в течение одного-двух веков. И даже в самом лучшем случае,
до нас бы они дошли настолько искаженными и перевранными,
что коренным образом отличались бы от Истины. Мир просто
избрал бы другое направление развития и сейчас все было бы
по-другому. Я не имею в виду, лучше или хуже, а просто
по-другому. Такова сила письменного свидетельства очевидцев.
- Но... - начал было Ганшин, однако, Иванов тут же
прервал его.
- Теперь представьте себе, Алексей Степанович, предс-
тавьте чисто умозрительно, что сейчас, через две тысячи лет,
происходит еще одно Событие. Совершенно иного плана, но схо-
жее с первым в одном - в своей уникальности.
- Понятно, - медленно протянул Ганшин. - Не знаю, что
вы имеете в виду под этим словом, но логика ваша такова:
происходит Событие, и вам нужны очевидцы, которые будут опи-
сывать его.
- Совершенно верно, Алексей Степанович, за одним уточ-
нением. Нам не нужны очевидцы. Нам хватит и одного, но зато
профессионала, привыкшего и любящего писать правду. Разуме-
ется, я говорю о субъективной правде.
- И вы хотите возложить это на меня. А вам не кажется,
что такое должно происходить спонтанно, по велению, так ска-
зать, сердца?
- Ну, Алексей Степанович, - в басе Иванова явно послы-
шалось разочарование, - а с чего вы взяли, что у тех пятерых
не было своего Заказчика? Почему вы считаете, что они произ-
вольно взялись за совершенно несвойственное им дело - пи-
сать? Кроме того, - Иванов поднял худую руку, останавливая
возможные возражения Ганшина, - мир изменился. Многое сейчас
происходит скрытно, не лежит на поверхности, о многом люди
узнают десятилетия спустя. Жизнь стала гораздо более многоп-
лановой, отдельный человек уже не в состоянии сам по себе
быть в курсе События, без посторонней помощи.
- И вы...
- Мы окажем вам эту помощь. Мы снабдим вас всеми необ-
ходимыми материалами. Мы будем постоянно помогать вам и при
этом не оказывать на вас ни малейшего давления. Вы будете
писать то, что захотите, и так, как сочтете нужным. Мы даже
не будем интересоваться, что вы там пишите, разве что так,
любопытства ради. Это ведь нужно не нам. Это нужно будущему.
- Звучит заманчиво, - протянул Ганшин. Мысли разбега-
лись и он никак не мог собрать их, тем более, что этому ме-
шали снова раздавшиеся за стенкой тяжелые шаги. - Иными сло-
вами, вы заказываете лишь тему и даете мне карт-бланш на то,
что и как я буду писать в рамках данной темы. Очень заманчи-
вое предложение. Однако...
- Мы прекрасно понимаем, Алексей Степанович, - снова
прервал его Иванов, - что поручаем вам сложную и ответствен-
ную работу, которая потребует много времени и всех ваших
сил. В современном мире - как, впрочем, и в старину - ничего
не делается за так. Поговорим о компенсации. - Голос Иванова
стал деловитым и, перечисляя, он принялся загибать длинные
худые пальцы. - Во-первых, слава... Не морщитесь, Алексей
Степанович, кто же в душе не мечтает о славе? Слава, начав-
шаяся при жизни, и которая останется в веках и тысячелетиях.
Помните тех пятерых? Ну, о гонораре не стоит и упоминать.
Денег мы будем вам давать столько, сколько вы будете тра-
тить, Алексей Степанович. До конца жизни. Ну, и, разумеется,
условия работы. Мы обязуемся создать вам самые лучшие. Квар-
тирой вы довольны?.. Значит, переезжать не будем. Компьютер
мы вам предоставим. Не думаете же вы, что писать придется
гусиным пером? Ну, и прочие мелочи... Я ничего не забыл? Ах,
да, помощники. Помощники у вас тоже будут, а если они не по-
дойдут вам, мы найдем других. Мы ведь теперь будем держать с
вами, Алексей Степанович, самую тесную связь.
- Постойте, постойте, - пробормотал Ганшин, ошеломленно
уставившись на смутно видимое в дымном полумраке лицо и
блестящую лысину. - Вы что же, это серьезно?
- Абсолютно серьезно, Алексей Степанович, - веско про-
басил Иванов. - У меня и договор готов. В нем все перечисле-
но.
Он нагнулся и защелкал замками стоящего на полу "дипло-
мата". Ганшин машинально взял хрустящие листы мелованной бу-
маги, даже не пытаясь прочитать, что там написано.
- Я должен подумать, - тихо сказал он.
- Подумайте, Алексей Степанович, подумайте. Но времени
у вас лишь до полуночи. Завтра мы будем слишком заняты, так
что решать вам нужно сегодня.
Ганшин машинально взглянул на часы. Светящийся циферб-
лат был отчетливо виден в полумраке, и Ганшина поразило, что
стрелки показывали всего лишь пять минут десятого. Ему каза-
лось, что они разговаривали здесь несколько часов.
- Ничего, Алексей Степанович, - пробасил Иванов, - мы
все успеем. Сейчас мы доставим вас домой, и у вас еще будет
время подумать. А договорчик с собой захватите. Почитаете
дома...
Грохот шагов в соседней комнате вдруг настолько усилил-
ся, что Ганшин почти не расслышал последних слов. Медленно и
тягуче заскрипела дверь. Ганшина поразило, что Иванов, валь-
яжно развалившийся на стуле, внезапно вскочил, мелкими, не-
нужными движениями рук оправляя пиджак, и как-то подобост-
растно согнулся, живо напомнив собой вопросительный знак.
Лампа мигнула и вспыхнула так, что озарила всю комнату.
Повернувшись к двери, Ганшин поднял глаза и замер, уже
не в силах оторвать взгляд от вошедшего.
- Ну и как? - раздался Голос.
Ни тогда, ни впоследствии Ганшин не смог бы дать ему
характеристику. Он был не высокий и не низкий, вообще ника-
кой. Он просто заполнил собой комнату, вытеснив из нее все
прочие звуки.
Все дальнейшее Ганшин воспринимал как в тумане.
- Он согласен, конечно же, он согласен, - откуда-то из-
далека донесся торопливый голос Иванова, сразу ставший тонь-
ше и почему-то жалобней.
- Я должен подумать, - чувствуя слабость во всем теле,
покрывшись холодным потом, еле слышно пробормотал Ганшин.
9
Часы на кухне мелодично звякнули, отмечая половину де-
сятого. Ганшин, много лет не замечавший этого звука - часы
остались от бабушки и Ганшин прожил с ними всю жизнь, -
вздрогнул. Потом поежился. Его знобило, хотя ветерок, вле-
тавший в комнату из открытого окна, был теплый, как и поло-
жено простому летнему ветерку.
По улице шествовали сумерки, накрывая город серым пла-
щом. Серый воздух висел над домами, беспорядочно спускающи-
мися к закованной парапетами, запряженной в турбины ГЭС ре-
ке. Кое-где окна уже горели, но редко. В нынешнее трудное
время люди предпочитали экономить на мелочах, хотя телевизо-
ры работали чуть ли не круглосуточно в каждой квартире и ты-
сячи глаз пялились в одни и те же рекламные ролики, словно
хотели разгадать их смысл.
Под окном снова застучали сапоги. Ганшин лег животом на
подоконник. По улице в два ряда, четко отбивая шаг, шли пар-
ни в серых рубахах навыпуск, подпоясанных кусками веревки.
Все были коротко подстрижены и напряженно глядели вперед.
Серые рубахи сливались в сумерках в одно длинное серое пят-
но. Павловцы, серая гвардия нынешнего Президента, начинавши-
еся, как любители каратэ и восточных единоборств, а теперь
вылившиеся в мощное военное подразделение.
Серость, торжествующая серость, подумал Ганшин с пе-
чальной усмешкой. Когда торжествует серость, к власти в ито-
ге приходят черные...
Он опять поежился и, отпрянув в комнату, с треском зах-
лопнул окно.
Трус проклятый, обругал себя Ганшин. Ведь ты же просто
боишься. Боишься даже подумать о том, что случилось в поко-
сившейся хибаре. А думать надо. Времени осталось всего ниче-
го. Они ведь придут. Не думаешь же ты, что это был кошмарный
сон? В конце концов, доказательство лежит на столе - нес-
колько листов мелованной бумаги с четко отпечатанным компь-
ютерным шрифтом. Договор. Ты ведь даже не прочитал его.
Впрочем, читать и не нужно, все и так ясно. Вопрос не в том,
что там написано, а в том, стоит ли соглашаться. Можно ли
пойти на эту сделку и остаться при этом самим собой?..
С другой стороны, думал Ганшин, вцепившись в подоконник
и уперевшись лбом в холодное стекло, а что в этом плохого?
Если я могу писать то, что посчитаю нужным - а я уж постара-
юсь, - то это выходит даже полезное дело. Все материалы мне
обещаны, а уж какие я сделаю из них выводы - это на моей со-
вести. В конце концов, те пять апостолов тоже не могли быть
уверены, полезным ли делом занимаются, и все же написали...
Погоди, оборвал он себя. Ты что же, поверил во всю эту
чушь, в эту антинаучную ахинею? Неужели тебя так легко об-
вести вокруг пальца? Какая-то очередная политическая группи-
ровка, какие-нибудь сатанисты-мазохисты, рвущиеся к власти,
и ты им понадобился для каких-то их темных делишек. Только
подпиши, а после начнут закручивать гайки, найдут в договоре
те-то и те-то пунктики и окажешься ты в кабале. И будешь пи-
сать не то, что захочешь, а то, что продиктуют. А может, и
вообще не писать, а только подписывать... Все просто и по-
нятно, так всегда у нас делалось. И нечего накручивать вся-
кую мистику. Но Ганшин знал, что не все так просто и совсем
даже не понятно. Потому что стоило только подумать о...
Вспомнить о том, как... Даже мимоходом представить себе...
Трус, еще раз обругал себя Ганшин. Ты даже подумать бо-
ишься о том... кто вошел в комнату в конце разговора с рефе-
рентом Ивановым... Впрочем, не только боишься, а просто не
можешь. Как можно представить себе человека, которого видишь
одновременно как обычного человека, как некое... н-ну, ска-
жем существо и как суть, сгусток, квинтэссенцию чего-то тем-
ного и невообразимо тебе чуждого?
Тяжело дыша, Ганшин дрожащей рукой смахнул со лба пот.
Пальцы были холодные, как ледышки. Он слишком близко подоб-
рался к запретному, к тому, о чем нельзя даже думать. А ду-
мать лучше надо о лысом референте Иванове и его многообещаю-
щем... да что там, просто немыслимо сказочном предложении! И
подписать договор нужно до полуночи.
Ганшин перестал дрожать, думая о блистающих перспекти-
вах, открывающихся перед ним в результате этой работы. Все
сомнения отползли прочь, не исчезли, а просто забились в
дальний уголок души, скорчились там, слабо поскуливая. Ган-
шин решил не обращать на них внимания. Решено. Будь что бу-
дет, но упустить такой шанс он не может, просто не имеет
права. В конце концов, писатель ответственен если не перед
нынешним сбродом, то хотя бы перед будущими читателями. Они
имеют право знать, что и как у нас происходило. А если пове-
рить словам тощего Иванова, то сейчас ему, Ганшину, малоиз-
вестному писателю захолустного городка, предлагают возмож-
ности, каких нет ни у кого в стране... да что там в стране -
во всем мире! Если же окажется, что Иванов в чем-то солгал,
что ж, любой договор можно расторгнуть, нужно только внима-
тельно прочитать перед тем, как подписывать...
Вот этим и следует сейчас заниматься, жестко одернул
себя Ганшин, а не разводить сентиментальные тары-бары.
Он оторвался наконец от подоконника и, уже совершено
спокойный, ровно дышащий, направился в кабинет. Но пройти
успел лишь полкомнаты.
Часы на кухне пробили десять и тут же им вторили мело-
дичный двухнотовый дверной звонок - и-ди, от-крой, - и разд-
ражающее дребезжание телефона. Как всегда, все сразу.
Чертыхнувшись сквозь зубы, Ганшин бросился в коридор,
схватил трубку.
- Салют, старик! - раздался в трубке жизнерадостный го-
лос Светозара. - К тебе можно заглянуть через полчасика? Не
поздно?
- Видишь ли, - упавшим голосом промямлил Ганшин, - я
тут...
- Ничего-ничего, я тоже по делу. И не надолго. Загвозд-
ка в том...
Дверной звонок вторично, более настойчиво пропел свою
песню.
- Тут в дверь звонят, - торопливо выпалил Ганшин.
- Ясно. Ну так жди. Пока.
Ганшин бросил трубку и метнулся к двери. На ярко осве-
щенной двухсотваттовой лампочкой площадке - не иначе соседка
ввернула - стояли трое улыбающихся парней. За ними высились
картонные коробки. Большие. И много.
- Доставка заказов на дом, - привычно отчеканил один из
парней.
- Но я не... - растерянно начал Ганшин.
- Все, все в порядке, - вывернул из-за спин парней ни-
зенький живчик. - Заносите, ребята. Алексей Степанович, по-
кажите им, куда ставить.
Ганшин попятился и парни под предводительством низень-
кого, лихо взялись за дело. Последовала управляемая сумато-
ха, во время которой Ганшину не удалось ввернуть ни слова.
Коробки были внесены, распакованы и на дубовом столе Ганшина
в кабинете, потеснив удивленную "Ятрань", воздвигнулся изящ-
но-непривычный компьютер, был включен, опробован и снова
выключен. Чем-то прогромыхали на кухне. Повозились в гости-
ной. И удалились, прихватив с собой коробки и весь упаковоч-
ный мусор. Ганшин безмолвно стоял посреди гостиной напротив
радостно потирающего ладони низенького.
- Как видите, Алексей Степанович, мы свои обязательства
начинаем выполнять, - восторженно протараторил низенький,
влюбленно глядя на Ганшина замаслившимися глазками. Синяк на
его лице куда-то исчез, и вообще он успел побриться и перео-
деться в строгий темно-коричневый деловой костюм и белую ру-
башку с галстуком.
- Погодите, я же не подписал... Я же еще не решил... -
пробормотал Ганшин, сам сомневаясь в своих словах.
- Не беспокойтесь, Алексей Степанович, это просто наш
маленький аванс. Если вы - хе-хе! - все же вдруг не надумае-
те, то возвращать его нет надобности. - Говоря, низенький
принялся расхаживать по комнате, зачем-то заглядывая в углы.
- Ах, да! - вдруг спохватился он и подбежал к обеденному
столу. - Тут же вам еще на мелкие расходы... - Из внутренних
карманов пиджака он выложил на скатерть две новенькие, хрус-
тящие, в банковской упаковке пачки. - Расписываться не нуж-
но, мы же свои люди... А как кончатся эти, мы вам еще подб-
росим.
- Послушайте, - сказал Ганшин, - э-э...
- А меня зовут Порфирий Измайлович! - воскликнул ни-
зенький. - Почти как у Достоевского. Вы любите Достоевского?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг