снимки ты мне верни... Запомнил?
- Накрепко.
- Молодец... Фотографии сделаны неделю назад, узнаешь легко... - Она
вытащила из сумки два тяжелых на вид пакета. - Ты как-то говорил, что
служил в армии и бывал на сборах? Значит, сможешь снять смазку?
- Конечно, - сказал он.
Вытащил из одного пакета толстый цилиндрический глушитель и три обоймы.
- Патронов хватит? - озабоченно и насквозь буднично спросила Ирина, словно
отправляла его в магазин за постным маслом и пересчитывала деньги. - Мне
объяснили, нужно пристрелять...
- Ну, на это дело и обоймы хватит. Мне с ним не Столетнюю войну мыкать...
- обронил Родион со знанием дела.
Подстелив на колени носовой платок, осторожно достал из шуршащей
промасленной бумаги тяжелый "ТТ", покрытый густым слоем смазки. Советского
производства, вариант "красно-коричневый". К сподвижникам товарища
Зюганова этот термин не имел ровным счетом никакого отношения, просто
отечественные "ТТ" выпускались в трех вариантах окраски:
красно-коричневый, серо-черный и сине-голубой. А на последних сборах,
четыре года назад (тогда уже накатила волна заказных убийств), крепенько
выпивший с Родионом прапорщик объяснил, за что так любят господа киллеры
Тульский Токарева - дело даже не в надежности, пистолет "ТТ" практически
невозможно отследить, в отличие от "Макарки". Учета в свое время не
велось, неизвестно, сколько всего их выпущено, сколько до сих пор лежит на
складах в заводской смазке...
- Обоймы хватит, - задумчиво повторил он, взвешивая пистолет на ладони. -
Пятьдесят второй год, ага... Конечно, лучше бы высадить обойм с пяток, но
тут уж - чем богаты...
- Мне сказали, у него нет предохранителя, - торопливо добавила Ирина.
- Ага, - столь же рассеянно отозвался Родион. - Собственно, с какой
стороны смотреть... Курок у него на предохранительный взвод ставится. Как
же его привинтить... Ага.
- Руке тяжело будет?
- Не особенно, - он прицелился сквозь лобовое стекло в ближайшую сосну. -
Перетерплю.
- Ты знаешь, как надо стрелять?
- На спуск нажимать.
- Я не об этом... - положительно, она волновалась не на шутку. -
Обязательно следует сделать контрольный выстрел в голову. Это почерк
профессионалов, понимаешь? Главный наш расчет как раз на то, что это будут
считать делом заезжего профессионала, давно покинувшего город. И
непременно брось его там. Опять-таки согласно правилам.
Родион, примериваясь, еще раз навел пистолет с привинченным глушителем на
безвинную сосну. Вокруг щебетали лесные птахи, Ирина напряженно застыла на
соседнем сиденье, наблюдая воображаемую траекторию полета пули столь
сосредоточенно, словно под прицелом уже стоял ненавистный муженек.
"Выйдет, - с веселой злостью подумал Родион. - Все получится. Надоела
такая жизнь..."
Старательно завернул все в промасленную бумагу, вернув сверткам прежние
очертания, вылез из машины и спрятал все в багажник, в приспособленную
канистру. Когда сел на свое место, хлопнув дверцей, Ирина уже возилась с
какими-то пластиковыми флаконами и коробочками.
- Взрывчатка? - спросил он весело.
- Грим... Великолепные вещи. Сколько мне пришлось труда положить, чтобы
быстренько раздобыть это все - мои проблемы... Сначала подумала про парик,
но решила, это будет надежнее. - Она встряхнула белый флакон, напоминавший
очертаниями усеченный с одного конца эллипс. - Краска для волос, тот
самый, приснопамятный "радикальный черный цвет". Только судьба Кисы
Воробьянинова тебе не грозит, можешь не беспокоиться, не на Малой
Арнаутской произведено и бутилировано... Там есть инструкция на русском,
разбейся. Волосы и борода будут выглядеть, словно у стопроцентного
кавказца. Это, кстати, может повернуть следствие на совершенно ложную
дорожку, благо у моего сокровища есть контакты с "грачами"...
- А как мне отмываться потом? - фыркнул он.
- Не забегай вперед, - без улыбки сказала Ирина. - Все предусмотрено,
красочка для киноактеров и тому подобной братии. Я с одним флаконом
поэкспериментировала на своем блондинистом парике, он у меня из
натуральных волос, так что могу говорить с полным знанием дела, полтора
часа в ванной проторчала... В общем, красочка чертовски стойкая к любым
внешним воздействиям, можно даже стоять под дождем. Но ежели развести
чайную ложку уксусной кислоты - концентрированной, я имею в виду - литрах
в трех воды, смесь эта краску смывает моментально, словно пыль с рояля. И
никаких пятен на одежде не остается. Умеют на Западе работать с выдумкой.
Можно прихватить в сумке пару пластиковых сосудов с минералкой, заранее
намешав туда уксуса, - и быстренько ополоснуть шевелюру где-нибудь в
туалете... Этажом ниже или выше. Смоешь краску, бросишь куртку - надо еще
продумать, как оденешься, - и преспокойно уйдешь. Мало ли какие дела у
тебя там могли быть...
- Я это уже продумал, - перебил он. - На четвертом этаже принимают
объявления в "бегущую строку" семнадцатого канала, сначала зайду туда и,
как приличный человек, отдам объявленьице насчет своей "копейки" - по
дешевке, считай задаром, никто и не заподозрит, от такой рухляди нынче за
гроши отделываются...
- Молодец, - серьезно кивнула она. - Пойдем дальше. Вот тут, в коробке,
опять-таки театральные причиндалы. Смотри. Эти пластиночки накладываются
на десны под верхнюю и нижнюю губу. Эти штуки вставляются в ноздри,
дыханию, кстати, ничуть не препятствуя, - а вот лицо меняется чуть ли не
до полной неузнаваемости, я и это на себе проверила. Что ты ухмыляешься?
- Начинаю верить, что ты и впрямь хочешь, чтобы я ушел неопознанным.
- А что, были сомнения? - глаза сузились, взгляд на секунду обжег холодом.
Родиону стало немного неловко.
- Да понимаешь, все эти боевики... - пробормотал он. - Сплошь и рядом
бедолагу-киллера либо выдают полиции на месте работы, либо, стоит ему
пуститься наутек, появляется кто-то с пушкой наперевес и пулю в лоб
всаживает...
Ирина сощурилась:
- Хорошо же ты обо мне думаешь...
- Извини.
- Да ладно... - и улыбнулась дразняще-порочно: - Милый, суженый мой,
ряженый, я, конечно, женщина испорченная, но не до такой же степени... И
успокою я тебя, уж не посетуй, циничным образом. Нерационально это -
посылать за тобой еще одного убийцу. Все равно останется свидетель, то
бишь он. А самой его потом пристреливать - это уже из области голливудских
фантазий. К тебе я уже присмотрелась и как-то уверена... Прежде всего
потому, что ты не профессионал и одержим простыми человеческими желаниями
- устроить свое будущее таким вот предосудительным способом и завязать
накрепко. Это даже надежнее, чем побуждения профессионала, - он всегда
может найти другой заказ, а тебе шанс выпал единожды в жизни...
"Знала б ты..." - подумал он, но вслух ничего не сказал.
- Короче говоря, убивать тебя или сдавать властям совершенно
нерационально, - с той же улыбочкой закончила Ирина. - Я тебя, часом, не
шокировала?
- Да нет, - улыбнулся он в ответ столь же жестко. - Все просто и понятно,
как инженер, такую постановку вопроса только приветствовать могу... Люблю
рационализм.
- Вот и прекрасно. Э, нет, не нужно смотреть на меня столь гурманским
взглядом - настоящая работа только начинается, мы с примитивной увертюрой
разделались, не более того. Авторучка и бумага есть? Ну и плевать, я
захватила. Расчеты предстоит проделать прямо-таки инженерные...
...Последующие часа полтора обернулись сущим адом. Половина пухлого
Ирининого блокнота оказалась исчирканной корявыми схемами и стрелками:
отбирая друг у друга авторучку, они чертили поверх старых рисунков и,
торопливо перелистнув страницы, начинали малевать новые, порой легонько
ругались, спорили, в горле першило от бесчисленных сигарет, благоразумно
прихваченный Родионом полуторалитровый баллон "Фанты" вскоре опустел,
потом Ирина принялась экзаменовать его, придирчиво, в диком темпе, при
малейшей заминке трагически воздевая бездонные очи к потолку машины, а
однажды сгоряча пустила матом почище вокзального бича. Однако настал
момент, когда оба, помолчав, переглянулись - и поняли, что обсуждать
больше нечего. Все просчитано от и до. "Сокровище" обречено - если все
пройдет согласно писаным схемам, вопреки незабвенной поговорке про бумагу
и овраги...
- Мать твою, - с сердцем сказала Ирина. - Горек хлеб у киллеров,
оказывается, кто бы мог подумать, в кино так элегантно и красиво все
явлено...
- Да уж, - отозвался он устало и сердито.
- Дай сигаретку, тошнит уже от них, а остановиться не могу... - Она
откинулась на спинку сиденья, сбросила туфли, вытянула ноги, насколько
возможно. С закрытыми глазами выпустила дым. - Что странно, Родик,
совершенно не чувствую себя моральным уродом...
- Аналогично, - усмехнулся он, не сводя взгляда с ее ног. - Спишем все на
время и страну, а? - и с намеком прикоснулся коленкой к стройному бедру.
Ирина выбросила окурок в окно, потянулась, закинув руки за голову, не
открывая глаз, продекламировала отрешенно:
- Я наклонюсь над краем бездны, и вдруг пойму, сломясь в тоске, что все на
свете - только песня на неизвестном языке...
На ее чистое, свежее личико, казавшееся совсем молодым, легла тень, уголки
полных губ слегка опустились. Казалось, рядом с ним осталось лишь
совершенное тело, а душа упорхнула в неведомые эмпиреи.
- Кто это? - спросил он, отчего-то почувствовав недовольство.
- Так, один непризнанный гений. Повесился когда-то. Дураки говорили, из-за
меня, но на самом деле, ма пароль4, произошло это исключительно из-за
водки и полнейшего отсутствия характера. Дела давно минувших дней,
предания Совдепии глубокой... - Она открыла глаза. - Родик, ты бы смог
меня убить?
Ни малейшего намека на шутку в ее голосе не было. И он, подхлестнутый
неведомым импульсом, ответил честно:
- Не знаю
- А что чувствуешь, когда убиваешь человека?
- В моем случае? - грустно улыбнулся он. - Удивление. И не более того.
Только что был живой человек, наганом под носом махал - и стал труп. Нет,
этого не опишешь...
- Тот поэт пытался меня однажды убить. Но поскольку у него абсолютно все,
кроме стихов, получалось предельно бездарно, получилось сущее безобразие,
не страшное ни капельки, смешное... - Она смотрела в неведомые Родиону
дали, и он никак не мог понять, печальны или веселы представшие ее взору
картинки прошлого. - Смех...
- Сколько у нас времени? - грубовато прервал он.
- С полчасика, - Ирина открыла сумку, кинула туда блокнот и авторучку.
Прильнула к нему, заключив в устойчивое облако дорогих духов, и, прежде
чем он успел по-настоящему обнять инфернальную любовницу, прошептала в
ухо: - Нет, не здесь... отведи меня в кусты и трахни. Хочется опять побыть
девочкой с Киржача, как в беспечальные года...
...В засаде он сидел минут пятьдесят - собственно, засада была предельно
комфортабельная, ибо все это время Родион пребывал в своем новообретенном
"Скорпионе", покуривал, слушал музыку и лениво разглядывал прохожих. Он
терпеть не мог пустого ожидания, но утешал себя тем, что умение терпеливо
ждать, если прикинуть вдумчиво и творчески, необходимо гангстеру, как
неброский вид шпиону. Неясным оставалось одно: касается ли сия истина
гангстеров временных?
Он встрепенулся, опознав в вышедшем из подъезда молодом человеке личность
с показанной Соней фотографии - времен студенческих, невинных. И ощутил
легкое разочарование - хозяин подпольного бардачка ничуть не походил на
такового, как две капли воды напоминая юного американского "яппи": модный
костюмчик, галстук в горошек, аккуратная прическа, физиономия
комсомольского активиста былых времен, платочек в тон галстуку, кожаный
кейс...
Впрочем, он тут же вспомнил своего любимого Лема - тот эпизод, где к
отважному звездопроходцу Ийону Тихому заявляется в гости сотрудничав
порнографического журнала, джентльмен самого респектабельного облика,
неотличимый от дорогого адвоката из старинной конторы. Поистине, создается
впечатление, что писатели ничего и не выдумывают из головы...
Родион ожесточенно завертел ручки, опуская стекло, - нашлась-таки ложка
дегтя в бочке меда, электрический стеклоподъемник забарахлил...
Прилизанный молодой человек уже сунул ключ в замок своей беленькой
"девятки", когда Родион, наконец, справился со стеклом, высунул голову и
вполне вежливым тоном окликнул:
- Простите, можно вас?
- Это вы мне? - столь же вежливо откликнулся молодой человек, с
наклонением головы указав себе в грудь безымянным пальцем.
Глаза у него, правда, на миг стали жесткими, взгляд описал сложную кривую,
определенно выискивая вокруг возможный источник опасности. Ну да. Соня
рассказывала, что эта разновидность нелегального бизнеса почитается самой
презренной, и на таких вот мальчиков наезжают все, кому не лень...
Кожаный кейс неуловимым образом перекочевал в левую руку, а правая, чуть
согнувшись в локте, блуждала в районе пояса.
- Прошу, - Родион с самой простецкой улыбкой распахнул правую переднюю
дверцу. - Надо поговорить, я друг Сони Миладовой...
Похоже, вьюнош немного успокоился. Заперев машину, подошел к "Форду", сел
степенно, неторопливо и глянул с вежливым немым вопросом. Родиона чуточку
сбивало столь джентльменское поведение, он предпочел бы классическую
разборку, хотя не был ни на одной и плохо представлял, как она должна
протекать.
На несколько секунд он потерял инициативу. Спохватившись, приступил к
исполнению старательно продуманной сцены - достал из бардачка доллары,
старательно, неторопливо отсчитал десять сотенных, положил их на
огороженную черной пластмассовой решеточкой панель. Вынул "Зауэр",
выщелкнул обойму, большим пальцем вытолкнул пару патронов и придавил ими
лик президента. Вновь вставив обойму, обозрел получившийся натюрморт и,
развернувшись к приятному молодому человеку, спросил:
- Как по-вашему, что из этого выберет благоразумный человек?
- По-моему, благоразумный человек предпочтет эти неброские бумажки с
портретиками, - глядя ему в глаза, ровным голосом ответил собеседник.
- Логично, - сказал Родион. - В связи с этим возникает простой и
закономерный вопрос: вы себя относите к благоразумным людям?
- Безусловно.
- В таком случае...
- Я вас прекрасно понял, - нейтральным тоном сказал молодой человек. -
Мадемуазаль Миладова в известной вам фирме уже не работает. Скажу больше,
я уже совершенно запамятовал, кто это вообще такая, не припомню, чтобы мне
доводилось знать кого-то с такой фамилией... Вас устраивает?
- Вполне, - сказал Родион.
- Не позволено ли мне будет осведомиться, как звучит ваше почетное
погоняло?
Если он рассчитывал посадить Родиона в лужу, зря старался - уже учены-с...
- Робин Гуд, - небрежно сказал Родион.
- Простите великодушно, не доводилось слышать...
- Есть проблемы?
- Ну что вы, - сказал молодой человек. - Никакого подтекста моя реплика не
содержит.
Родион сгреб деньги и небрежно кинул ему на колени. Тот, глянув чуть
укоризненно, словно никак не мог одобрить столь плебейское обращение с
твердой валютой, аккуратно сложил купюры, бумажку к бумажке. подровнял
кончиками пальцев, перегнул пополам и спрятал в бумажник. Склонив голову с
безукоризненным пробором, произнес:
- Желаю счастья.
Родион, словно Вий, вперился в него тяжелым взглядом, который парень, надо
отдать ему должное, стоически выдержал. Если реплика и была насмешкой, то
голосом или выражением лица она никак не подчеркивалась.
- Я могу идти?
- Разумеется, - сказал Родион, поборов приступ ярости. - Буду рассчитывать
на вашу тактичность и деловую сметку...
- Можете не сомневаться.
Глядя вслед отъехавшей "девятке", он форменным образом кипел. С одной
стороны, все прошло, как по маслу, он быстренько и без всяких хлопот
выкупил Соню на волю. С другой... Он всего лишь добился своей цели, и не
более того. Победы не вышло, а ему нужна была именно победа, триумф,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг