все закончится. Тогда сыграем большой отдых, наедимся, отоспимся, каждый
получит по двойной порции мармеладного крема. Еще чуть-чуть, сынки".
Сварог не стал разочаровывать парня. Пусть воспрянет, рванет к своим и
встряхнет, укрепит их. Черт, но трудно ж, однако, ободрять других, когда
сам не веришь в то, что говоришь. Некоторым людям нелегко притворяться
даже во имя благого дела. Но приходится...
Когда Сварог заканчивал свое напутствие молодежи, трап вновь ожил. По
тяжелой поступи и неразборчивому ворчанию под нос в идущем легко
угадывался Пэвер. Суб-генерал вошел, огляделся, задержал взгляд на карте
Ваграна, тяжело опустился в кресло, но начал говорить не раньше, чем
Вайгал с ожившими глазами и распрямившимися плечами выбежал из рубки.
- Пришлось взять грех на душу, - сказал Пэвер. - Длонго, боец из
гарнизона базы, "вспыхнул белым порохом". Так это называли у нас в полку.
Разорался, что мы нарочно их топим, и в таком духе. Схватил багор, разбил
голову своему напарнику, к слову, земляку. Полез на остальных, уже
окончательно освирепев. Я еле успел добежать. Вести душеспасительные
беседы бесполезно и некогда. Пришлось пристрелить. И метиться в ногу или в
руку, чтоб не убить, но успокоить, тоже не было времени. - Пэвер
попробовал пригладить почерневший от копоти ежик, который упорно не хотел
приглаживаться, - "Серебряный удар" тонет. Мы можем лишь оттянуть исход.
Но ненадолго. И то, если ни одна из двух помп вдруг не накроется. Цепочки
с ведрами ничего не дают.
- Вам ли не знать, мастер Пэвер, что дело не в реальной пользе цепочек с
ведрами, а в том, что людям, приставленным к делу, не до паники, они не
начнут один за другим, как говорили у вас в полку, "вспыхивать белым
порохом". Вернемся к карте. Подключайтесь, мастер Пэвер, - закурив, Сварог
прошелся по рубке. - Мы убедились, что скрывается под заштрихованными
синим цветом эллипсами, под зеленым пунктиром и некоторыми другими
обозначениями. Мы не знаем, что подразумевают под собой зеленые
треугольники со стрелой внутри, желтое бесформенное пятно и некоторые
другие значки. Но они далеко, "Удар" до них не доберется. А до ближайшего
ромба с оторванным углом дотянуть в состоянии. Чем черт не шутит, вдруг
остров, вдруг клочок земли. Хоть плавучий кусок плавучей земли. Вытягиваем
пустышку, пересаживаемся на шлюпки.
- Если применить приемы дешифровки, - Рошаль взял в руки полный загадок
пластик, - то можем предположить, что цвет сам по себе несет некую
информацию. Как мы уже отмечали, цветовая символика не совпадает с
принятой на Атаре. Но можно действовать по аналогии. Если синим обозначена
область темной магии...
- То ромб не область темной магии, - подсказал Пэвер.
- Или область магии средней или слабой темности. - Чуть ли не впервые на
памяти Сварога Рошаль пошутил и чуть ли не впервые улыбнулся. Точнее,
обозначил улыбку.
- Итак, итожу, - прервал диспут маскап. - Все равно наши догадки,
масграм, сможет подтвердить или опрокинуть только личное знакомство с
ромбом без угла. Вы, мастер Рошаль, берете на себя подготовку к возможной
высадке на шлюпки. Снимите с работ человек десять. Из самых надежных. Но
действуйте так, чтобы все оставалось в тайне от других, а то бросят работы
и черт-те что начнется. Кулк, немедленно займитесь курсом. Можете сказать
сейчас хотя бы примерно, сколько времени займет переход при нынешней
скорости?
- Примерно три часа, - сразу же ответил Кулк. - Если...
- С "если" понятно, - перебил Сварог. - Вам, мастер Пэвер, придется
разрываться между помпами и паровой машиной. В течение трех часов мы не
должны пойти на дно и обязаны не сбавлять хода. Делайте что хотите.
- Ха, вы как командир шестого гвардейского, - хлопнул себя по коленям
суб-генерал, - можете хоть сами себя в катапульты заряжать, но чтоб
крепость к обеду пала. Что ж, и не такое выполнял.
- Лады, братцы. Жмем до проклятого ромба, нет так нет, бросаем
"Серебряный удар" и пересаживаемся на шлюпки. Ничего другого не остается...
...Сварог шел по кораблю. Понимая, что совершает прощальный обход
"Серебряного удара".
Даже закрой глаза, почувствуешь, что корабль умирает. Сварог привык за
минувшие дни к нормальному ходу броненосца и теперь каждым касанием ступни
железных листов в крупных точках заклепок ощущал, что судно уже не идет по
волнам, а ковыляет. Уши, привыкшие к ровному, слаженному гулу паровых
движителей, сейчас вынуждены были прислушиваться к тихому и одновременно
надсадному гудению единственной уцелевшей машины. Воздух - в кои веки
приходится о том жалеть - сделался чище. Дым не валил, а вырывался
худосочными клочьями.
Фальшборт - за который приходилось держаться, так как судно вздрагивало
от каждой волны - зиял рваными пробоинами. Под ногами перекатывались
обломки труб и обрывки тросов, гильзы от карабинов, осколки чугунных ядер.
Стены палубных надстроек вмятинами напоминали лунный пейзаж. "Серебряный
удар" хоть сейчас направляй на съемки фильма о легендарных крейсерах
русско-японской войны. И лезла на ум дурацкая врачебная фраза: "Мы его
теряем..."
Большая часть экипажа занималась на первый взгляд дурной работой:
выстроившись цепочками от трюма, передавали друг другу наверх емкости с
водой, чтобы вылить ее за борт. Мужская цепочка тягала полные ведра,
женская - наполненные не до краев, а также чайники, котелки. И стояла даже
детская цепочка, по которой шла совсем несерьезная посуда. Не только в том
суть, что все при деле и нет времени трястись и паниковать, а праздно
болтаться по палубам просто небезопасно - броненосец может накренить так,
что немудрено и вылететь за борт. К тому же ведрами-чайниками вычерпанная
вода, возможно, позволит сэкономить минуту на плаву, и кто знает, какая
нужда будет в той минуте.
Теперь Сварогу удавалось подбадривать экипаж гораздо убедительнее, чем
давеча Вайгала. Потому что не приходилось лицедействовать. Судовому авралу
придана конкретная цель, люди выкладываются не ради отвлечения от черных
мыслей, а ради цели. О том, что цель не менее иллюзорна, чем коммунизм,
маскап, разумеется, никому не говорил. И сам предпочитал об этом не думать.
Сварог спустился к Олесу. Олес заправлял в машинном отделении. Полуголый
и чумазый князь злющим чертом носился от топки к углю, от угля к
манометрам, от манометров к кочегарам. С его губ слетал уже не крик, а
громкий хрип. Пристойные слова наследник гаэдарского престола, казалось,
напрочь забыл. В горячке досталось и Сварогу:
- Шли бы к русалочьей матери, маскап! Еще Рошаля бы прислали меня
зыркалками буравить!
Эти - убедился капитан Гэйр - будут давать жар на всю катушку до
заякорения на месте или пока котлы не взорвутся.
На пороге Сварог столкнулся с Пэвером и пятью матросами.
- Смена кочегаров, - доложил суб-генерал. Бросил за спину: - Чего стоим
столбами! Давайте, парни, в темпе! Я, маскап, пошел менять парней на
помпах.
Подмену брали из тех, кто "отдыхал" на ведрах.
- Вот что я думаю, маскап, - не сразу отправился на помпы генерал. -
Пусть наткнемся там, у ромба, на заросли съедобного планктона или простую
песчаную мель, оно и то неплохо будет. Не зря плыли. Мель даже
предпочтительней.
- Черт возьми, еще не хватало, чтоб мастер Пэвер начал с судьбой
торговаться! - Сварог хлопнул генерала по плечу. - Поди, на суше случались
заварухи похлеще нынешней, так чего ж на море раскисать от ерунды.
Прорвемся!
- Никто не спорит, еще не хватало, чтобы Пэвер раскисал! Уж много снега,
но не из воды мудрено будет там найти. Значит, я не помру, остальные
заодно тоже еще поживут. Все, некогда мне, маскап!
Клади он нашел на артиллерийской палубе. Баронетта утешала женщину,
потерявшую в схватке с броненосцами мужа и дочь. Сварог помнил ее дочь.
Белокурая девочка, которая бегала за Чуба-Ху и просила:
- Тетенька, покажи собачку, ну тетенька...
Сварог знаком показал Клади, что хочет с ней поговорить, и губами
проартикулировал "кают-компания".
- Уговорила, - Сварог не успел докурить сигарету, когда в кают-компанию
быстрым шагом вошла баронетта. - Не хотела жить. Хотела привязать к шее
ядро и прыгнуть. Пришлось припугнуть гневом Пресветлого. - Клади прошла к
дивану и присела на край, где уцелела обивка. - Подействовало, когда
услышала от меня, что гнев Тароса может перейти на ее дочь. Чушь полная,
но сработало. Погода еще тоже издевается, - внезапно переменила тему
баронетта.
И трудно было с ней не согласиться, - да, погода именно что издевалась
над "Серебряным ударом". То проклюнется солнце, то закапает "грибной"
дождь, то хлестанет ливневыми струями, то вновь просвет в облаках и вновь
броню нагревают теплые лучи.
Сварог поймал взгляд Клади, брошенный в тот угол, где стояло зеркало.
Сейчас оно не стояло, а лежало осколками на полу. Губы баронетты сложились
в мимолетную улыбку. Ту улыбку нетрудно было расшифровать: так бы не
выдержала и посмотрелась, вот и хорошо, что соблазн разбит, собственное
отражение уж никак бы не улучшило настроения, испортило бы вдрызг, это
точно.
Да, все они выглядели сейчас не ах, неважнецки смотрелись. Утомление и
угроза гибели не придают лицам здоровый цвет, копоть, пороховые дымы и
ссадины краше человека отчего-то не делают...
Наверное, Сварог должен был ее по-мужски поддержать. Сказать что-то
ободряющее, обнять. Наверное...
Вместо этого Сварог, встав напротив нее, сказал:
- Я понимаю, что ты не имела к военно-морскому ведомству никакого
отношения. Но тем не менее... Знаешь, мне известен один указ определенного
ведомства некоего королевства, подробно объясняющий, как выбираться из
любой точки планеты. Вспомни, может быть, существовала похожая инструкция.
На случай, если агента Отдела последнего рубежа безопасности Гидернии
вдруг занесет в неподконтрольные дали. Нет ли экстренного способа связи,
чтобы вызывать подмогу? Нет ли, ну скажем, в каждом квадрате сто на сто
кабе-лотов, нет, не очередной угольной базы, а, например, оборудованного
плавучего домика спасения. Вроде охотничьей заимки в дремучем лесу, где
всегда отыщутся соль, крупа, спички... Клади отрицательно помотала головой.
- Думаю, настолько гидернийская предусмотрительность не простиралась. А
чтоб тут что-то оборудовать...- Усмехнувшись, баронетта добавила: -
Гидернийский ресурс исчерпан.
Сварог истолковал ее последние слова как сожаление.
- Я понимаю, ты думала, все пойдет не так. Круиз до Граматара со всеми
удобствами. Места в каюте люкс, вечерние коктейли...
- Дурак вы, ваше сиятельство, право слово, - невесело улыбнулась Клади. -
Что ж я, по-вашему, такая дурочка, не знала, на что иду... Но - вы правы,
граф. Жалко, что все так кончается. Жалко...
Баронетта поднялась, подошла к разбитому зеркалу, наклонилась, подняла
осколок покрупнее:
- Тарос великий, какая я страшная... - И неожиданно, без перехода,
продолжая разглядывать себя в покрытое трещинами и сколами стекло,
произнесла: - Хотя, ты знаешь, может быть, и хорошо все же, что конец
именно таков. Я спокойно говорю тебе об этом, потому что знаю, что и ты
меня не любишь. Как было написано в одном романе из библиотеки мэтра
Ленара: "Судьба свела их, они понравились друг другу, им было вместе
хорошо, но яркая звезда их любви так и не взошла". Между прочим,
существует такое поверье: каждая новая любовь зажигает на небе новую
звезду, а падающие звезды - это умирающая любовь. - Клади бросила осколок
на пол, перешла к тумбе, на которой когда-то стоял безвкусный гипсовый
бюстик какого-то гидернийского деятеля, принялась водить пальцем по
деревянной панели, оставаясь к Сварогу спиной. - С тобой мне было
замечательно. Наверное, ни с кем никогда не было так хорошо. Но та любовь,
о которой складывают песни и пишут книги, ради которой человек готов...
Это что-то другое...
Сварог молчал, несколько сбитый с толку. На лакированной поверхности
дерева под пальцами Клади появилась матовая звезда, на глазах исчезающая.
Внезапно баронетта повернулась к Сварогу, впилась в него взглядом и со
странной улыбкой спросила:
- А кто такая Мара? Ты называл ее имя во сне. И не один раз называл...
Она снова отвернулась, к облегчению Сварога, и, к его облегчению, не
стала настаивать на ответе, ушла от непростой темы:
- Женщины чувствуют, любят их или нет. Конечно, всегда приятно слышать,
когда мужчина признается в любви, но и без этих признаний женщина знает,
любима она или всего лишь нравится. Может быть, ты любишь эту свою Мару,
может, твое сердце еще только ждет своей любви. Но твое сердце не занято
мной.
Разговор застал Сварога врасплох, безоружным и неподготовленным. И он
совершенно не представлял, что ему говорить в ответ. Лучше бы вовсе ничего
не говорить. Потом, после...
- Ты знаешь, - баронетта, так и не поворачиваясь, подошла к картине,
изображающей броненосец "Адмирал Фраст" на бурных волнах и прорезанной
крест-накрест чьим-то ножом, бесспорно тоурантским, вроде бы как
разглядывала сейчас это живописное полотно, - не страшно уходить, когда не
приходится с кем-то навсегда расставаться, когда не держит тебя желанными
кандалами привязанность к кому-то...
Почему она сейчас решила завести этот разговор, Сварог не понимал, хоть
убейте. И что прикажете делать? Лепетать что-нибудь успокаивающее? Вроде
того - "да, ты права". А она, наверное, права... Или... Или что? Кто бы
посоветовал. Да, граф, это тебе не мечом махать... Сварог закурил новую
сигарету. Назовите это трусостью, но ох как хотелось ему уйти сейчас от
этого объяснения. Благо есть куда уходить капитану раненого корабля,
пропасть дел и забот, его присутствие требуется на любом участке...
- Я благодарна судьбе, что однажды в лесу, неподалеку от замка, встретила
загадочного и храброго графа, однако... Вот что я должна сказать тебе...
Фу-у! Как спасательный круг, распахнулась дверь и в адмиральский салон
пулей влетел чумазый парнишка-вестовой:
- Мастер капитан, вас зовет мастер Пэвер! Одна из помп стала хуже качать,
может остановиться!
"Вот и хорошо, - выдохнул про себя мастер капитан второго ранга. - Вот и
хорошо. С помпой-то уж я как-нибудь управлюсь..."
На пороге он замешкался, посмотрел на Клади - она так и не обернулась.
Глава пятнадцатая
В нашу гавань заходили корабли...
Они доплыли. Доползли, доколдыбали. Дотащились-таки, кренясь на левый
борт, зачерпывая воду и не всю успевая выплевать помпами и ведрами,
содрогаясь от каждого касания каждой волны. И вот она перед ними - точка,
отмеченная на карте коричневым ромбом с недорисованным углом. Вряд ли
кому-то в голову могло прийти, что они обнаружат здесь такое. Даже в самую
больную голову не закралось бы...
Над водой каймов на пять возвышалась каменная стена, образующая квадрат
со стороной, примерно равной ширине футбольного поля. В трех углах
квадрата сохранились небольшие башенки, четвертая башенка и часть стены
вместе с ней были разрушены. Стены обрамляли площадку, залитую водой. На
глаз воды было по колено или чуть выше.
Прозрачные верхние слои воды позволяли видеть, что площадка, огражденная
стеной - вершина пирамидального, из серого камня строения, ступенями
уходящего вниз, в глубину, в темные, не достижимые для солнечных лучей
слои. Первая ступень, идущая по всему периметру и начинающаяся сразу за
каменной оградой, не превосходила по длине рядовую лестничную ступеньку,
вторая - такая же, а вот третья уже протянулась до своего обрыва не меньше
чем на сто каймов. И дальше - насколько проникал под воду взгляд - шли
ступени исключительно исполинские, словно сработанные под подошвы Голиафа,
- Стоп машина! - скомандовал Сварог. Скомандовал с тем расчетом, чтобы
судно, некоторое время назад понизившее ход до "самого малого", замерло
аккурат над подводным чудом. И вдобавок Сварог вывел "Серебряный удар" на
цель таким образом, чтобы корабль встал почти впритык к стене. Если
броненосец затонет, то не уйдет под воду целиком, что уже полновесный,
неоспоримый плюс.
- Мы и "Серебряный удар" сделали все, что могли, Тольго.
На ходовой рубке рядом с капитаном сейчас находился лишь дож-боцман. Кулк
уже вовсю упаковывал карты, запихивал их в непромокаемые мешки, с корнем
выдирал приборы из стоек.
- Не похоже на то, что глубины здесь невеликие. Скорее, наоборот. Кто ж
ее тут... поставил, маскап?
- Еще хорошие вопросы - "для чего?" и "когда?".
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг