юного телохранителя:
- Так и объявите народу: что это случилось всерьез...
Оказавшаяся рядом Мара вопросила со всей юной непосредственностью:
- Что там такое стряслось, что они все забегали? Сварог тихонько
ответил:
- Сам не пойму, но подозреваю, что-то эпохальное.
- Вечно ты во что-нибудь да ввяжешься, - хмыкнула боевая подруга. -
Стыдно с тобой на люди выйти...
Сварог с несказанным удовольствием отвесил ей легонький подзатыльник и,
не поворачивая головы, спросил:
- Ты-то что-нибудь понял?
- Подумать надо, - отозвался сидевший на старом месте, в капюшоне
плаща, Карах. - Тут сразу и не разберешься...
Глава 9. КОРОЛЬ, ЦЕНИТЕЛЬ ИСКУССТВ
- С незапамятных времен считается, что планета живая, - говорил
Карах, удобно устроившись на столе напротив Сварога. - Только не так, как
люди, мы и животные, иначе как-то. Говорят еще, что она умеет думать и
рассуждать, - опять-таки не так, как те, кто на ней живет. А некоторые
набирались смелости утверждать, что остальные планеты тоже живые.
- Ну, я тоже что-то такое слышал мельком, - сказал Сварог. - И что
отсюда следует?
- Откуда я знаю? - сказал Карах. - Давным-давно, ходят такие слухи,
с планетой умели разговаривать - и такие, как вы, и такие, как я. Только
это было так давно, что никто и не помнит, как все было и что для этого
нужно. Может, она от тебя хотела что-то? Вроде бы картины вроде тех, что ты
описываешь, должны какое-то чувство выражать - смотря о чем идет речь,
радость там или печаль...
- Нет, - сказал Сварог. - Добросовестно пытался все припомнить, но
точно тебе говорю: не было там никаких эмоций вроде радости или печали. Я
просто видел и ощущал кучу странных вещей. И все... Старухи сами в
растерянности, они ничем не могут помочь - всего-навсего обслуживали некий
обычай, состояли при нем, как привратники при доме. Где бы нам найти
понимающего человека? Это с таким размахом прошло, так меня затянуло, что,
режьте мне голову, мелочью оказаться никак не может. Вас бы туда, чтобы
прочувствовали...
- Пусть Элкон пошарит по базам, - предложила Мара. - Для чего мы его
на службе держим?
Вихрастый раскланялся с ней самым вежливым образом:
- Госпожа гланфортесса, при всем вашем уме и очаровании вы, простите
на худом слове, малосведущи в компьютерах и информатике. Мало уметь ими
пользоваться, надо знать еще некоторые тонкости. Искать можно все, что
угодно... но объясните вы мне, что именно искать? Я просто-напросто не знаю,
какую формулировку применить. "Земля - как живое существо", казалось бы...
Я попробовал. И ничего не нашел. Под этим определением в глобальной сети
ничего нет. Я допускаю, что грандиозный массив информации может упасть нам в
руки после первого же нажатия клавиши... но не раньше, чем мы отыщем его
точное определение. Понимаете?
- А ведь урезал он тебя, - сказал Сварог удовлетворенно. - Не правда
ли, госпожа графиня, любительница скоропалительных решений?
Крыть ей было нечем, но Мара по своей всегдашней привычке не собиралась
сдаваться просто так. Пробормотала: - Вот что делают с юными книжными
червями объятия смазливых служанок... А ведь неделю назад на коленки на мои
боялся посмотреть... Сделала я тебя взрослым на свою голову...
- Привыкайте, Элкон, - сказал Сварог, заметив, что парень все же
чуточку запунцовел по старой памяти. - Привыкайте к этой непринужденной,
творческой и веселой атмосфере, что царит на наших дружеских посиделках...
Таков уж стиль нашей команды,
- Я понимаю, - ответил Элкон, судя по тону, приготовивший хорошую
острую шпильку. - Некоторая агрессивность госпожи гланфортессы вызвана, мне
думается, тем, что здесь она оказалась, откровенно говоря, не у дел.
Подходящего занятия для нее что-то не находится, разве что на коне живописно
скакать, красуясь перед градскими обывателями...
- А на мечах со мной не хочешь попробовать? - поинтересовалась Мара.
- На деревянных, не бойся... Три схватки по семь минут, а? Синяков
наставлю... А то возьмусь тебя очаровывать, чтобы терзался потом бесплодными
мечтаниями... Думаешь, не умею? Я хотя и верная любовница, но, как любая
женщина, чаровать посторонних мужиков умею...
- Люблю я вас, - сказал Сварог растроганно. - Какой вы у меня
дружный, спаянный, спевшийся отряд... Как вы все обожаете друг перед другом
выпендриваться... С вами и жить веселее, право слово. Только что же вы,
такие остроумные и язвительные, не можете помочь своему командиру и королю,
когда у него возникла настоятельная надобность разобраться с очередной
тайной? Что приуныли? Чует мое сердце, придется мне в очередной раз самому
справляться. А у меня вон прошения нерассмотренными лежат, целых три
штуки...
Он придвинул к себе три свитка - два из них перевязаны простыми
веревочками, завязанными узлом, третий обернут трехцветной тесьмой цветов
какого-то клана, скрепленной сургучной печатью.
Ну вот, на двенадцатый день его пребывания здесь наконец-то заработало
устройство прямой связи с народом - в стену королевского замка была вделана
бронзовая медвежья башка с разинутой пастью, куда невозбранно дозволялось
опускать челобитные, жалобы и прошения. Башка была соединена наклонной
трубой с ящиком, ключ от которого имелся только у его величества, -
приспособление простейшее, но дававшее определенный шанс, что народные
чаяния и просьбы минуют канцелярские лабиринты...
- Итак... - сказал Сварог, распарывая кинжалом веревочки и шелковую
тесьму. - Что же нам пишут... Некий глэв по имени Анегас вот уже
одиннадцать лет обивает пороги Военной канцелярии с чертежами изобретенного
им "секретного пороха", который срабатывает только в гланских мушкетах, а
ежели попадет в руки к врагу, то ни за что не вспыхнет... Ох, чует мое
сердце, что если за одиннадцать лет изобретением благородного глэва так и не
заинтересовались военные, то не стоит оно выеденного яйца. Вообще, "чертежи
пороха" - это звучит, наталкивает на мысль, что к изобретателю лекарей надо
отправить... А вообще, нужно посмотреть. Для очистки совести. Так... Купец
Дандоро нашел серебряную руду в Амелоенском урочище, о чем спешит
сообщить... Понятия не имею, где у нас такое урочище, но это вам не "чертежи
пороха" - дело полезное... И, наконец, прошение от некоего юного художника,
который... ах, еще и оскорбление действием...
У входа мелодично прозвенел гонг - кто-то с той стороны двери, хоть и
обладал правом свободного доступа, все же не вломился, как деревенщина, а
деликатно давал знать о себе. Не глядя, Сварог на ощупь отыскал под
столешницей бронзовую завитушку и нажал, отчего за дверью звякнул
колокольчик, давая позволение.
Вошел глэрд Таварош, седой и подвижный, с неизменным кожаным мешком для
бумаг под мышкой. Лицо у него было какое-то странное - выражение его
точному определению не поддавалось.
- Плохие новости? - спросил Сварог, на всякий случай сначала
предположив худшее по свойственному ему оптимизму.
- Как сказать, мой король... - Таварош пребывал в некоторой
растерянности. - Только что пришли донесения с границы... Горротцы уходят
из Корромира.
- Что? - поразился Сварог. - Сами?
- Да, мой король. Мало того, они очищают Заречье. Разведчики клянутся,
что видели своими глазами, как они сворачивают лагеря, уходят колоннами,
увозят пушки и обозы... В Корромире их, собственно, уже нет, горротский флаг
спущен, крепость выглядит совершенно пустой, они даже не стали ничего
разрушать напоследок или жечь... Глэрд Даглас приказал нашей коннице
переправляться в Заречье и двигаться следом до границы, не ввязываясь в
стычки...
- И правильно, - сказал Сварог. - Ничего не пойму. Ну да, я написал
Стахору письмо. Мягко укорял его за вторжение в мое королевство, вроде бы
ничем не спровоцированное. И в достаточно дипломатических выражениях
намекал, что могу принять ответные меры, которые его неприятно удивят... Не
мог же он испугаться парочки туманных намеков? Не тот человек...
- Да уж, с вашего позволения... - кивнул Таварош. - Стахору всегда
была свойственна чрезмерная уверенность в себе...
- Не поверю, что он испугался, - покачал головой Сварог. - Лоранцы в
схожей ситуации нагло высаживали десанты на мои земли... где и до сих пор
пребывают. У меня попросту не было сил, чтобы дать им сдачи надлежащим
образом. И Стахор не мог не знать о том, что творится на побережье Трех
Королевств... Почему же он сейчас покорно отступил после
одного-единственного, обычного письма? Задумал что-то, а?
- Наверняка. Но что именно, я не могу догадаться...
- Вы не одиноки, глэрд, - сердито сказал Сварог. - Что ж, остается
ждать дальнейшего развития событий, потому что мы все равно не додумаемся, в
чем тут фокус... - Он задумчиво посмотрел на тартан Тавароша, синий в белую
и черную клетку, и тут его осенило. Цвета те же самые, что на стягивавшей
прошение тесьме. - Послушайте, глэрд... Не знаком ли вам некий молодой
художник по имени Аркас, и не из вашего ли он клана? У меня тут лежит его
прошение, в котором он жалуется на косность королевских сановников и их
невежественное равнодушие...
- Медведь-прародитель! - воскликнул Таварош и всплеснул руками, едва
не выронив мешок. - Он и до вас добрался... Ну конечно, как я не подумал
сначала... А впрочем, что можно поделать с "медвежьей пастью"...
- В чем там дело? - спросил Сварог. - Очень эмоциональное письмо,
знаете ли. Молодой человек жалуется, что нигде не может найти поддержки и
управы на злобных критиканов...
- Государь мой! - твердо сказал Таварош, справившись с минутным
смятением. - Этот тип и в самом деле принадлежит к моему клану, о чем я
горько сожалею... Смею вас заверить, я - человек достаточно широких
взглядов и прекрасно понимаю, что искусство имеет право на существование, а
то и на субсидии государства... Однако денег из казны я ему не дам! Казните
меня, не дам!
- Ну что вы, успокойтесь, - сказал Сварог. - Может, ему не так уж
много и нужно? Как-никак собирается основать Академию высокого художества,
как он пишет. Насколько я знаю, никакой Академии художества в Глане нет,
быть может, стоит...
- Государь! - отчеканил Таварош. - Если вы прикажете, я выдам из
казны любые деньги на любые проекты... Только не посмотреть ли сначала вам
самому на эти его художества? С тех пор, как он вернулся из Равены, я об
этой Академии слышу по пять раз на дню - он племянник моей супруги, двери
дома так просто не закроешь... Может быть, я слишком старомоден, но от этих
художеств у меня порою ум за разум заходит!
- Почему?
- Потому что я этих художеств не понимаю, - признался Таварош. -
Если в мире действительно чтото перевернулось и то, что он малюет, и в самом
деле признается художеством, то нам, старикам, пора в гроб... Я вовсе не
противник живописи, государь, у меня дома висят и семейные портреты, и
пейзаж с ивами, и пейзаж с кораблем, и батальные полотна... Но Аркаса я бы
за его мазню в каменоломни отправил! Дороги мостить! Чтобы не позорил
уважаемое семейство! Я вполне серьезно, мой король!
- Ну что же, - сказал Сварог. - Вообще-то, королям согласно правилам
хорошего тона положено быть ценителями и покровителями искусств...
Распорядитесь-ка доставить во дворец и вашего родственника, и картины. У
меня все равно нет никаких серьезных дел, давайте-ка ненадолго посвятим себя
искусству...
...Он вошел в высокий сводчатый зал в сопровождении Тавароша, Мары и
сидевшего у нее на плече Караха (Элкон с контрабандно протащенным сюда
компьютером заперся в своих покоях, дабы подключиться к системе восьмого
департамента и своими глазами увидеть, что происходит в Заречье). Вдоль
стены уже было расставлено десятка два полотен, и возле них в претенциозной
позе - этакая смесь скромности и творческой гордости - стоял пухлощекий
молодой человек примечательного облика. На нем, правда, был тартан
геральдической расцветки - но его комически дополняли блуза из грубого
полотна, в какой, Сварог помнил, ходили ронерские маляры, высокий колпак из
белого шелка, расписанного яркими полосами и зигзагами. Вместо золотой
дворянской цепи на шее красовалась серебряная, и на ней висел медальон с
изображением мифологической птицы Сирин - символ Сословия свободных
искусств и творческого вдохновения. Такие Сварог уже видел, но они всегда
были довольно скромных размеров, а не с тарелку величиной.
- Вот в таком виде он по столице и шляется, - шепотом наябедничал
Таварош. - Не пойми что. Супруга глаза выплакала, знакомые злословят...
Каменоломни и не таких перевоспитывали...
- Ну, бросьте, - так же шепотом ответил Сварог. - Творческие люди -
народ особый, стоящий выше глупых условностей, а потому...
Он замолчал. Он увидел картины - и содрогнулся. За спиной громко
фыркнула Мара. Подойдя поближе и присмотревшись гораздо внимательнее, Сварог
громко произнес в пространство:
- Это что, какая-то шутка?
- Государь! - укоризненным, вальяжным тоном отозвался мастер кисти.
- Я бы не осмелился шутить с высоким искусством...
Сварог оторопело пялился на холсты. Разноцветные кляксы, широкие
полосы, загогулины и зигзаги, лихие мазки шириной в ладонь, дикое сочетание
колеров...
- Позвольте, юноша! - поднял он бровь. - Не могу назвать себя тонким
знатоком живописи, но должен же быть сюжет и смысл... Что касаемо этого, -
он указал на одно из полотен, - такое впечатление, будто вы краску с
завязанными глазами из ведерок выплескивали...
- Государь! - вскричал пухлощекий в совершеннейшем восторге. - Я
восхищен вами! С первого же взгляда вы безошибочно определили творческий
метод, коим создавалось именно это полотно! - Он свысока глянул на
остолбеневшего Тавароша. - Дядюшка, вам бы следовало поучиться у его
величества, подлинного знатока искусства. Государь, я счастлив обрести в
вашем лице...
- Погодите, погодите, - оборвал Сварог. - У вас что, все... в таком
вот стиле и направлении?
- Государь! - с чувством сказал молодой человек. - Простите за
похвальбу, но именно я могу считаться творцом этого направления! В основе
всякого художественного произведения лежит взгляд творца на окружающий мир.
Полотна, на которые вы благосклонно обратили ваше высокое внимание, как раз
и являются отражением моего взгляда на мир, моего понимания мира. Я так
вижу! И стремлюсь не следовать рабски устаревшим канонам, предписывающим
тупо добиваться сходства, сюжета и смысла. Главная задача художника -
отразить свое видение мира! Полтора года, государь! Полтора года я обиваю
пороги тупых бюрократов и закосневших консерваторов, требуя совершенно
ничтожных сумм на организацию Академии высокого художества, но ответом были
лишь насмешки невежд... Смею думать, что теперь в вашем лице...
Он разливался соловьем, тыча испачканным красками указательным пальцем
в испачканные краской холсты. Сварог мрачно слушал, прикидывая, сколько же
угроблено красок и холста, которым можно было найти и полезное применение,
- рубашку сшить, вывеску намалевать. Таварош скривился, как от зубной боли.
Сварог всерьез опасался, что он вот-вот шарахнет родственничка по голове
своим тяжелым мешком с бумагами. По углам зала стояли, как статуи,
телохранители с протазанами - им-то не полагалось показывать какие бы то ни
было эмоции и чувства, что бы ни творилось вокруг. Даже Мара притихла, не в
силах придумать с ходу убойную шуточку.
"В дурдом его, что ли? - угрюмо подумал Сварог. - Интересно, а есть
ли здесь дурдом? Как-то не успел выяснить, кто ж знал, что понадобится..."
И тут его осенило. Он даже осклабился от удовольствия. И щелкнул
пальцами, громко приказав:
- Карандаш и бумагу! Живо!
За спиной послышался тихий топоток, энергичное перешептывание дворцовых
лакеев. Буквально через полминуты кто-то, возникнув за спиной Сварога,
почтительно протянул ему большой лист белейшей бумаги и остро заточенный
карандаш.
Сварог отмахнулся:
- Это не мне. Отдайте этому господину... Любезный мэтр, не будете ли
вы столь любезны нарисовать мне лошадку? Обыкновенную лошадку?
Пухлощекий художник уставился на него изумленно и тупо. Растерянно
вертел в руках бумагу.
- Король приказывает, - сказал Сварог с садистским наслаждением.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг