ли лишенными разума и души силами природы...
Представь, друг мой, что едешь ты верхом по стране, прямо-таки
брызжущей жизнью. В лесах рыскают дикие звери, олени и кабаны, на лугах
пасутся стада, за плугом ходят пахари, по большим дорогам движется
нескончаемый поток путников, обгоняя тебя и спеша навстречу, - тут и пешие,
и конные, и повозки купцов, и блестящие дворянские кавалькады, и воинские
отряды. Проезжаешь ты городами и деревнями, где кипит жизнь во всем ее
многообразии и блеске, и обитатели заняты когда каждодневными своими делами,
когда торжествами и праздниками.
Таким предстает перед путником Иллюзор. Но очень скоро ты заметишь, что
все окружающее немо - ни единый звук, кроме топота твоего коня и звяканья
уздечки, не нарушает всеохватывающей жуткой тишины. И если пойдешь ты прямо
на встречного, пройдешь сквозь, не встретив на пути ничего, кроме пустого
воздуха. Ибо все, что ты видишь, и все, кого ты видишь, - суть иллюзия. Не
замечают они тебя, не видят, живя своей странной, иллюзорной, несуществующей
жизнью. Люди, искушенные в познании, а также причастные к магии и ведовству,
уверяли меня, что с призраками и иной нечистью бесплотные обитатели Иллюзора
ничего общего не имеют. Скорее уж это запечатленные неведомым путем
изображения, никому не делающие дурного и слепые ко всякой попытке
установить с ними общение. Истина эта подтверждена за тысячелетия, ибо
Иллюзор существовал уже в дописьменные времена, последовавшие за Штормом.
Надобно сказать, что иные строения Иллюзора существуют реально, точнее,
остатки таковых - где фундаменты, где стена, где целое почти здание, особо
прочно возведенное некогда неведомыми строителями. Но определить это можно
лишь на ощупь - ведь всякий дом, амбар или мост взору твоему представляется
совершенно целехоньким, будто вчера законченной постройкою. (Правда, там и
сям валяются истлевшие доски и груды рухнувшего камня, так что дома
предстают одновременно и в виде развалин, и в первозданном своем виде, и
зрелище, признаюсь, экстраординарное.) Равно же, если повезет, можешь
отыскать и утварь, а то и драгоценности, но немного, потому что лихие
кладоискатели за пять тысячелетий постарались изрядно. А подчас отыщется и
книга, достаточно сохранившаяся. Но читать тех книг не может никто -
написаны они на непонятном языке неизвестными буквами. А храмы их, где
бесплотные обитатели Иллюзора поклоняются богам, нам непонятны, и боги такие
неизвестны.
Поскольку находимые там предметы выглядят именно так, как и должны
смотреться пролежавшие тысячелетия вещи, в иллюзорном своем состоянии
предстающие новехонькими, поскольку налицо развалины, легко понять, что
Иллюзор есть тень минувшего, отображение существовавшей в неизвестные
времена страны, где впоследствии все живое сгинуло неведомо куда (ибо нет
там множества скелетов), а неживое понемногу ветшало. Вот только никто не
знает, что это была за страна, что за бедствия на нее обрушились и какие
причины вызвали нынешнее, столь диковинное и поразительное, состояние дел.
Объяснений за тысячелетия накопилось множество, есть и пространные,
изложенные весьма ученым языком, да вот беда - во-первых, каждое из них
всем прочим противоречит, а во-вторых, ни единое проверить невозможно.
Опасностей Иллюзор не содержит почти никаких. Забредет иногда из других
мест настоящий зверь, но редко - звери не любят Иллюзора. Кое-где,
рассказывают, обитает нечисть, по всем признакам, укрывшаяся в Иллюзоре,
дабы избежать преследований, коим нечистую силу успешно подвергают в иных
уголках Талара. Бывает и разбойный народ, пересиживая погоню и укрывая
клады, ибо лучшего укрытия и не придумаешь. Заходят сюда и книжники, ищущие
истины, и просто любопытные, кому средства позволяют снарядить экспедицию.
А постоянно никто из живых тут не селится, разве что беглые крестьяне,
коим податься уж вовсе некуда. Первоначально я, не освоившись, удивился
было, отчего окрестные владетели не воспользовались столь легкой и удобной
возможностью расширить свои рубежи, однако ж, проведя в Иллюзоре две недели,
принужден был признать правоту моих проводников, толковавших допрежь, что
жить здесь "тягостно". Поистине так. С каждым днем, проведенным среди немых
теней Иллюзора, нарастает в душе тягостное ощущение то ли тоски, то ли
тревоги. Возможно, ты его сам себе внушаешь, возможно, так дразнит твои
чувства диковинность окружающего, да только от того не легче. К вечеру
пятнадцатого дня не выдержал я и велел поворачивать коней к границам Вольных
Маноров, хоть многое, достойное внимания, следовало бы еще осмотреть, и
немало любопытного осталось неизученным. Злясь на себя, досадуя, но не в
силах превозмочь незримое тягостное давление, ехал я прочь во главе своего
повеселевшего отряда...
Словом, Иллюзор необитаем. Лишь в полуночных его областях, где
простираются прилегающие к морю обширные степи, что ни год появляются
снольдерские и ронерские гуртовщики, пригоняя на летние выпасы рогатую
скотину, ибо пастбища там богатейшие, хоть реальные травы и мешаются там с
иллюзорными. Лошади, животные умные, тонко чувствующие и наделенные
повышенной восприимчивостью ко всему необычайному, а также имеющему
отношение к потусторонним силам, тех пастбищ не любят, постигнув в меру
разумения диковинность Иллюзора. Бык же, тварь тупая, виденным не тяготится,
и странность иллюзорских пастбищ его не заботит - знай жрет, нагуливая тушу
и покрывая степи диковинного края навозом.
На сей низменной ноте я, пожалуй, и закончу, ибо нечего более добавить
к описанию странностей Иллюзора.
О КРАЕ, ИМЕНУЕМОМ сВЯТОЙ зЕМЛЕЙ
(выдержки из восьмого письма реверена Гонзака)
Святая Земля, повествуют, была некогда обычным королевством, где уклад
жизни ничем не отличался от налаженного в других державах. Но четыреста с
лишним лет назад, когда страна, сотрясаемая многими невзгодами, от засухи до
баронских бунтов, находилась в крайне расстроенном состоянии, некий
священник по имени отец Патаран, служитель столичного храма Единого Творца,
человек незаурядный, наделенный и красноречием, и умением доходчиво излагать
толпе свои мысли, встал во главе движения, нареченного Братством
Совершенных, к коему примыкали не одни лишь простолюдины, но и немалое число
гильдейских, членов Сословий, дворян, в том числе и титулованных. Братство
это, проповедовавшее борьбу против всяческой неправедности и греховности
путем отказа от мирской роскоши и разномыслия, в короткое время снискало
себе изрядное множество сторонников, ибо во времена потрясений и бед, как мы
не единожды имели случай убедиться, нетрудно возбудить в обществе ярость и
жажду действия, в особенности если четко обозначить виновных и обещать, что
с незамедлительным устранением таковых жизнь наладится быстро...
Из всего этого возникла великая смута, принявшая характер большой войны
сторонников короля против приверженцев Братства, причем в обоих лагерях
хватало и титулованных дворян, и самого подлого люда, ибо раскол прошел не
меж Сословиями, а внутри самих Сословий, не миновав ни одного. Продлившись с
переменным успехом около полутора лет, война эта привела к гибели
королевской фамилии, большим людским жертвам. Немалое число городов было
разгромлено и сожжено. Победа Братства вынесла на опустевший трон отца
Патарана, и новоявленный правитель немедля приступил к преобразованиям,
проходившим быстро и энергично благодаря поддержке закаленной в боях армии.
Вот и получилось, что на волне успеха отец Патаран произвел изменения столь
всеохватные и решительные, что в иные, мирные времена для таковых
потребовалось бы не одно десятилетие (а посему и жертв, как расставшихся с
жизнью, так и принужденных бежать в изгнание, нашлось преизрядно).
Ныне Святая Земля управляется Великим Магистром, происходящим от
потомков отца Патарана (он, вопреки канонам, безбрачия не соблюдал). И жизнь
сего государства всецело посвящена, как заявляется, служению Единому Творцу
и подготовке воинских сил, способных выйти против сатанинских полчищ. Это
напоминает мне орден монахов-воинов из Гурганского царства, на родной нашей
Сильване находящегося, но по обширности территории и многолюдству
народонаселения Святая Земля многократно превосходит владения ордена.
Прежнее деление на дворянство, Сословия и Гильдии давно уничтожено. Есть там
Божьи Дворяне - они начальствуют над полками, а землями с крестьянами не
владеют, являясь лишь управителями. Есть Божьи Книжники, занятые
богословием, есть Божьи Инженеры, Божьи Купцы, Божьи Ремесленники и Божьи
Мореходы, суть занятий коих ясна из одних названий сих людских общностей.
Есть также Братья Монахи, коих немало, и часть их сорганизована в воинские
полки, должным образом вооруженные и вышколенные. Ну а Крестьяне Божьи, как
легко уразуметь, пашут и сеют. Изящные искусства там, слышно, не в чести,
как и почитаемая преступлением роскошь, а храмы всех иных богов, кроме
Единого, давно порушены. И нет там ни наград, ни гильдейского деления, ни
сословного, ни титулов, ни сеньоров. Иными словами, по рассказам бывавших в
Святой Земле путешественников, жизнь там по сравнению с иными краями не в
пример аскетичнее и бесцветнее. Разное говорят о заведенных в Святой Земле
порядках, кто одобряет их, кто не принимает. Я же остаюсь верным старой
привычке писать только о том, что видел собственными глазами или, по крайней
мере, изучил вдумчиво по множеству книг, представляющих противоположные
точки зрения. Памятую к тому же, что правом выносить окончательные суждения
наделена лишь сама История. Пока же у меня недостаточно знаний о Святой
Земле, в чем не стыжусь признаться, и от суждений воздержусь до путешествия
туда, каковое твердо намерен предпринять в ближайшие годы.
Некоторые заметки о военном деле
(выдержки из одиннадцатого письма реверена Гонзака)
Армии на Таларе не собираются от случая к случаю ради той или иной
кампании, а постоянны. Содержатся они на долю доходов от королевских имений,
а также на долю от налогов, взимаемых со всех, и с дворян в том числе. Армии
Виглафского Ковенанта устроены все на единый образец и состоят из гвардии,
"безымянных полков" и легионов. Гвардия, пешая и конная, набирается частью
из ронинов, частью из горожан. Есть полки, состоящие целиком из дворян, хоть
число таких полков и невелико. Гвардейские полки именуются по цвету мундиров
и по роду войск - например, ронерские Синие Мушкетеры или горротские Черные
Драгуны. Знамена у них четырехугольной формы, и древки их увенчаны
позолоченным орлом, именуемым "акилла". Понятно, что офицеры гвардейских
полков происходят из знатнейших дворян, большей частью титулованных, а
солдаты получают повышенное жалованье как деньгами, так и в иной форме.
Следом идут "безымянные полки", конные и пешие, артиллерийские,
ракетные и саперные. Набираются они из горожан и фригольдеров, хотя
попадаются там и ронины. Полки эти именуются номерами и по роду войск -
например, "пятый кирасирский" или "десятый пикинерский". Вместо знамен у них
вексиллумы. Вексиллум есть древко с поперечной перекладиной, прикрепленной
пониже вершины, - а уж на этой перекладине и подвешивается полотнище,
четырехугольное чаще всего, иногда с бахромой, иногда с кистями. Древко
вексиллума увенчано посеребренным акиллой. Служба в сих полках далеко не так
почетна, как в гвардейских.
И, наконец, легионы. Эти набираются, что конные, что пешие, из крестьян
короны либо сеньоров, именуются так же номерами и по роду войск, и офицеры
тамошние почитаются ниже всех других. Вместо знамен у них "копье" - древко,
увенчанное посеребренным изображением государственного герба и небольшой
перекладиной, короче, чем на вексиллумах, с коей свисают ленты определенного
цвета.
На службе у каждого короля есть отряды Вольных Топоров, однако таковые
используются главным образом на морских островах либо в мелких стычках на
границе, когда война по всем правилам не объявляется, а бои тем не менее
идут. Впрочем, порой им и в больших войнах доводится участвовать. В офицеры
к ним армейские чины идут неохотно, ибо Вольные Топоры, иными спесивцами
почитаемые даже ниже легионов, сами о себе весьма высокого мнения. Народ это
своенравный, и не всякий офицер с ними уживется.
Есть еще королевская гвардия, почитаемая личной дружиной монарха, и
подбору ее самим королем уделяется особое внимание, причем обычные правила в
счет как бы и не идут, потому что полки эти - все равно что меч короля,
охраняющий его персону и фамилию. По древней традиции (нам на Сильване
прекрасно знакомой исстари) королевскую гвардию предпочитают набирать из
иноземцев, гланцев в первую очередь, кои славятся высокой боевой выучкой и
особенной верностью присяге. Земля в Глане скудна, многие ищут пропитания за
его пределами, выбирая в первую очередь военную стезю, как наиболее
приличествующую гланскому горцу. Случается еще, что в королевскую гвардию
берут крестьян без различия их принадлежности, отдавая предпочтение как раз
уроженцам самых глухих и отдаленных провинций, - они по неразвитости своей
чтят короля как сверхъестественное поистине существо, а в городах не имеют
ни корней, ни знакомых, ни родни. Королевская гвардия превосходно обучена
бою на улицах, защите зданий и штурму таковых - всему, для чего она в
первую очередь и предназначена. Помимо того, учат еще рукопашному бою,
владению неуставным оружием, обращению с караульными собаками, стрельбе из
арбалетов и мушкетов со зрительными трубками, именуемыми оптическими
прицелами, а также, несомненно, и другим хитрым воинским искусствам, о
которых широкой публике не разглашается. Служба офицером в королевской
гвардии, пусть даже в таком полку, что составлен из темных провинциалов
(коих долго учат различать правые и левые конечности, привязывая к оным при
муштровке то сено и солому, то, ради пущего поощрения, колбасу и рыбу, кои
солдат получает для съедения, как только перестанет путаться), - одна из
почетнейших, и многие ее добиваются. Однако отбор туда строжайший - ведь
немало в истории случаев, когда король становился жертвой гвардейцев,
направляемых узурпаторами. Одним словом, друг мой Чедогон, все, что касается
таларской королевской гвардии, мы исстари наблюдаем на Сильване, только что
под другими названиями: есть области, где мышление венценосных особ движется
совершенно схожими путями, какую державу или планету ни возьми...
Вернемся к армии. Что полком, что легионом командует офицер в чине
полковника. И полк, и легион, как правило, состоят из пяти рот (только в
кавалерии рота именуется "ала"), и в каждой из этих рот от двухсот до
трехсот человек, разделенных на десять платунгов. Ротой командует капитан, и
в подчинении у него находятся три-пять лейтенантов и десяток сержантов,
командующих по необходимости кто одним платунгом, кто несколькими, в
зависимости от обстановки и боевой задачи. При каждом полку имеются:
артиллерийская батарея, ракетная батарея (в пехотных еще и особая рота,
устанавливающая при нужде рогатки для защиты от неприятельской кавалерии),
обоз, походные мастерские, штаб под командой офицера, лекарский отряд,
один-два платунга (конные, независимо от рода войск), служащие исключительно
для охраны штаба, ибо там много тайных бумаг, ценных для противника. А еще
- полицейская команда и особое подразделение, именуемое "волчья сотня", -
там собраны головорезы сметливые и дерзкие, способные и разведку провести, и
заложить пороховую мину, и посеять панику в тылу противника, перехватывая
его курьеров, громя обозы. Вопреки общепринятым правилам войны, "волчья
сотня" частенько переодевается в мундиры противника, отчего ставит себя вне
законов войны, и при поимке их вешают, как шпионов. Впрочем, в сии сотни
набирается столь отчаянный народ, иногда прямо с каторги, что подобная
бесчестная участь их не особенно и пугает.
Словом, все вышеупомянутые мною вспомогательные отряды каждого полка,
пожалуй, не уступают в численности его пяти строевым ротам, также и алам.
Артиллерийские полки и ракетные делятся на батареи и роты под командою
лейтенантов и капитанов. Солдаты их грамотнее и развитее прочих, поскольку
имеют дело со сложными устройствами, - то же и с саперами, обязанными уметь
обращаться со сложными осадными машинами, закладывать мины и контрмины и
выполнять иные нелегкие задания. В помянутых полках также есть и свои штабы,
и лекарские группы, и "волчьи сотни", и мастерские, и отряды воинского
прикрытия.
У лейтенантов, капитанов и полковников с генералами чин обозначает
золотое шитье на мундирах, а также обилие оного. Так уж сложилось, что
знаками различия для лейтенантов стали повсеместно шитые лавровые ветви, для
капитанов - тисовые, для полковников - виноградные листья, а для генералов
- дубовые (по сему поводу один лейтенант, подвыпив, загадал мне загадку:
"Что такое - дуб, и листья на нем золотые?" Оказалось, недалекий умом
генерал). К чему в разных державах добавляются свои эмблемы разнообразного
типа[12].
Есть еще полки воздушные, оснащенные воздушными шарами и планерами.
Первые, поднятые на привязи, служат для наблюдения за неприятелем, а со
вторых, бывает, метают и гранаты в осажденную крепость или на позиции, и,
хоть урон от таких атак обычно ничтожен, ущерб для боевого духа подвергнутых
такому нападению велик. По этой причине повсеместная ненависть сопровождала
воздушные войска при их появлении, как это, рассказывают, было в старину с
огнестрельным оружием при его начавшемся в войсках распространении.
Ненависть эта достигала такого накала, что еще на памяти нынешнего поколения
военных пленного летуна, будь он и дворянин, вешали совершенно как шпиона,
если не подвергали худшей участи. Специально созванная по сему поводу
ассамблея Виглафского Ковенанта после долгих прений постановила такую
практику недопустимой, и каждый монарх клялся королевской честью соблюдать
законы войны по отношению к летунам, а нарушителей сего карать смертью. А
король Снольдера, единственный, кто располагает летательными машинами под
названием "самолет", понуждаемыми к летанию особыми механизмами (но ничуть
не похожими на наши воздушные колесницы), набирает летунов из одних дворян и
присваивает каждому офицерский чин, дабы полностью его обезопасить, - ведь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг