сильного удара в спину полетел на пол.
Аккуратно прикрыв дверь, не теряя времени, Родион сказал:
- Соню заложил ты. Если бы за нами следили, обязательно принялись бы в
первую очередь за меня. Или за обоих вместе, когда мы приехали... на
квартиру. Но они меня нашли не сразу. Потому что Соня моего точного адреса
не знала... Она тебе позвонила, да? Телефон у тебя, я помню, с
автоответчиком. И ты им сказал ее номер...
- Да нет...
- Не ври, - сказал Родион устало. - Другого варианта просто-напросто нет.
Ясно? Его не может быть...
- Ну и сказал! - Виталик тяжело поднялся с пола, упираясь рукой в стену. -
А ты бы не сказал на моем месте? Вы мне оба кто, папа с мамой или родные
братовья? Когда суют дуло в рот... Вас кто просил ко мне приходить? Вы ж
меня подставили, идиоты...
- Кто такой этот седой? - спросил Родион, не поддаваясь ярости.
- Он тебе не по зубам.
- Это не тебе судить, козлик, кто мне по зубам... - сказал Родион. - Ты на
него работаешь?
- Никогда я на него не работал.
- Ну, так кто он?
- Зовут его Князь. Не слышал? Деревня... Да не тряси ты ножиком... Князь -
это из-за волос. Старинная примета дворянской крови - когда волосы уже
седые, а брови еще черные. Он, конечно, не из каких не из дворян, но так
уж прозвали... Не в законе, но авторитет имеет.
- Где его искать?
- Ты что, охренел? - с неподдельным удивлением спросил Виталик. - У него с
полроты одной пехоты...
- Где - мне - его - искать? - с расстановкой, сквозь зубы спросил Родион,
поднимая к лицу Виталика зеркально сверкнувшее лезвие.
- Если жизнь надоела - в кафе "Казачья ладья", часиков с пяти вечера. Это
его кафешка, она у него, как штаб. Валяй, иди, будет тебе самая короткая
русская сказка - зашел Иван-царевич в избушку к Бабе Яге, там ему и
звиздец пришел... - Виталик немного успокоился, даже попытался, морщась
при каждом касании, утереть кровь носовым платком. - Можешь на меня
сослаться, он не обидится - не ему ж тебя бояться...
Родион ударил его ножом снизу вверх, что есть силы. Лезвие вошло легко,
как в воду. Жадно глядя во все глаза, не выдергивая ножа, Родион стоял с
ним лицом к лицу, пытаясь не столько увидеть, сколько ощутить уход.
Виталик дернулся, лицо на миг странно исказилось и тут же стало
застывше-спокойным, руки бессильно упали, и он обязательно повалился бы,
не поддержи его Родион. Еще миг, еще... В широко раскрытых глазах наконец
мелькнуло что-то долгожданное - словно гасла искра, словно прозрачное
облачко прошло перед солнцем, словно замутилось стекло.
И тут же все кончилось, Родион так и не обрел желаемого. Перед ним белело
нелепое лицо с остановившимся, уже мертвым взглядом, приоткрытым ртом.
Досадливо отстранившись, он позволил трупу обрушиться на пол, тщательно
обтер платком рукоятку и вышел.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Как ходят в кафе в Шантарске
На сей раз Дашенька Шевчук, рыжеволосая стерва, гений сыска, была сама
деликатность, так и просилась на многокрасочный плакат с подходящим к
случаю названием типа "Милиция - ваш друг и защитник". Она, правда,
явилась в штатском, как и все, кто с ней нагрянул, числом полдюжины, но
была в довольно строгом темно-синем костюме, с консервативной юбкой,
достигавшей колен. И за все три часа, что шел обыск, ни разу не закурила -
хотя, видно было по глазам, чертовски ей этого хотелось. К Родиону
обращалась исключительно на "вы", по имени-отчеству либо "гражданин
Раскатников" - лишенным малейшей иронии ровным голосом.
Остальные с ним практически не общались - сноровисто делали свое дело,
проворные, как фокусники. Родион плохо представлял себе их обычную
практику, но сразу заподозрил, что в его отношении приняты некие
экстраординарные меры: у высокого очкастого типа в сером костюме с собой
оказалось аж четыре сложных прибора, которыми он прямо-таки вынюхал и
квартиру, и гараж, и подвал. Безрезультатно, конечно - Родион не держал
дома ничегошеньки из второй жизни. Да и "берлога" (на которую они пока что
не вышли) была чиста, все лежало в подвале, протертое смоченными в спирте
и ружейном масле тряпкой со старательностью английского дворецкого,
навострившегося обращаться со столовым серебром. Вдобавок, прежде чем
завалить железяками, он посыпал землю смесью табака с перцем,
подстраховавшись и от металлоискателей, и от служебных собак.
В качестве понятых они притащили соседей из квартиры напротив - тишайшую
пару пенсионеров, некогда преподававших в университете. Родиона они знали
с младенчества, и физиономии до самого конца обыска не утратили
оторопелости. Родион же чувствовал себя прекрасно. Для начала он громко
сообщил двум божьим одуванчикам, что им выпала редкая честь присутствовать
при возрождении бериевских традиций отдельными чересчур прыткими
карьеристами - и при этом столь многозначительно поглядывал на Дашу, что
старички, воспитанные на обычной интеллигентской жвачке из Солженицына и
тому подобных, очень скоро стали коситься на Дашу с нескрываемым
осуждением, громко заявляя при каждом удобном случае, что помнят Родиона с
пеленок, нисколечко не сомневаются в его порядочности и, когда их
освободят от этой тягостной обязанности, немедленно сочинят письмо
прокурору города, а также Сергею Ковалеву (кривозащитнику) и Бутросу Гали.
"И ведь сочинят, мышки", - весело думал Родион, пуская дым в сторону Даши.
Дашу отношение старичков задевало ужасно, но она держалась изо всех сил.
Родиону довольно скоро надоело изводить их хамскими репликами, и он
немного унялся - правда, старательно ходил по пятам и вслух беспокоился,
как бы не прилипло к рукам визитеров что-нибудь ценное, а также напоминал
иногда старичкам, чтобы смотрели внимательнее, иначе наследники Берии
что-нибудь подбросят, а потом нахально внесут в протокол...
После особенно едкой реплики Даша все же не вытерпела - повернулась в его
сторону и тем же ровным голосом бросила:
- Вы удивительно печальны для человека, потерявшего всех близких...
Родион пожал плечами, решив, что и в самом деле несколько перегнул. Но на
помощь тут же бросилась добрейшая Татьяна Илларионовна, звенящим от
волнения голосом заявив Даше:
- Если вы, милочка, не понимаете, что человек в таком положении будет изо
всех сил изображать веселость, чтобы скрыть свои переживания от
ворвавшейся в дом бесцеремонной орды - вам бы следовало переменить
профессию. Можете быть уверены, я постараюсь в письме прокурору должным
образом отразить и ваши циничные реплики.
"Умри, Денис, лучше не напишешь!" - воскликнул про себя Родион, мысленно
поаплодировав старушке. Даша спокойно сказала:
- Постараюсь учесть ваши замечания.
И вообще перестала смотреть в сторону Родиона. Нужно отдать должное ее
банде - вели себя, в общем, тактично и деликатно, аккуратно ставили назад
на полки пролистанные книги, скрупулезно клали вещи на место, иногда, тем
же безлично-вежливым тоном спрашивая у Родиона, правильно ли они наводят
порядок. Теперь у него не осталось никаких сомнений, что Меч-Кладенец,
обаятельный тиранозавр ушедшей эпохи, нажал на все кнопки, до каких мог
дотянуться, быть может, и не в одном только Шантарске - даже сейчас в
столице сидели на хороших постах отпрыски его былых друзей и родственники
родственников. Сталинские византийцы искусством интриги владели с
виртуозностью, превышающей понимание потомков...
В финале он заявил, что протокола подписывать не будет. Даша без
возражений отстала. Старички тоже было решили не оставлять своих
автографов на гнусной бумаге, но Родион им заявил: наоборот, им, как
честным и беспристрастным свидетелям произвола, надлежит соблюсти законные
формальности...
Интересно, на каком основании рыжей удалось выцарапать у прокурора ордер
на обыск? Пожалуй, он не возражал бы против долгого допроса - не помешает
узнать, что ей известно. Увы, когда почти все из ее банды улетучились, она
принялась надевать плащ с таким видом, словно Родиона не существует вовсе.
- Я что, опять убил кого-то? - спросил он громко. И невольно залюбовался
ею - красавица, умница, великолепно владеет собой. Идеальная была бы
напарница...
- Ну что вы, Родион Петрович, - сказала Даша, стоя к нему вполоборота. -
Строго говоря, к вам этот обыск не имеет отношения. У прокуратуры были
основания подозревать, что смерть вашей жены связана с чем-то незаконным,
хранившимся у вас дома... Извините, я вынуждена изъять принадлежавший
вашей жене газовый пистолет, поскольку он был зарегистрирован на ее имя, а
у вас нет разрешения. Вы можете таковое оформить в установленном порядке,
и тогда пистолет вам вернут как наследнику...
- Оставьте себе, - сказал он. - А то еще обидит кто-нибудь...
- Меня трудно обидеть, Родион Петрович, - отозвалась Даша, не глядя на
него. - Многие в этом убедились... Кстати, мы вчера задержали одного
молодого человека, давшего интересные показания...
- А доказательства у вас есть?
- Увы, нет, - она повернулась к нему, глядя столь же бесстрастно. - Боюсь,
некто, будучи вызванным на допрос, заявит что-нибудь вроде... - она на миг
задумалась. - Скажем, что мстил ветреной красотке, однажды явившейся к
нему домой в самом сексуальном виде и вступившей в интимную близость, а
потом отказавшейся таковую продолжать...
Они с чуть заметными напряженными улыбками смотрели друг другу в глаза -
прекрасно друг друга понимали, видели насквозь. Но не могли причинить друг
другу ни малейшего вреда...
"Умна, стерва", - мысленно похвалил Родион. Что-то в этом роде он и заявил
бы на допросе - извините, гражданин прокурор, но эта рыжая явилась ко мне
домой в самом откровенном виде, и мы немного порезвились на диване, я,
глупец, влюбился, но она меня использовала, как игрушку, я потерял голову
и послал первого попавшегося обормота с ней глупо пошутить...
Мальчишество? Быть может, но я был в полном расстройстве чувств... И
ничего бы она не доказала - те, кто ее сопровождал, поневоле показали бы
чистую правду. Долго оставалась с ним наедине в его квартире, имея на себе
минимум ткани...
- Я угадала? - бесстрастно спросила она.
- Возможно, - сказал он. - Интересно, а что будет с парнишкой, которого вы
задержали?
- Придется отпустить, - пожала она плечами без малейшего сожаления. - Меня
такие хулиганчики не интересуют. Охочусь за более вонючей дичью...
Старички насторожились, и Даша, мельком покосившись на них, холодно
кивнула Родиону:
- Прошу прощения за причиненные неудобства, Родион Петрович. Вы вправе
подать жалобу. Честь имею.
Родион и сам сейчас не знал, чего ему сильнее хочется - грубо обладать ею
или убить. Он победил, но триумф не вызвал особого ликования: все чувства
и эмоции словно бы сгладились, как песок под приливной волной. В голове
стоял странный покой, под череп словно запихали огромный ком ваты,
по-прежнему мягко пульсировавшей.
И, глядя, как навсегда уходит из его жизни Даша Шевчук, он вновь подумал:
"Какая была бы напарница..."
...Он был уверен, что слежки за ним нет. Залив полный бак "Форда", полтора
часа кружил по городу, временами выбираясь за его пределы - то к поросшим
лесом сопкам, то в продуваемую неутихающими ветрами голую степь. Никакой
слежки. Однажды, правда, слева пролетел, держа по направлению к
Кузнецовскому плато, маленький "мусоршмитт" - сине-желтый милицейский
вертолет, но он слишком быстро скрылся с глаз, так что не стоило
будоражить душу параноическими мыслями о некоей супераппаратуре...
И тогда он, преисполненный холодной решимости, развернулся, поехал к
центру. Мимо кафе "Казачья ладья" он не раз проходил и проезжал раньше - и
бывал всякий раз удивлен тамошним безлюдьем. Кафе словно бы всегда закрыто
- но отчего-то не прогорало. Вот оно что оказалось...
Проехал мимо, не выделяясь из потока. Кафе было устроено в маленькой
квадратной пристроечке, одним срезанным уголком прильнувшей к кирпичной
девятиэтажке, - вроде в доме, но в то же время отдельно. Светлые шторы,
как всегда, задернуты, внутри горит неяркая люстра, на стене рядом с
входной дверью - мастерски вырезанный огромный барельеф из полированного
дерева, изображающий бородатых казаков, сгрудившихся на носу крутобокой
ладьи с выгнутым парусом. Красивый барельеф.
Проехав мимо, Родион свернул на параллельную улицу и загнал машину на
стоянку возле кондитерской. Попутные автомобили, как один, пролетели мимо,
не останавливаясь. Слежки не было. Нынешняя мода намереньям Родиона как
нельзя более благоприятствовала. Широкое и длиннополое пальто колоколом
надежно скрывало висевший дулом вниз коротенький автомат и заткнутый за
пояс магазин.
Обогнув мусорные контейнеры, он подошел к невысокой бетонной приступочке -
четыре ступеньки без перил - поднялся к черному ходу. Зажмурившись на миг,
прошептал, обращаясь к тем, кто хранил его последние дни:
- Выручайте, мои хорошие... Насчет души мы подумаем...
И решительно потянул дверь на себя. Незаперта. Короткий темноватый
коридорчик, загибающийся влево. Шаг. Шаг. Шаг. За поворотом - широкий
проем справа, оттуда пахнуло жаром и вкусными запахами. Небольшая кухня.
Видны две жирные спины, обтянутые белыми халатами, уголок плиты. Родион
прошел мимо, словно бывал здесь сто раз.
Коридорчик вновь поворачивает, на сей раз вправо. Родион на ходу
расстегнул пальто. Опустил руку в карман. Навстречу кто-то шел - из-за
угла упала тень. Он не замедлил шага.
Кирочку он узнал мгновенно - несмотря на коротенькое черное платье,
обильный макияж. С ходу, едва она инстинктивно замерла, расширив глаза,
ударил ее рукояткой пистолета в переносицу. Ударившись спиной о стену, она
осела с залитым кровью лицом, длинно, тяжело всхлипнув.
Он звонко вогнал магазин, передернул затвор, снял автомат с ремня и
перекинул в левую руку. Никакой охраны на пути - видимо Князь чувствовал
себя в безопасности.
Зальчик открылся перед ним неожиданно - Родион даже отпрянул. Все здесь
было словно бы кукольное - дюжина столиков вдоль стен, крохотная эстрада,
стойка бара, где одновременно могли примоститься человека три, не больше.
Уютно, надо признать. Хорошо, должно быть, посиживать здесь, будучи
хозяином и владыкой...
Столики пусты, кроме одного - за ним и сидел Князь в компании двух
незнакомых, при галстуках, и тупорылого охранничка, не того, что сидел в
"девятке", незнакомого. Сразу было видно, что это именно охранник - очень
уж он не гармонировал с тремя господами в хороших костюмах, с
умно-решительными лицами.
За стойкой помещался толстощёкий парень в белой рубашке и красной "киске"
в белый горошек. Его тоже следовало сосчитать, чересчур широкоплеч и
серьезен для простого бармена...
Родион, мало того, что служил в армии, достаточно поболтался на сборах,
чтобы запомнить нехитрую истину: "В комнату врываются вдвоем - впереди
граната, а ты за ней..."
Чека упала на пол с будничным негромким стуком. Сделав шаг вперед, он
громко окликнул:
- Князь, смерть пришла!
И, убедившись, что его успели увидеть и узнать, широко размахнулся, метнул
гранату по всем правилам, отпрянул за угол.
Взрыв прозвучал оглушительно, вылетело высокое стекло, обрушиваясь
звенящим водопадом, по стенам словно хлестнули десятки кнутов со
вплетенными в них свинчатками, с отчаянным дребезгом осыпались
неисчислимые висюльки люстры...
Родион прыжком влетел в зал, ставший неузнаваемым - среднее из трех стекол
выбито начисто, люстру смахнуло, разбито зеркало над стойкой, а чудом
уцелевшие длинные, кривые почему-то осколки густо заляпаны темно-алым -
ага, бармену угодил в лоб шальной квадратик "лимонки", вон он сидит,
припав к стене тем, что осталось от головы...
Навстречу бабахнул пистолетный выстрел. Управляемый чужой волей, делавшей
невероятно проворным и вертким, Родион без труда уклонился, расставив
ноги, полоснул длинной очередью по единственному, кто ухитрился уцелеть. И
тот, выронив длинный пистолет, скорчившись, опустился на пол. Стол из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг