предъявлен шаур, даже когда суб-генерал узнал, что порог его дома в
Митраке переступил человек, совершивший путешествие из другого мира,
мастер Пэвер выглядел менее потрясенным.
- Это клинок Лано-Безумца! Гидернийские задницы, конечно, ни о чем не
подозревали, ха-ха... А я нашел! Ради одного этого стоило удирать из
Митрака, шваркаться об землю в железном ящике и едва не поджариться в
лаве!..
Бросив раскладывать фрукты, молодой князь бросился к Пэверу и чуть ли не
вырвал у того шпагу.
- Чушь собачья, - отрезал Рошаль, но тем не менее и он поднялся, с
явственным любопытством вытягивая по-куриному шею.
Сварогу стали вдруг близки ощущения учителя, вернувшегося в класс после
болезни и обнаружившего, что детей как подменили. Оставалось только
подойти к суб-генералу и отобрать у него игрушку, как учитель отбирает
какую-нибудь плевательную трубочку у заигравшегося хулигана. Да еще и
линейкой по затылку треснуть... Сварог и Чуба, единственные, кто ни рожна
не понимал. Чуба-Ху подошла к столу и продолжила славное дело молодого
князя: доставать провизию из корзин, расставлять, нарезать...
Сварог налил себе "Звезды Граматара", отпил. Недурно. В меру терпкое,
чуть сладкое, букет не без изысканности.
Со стороны шпаги раздавались возгласы и комментарии:
- И что с того!..
- Строка из "Прощания Рогнега"...
- А помните еще это:
Зверь морской, что в океане
Крова мирного лишен,
Спит меж волн, но их качанья
Он не чувствует сквозь сон...
- Ну да, ну да... Ведь по заказу Фраста...
- Ты на клеймо глянь, бестолочь княжеская, да родители прапрапрабабки
Фраста тогда еще в куколки играли...
- Да, это точно его клеймо, я листала "Историю оружия", мне Линар читать
давал...
- Не поминайта в приличном обществе, баронетта, этого лихоимца, Навакова
груша ему вместо яйца....
- Мастер Пэвер!..
- Молчу,баронетта, виноват, взволнован...
- Ты когда-нибуть встречал такую сталь?
- Древние предметы...
- Стал бы мастер Лано ставить клеймо на древний предмет...
- Перечитайте "Архивы Оружейной палаты Трех башен"...
- Странно. Люди зачастую относятся к оружию как к живому существу, -
негромко сказала Чуба-Ху.
- Очень верно подмечено, - согласился Сварог. - Люди- они вообще звери
странные, малоизученные... - Отставив бакал, он направился к стихийному
клубу любитилей древностей. - Ну и что означает сие кипение безудержных
страстей, мастера и баронетты?
- Ты что, не слышал о Битве Начала? О Звере? ОЛано-Безумце? - изумился
Клади, полыхнув изумрудом широко распахнутых глаз. Но тут же спохватилась:
- Впрочем, да, конечно, откуда....
- Шпага из костей Зверя, - доложил Пэвер, нежно поглаживая эфес.
- Похоже на правду, - признал Рошаль. И скривился, как от зубной боли: -
Еще и это...
- Так, а теперь без прыжков под потолок и таинственных
недомолвок.Конкретно и предметно, как на утреннем разводе, - потребовал
Сварог. - В чем дело?
Рассказывали сообща.Главную партию вел Пэвер, но его постоянно дополнял
Рошаль, тоже неплохо разбиравшийся в истории Атара, Олес приводил строки
из баллад, Клади, когда дело доходило до версий, прямо-таки засыпала
версиями. А Сварогу приходилось дирижировать этим хором, чтобы добиться
связности и вразумительности.
Ну, в общем, рассказали. Поведали историю, которая скорее всего могла
сойти за вымысел, за плод коллективного мифотворчества, если бы не
набиралось прямо-таки в избытке прямых и косвенных доказательств событиям
пятисотлетней давности.
.....Все народы Атора сохранили память о тех сорока днях всеобщего ужаса
(число дней варьировалось от дюжины до сотни, но большинство историков
сходилось именно на цифре сорок). Разные народы нарекли эти четыре
димерейские недели по-разному: Битва Начала (Гаэдаро, Шадтаг), Проклятые
Дни (Бадра), Приход Зверя ( Нур, Вильнур) - и так далее.
Прошло приблизительно лет пятьдесят со дня высадки на Атаре первых
беженцев с Граматара.Еще только успели возвести дома, на скорую руку
обнести зачатки городов частаколом, отогнать нечисть подальше от
поселений, первых детей народить, уладить кое-как отношения с соседями,
наметить первоначальные, еще сотни раз потом перекраивавшие границы...
когда явился Зверь.
Чудовище, ставшее кошмаром для едва оправившихся от бегства с Граматара
людей, прозвали Зверемь. Зверем оно и было, но очень непростым.
И что любопытно. Не наблюдалось расхождений в том, откуда Зверь явился.
Хотя казалось бы вот тебе, народная фантазия, простор для предположений.
Скажем, Зверь с Атаром поднялся со дна и до поры до времени скрывался в
каких-нибудь пещерах. Допустим, создан и послан Ловьядом. Наконец, пучиной
морской рожден. Однако дружно сходились на том, что Зверь перебрался на
Атар (или, как вариант, был переправлен на Атар) с одного из Блуждающих
Островов. Либо виной всему общая и стойкая нелюбовь атарцев к
гипотетическим островитянам, которые-де живут припеваючи, горя не мыкая,
особенно обостряющаяся с приходом Тьмы, либо действительно что-то
определенно указывало на островное происхождение Зверя. Правда, что именно
указывало, народная память не сберегла.
Если отбросить поэтические преувеличения, оставив лишь всеми источниками
подтверждаемые данные, то Зверь выглядел так: высотой двадцать-тридцать
каймов, туловище схоже с медвежьим, густая белесая шерсть свисала до
земли, передвигался на шести лапах, впивавшихся в землю когтями, что твои
крючья лесосплавщиков, голова на необъятном туловеще казалось маленькой,
морда плоская, безносая, из пасти торчали огромные металлические клыки, не
просто сабельной формы, но и заточенные тем же манером и до той же
остроты, как затачивают сабли.
Зверь перемещался на удивление быстро, легко догонял бегущего человека.
Он обходился без сна, но ночью двигался значительно медленнее, ночью
замечал людей, лишь когда те попадали в свет, излучаемый его огромными,
круглыми, немигающими глазами.
Зверь пришел убивать. Причем только людей, напрочь игнорируя зверей и
нечисть, даже если последняя принимала человеческий облик. При-чем он не
питался Людьми, не грабил их, он просто убивал их - и шел дальше. Шел
наобдум, выиски вая следы человеческого присутствия(дороги, вырубки, поля,
печные дымы и дымы костров,не говоря уж о деревнях и городах), а их он
определял безошибочно. За сорок дней он успел обойти весь материк.
Убивал он, догоняя человека и наступая на него. Клыками пользовался как
вспомогательным сред ством: для разрушения преград и домов. Пасть не
задействовал вовсе, хотя в некоторых преданиях, главным образом в песнях,
Зверь предстает изрыгающим огонь, сжигающим все на сто кругов.
Люди бились со Зверем как могли. Но могли они, как сразу стало ясно,
немногое. Пули и стрелы его не брали, каменные ядра, пущенные из
катапульт, не причиняли Зверю никакого вреда. Впустую пропадали выстрелы
из баллист, метающих пятикаймовые копья. Копья застревали в туловище или
лапах Зверя, он обламывал древки о камни и бульдозером пер вперед как ни в
чем не бывало. Предания утверждают, что и магия (а люди,плюнув на запреты
Пресветлого не заниматься колдовством и не якшаться с колдунами, призывали
на помощь магов) оказалась бессильной перед Зверем.
Некоторые в панике грузились на корабли и покидали Атар, но, кроме как в
Гидернию, плыть было некуда, а Гидерния к своему острову никого не
подпускала, тех же, кто подбирался и тайком высаживался, уничтожали
карательные отряды гидернийской армии.
Когда улеглась истерика, посеянная Зверем в первую неделю своих кровавых
блужданий по Атару, то паника постепенно перешла в злость, а злость
заставила людей как-то организовываться и думать. После чего они принялись
вести на Зверя расчетливую охоту.
Однажды удалось со всех сторон поджечь лес, в который вошел Зверь, но тот
выбрался из огня.
Шерсть его сгорела, Зверь превратился в обугленное черное страшилище, но
страшилище живое и лютое. Люди стали заманивать Зверя в ямы,
предварительно врывая в ее земляное дно затесанные колья. Заманивали так:
один доброволец показывался Зверю, тварь начинала преследование, ступала
вслед за дичью на прутья, прикрывающие отверстие в земле. Человек,
разумеется, погибал в той же яме, в которую проваливался Зверь. Тварь из
ловушек выбиралась, впиваясь в стены своими невероятно длинными и
сумасшедше цепкими когтями, но, напарываясь на колья, все же пропарывала
себе шкуру и внутренности. Люди устраивали камнепады, когда Зверь
оказывался в горах. Тут-то и стало выясняться, что Зверь, кем бы он ни был
на самом деле, истребим. Уже не так он был проворен в беге, часто
останавливался, замирал и бывало подолгу выстаивал этакой статуей посреди
равнины или леса.
И однажды не смог выбраться из очередной ямы.
Яму забросали землей и камнями. Но чертова тварюга сумела как-то
подобраться к краю и высунуть наружу голову. На голову обрушилось все, что
принесли с собой и держали в руках люди. Когда Зверь перестал шевелиться,
его полностью откопали и разодрали в клочья.
Нутро Зверя повергло людей в суеверный ужас. О подобном им доселе даже
слышать не доводилось. Шкура тварюги по прочности оказалась несравнимой ни
с одной кожей. Кости Зверя были сделаны из сплава, неизвестного на Агаре,
лишь похожего видом и некоторыми свойствами на сталь, но все же сталью не
являвшимся. С металлических костей содрали обыкновенное мясо, красно-белое
кровоточащее мясо животного. А вот жилы, опять же немыслимо прочные,
привели людей того времени в полное замешательство - их описания предельно
туманны, тут тебе и "серебро в оболочке", и "сверкающие нити в смоле". Еще
из Зверя извлекали ("выковыривая из мяса, вытряхивая из ливера, отделяя от
костей") простые камни, драгоценные и совсем неясно какие, которые
фольклор сохранил как "смешные капли" или "смешные камни".
В яме над останками Зверя развели гигантский костер, и поддерживали его,
по некоторым легендам, аж до годовщины победы над Зверем.
Конечно, каждый народ окончательную победу над Зверем приписывал своим
предкам. И Тарос его ведает, чей народ в самом деле заслуживает называться
народом-победителем. Зато место, ставшее могилой Зверя, было известно всем
- в Запретных землях, недалеко от границы Вадры. Страх перед Зверем
сохранило лишь поколение, видевшее его воочию. Следующее поколение атарцев
к останкам Зверя относилось уже без прежнего священного трепета. Начиная с
этого времени и задолго до того, как странной тварью всерьез
заинтересовались конторы, могильник не раз разрывали, не раз вновь
закапывали (взвалить на себя обязанности могильщиков пришлось бадрагцам).
Что не сгорело в огне, разворовали и растащили по разным странам. Кстати,
послухам, конторам уже мало что досталось.
С тех пор останки Зверя всплывали то там, то сям. Их пристраивали не
только в коллекции, но и пускали в дело - ну кому в хозяйстве не сгодится
сверхпрочная кожа или полосы нержавеющего металла? Не говоря уж про
драгоценные камни...
И жил в Фагоре такой малость чудаковатый кузнец по прозвищу Лано-Безумец.
К нему, как до того ко многим кузнецам, попали кости Зверя. И Лано-Безумец
додумался... Или кто свыше фагорца надоумил, или, что называется, осенило,
или, как часто происходило в истории, случай помог (случайно уронил в
молоко, случайно облил кипятком, случайно помочился на заготовку - глядь,
и получилось) - но вот додумался, как перековывать Звериные кости, как
придавать им свою форму. Лано стал единственным, кому за пятьсот лет
удалось укротить неподатливый металл.
Раскрытым секретом кузнец, понятное дело, ни с кем не делился, даже
подмастерьев тут же из кузницы всех повыгонял, чтоб ничего не пронюхали.
И, как это часто случается с единоличными обладателями тайн, счастливая
звезда его быстро закатилась. Неустановленными личностями Лано был похищен
и запытан до смерти. Фагорский кузнец успел выковать из Звериного металла
лишь браслет и шпагу.
Личное клеймо Лано-Безумца и обнаружил суб-генерал на клинке. Конечно,
кузнец выковал массу шпаг из обыкновенной стали. Но Пэвер выявил, по
крайней мере, три серьезные причины, позволяющие считать, что к нему
попало легендарное изделие легендарного кузнеца.
Во-первых, обыкновенную шпагу Фрасту не поднесли бы. А поднесли ее
адмиралу в числе прочих даров жители прибрежного фагорского города
Конверума, когда эскадра адмирала дымила под окнами конверумских домов на
набережной, наводя фагорцев на невеселые думы о прямой наводке.
Провинились же фагорцы перед гидернийцами тем, что ограбили торговый
пароход, шедший по Руане из Гидернии в Бадру. Когда выяснилось, чьих рук
работа, король Фагора быстренько открестился от щекотливого дельца,
официально заявив, что гнусный и подлый грабеж - наглое самоуправство
властей города Конверум, которые, дескать, давно разглагольствуют об
отделении их провинции от Фагора и давно столичным приказам не
подчиняются. Вот и был отправлен адмирал Фраст с эскадрой в придачу в
Конверум - разбираться со сложной проблемой репараций и контрибуций.
Поскольку шпага златом-серебром и каменьями-алмазами не украшена, то
ценность ее в ином. В чем именно, косвенно указывает надпись,
выгравированная на эфесе: "Достойнейшему адмиралу Фрасту от Конверума, да
обогатишься храбростью людей Начала".
Во-вторых. На самом клинке Пэвер разглядел не только клеймо Лано-Безумца,
но и строку из "Прощания Рогнега" - фагорского эпоса, посвященного борьбе
со Зверем: "Храбрых повел, а трусливых погнал".
"Надпись сделана самим Лано, разорви меня кабан, - уверенно заявил Пэвер.
- Обратите внимание на написание апострофа после литеры "эс-пато": его
отменили в начале второго века, то есть задолго до рождения придурковатого
Фраста".
В-третьих. Пэвер провел ногтем по темному металлу, и на клинке отчетливо
проступила полоса синеватого отлива. Это совпадало с описаниями свойства
таинственного металла, из которого сотворены были кости Зверя.
Все предметы, сохранившиеся от Зверя, будь то обрывки шкуры или камни из
утробы, или что угодно еще, - обладали неведомой природы силой. Если два
предмета соединятся вместе - любые предметы, из того, что составляло
некогда единое целое по прозвищу Зверь, - то эта сила всегда, неизменно
проявляла себя. Достаточно произойти соприкосновению останков, чтобы сила
вырвалась наружу и... И одним лишь Таросу с Кайкатами и Наваками ведомо,
что могло произойти потом. Выброс силы проходил каждый раз по-разному.
Некий Торний из Локузора написал книгу, в которой собрал случаи
воссоединений частей Зверя. Конечно, трудно сказать, насколько Торний был
скрупулезен в перепроверке историй, от кого-то слышанных, где-то
прочитанных, но что точно - чтение получилось захватывающим благодаря
детективной непредсказуемости каждого случая соединения частей. Пэвер и
Рошаль привели несколько эпизодов из книги Торния. Например, браслет,
выкованный Лано-Безумцем, достался в наследство брату Лано, а тот продал
его некоему коллекционеру. А у последнего в собрании занятных вещиц уже
хранился кусок шкуры Зверя размером с ладонь. И коллекционер как-то
придумал обернуть кожей запястье, а поверх нее надеть браслет. В
результате чего новый владелец браслета получил для своей руки силу Зверя.
Этой рукой он мог раскалывать камни, заваливать вековые деревья, крушить
стены, однажды стянул с мели корабль. Довольно скоро коллекционер
(разумеется, нечаянно) перепутал желудочный отвар с крысиным ядом, браслет
с его руки пропал, дома его не нашли, и след еще одного изделия фагорского
кузнеца Лано-Безумца потерялся. Торний осторожно намекает в конце главы,
что к несчастью с коллекционером приложила руку одна из служб, каковым
предписано печься о том, чтобы новейшее оружие пополняло родные военные
склады, а вовсе не склады потенциального противника.
Или вот еще: некий крестьянин, наслушавшись историй о чудесах, связанных
с останками Зверя, и зная, что дома у него служит вешалкой Звериная кость,
купил на ярмарке камень якобы со следами Звериной крови. Отдал за него
половину денег, вырученных от продажи двух возов пшеницы. Вернулся домой.
Жена успела лишь провыть: "Горе мне, горе", успела схватиться за ухват, но
выволочку устроить не успела,.. Был муж, держал в руках булыжник и
железку, сверкнуло, как во время Порохового праздника - и нету мужа. Да и
крышу дома снесло. А незадачливый крестьянин только что видел перед собой
лицо дражайшей супруги, как вдруг видит совсем другое: под ним проносятся,
сливаясь в зелено-сине-серо-белые полосы, леса, реки, озера, дороги,
города-деревеньки. Потом внизу пошла одна синь, в которую его и ввергло,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг