но достоверных данных не было...
Джип обогнал броневик и несся дальше по автостраде, пополам разрубавшей
унылую серо-зеленую степь. Сопряженное пространство? Неведомое девятое с
половиной измерение? Теоретических моделей у наших ученых, как я слышал,
хватало, но с экспериментальным подтверждением было гораздо хуже. Очень
вовремя подвернулась мне эта девчонка, еще немного, и можно было принять
происходящее за деятельность некой диктатуры, зверски уничтожающей
оппозицию. Ведь это так знакомо нам, это не в таком уж давнем прошлом -
изрешеченные пулями трупы на обочине, трупы, волочащиеся за броневиками...
- Где они живут, ваши вурдалаки? - спросил я. - В лесу?
- И в лесу, и в городе. Они...
Я схватил ее за руку, и она мгновенно затормозила, джип снова занесло
поперек шоссе. Отличные были тормоза, и реакция у нее превосходная.
- Что случилось? - спросила она тревожно.
- Я, наверное, сойду. Это опасно - оставаться здесь одному?
- Здесь - нет, город близко. А что тебе понадобилось?
- Естественные потребности, - сказал я. - Ты уезжай, не жди.
- Мы тебя обязательно найдем в городе, - сказала она. - В городе
поселишься в отеле "Холидей". Знаешь, что такое отель?
- Примерно представляю. Понадобятся документы или деньги?
- Что?
- Деньги или документы.
- Не понимаю, о чем ты. Остановишься в отеле "Холидей". Как тебя зовут?
- Капитан Алехин. - Я щелкнул каблуками. Здесь я мог позволить себе
непозволительную в других местах роскошь именоваться собственной, то бишь
полученной при рождении, фамилией. - Капитан Александр Алехин.
- Меня зовут Кати, - сказала она. - Ну, до свиданья. Можешь остановить
броневик, они подвезут, только не вздумай и с ними шутить насчет
вурдалаков... Пока.
Она показала мне язык, и джип умчался. Я огляделся, сошел на обочину и
зашагал в степь, вправо от дороги - туда, где виднелись эти обломки. Я
знал, что могу увидеть их здесь, где же им еще быть, как не здесь, но
подсознательно надеялся, что все будет не так примитивно, что это не
просто авария, а мостик к чему-то глобальному, важному. Так думали
обложившие островок светила научной мысли, так думали и у нас, все мы
надеялись на нечто значительное, великое, эпохальное, на сияющие
горизонты, доступные вершины, еще вчера считавшиеся непокоримыми.
Воздушные замки. Уютные фуникулеры, ведущие к снеговым пикам, куда до сих
пор доползали на брюхе лишь отчаянные одиночки - по одному везунчику на
девяносто девять почетно сгинувших без вести. О многом мы грезили, не
привыкшие грезить люди, наблюдая в бинокли за островком...
Когда-то, совсем недавно, всего три дня назад, это был скоростной
вертолет "Орлан", маневренная и надежная машина. Теперь передо мной
громоздились перекрученные лохмотья ферролита, землю усеяли клочья обивки
и осколки унилекса - небьющегося стекла фантастической прочности. Дед
бил-бил - не разбил, баба била-била - не разбила... Один решетчатый хвост
остался нетронутым, красно-синий хвост с яркой эмблемой биостанции "Зебра"
- его я и увидел из машины. Красивое перо мертвой птицы.
А земля вокруг нетронута, цела трава, целы низкие серые кочки,
придающие равнине вид коварного болота. Ни малейшего следа, несмотря на то
что падавший с высоты вертолет должен был разметать землю, вспахать ее,
вырвать кочки, оставить заметный след. Я служил когда-то в вертолетных
частях и хорошо знал, как это выглядит... Или на здешнюю почву наши законы
природы не действуют?
Я ударил каблуком по земле. Земля была твердая, пронизанная корнями, но
каблук все-таки выбил крохотную ямку. Земля самая обыкновенная. Либо
разбитый вертолет был опущен на землю медленно, плавно, с нормальной
посадочной скоростью, либо все произошло где-то в другом месте, и обломки
перевезены сюда.
Нечего и пытаться пролезть в кабину - кабины не было. Я принюхался -
сладковатого запаха разложения не чувствовалось, пахло только сухой
травой, краской, свежей синтетикой - "Орлан" был новенький, Бауэр решил
его обновить и обновил вот. Руди, кто это тебя так?
Я обошел обломки со стороны бывшей кабины и замер. В тени стоял голубой
пластиковый ящик, и на ящике сидел Рудольф Бауэр, сидел, свесив длинные
руки меж колен, загорелый, безмятежный, одетый так, как был одет в день
своего исчезновения, и одежда - чистая, отутюженная, новенькая. Даже запах
его любимого одеколона "Шери" витал в воздухе.
- Ты... ты чего здесь сидишь? - спросил я хрипло.
Бауэр спокойно и неторопливо поднял голову, наши взгляды встретились, и
я охнул. Это нельзя было даже назвать взглядом идиота, гораздо страшнее -
пустота. У любого идиота в глазах что-то есть, хотя бы один идиотизм, а у
ЭТОГО был пустой, как вакуум, взгляд, взгляд, из которого отсосано все
человеческое и ничего не дано взамен. Ни малейшей тени каких бы то ни было
эмоций. Бессмысленная стерильная пустота.
- Кто ты такой? - спросил Бауэр столь же стерильным, профильтрованным
голосом, и его лицо осталось неподвижным, а глаза смотрели сквозь меня с
величавым спокойствием слепых бельм степной каменной бабы, повидавшей на
своем веку слишком многое, чтобы интересоваться каким-то там одиноким
двуногим. Впрочем, и равнодушия в этом взгляде не было. Ничего не было.
Просто Пустота.
- Бауэр, - сказал я, и мне хотелось плакать. - Руди, ты же меня знаешь,
мы с тобой сто раз летали на рыбалку, и ресторан "Камеамеа Великий",
помнишь? Я Алехин, капитан Алехин, неужели ты забыл?
- Я тебя не знаю, - сказал он. - Оставь меня в покое.
- Может быть, тебе лекарства? - Я потянулся за аптечкой.
- Никаких лекарств, - сказал этот манекен. - Оставь меня в покое.
Разумом я понимал, что это не Руди, что все так и останется, но сердцем
не смог принять - суетился вокруг него, совал ему ампулы, пытался
заставить встать и идти за мной, а он отстранялся, отводил мои руки,
монотонно просил отстать, отвязаться, оставить его в покое, уйти и не
надоедать. Не узнавал меня и не хотел со мной разговаривать, не хотел
ничего делать и принимать от меня помощь. Я выбился из сил и отступился
наконец. Все равно что биться головой о каменную стену, только стена еще и
заявляла человеческим голосом, что она всем этим недовольна и просит меня
идти своей дорогой.
- Оставьте вы его, - раздался сзади спокойный, уверенный голос, и я
шарахнулся, по всем правилам упал на землю, перекатился на бок, выхватив
одновременно пистолет.
В трех шагах от меня стоял незнакомец, высокий и сухопарый. Лицо у него
было узкое, умное и запоминающееся: смуглое, мохнатые брови вразлет,
крючковатый нос, эспаньолка и маленькие лихие усики. Одет элегантно и
добротно, но как-то старомодно: строгий черный костюм забытого фасона и
сорочка с кружевным пышным жабо, какие носили кавалеры куртуазного
восемнадцатого века. На голове дисгармонично красовался лихо заломленный
красный берет с пушистым пером.
- Оставьте вы его, - повторил незнакомец, постукивая тростью по
ближайшей кочке. - И уберите эту штуку, я имею в виду пистолет. Или вы
меня боитесь?
- А покажите-ка зубки, - сказал я, вставая. Не то чтобы я его боялся,
но он появился неизвестно откуда, неизвестно как сумел подкрасться
бесшумно, и неясно еще, что ему от меня нужно.
- Это вы напрасно, - сказал он. - Зубы у меня самые обыкновенные. Вы-то
кто такой?
- Я из-за Мохнатого Хребта, - нахально сказал я. - Там у нас все
другое, совсем не как у вас. Понимаете, я всегда любил путешествовать...
- А врать тоже любите?
- С чего вы взяли? - очень натурально изумился и даже слегка оскорбился
я.
Не отрывая от меня ироничного взгляда, он щелкнул пальцами, и позади
него возникло огромное мягкое кресло, тоже ужасно старомодное. Что-то
толкнуло меня под коленки - второе кресло, такое же массивное, со спинкой
выше человеческого роста.
- Прошу, - сказал он и сел. - Итак, по вашему утверждению, вы явились
сюда из-за Мохнатого Хребта?
- Вот именно, - сказал я, скопировал его позу и светским тоном добавил:
- Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?
- Нет, - сказал он. - Я и так знаю, что вы врете, к чему мне
сомневаться? Собственно говоря, это неплохая задумка - объявить себя
пришельцем из-за Хребта. Большинство у нас уверены в существовании за
Хребтом каких-то неизвестных областей. Но, кроме большинства, есть еще и
хорошо информированное меньшинство, к которому принадлежит и ваш покорный
слуга. Так что для меня придумайте что-нибудь поубедительнее. Проще всего
было бы передать вас компетентным органам на предмет соответствующей
проверки.
Последняя фраза мне особенно не понравилась, и я сказал:
- Но-но, не забывайте...
Он как-то странно взмахнул ладонью, и что-то зашевелилось у меня под
курткой, тычась в ребра, - мой пистолет. Прежде чем я успел его схватить,
кольт проплыл по воздуху и нырнул в карман незнакомца.
- Вот, - сказал незнакомец. - Так гораздо спокойнее, не правда ли? Кто
вы такой?
- Знаете, это похоже на допрос.
- А это и есть допрос, - кивнул он, сверля меня взглядом.
Пора было брать инициативу в свои руки. Мне не нравились упоминания о
допросах, проверках и компетентных органах. И тип этот не нравился, в нем
я нутром чуял коллегу-контрразведчика, оседлавшего противника и
принявшегося его разрабатывать. Только я сам привык разрабатывать
других...
Между нами было около двух метров жестких кочек - не так уж много. Я
напряг мускулы, прикинул, как буду бить ребром ладони по горлу, и
взметнулся с кресла.
Небо, земля, обломки вертолета замелькали в бешеном хороводе, кочки
вздыбились, и самая большая, самая твердая ударила по затылку. Я лежал,
задыхаясь от боли и злого бессилия, а он не изменил позы, пальцем не
шевельнул, смотрел скучающе, как смотрит взрослый на нехитрые проказы
карапуза. Ударил он не сам, не рукой - уж в ударах я разбирался.
Впечатление было такое, словно ветер закрутил меня, а потом сгустился до
каменной твердости и ударил не хуже опытного боксера. Что ж, всегда
найдется кто-то, лучше тебя умеющий то, что умеешь ты, - это азы. Ничего
удивительного, если учесть, что этот тип создает кресла из ничего и
повторяет трюки из репертуара Пацюка...
- Вставайте, - сказал он, играя тростью. - И давайте без эксцессов -
это бессмысленно при любом количестве попыток. Вставайте и садитесь.
Я встал и сел - что мне еще оставалось?
- Вот теперь мне совершенно ясно, что вы издалека.
- Почему?
- Потому что любой здешний знает: на меня бессмысленно бросаться с
кулаками. Кто вы?
- Я могу не отвечать на этот вопрос?
- Можете, - кивнул он. - Можете не отвечать ни на какие вопросы. Я не
собираюсь силой вытягивать из вас то, что вы хотите скрыть.
- Тогда я могу идти?
- Куда угодно.
- А пистолет?
Он бросил мне пистолет. Я поймал кольт на лету, сунул в кобуру и
остался сидеть. Не мог я так просто уйти, и незнакомец, судя по его
улыбке, отлично это понимал.
- Ну? - спросил он. - В спину я не стреляю, почему же вы сидите?
- Нет, постойте... - сказал я.
- Вы рассчитываете, что я буду отвечать на ваши вопросы?
- Хотелось бы. - Я оглянулся на Бауэра. Рули сидел в той же позе, глаза
его смотрели пусто и мертво. Я обернулся к своему странному собеседнику: -
Что с ним?
- Откуда я знаю?
- Не знаете?
- Никто не знает. Он сидит здесь с тех пор, как существует мир.
- И давно существует мир?
- Давно.
- А что было до него?
Его лицо исказила непонятная гримаса. Он сказал сухо и быстро:
- Раньше была Вечность. Это очень удачное слово - Вечность. Оно
объясняет все и не объясняет ничего. Перед лицом Вечности глупо задавать
вопросы, потому что она сама по себе - неразрешимый вопрос, затмевающий
все остальные. Раньше была Вечность, вам этого достаточно?
- Честно говоря, не очень, - сказал я. - Вечность не существует сама по
себе. Всегда существует что-то помимо нее.
- Я не люблю пустых фраз.
- Я тоже, - сказал я. - И терпеть не могу слово "вечность". Вечности
нет.
- А сколько чертей может уместиться на острие иглы?
- Я не знаю, можно ли вам верить... - сказал я.
- Представьте, я тоже.
- Но так мы никогда...
Он не ответил. Его лицо странно изменилось вдруг, словно кто-то
невидимый шептал ему что-то на ухо.
- Ну вот. - Он пружинисто выпрямился. - Вот так всегда - ворвутся
посреди разговора, и всегда это срочно, до зарезу... Мне пора. Мы еще
встретимся в городе.
Он начал таять в воздухе, как Чеширский Кот. Таяло узкое лицо хитрого
черта, таяли старомодный костюм и трость. Кресел не стало. Я пошел к
шоссе, не оглядываясь на обломки вертолета и куклу-Бауэра.
Мир существует давно. До него была Вечность. Что под этим
подразумевается? Иносказание, двойной смысл, метафора? Допустим, возможно,
вероятно, не исключено, быть может. Классический набор. Полный перечень
уклончивых допущений, крутящихся в мозгу исследователя, занесшего
авторучку над первой, чистой страницей лабораторного журнала. Если
сравнивать нашу работу с работой хирургов, как это любят делать иные
журналисты, то мы очень несчастные хирурги - мы не знаем, каким недугом
страдает распростертый под резким светом бестеневых ламп пациент, какой
инструмент пускать в дело первым и есть ли вообще смысл резать. К тому же
в девяти случаях из десяти пациент оказывается невидимым.
Я поднял руку, и рядом со мной остановился броневик под номером
четырнадцать. За ним тоже волоклись трупы. Попахивает средневековьем, но
откуда я знаю - обоснована эта жестокость или нет. В особенности если дома
у марсианина которую тысячу лет царят покой и благодать...
Лязгнула крышка люка, выглянуло усталое лицо с изжеванным окурком в
углу широкого рта.
- В чем дело? - спросил он ватным голосом.
- Подвезите до города, - сказал я.
Он выплюнул окурок и сказал вниз, в люк:
- Ребята, дверь откройте, там человеку до города.
Распахнулась толстая квадратная дверь, и я, согнувшись, пролез внутрь.
Там было тесно и темновато. На железных скамейках вдоль стен сидели
человек восемь, а между ними на ребристом полу лежало что-то длинное,
плоское, прикрытое старым брезентом в заскорузлых кровяных пятнах, и
из-под его края торчали обращенные к потолку, к тусклой желтой лампочке
носки тяжелых форменных ботинок. Это было знакомо. В свое время мне не раз
случалось видеть, как из-под брезента на полу вертолета или броневика с
голубой эмблемой вооруженных сил ООН торчат форменные ботинки, почти такие
же, как эти...
- Здравствуйте, - сказал я, оглядываясь.
Двое что-то пробурчали, остальные и ухом не повели. Крайний подвинулся,
упорно не глядя на меня, я присел на краешек холодной скамейки...
3
...Больно... или только кажется, что больно, но кто я, где я, и что
кажется, а что...
Погода была прекрасная. Солнце и Даллас.
Джекки была очаровательна, как всегда. Линдон, как обычно, смахивал на
протестантского пастора. Коннэлли в роли радушного хозяина был просто
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг