Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
все будет гореть до горизонта, если только отыщется горизонт...
     Амонд долго и внимательно  смотрел  на  него,  щуря  холодные  глаза.
Подъехала коляска тетки Чари, остановилась в стороне.
     - Простите, меня ждут, - сказал Сварог нетерпеливо.
     - До встречи, - адмирал коротко поклонился и, почти не сгибая  колен,
зашагал к своему коню. Сварог подхватил топор в  чехле,  кожаный  мешок  с
застежкой, в каких носят бумаги стряпчие, вразвалочку подошел к коляске  и
сел. Следом запрыгнула Мара. Верзила в ливрее тряхнул  вожжами.  Продубить
так ему физиономию, несомненно, могло только море. Среди тихарей  возникло
оживление,  из  выходивших  на  набережную   улиц   мгновенно   показались
разнокалиберные экипажи, всадники, иные с оседланными лошадями в поводу  -
и не прошло и минуты, как следом тащилась целая процессия.  Местные  шпики
держались ближе, а иностранные агенты в силу деликатности своего положения
- в хвосте, конечно.
     - Вы не в студейские ли поступаете? - спросила тетка Чари, кивнув  на
мешок.
     - Отнюдь, - сказал  Сварог.  -  Наследство  Гискара.  Враги  долго  и
старательно выискивали его  тайный  порок,  но  никто  не  додумался,  что
протектор был заядлым книжником, что старательно и скрывал, ибо  несолидно
для его должности и стези... Как у вас дела?
     -  Кораблик  я  вам  нашла,  -  сообщила  тетка.  -  Очень  приличная
бригантина. Человек надежный, довезет со всем тщанием. А зачем,  это  вам?
Неужели от наместника улететь не можете?
     - Наследство - это куча бумаг, - сказал Сварог. - И нужно просмотреть
их хотя бы бегло, вдруг потом не будет времени... А где орлы?
     - Улетели орлы. Бони собрался незамедлительно свергать короля Арсара.
Успел набрать человек полсотни,  и  сплошь  такие  рожи,  что  я  за  него
спокойна, а на месте короля заранее бы повесилась. Граф поехал с ним,  оно
и понятно, для него сейчас нет лучше лекарства, кроме как позвенеть  мечом
вдоволь, снести парочку голов, самому получить протазаном по каске...  Тут
и мой капрал следом увязался - подозреваю, по тем же поводам. Очень уж ему
принцесса в душу запала, все пил и матерился, что не успел заслонить. Ну а
какого лешего Паколета с ними понесло, я уж и не знаю. За компанию, должно
быть, трудно было после всего взять да и остановиться. Совершенно не знал,
куда себя  приткнуть  -  воровать  дальше  как-то  смешно,  а  в  дворянах
непривычно...
     - Итак, вы у нас теперь  графиня?  -  Сварог  глянул  на  ее  руку  с
новеньким перстнем-короной. - На большее что, не расщедрились? Или вы сами
не зарывались?
     - Да как сказать, командир...  Понимаете,  такое  впечатление,  будто
король ничуть на вас и не обиделся, когда вы  те  земли  забрали  себе.  А
может, стремно показалось менять объявленную королевскую волю, кто его там
ведает... Одним словом, приехали за нами за всеми и повезли в  Королевский
Кабинет. Я-то, деревня, думала, это и впрямь кабинет, а там  целый  домина
на четыре этажа, куча королевских советников, а уж просто советников - тех
и вовсе, что грязи. И покатилось все, как  в  сказке:  кладут  перед  нами
грамоты на титулы, а самих титулов и не вписано.  Диктуйте,  говорят,  что
вам вписать - только, понятно, в принцы не  лезьте,  потому  как  это  уже
против правил. Ну, граф Леверлин туда вообще не ездил. Тоскует. И  вообще,
говорит, мои предки королям города дарили в старые времена...  Паколет  по
скромности отхватил маркиза, потом,  правда,  жалел,  что  продешевил.  Из
орденов повесили  на  него  Бирюзовую  Цепь  -  тоже  сам  выбирал,  орден
средненький, да понравился нашему щипачу, больно  уж,  говорит,  красивый.
Мой обормот почесал в затылке, надел на шею Алое Пламя и попросил  вписать
его в бароны. Я, сказал мне потом, человек раздумчивый, в грязи ползать не
люблю, но и на самый верх карабкаться смешно,  следует  держаться  золотой
середины... Зато с Бони был  сущий  цирк.  Крестьянин  наш,  прямая  душа,
наложил лапу ни более ни менее как на Алмазный  Венец,  выше  коего  и  не
бывает - с лентой, мечами и  подвесками.  Мне  это,  говорит,  для  вящего
авторитета необходимо, мне еще короля свергать, так что выглядеть я должен
соответственно. И по той же причине  зачислил  себя  в  герцоги.  Тамошние
золоченые шишки и ухом не повели, вписали в герцоги.  Доходит  очередь  до
меня. И начинаю я рассуждать в точности, как мой Шег, - ну что мне  делать
на самых верхах? Неуютно как-то. Хотела было в  баронессы,  да  вспомнила,
что деревня наша стояла на графской земле, я ведь из дворянских крестьян -
и так мне в детстве мечталось стать графиней... Пишите  графиней,  говорю.
Записали. Я вежливо интересуюсь: а нельзя  ли  мне  вместо  ваших  орденов
патент на чин флотского лейтенанта? Они на дыбы: у  нас  в  державе,  мол,
даме флотских чинов не полагается. Я им втолковываю:  флаг-капитанства  не
прошу, но экзамен на лейтенанта хоть сейчас  сдам,  не  отходя  от  стола,
поскольку есть кое-какой опыт морского плавания. Мы вам, говорят  они,  на
слово верим, госпожа графиня, но даму во флотские офицеры и сам король  не
решится произвести, потому что это против всех традиций и будет бунт.  Ну,
взяла я себе с горя Скипетр Морских Королей - все-таки  морской  орден,  в
якорях весь, самоцветы синие... Вот тут они носами  покрутили,  да  уговор
дороже  денег,  и  на  ордена  есть  юридическая  лазейка,  то  бишь   нет
традиционного запрета, потому  что  дам  испокон  веков  этим  орденом  не
награждали, специально запрещать и в голову не пришло... И  вышли  мы  все
оттуда, как четыре новогодних елки. А эти, кабинетские,  нам  закатываньем
глаз и шевелением ушей дают понять, что мы, олухи, все  же  продешевили...
Ну вот, и улыбнулись наконец,  а  то  сидели,  как  сыч...  Ничего  мы  не
продешевили, скажу я вам. После походов с вами, командир, все эти титулы и
ордена - чистый мусор... Да, а вы-то что? Ну, с вами понятно, вы теперь  и
сами король, можете измышлять любые ордена, а вот Мару можно было  с  нами
отпустить, чтобы ей что-нибудь блестящее навесили. Право слово,  заслужила
девка.
     - Да я ее и не держал...
     - Глупости, - сказала Мара. - Я  сама  когда-нибудь  буду  королевой,
зачем мне сейчас побрякушки от чужих королей?
     - Скромница она у меня, - погладил ее по голове Сварог.
     - Просто у меня  хорошая  память,  -  сказала  Мара.  -  Лесная  Дева
предсказала, что троим из нас суждено надеть  короны.  Один  уже  напялил.
Остаются целых двое, почему бы мне среди них не оказаться?
     В стороне королевского дворца  глухо,  тяжело  ухнул  пушечный  залп.
После короткой тишины  в  нескольких  местах  печально  ударили  колокола,
неспешно, с большими промежутками меж ударами, и  в  эти  паузы  вплетался
долгий, медленно затухавший звон  птелосов.  Сварог  понял,  посмотрел  на
реку. В этих широтах ночь подступала  моментально,  падала,  как  занавес,
вода уже стала почти черной, дома над  рекой  протянулись  темной  стеной.
Пора было ударить колоколу Главной Башни, означая наступление ночи, а двум
десяткам звонниц в разных концах столицы  этот  удар  повторить.  Но,  что
случалось невероятно редко, Вечерний  Колокол  так  и  не  прозвучал.  Еще
дважды ударили пушки, продолжался печальный перезвон  храмовых  колоколов,
гонгов и птелосов, что-то засветилось там, где королевский мост соединялся
с левым берегом, а длинная лодка заскользила к  середине  реки,  призрачно
белая  на  фоне  темного  могучего  потока.   Остановилась,   удерживаемая
слаженными взмахами весел, Сварог снял шляпу.
     Сине-желтое пламя, яркое, горевшее ровно, вспыхнуло у борта лодки  и,
отделившись от нее,  поплыло  по  течению,  вскоре  миновав  то  место  на
набережной, где сидел в коляске Сварог со спутниками. Теперь  они  видели,
что это фонарь в форме перевернутой и  усеченной  снизу  пирамиды,  синий,
покрытый золотыми геральдическими лилиями. Року бон,  погребальный  фонарь
ронерских королей.  Сварог  долго  смотрел  ему  вслед.  С  этим  фонарем,
отправившимся  к  океану,  уходили  в  небытие  Барги  -   развратники   и
покровители храмов, великие стратеги и дебилы, меценаты изящных  искусств,
то осыпавшие золотом художников, то сжигавшие по пьяной прихоти  фаворитки
библиотеки  и  ценнейшие  полотна  живописцев  прошлого;  чернокнижники  и
святые, моты и скупцы, полнокровные эпикурейцы и аскеты-ханжи,  собиратели
и неудачники - и, наконец, личности, бесцветные во всех отношениях.
     Фонарь скрылся за близлежащими домами, но Сварог долго еще смотрел на
темную реку, чувствуя себя чужим в этом городе, где больше не было  Делии,
которую он не сумел уберечь. Потом сказал, ни на кого не глядя:
     - Знаете, о чем я подумал? Оказывается, в  отличие  от  нашей  бравой
компании, великому множеству народа так и не случается за всю  свою  жизнь
кого-нибудь убить. Странно, правда? Как другой мир, честное слово...  -  И
совсем тихо произнес:

                        И вы едва ли
                        вблизи когда-нибудь видали,
                        как умирают.
                        Дай вам Бог и не видать...



                          17. УНЫЛАЯ БРИГАНТИНА

     Ледяной Бугас, Шкипер  Темного  Моря,  капитан  почтенной  бригантины
"Невеста ветра", четвертые сутки пребывал в унылом,  каком-то  устоявшемся
недоумении. С теткой Чари он был знаком с незапамятных времен, знал за ней
(как и она за ним,  взаимно)  столько  озорных  дел,  что  хватило  бы  на
полдюжины Монфоконов, и сделал бы ей одолжение не в пример серьезнее,  чем
просто отвезти из одного  места  в  другое,  вдобавок  за  хорошую  плату,
парочку ее друзей, обходясь с ними со  всей  любезностью.  Бригантина  все
равно уходила в море, а каюта квартирмейстера так и пребывала пустая  (ибо
сам  квартирмейстер  давненько  покачивался  на  рее  горротского  корвета
"Гривастый крокодил", должным образом просмоленный для долгой  сохранности
- а нового еще предстояло подобрать со всем тщанием).
     Вся беда была в том, что Бугас терпеть не  мог  нераскрытых  загадок.
Любых.  Водился  за  ним  такой  грешок,  из-за  которого  капитан  дважды
совершенно бескорыстно впутывался  в  опасные  дела,  пахнущие  серьезными
тайнами, ради одного удовольствия оказаться среди знающих разгадку. Бывают
страстишки и похуже, а на доходы капитанская слабость мало влияла, так что
команда давно свыклась - всех на свете денег все равно не захапаешь, нужно
иногда что-то и для души...
     Но эта странная парочка была загадкой непробиваемой. Высокий барон со
спокойными серыми глазами серьезного убийцы, привыкшего перерезать  глотку
лишь при необходимости (каковое качество Бугас в  людях  ценил  и  уважал,
будучи   сам   таким   же),   и   смазливая   девчонка-лауретта   (сначала
представлялось - дочка или племянница, оказалось - любовница).
     Поначалу Бугас, еще не видя их, решил, что у них хлопоты с  легальным
выездом из страны.  Каковую  гипотезу  вроде  бы  подтверждало  невиданное
количество тихарей, перед  самым  прибытием  странной  парочки  прямо-таки
хлынувших в порт, как зерно из распоротого во всю длину мешка. Но  парочка
поднималась на бригантину открыто, без малейшего волнения, а тихари, такое
впечатление,  порывались  встать  навытяжку  и  таращились  пугливо,   как
пассажиры  захваченного  "купца"  на  абордажную  команду.   И   "вольную"
[письменное разрешение иностранному кораблю покинуть порт]  Бугасу  принес
из капитаната вместо обычного письмоводителя, с благодарностью получавшего
за эту услугу серебрушку, сам  комендант  порта,  министерский  секретарь,
чин, как известно,  приравненный  в  армии  к  полковнику,  а  на  море  к
флаг-капитану. От какового неслыханного феномена, ни разу не  случившегося
ни  с  одним  мореходом,  будь  он  честный  каботажник  или  головорез  с
корсарским патентом в кармане, Бугас ошалел настолько, что по  многолетней
привычке сунул его превосходительству сестерций - а тот, ровно пребывая  в
некотором затмении чувств, монету взял...
     Первые два дня барон, отвлекаясь лишь на  завтраки,  обеды  и  ужины,
затворником  сидел  в  каюте  покойного  квартирмейстера  и,  по  докладам
главного кухаря, беспрестанно читал бумаги, которых у  него  с  собой  был
целый мешок. Даже с наступлением темноты  ставил  "карбилку"  и  продолжал
шуршать. Добросовестный  кухарь,  за  годы  плавания  на  "Невесте  ветра"
малость заразившийся от капитана той же страстишкой, успел запустить  глаз
- благо бумаги барон после его прихода не прятал  и  ничем  не  прикрывал.
Кухарь  клялся,  что  никакими  картами  кладов  или   "золотыми   шарами"
[жаргонное  название  зашифрованного  текста,  сообщающего  о   спрятанных
сокровищах] и не  пахнет.  Насколько  удалось  усмотреть,  обычная  ученая
заумь,  упражнения  книжников.   Скорее   Бугас   мог   оказаться   главой
снольдерских виргинатов, проповедовавших трезвость,  целомудрие  и  полный
отказ от мясного, чем барон - книжником. И все  же  он  сидел  над  своими
бумагами двое суток, как пришитый.
     Одно можно утверждать со всей уверенностью - виргинатом барон не был.
Мясо он наворачивал, подаваемое вино аккуратно выпивал, а кухарю, заодно и
убиравшему в каюте, девчонка в первый же вечер  непринужденно  и  буднично
заметила, что возиться с двумя постелями  не  следует,  нужно  приготовить
одну  на  двоих.   Веселого   нрава   кухарь,   простодушно   попытавшийся
ухмыльнуться, вдруг на пару секунд выпал из реальности  и  обнаружил  себя
лежащим на полу с дикой болью в области ложечки. Увы,  и  он  сам,  и  все
остальные не связали сначала этот феномен с рыжей девчонкой - решили,  что
кухарь опять обожрался и получил что-то вроде апоплексического удара.
     Рыжая лауретта, в отличие от спутника,  часто  и  подолгу  гуляла  по
палубе, откровенно маясь скукой. Поскольку выяснилось, что мужская постель
ей знакома, а соблазнительна  была  девчонка,  как  чертенок,  мысли  иных
морских волков помоложе  приняли  игривый  оборот.  Заметивший  это  Бугас
процедил сквозь зубы, что два раза он не повторяет, а пассажиры  -  друзья
его друзей, так что любой, вышедший за  рамки  хорошего  тона,  немедленно
пожалеет, что родился на свет. Большинство из одержимых  игривыми  мыслями
вообще оставили всякие  поползновения  от  греха  подальше,  но  Красавчик
Ройбен, разбивший больше женских  сердец,  чем  князь  Клабур  -  стаканов
[князь Клабур - легендарный лоранский кутила, обессмертивший свое имя тем,
что никогда не пил дважды  из  одного  и  того  же  стакана  -  опустошив,
разбивал и требовал новый], и не подумал обстенить  паруса  [повернуть  их
(или судно) навстречу ветру так, чтобы ветер ударил в лоб, перпендикулярно
парусам; тогда их прижимает к  мачтам,  выгибает  в  обратную  сторону,  и
корабль  начинает  двигаться  задним  ходом].  Увешавшись   всеми   своими
побрякушками и разодевшись в  лучший  "береговой"  наряд,  он  с  виолоном
наперевес тенью скользил за синеглазой прелестницей,  что  ее  определенно
забавляло.
     К полудню второго дня на юте  раздался  дикий  вопль,  и  сбежавшиеся
вахтенные подняли с палубы Красавчика, правая  ключица  у  него  оказалась
сломанной. Бугас моментально провел дознание - но Красавчик  клялся  богом
Руагату, старушкой мамой и долей в добыче, что из рамок он не  выходил,  а
всего лишь с надлежащей галантностью и грацией положил руку синеглазке  на
талию. И обнаружил себя на палубе.
     Девчонка разгуливала как ни в чем  не  бывало  с  самым  беспечным  и
примерным видом. Сопоставив феномены  кухаря  и  Красавчика,  общественное
мнение ужаснулось, сделало выводы, и рыжую  стали  сторониться,  насколько
это возможно на палубе не самой большой  бригантины.  Кухарь  появлялся  в
каюте пассажиров, превратив лицо в бронзовую маску, лишенную и намеков  на
мимику. Бугасу,  попытавшемуся  было  с  несвойственной  ему  неуклюжестью
бормотать  какие-то  извинения,   очаровательное   рыжее   создание   мило
улыбнулось:
     - Не удручайтесь, капитан, я за такие пустяки, вдобавок без  приказа,
еще никого не убила...
     Капитан пошел и напился в компании с зеркалом.
     Бугас нападал на идущие с Островов "золотые  караваны",  высаживал  в
Хелльстаде искателей приключений, искал клады, закапывал  клады,  проникал
на Дике в поисках пещерного жемчуга, первое прозвище оправдал даже дважды,
а второе - трижды ["Ледяным" моряк имеет право именоваться, если хоть  раз
высаживался на Диори, Шкипером Темного Моря - если пробыл в Море Мрака  не
менее суток], с горротским корсарским патентом топил снольдерские  корабли
и наоборот, трижды бегал из тюрем, один раз с каторги и один - с "чертовой
мельницы" [каторжная тюрьма в Святой Земле, где заключенные  ходят  внутри
огромных колес, приводящих в движение портовые краны], искал в  лабиринтах
Инбер Колбта Крепость Королей, освоил все виды контрабанды, прямо на рейде
Малабы дрался с Джагеддином, два года (когда особенно припекло)  обретался
на Сильване, где полгода прослужил флаг-капитаном гиперборейского флота  и
едва не был возведен в дворянство, но потом приговорен к плахе  за  разные
прохиндейства, едва унес ноги и полтора года  пробивался  более  привычным
ремеслом, не отягощая себя мундиром. Семь раз его награждали  орденами  (и
трех потом лишили высочайшими указами,  но  Бугас  все  равно  их  носил),
четырежды вешали "в изображении", а однажды всерьез собирались  набить  из
него чучело  (на  той  же  гостеприимной  Сильване).  Словом,  у  капитана
"Невесты ветра" была самая обыкновенная, ничем не примечательная биография
типичного джентльмена удачи. И он, нутром и нюхом чуявший Необычное,  день
за днем ждал,  когда  странный  барон  наконец  признает,  что  достаточно
присматривался и валял дурака, - и предложит Нечто. Капитан заранее  готов
был  согласиться,  предвидя,  что  мелкого  или  глупого   дела   _э_т_о_т

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг