в неволе. Под игом увенчанного императорской короной тирана. Народ
стонет...
- Это вы бросьте, барин, - хмуро сказал урядник. - Я присягу принимал.
Император есть божий помазанник, потому и следует со всем почтением
отзываться...
- Ну а вы? - нигилист ухватил Сабурова за рукав помятого полотняника. -
Вы же - человек, получивший некоторое образование, пусть и одностороннее.
Разве вы не осознаете, что Россия стонет под игом непарламентарного
правления? Все честные люди обязаны...
Поручик Сабуров уставился в землю, поросшую сочными лопухами. У него
было ощущение, что с ним говорят по-китайски, да еще на философские темы.
- Вы, конечно, человек ученый, и многим наукам, это видно, - сказал он
неуклюже. - А вот про вас говорят, простите великодушно, что вас наняли
жиды да полячишки... Нет, я не к тому, что верю, просто - говорят так...
Нигилист в сером захохотал, запрокидывая голову. Хороший был у него
смех, звонкий, искренний, и ничуть не верилось, что этот ладный, ловкий,
так похожий на Сабурова человек может запродаться внешним или внутренним
врагам, коварно подрывать устои империи за паршивые сребреники.
Продавшиеся, в представлении поручика, были скрючившимися субъектами с
бегающими глазками, крысиными лицами и жадными пальцами - вроде тех
шпионов с турецкой стороны, которых он в прошлом году приказал повесить у
дороги и ничуть не маялся по этому поводу угрызениями совести. Нет, те
были совершенно другими. А этот, мелькнуло в голове у Сабурова, под
виселицу пойдет, подобно полковнику Пестелю. Что же, выходит, есть ему что
защищать, выходит, не все закончилось на Сенатской?
- Не надо, - сказал поручик. - Право слово, при других обстоятельствах
мне крайне любопытно было бы с вами поговорить. Но положение на театре
военных действий отвлеченных разговоров на посторонние темы не терпит...
Кстати, как же вас все-таки по батюшке?
- Воропаев, Константин Сергеевич, - быстро сказал нигилист, и что-то
навело Сабурова на мысль, что при крещении имя его собеседнику явно давали
другое. Ну, да Бог с ним. Нужно же его как-то именовать.
- Значит, вы в самом деле Гартмана... того...
- Подлого сатрапа, который приказал сечь политических заключенных, -
сказал Воропаев, вздернув подбородок. - Так что можете отличиться,
представив по начальству. Между прочим, награда положена...
- Полноте, сударь, - сказал Сабуров. - Мы с Платоном людей по
начальству не таскаем. Это уж ваше с ними дело, сами и разбирайтесь, пусть
вас тот ловит, кому за это деньги платят... Наше дело - воевать.
Представляете, что будет, если эта тварь и далее станет шастать по уезду?
Пока власти раскачаются...
- Да уж, власти российские...
- Вот именно, - быстро перебил его поручик, отвлекая от излюбленного,
должно быть, нигилистами предмета беседы. - Вы согласны, господин
Воропаев, примкнуть к нам в целях истребления данной мерзости?
Воропаев помолчал. Потом сказал:
- Собственно, я не вправе располагать собою для посторонних целей...
- А вы уж как-нибудь расположитесь. Вот вы говорите - народ стонет. Но
ведь от этого чуда-юда народ так застонет... Ну?
- Самое смешное, что вы правы, поручик, - сказал Воропаев. - Вечная
история - твердить о страдающем народе, но едва только речь зайдет о
конкретных поступках, отдельных людях из народа... - Видно было, что он
думал о чем-то своем. - Недавняя дискуссия о методах помощи народу как раз
вскрыла...
- Вы вот что, барин, - вклинился Платон. - Может, у вас, как у человека
умственного, есть соображения, откуда на нас эта казнь египетская
свалилась?
- Вот именно, свалилась, - сказал Воропаев. - Очень точное определение.
Если желаете, кое-что покажу. Вы позволите, господин командир нашего
летучего отряда, взять ружье?
- Даже почел бы необходимым, - сказал Сабуров.
Воропаев взбежал по ступенькам и скрылся в доме.
- Что он, в самом деле бомбой в подполковника? - шепнул Платон.
- Весьма похоже.
- Как бы он в нас из окна не засветил, право слово. Будут одни потроха
по веткам болтаться...
- Да ну, что ты.
- Больно парень характерный, - сказал Платон. - Такой шарахнет. Ну,
коли сам вслед мириться побежал... Ваше благородие?
- Ну?
- Не похож он на купленного. Такой если в драку - то уж за свою правду.
Только неладно что-то получается. С одной стороны - есть за ним какая-то
правда, чуется. А с другой - как же насчет поносных слов в адрес священной
особы государя императора?
- Господи, да не знаю я! - с сердцем сказал Сабуров.
- Эх ты, Господи Боже - все правду ищут, и у всех она своя. Неуж ее,
одной, так-таки и нету?
Показался Воропаев с хорошим охотничьим ружьем. Они повернулись было к
лошадям, но Воропаев сказал:
- Вот сюда, господа. Нам лесом.
Они обошли дом, оскользаясь на лопухах, спустились по косогору и
двинулись лесом без дороги. Сабуров, глядя в затылок впереди шагавшему
Воропаеву, рассказывал уже в подробностях, как обстояло дело на постоялом,
как сдуру принял страшную смерть ротмистр Крестовский, великий любитель
устава и порядка, с присными.
- Коемуждо воздается по заслугам его, - сказал Воропаев, не
оборачиваясь. - Зверь. Там с ним не было такого кряжистого, в
партикулярном?
- Смирновский?
- Свели знакомство?
- Увы, - сказал Сабуров.
- И он здесь. Значит, обложили. Ну, посмотрим...
Деревья кончились, и началось болото - огромное, даже на вид цепкое и
глубокое. И саженях в трех от краешка сухой твердой земли из бурой жижи
возвышалось нечто странное - будто бы верхняя половина глубоко ушедшего в
болото громадного шара, и по широкой змеистой трещине видно, что шар пуст
внутри. Полное сходство с зажигательной бомбой, что была наполнена горючей
смесью, а потом смесь выгорела, разорвав и самое бомбу - невиданный шар
покрыт копотью, окалиной, гарью. Только там, где края трещины вывернуло
наружу, виден его естественный цвет - сизо-стальной, явно металлический.
Поручик огляделся, ища камень. Не усмотрев такового, направил туда
кольт и потянул спуск. Пуля срикошетила с лязгом и звоном, как от броневой
плиты, взбила в болоте фонтанчик жижи.
- Бомба, право слово, - сказал Платон. - Только это ж какую нужно пушку
- оно сажени две в обхвате... Такой пушки и на свете-то нет...
- Вот именно, у нас нет, - сказал Воропаев. - А на Луне или на Марсе,
вполне вероятно, сыщется.
- Эт-то как это? - у казака отвалилась челюсть.
- Вам, господин поручик, не доводилось ли читать роман француза Верна
"Из пушки на Луну"?
- Доводилось, представьте, - сказал Сабуров. - Давал читать поручик
Кессель. Он из конной артиллерии, так что сие сочинение читал с интересом
профессиональным. И мне давал. Лихо завернул француз, ничего не скажешь.
Однакож это ведь фантазия романиста...
- Вот и подтвердилась фантазия.
- Но как же это?
- Как же это? - повторил за Сабуровым и Платон. - Ваше благородие,
неужто можно аж с Луны или другой небесной планеты в нас - бомбою?
- А вот выходит, что можно, - сказал Сабуров в совершенном расстройстве
чувств. - Как ни крути, получается - можно. Вот она, бомба.
Бомба действительно вздымалась совсем рядом, и до нее при желании легко
было добросить камнем. Она неопровержимо убеждала. Очень уж основательная
была вещь. Вряд ли найдется такая пушка на нашей грешной планете...
- Я не спал ночью, когда она упала, - сказал Воропаев. - Я, м-м...
занимался научными опытами. Вспышка, свист, грохот, такой удар, что дом
подпрыгнул. Потом что-то темное вдаль уползло.
- Мартьян говорил про огненного змея, - вспомнил Платон. - Вот он,
змей...
Все легко складывалось - огненный змей, чудовищных размеров бомба,
невиданная тварь, французский роман; все сидело по мерке, как шитый на
заказ хорошим портным мундир...
- Я бы этим, на Луне, руки-ноги поотрывал вместе с неудобосказуемым, -
мрачно заявил Платон, высматривая на небе место, где могла находиться
невидимая сейчас Луна. - Это ж как если б я соседу гадюку в горшке во двор
забросил... Суки поднебесные...
- А если это и есть лунный житель, господа? - звенящим от возбуждения
голосом сказал Воропаев. - Наделенный разумом?
Они ошарашенно помолчали, переваривая эту мысль.
- Никак невозможно, барин, - сказал Платон. - Что же он тогда, стерва,
жрет все и всех, что попадется? Турок на что басурман, настолько на нас не
похож, форменный лунный житель, а людей, однако, все ж не жрет...
- Резонно, - сказал Сабуров. - Лунную мартышку какую-нибудь завинтили
внутрь ради научного опыта...
- Я вот доберусь, такой ему научный опыт устрою - кишки по
закоулочкам...
- Ты доберись сначала, - хмуро сказал Сабуров, и Платон увял.
Они оглянулись на огромную бомбу, закопченное треснувшее полушарие.
- К ночи утонет, - сказал Воропаев. - Вот, даже заметно, как
погружается. А хляби здесь глубокие. Никак его потом не выволочь, такую
махину...
- И нечего выволакивать, - махнул рукой Платон.
- Вот что, господин Воропаев, - осторожно начал Сабуров. Он не привык к
дипломатии, тем более в таком деле, и слова подыскивались с трудом. - Я
вот что... Тварь эту вы видели ночью, мимоглядом, а мы наблюдали белым
днем в деле. Тут все не по-суворовски - и пуля дура, и штык вовсе
бесполезен. Не даст подойти, сгребет...
- Что же вы предлагаете?
- Поскольку господина Гартмана вы, как бы это деликатнее... использовав
бомбу... я и решил, что в эти места вы забрались, быть может, изготовить
нечто схожее... И ночью, вы сами признались, не спали. Мастерили, а?
"Научный опыт" мастерили?
И по глазам напрягшегося в раздумье Воропаева Сабуров обостренным
чутьем ухватил: есть бомба, есть!
- Я, признаться, не подумал, господин Сабуров... - нигилист колебался.
- Ведь это вещь, которая некоторым образом принадлежит не только мне...
Вещь, которую я обязался товарищам моим изготовить в расчете на конкретные
и скорые обстоятельства... И против чести нашей организации будет, если...
- А против совести твоей? - Сабуров круто развернулся к нему. - А
насчет того народа, который эта тварь в клочки порвет, насчет него как?
Россия, народ - не ты рассусоливал? Мы где, в Сиаме сейчас? Не русский
народ оно в пасть пихает?
- Господи! - Платон бухнулся на колени и отбил поклон. - Барин, я
георгиевский кавалер, прадеды мои этак не стаивали, а перед тобой вот
стою! Ну, дело требует!
- Встаньте, что вы... - бормотал покрасневший Воропаев, неуклюже
пытаясь его поднять, но урядник подгибал ноги, не давался:
- Христом Богом прошу! Турок ты, что ли? Не дашь - свяжу, весь дом
перерою, а найду! Сам кину!
- Вы же не сумеете...
- Казак все сумеет!
- Хотите, и я рядом на колени встану? - хмуро спросил Сабуров, видя,
какое внутреннее борение происходит в этом человеке, и пытаясь его
усугубить в нужную сторону. - Сроду бы не встал, а сейчас...
- Господа, господа! - Воропаев покраснел, как маков цвет, на глаза даже
слезы навернулись. - Что же вы на колени, господа, сие мерзко для души
человеческой... Ну, согласен я! Дам бомбу!
...Бомба имела вид шляпной коробки, обернутой холстом и туго
перевязанной крест-накрест; черный пороховой шнур торчал сверху. Воропаев
вез ее, держа перед собой на шее лошади. Сабуров с Платоном сперва
сторонились, потом привыкли. Справа было чистое поле, и слева - поля с
редкими чахлыми деревцами, унылыми лощинами. Впереди, на взгорке - полоска
леса, и за ним - снова поле, открытое место, протяженное, хоть задавай
кавалерийские баталии с участием многих эскадронов. Животы подводило, и
все холодело внутри от пронзительной смертной тоски, плохо совмещавшейся с
мирным унылым пейзажем и оттого еще более сосущей.
- Куда ж оно идет? - тихо спросил Сабуров.
- На деревню, больше некуда, - сказал Платон. - Помните карту, ваше
благородие? Такого там натворит... Так что нам, выходит, либо пан, либо
пропал.
- С коня бросать - ничего не выйдет, - сказал Воропаев. - Понесет
конь...
- Так встанем в чистом поле, - сказал Сабуров отчаянно и зло. - На
пути. Как деды-прадеды стаивали...
Они въехали на взгорок. Там, внизу, этак в полуверсте, страшный блин
скользил по желто-зеленой равнине, удаляясь от них, ничего не зная о них,
поспешал по невидимой прямой, направляясь прямехонько в невиданную отсюда
деревню. Чуял ее, что ли?
- Упредить бы мужиков? - сказал Платон.
- Ты поскачешь? - зло спросил Сабуров.
- Да нет.
- А если прикажу?
- Тоже нет. Вы уж простите, господин поручик, ну как я вас брошу? Не
по-военному, не по-русски.
- Тогда помалкивай. Обойдем вон там, у берез, - поручик Сабуров
задержался на миг, словно пытаясь в последний раз вобрать все краски, все
запахи, колера земли и вкус ветра. - Ну, в галоп! Господин Воропаев, на
вас вся надежда, вы уж не подведите!
Они сделали галопом большой крюк, соскочили на землю, криками и ударами
по крупам прогнали коней. Встали шеренгой, плечом к плечу.
- Знаете, господа, что самое грустное? - весело крикнул Сабуров,
испытывая ощущение невыразимой легкости в мыслях и движениях, ощущение
невесомого предсмертного мига. - Дракон есть, рыцари налицо, а прекрасной
принцессы, как на грех, нету! Гойда! У вас есть невеста, Воропаев, который
не Воропаев?
- Увы, нет!
- У меня тоже, вот незадача!
- А у меня хозяйка! - крикнул Платон. - Йэх, не узнает разлюбезная, где
мил соколок Платоша полег!
- Воропаев, бросайте, если что, прямо под ноги! Либо мы, либо оно!
- Понял!
- Внимание, господа! Все!
Чудо-юдо катилось на них, бесшумно, как призрак, неотвратимо, как рок,
скользило над зеленой травой, и оно уже заметило людей, несомненно,
поднялись на стеблях алые шары, свист-шипенье-клекот пронесся над полем,
зашевелились, расправляясь, клубки щупалец, оно не замедлило бега, ни на
миг не задержалось. Воропаев чиркнул сразу несколькими спичками, поджег
длинную смолистую лучинку, и она занялась.
Поручик Сабуров поднял револьверы, изготовился для стрельбы, и в этот
миг на него нахлынуло что-то, чужая тоска, непонимание и злоба, но не
человеческие это были чувства, а что-то животное, неразумное. Он словно
перенесся на миг в иные, незнакомые края, неизвестно где находящиеся, -
странное фиолетовое небо, вокруг растет из черной земли что-то красное,
извилистое, желтое, корявое, сметанно-белое, загогулистое, что-то
шевелится, ни на что не похожее, порхает, пролетает над головой, и все это
- не бред, не видение, все это есть - где-то там, где-то в небесной
выси...
Сабуров стряхнул это наваждение, стал палить из обоих револьверов по
набегающему чудовищу. Рядом громыхнула винтовка Платона, а чудище
набегало, скользило, наплывало, надвигалось, время для них остановилось,
как для мух в янтаре, и вот уже взвились щупальца, взмыли сетью, заслоняя
звуки и краски мира, пахнуло непередаваемо тошнотворным запахом, бойки
разряженных уже револьверов бесцельно молотили в капсюли выстреленных
патронов, и Сабуров, опамятовавшись, отшвырнул револьверы, выхватил саблю,
занес, что-то мелькнуло в воздухе, закувыркалось, грузное и дымящее...
Громоподобный взрыв швырнул Сабурова в траву, перевернул, проволочил,
будто бы горящие куски воздуха пронеслись над ним, белесый дым словно бы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг