но костлявые руки старухи ухватили его за обшлага расстегну-
того пиджака.
- И была звезда Вифлеем, и сулила надежду людям... И
была звезда Полынь, и сулила она конец всему в мире... - за-
бормотала она, брызгая в лицо Ганшину слюной.
Ганшин неловко одной рукой - во второй была сумка, -
старался оторвать от пиджака ее цепкие пальцы. От старухи
несло кисло-гадостным перегаром. Маленькие глазки в сетке
морщин слезились. Наконец, он резко крутанулся, чуть не сбив
ее с ног, и быстро пошел к подъезду.
- А что будет, если Полынь скрестить с Вифлеемом?! -
ударил в спину пронзительный, визгливый голос. - Что будет
тогда с нами?
Ганшин пожал плечами и вскочив на крыльцо, скрылся в
подъезде. Постояв немного в пыльной прохладе и глубоко
вздохнув, он вышел на крыльцо. Во дворе уже никого не было.
Ганшин поднял голову и взглянул на небо. И вздрогнул от
неожиданности. Над деревянными покосившимися сараями, в нес-
колько рядов тянущимися по другую сторону двора, горела нео-
бычно большая звезда. Раньше такой звезды не было. Впрочем,
такой звезды не было никогда. Ганшин знал это наверняка, так
как когда-то изучал звездный атлас. Звезда казалась красной,
но это мог быть и обман зрения. Солнце уже зашло, но было
еще светло, небо только начинало наливаться синевой, и звез-
да висела над сараями, словно налитый кровью, недобрый глаз.
Ганшин долго глядел на нее, потом прошел в подъезд. По
пути к лестнице, не глядя, сунул руку в почтовый ящик. Оче-
редное Воззвание нового президента к народу. Хорошо отпеча-
танное на толстой мелованной бумаге - даже в туалет не го-
дится. Призывает сохранять спокойствие и обещает к Новому
году снижение цен на водку. Ганшин сунул его в сумку и, от-
пыхиваясь, полез на свой пятый этаж.
На площадке пятого этажа, облокотившись на перила, ку-
рил молодой милиционер в форме. Ганшин прошел к своей двери
и стал нашаривать в кармане ключ.
- Ганшин Алексей Степанович? - спросил сзади милиционер.
Сердце дважды бухнуло. Ганшин вынул руку из кармана и
медленно повернулся. Милиционер уже стоял перед ним, держа в
руке бумажный листок.
Неужели забирают? - тоскливо пронеслось в голове. Но
почему один? И где понятые? Ведь должны же обыск... Нужны же
улики...
- В чем... - в горле запершило и пришлось откашляться.
- В чем дело?
- Повестка вам, господин Ганшин, - бодро отрапортовал
милиционер, помахивая бумажкой. - Приказано срочно явиться.
- И кому же я понадобился в вашем ведомстве? - стал ра-
зыгрывать простачка Ганшин в надежде выудить что-нибудь цен-
ное.
- Сама полковник Чернобородова вызывает, - все также
бодро ответствовал милиционер. В его голосе не проскользнуло
ни нотки враждебности, он явно не считал Ганшина за преступ-
ника.
- Кто-кто? - Ганшин выразил на лице непонимание, хотя в
городе мало кто не слышал о Галине Чернобородовой, возглав-
ляющей отдел Нравственности при ГУВД.
- Пойдемте, там вам все объяснят. - Милиционер друже-
любно улыбался. - Приказано срочно, а я вас уже полчаса жду.
- А вы знаете, сколько время? - попытался оттянуть не-
избежное Ганшин.
Милиционер машинально взглянул на часы, хотя на полу-
темной площадке вряд ли можно было что разглядеть.
- Ничего-ничего, у меня на улице машина. Так что мигом.
- Ну, идемте, - вздохнул Ганшин и первым стал спускать-
ся по лестнице.
Когда вышли на крыльцо, звезда уставилась на них крова-
вым оком.
6
Полковник Чернобородова оказалась моложавой женщиной
лет под сорок. Сидя напротив через стол, Ганшин с любопытс-
твом разглядывал ее. На протяжении последних нескольких лет
он воспринимал ее, как личного врага, но врага абстрактного,
олицетворявшего собой крайнюю степень тупости советской ми-
лиции и вообще властей.
Возглавив доселе неслыханный отдел ГУВД по борьбе за
Нравственность, Галина Чернобородова быстренько развернулась
и проявила себя во всей красе.
Ее деяния были известны не столько из скупых заметках в
газете, сколько по фактам. В городе напрочь исчезли из сво-
бодной торговли все газеты и журналы, на страницах которых
попадались фотографии обнаженных - или хотя бы полуобнажен-
ных - девушек. Ее отдел арестовал тираж изданной городским
издательством книги с фривольными стихами Пушкина, Баркова и
их современников-поэтов, кои испокон веков - кроме вечно
опального Баркова - считались классиками русской литературы.
Самое смешное и нелепое, что те же стихи Пушкина, Толстого
А.К. и прочих прекрасненько выпускались в собраниях сочине-
ний и никто их там не запрещал. А вот эту книгу арестовали,
после чего издательство напрочь отказалось выпускать что
путное и перешло на перепечатки классиков сталинских времен.
Последним нашумевшим ее деянием был ряд рейдов по квартирам
неблагонадежных, в смысле нравственности, граждан в вечернее
время с насильственным зафиксированием на фотопленку пос-
тельных подробностей их личной жизни. Неизвестно, сам ли от-
дел передал эти снимки в городскую газету или их выкрал лов-
кий журналист, но только появлялись они на протяжении пяти
номеров с соответствующими комментариями. Снимки были еще
те, но за порнографию не посчитались. В результате - семь
самоубийств, но разве наш самый милосердный в мире народ ин-
тересует судьба каких-то отдельных развратников и моральных
отщепенцев?
О ней ходили многочисленные легенды и апокрифы. Напри-
мер, как поздно вечером на Галину напали пять хулиганов и
она, хрупкая женщина, голыми руками и приемами каратэ уложи-
ла всех пятерых в больницу. Например, что она идеальная жена
и мать-героиня. По другой версии, она еще девственница и
блюдет себя в ожидании настоящей большой любви. По третьей -
совсем уж дубовой, - что она курирует НИИ Биологии, где ра-
ботают над проблемой размножения человека путем почкования,
чтобы поднять нравственность нашего народа на недосягаемую
высоту, и как только эта проблема будет разрешена, секс и
половые отношения объявят уголовным преступлением.
Все это Ганшин знал и слышал, и ненавидел Чернобородову
всеми фибрами, хотя отнюдь не был развратником, а просто
нормальным мужчиной. Но до сих пор это было абстрактно. Те-
перь же она сидела перед ним, устало потирая покрасневшие
веки, так сказать, во плоти, и абстракция стала наливаться
конкретными соками.
С первого же взгляда Ганшина поразило то, что Галина
оказалась не лишена привлекательности. Прежде он представлял
себе этакую фурию в юбке, костлявую старую деву с камнем
вместо сердца, страдающую одновременно от неосуществленных
желаний и климакса. Действительность разбила это представле-
ние вдребезги. В Чернобородовой не было ничего демоническо-
го. Подтянутая, с ясно очерченной под форменной гимнастеркой
грудью, с едва заметными морщинками в уголках красивых губ,
она была из тех, за которыми Ганшин был бы непрочь приуда-
рить. Единственное, что портило ее привлекательность, это
сурово-официальное и надменное выражение серых глаз.
- Ну что, Алексей Степанович, достукались, - сказала
полковник Чернобородова с сожалением и укором в усталом го-
лосе. - А мы ведь вас предупреждали. Не вняли, не прислуша-
лись...
- Я пока не знаю, в чем, собственно, дело, госпожа Чер-
нобородова, - вежливо и спокойно начал Ганшин, но Галина тут
же перебила его.
- Полковник Чернобородова, так надлежит вам обращаться.
- В голосе на секунду блеснул металл. - А дело у нас простое
и - увы - слишком ясное. Ваша писанина? - Она взяла со стола
газету и протянула Ганшину.
Ганшин взял газету из тонких, изящных, но сильных паль-
цев и сделал вид, что углубился в ее изучение.
Собственно, изучать было нечего. Ганшин узнал ее с пер-
вого взгляда. Это была одна из тех частных газет, что за
последние годы повырастали в городе, как грибы после дождя,
и так же быстро гнили на корню. Газета была за прошлый год,
там напечатан рассказ, его собственный, не переводной. Делая
вид, что изучает ее, Ганшин подготавливал надлежащий достой-
ный ответ.
- Рассказ мой, - наконец, кивнул он, выразительно под-
черкивая слово "рассказ". - Какое он имеет отношение к вам?
- Самое прямое, к сожалению. - Галина протяжно вздохну-
ла. - Герой вашего так называемого рассказа, Алексей Степа-
нович, на протяжении двадцати страниц трижды ложится в пос-
тель с разными женщинами, причем это выписано с такими гряз-
ными подробностями... - Она брезгливо передернула плечами. -
Вы знаете, Алексей Степанович, как можно охарактеризовать
вашу деятельность? Такими писульками вы подрываете моральные
устои нашего высокоморального народа. Вы развращаете нашу
здоровую молодежь и уводите ее от великих идеалов в лоно ме-
щанских постельных концепций. Вы... - При упоминании о "здо-
ровой молодежи" Ганшин усмехнулся, невольно вспомнив пьяных
казаков на остановке. - Не усмехайтесь, не усмехайтесь,
Алексей Степанович. Все это более серьезно, чем вам кажется.
Как бы вам плакать в итоге не пришлось.
Угрожаешь? - с накатившей внезапно веселой злостью по-
думал Ганшин, ну, я сейчас тебе!..
- Разрешите вам возразить, полковник, - с очень серьез-
ным видом сказал он. - Вы, очевидно, невнимательно прочитали
данное произведение. В нем я не только не развращаю и не
отвлекаю, но напротив, всеми силами борюсь за нравственность
и высокие идеалы. Ведь в чем там суть? Три отрицательных
женских персонажа сбивают положительного, но слабохарактер-
ного героя с добродетельной стези и затаскивают к себе в
постель. Но несмотря на все их ухищрения, герой все же нахо-
дит в себе нравственные силы вырваться из их цепких лап и
возвращается в лоно семьи, к своей высокоморальной жене, ко-
торая, в силу своей высокой морали, конечно же прощает его.
Здесь проходит ассоциация с притчей о блудном сыне, которая
помните, как кончилась?
- Ах, Алексей Степанович, Алексей Степанович, - покача-
ла головой полковник Чернобородова. - Если бы это было так!
Но у вас же все иначе. Все эти ужасные подробные описания...
Да и жена, если уж она такая высокоморальная, не потащит
своего мужа в постель, а займет какой-нибудь полезной рабо-
той по дому.
- А может, она мечтает стать матерью-героиней? - весе-
лясь в душе, воскликнул Ганшин. - И нарожать стране кучу
здоровых детей? Неужели вы до сих пор считаете, что детей
находят в капусте? Или может, их все же делают в столь нена-
вистной вам постели?
Галина резко хлопнула ладонью по столу. Ее лицо, став-
шее злым и надменным, утратило всякую привлекательность.
Шутки кончились, подумал Ганшин. Теперь перед ним сидел
полковник ГУВД и олицетворял собой Власть. И внезапно вдруг
в памяти всплыли слова, сказанные по телефону мерзким голо-
сом: "Он родился, Алексей Степанович".
- Я не намерена дальше вести эту глупую и никчемную
дискуссию, - с металлом в голосе резко сказала полковник. -
Короче, считайте, что вы получили последнее предупреждение
оставить вашу безнравственную и подрывающую устои деятель-
ность. Распишитесь о предупреждении и можете быть свободны.
Пока, - многозначительно добавила она, пододвигая ему запол-
ненный бланк.
- То, что рассказ вышел год назад, конечно, не имеет
никакого значения? - со слабой надеждой пробормотал Ганшин,
изучая бланк. Ничего интересного, стандартные формулировки.
- А хоть двадцать, - прогремела сталью полковник. - У
таких преступлений не установлен срок давности. Подписывай-
те!
Ганшин черкнул на бланке, положил ручку. Дело сделано,
он свободен. Как сказала полковник, пока... И тут Ганшина
черт дернул.
Подавшись вперед над столом и поймав сползшую с колен
сумку, он прямо взглянул в холодные серые глаза Галины.
- А вы не боитесь, Галина Максимовна? - тихо сказал он.
- Звезда ведь уже зажглась. Выгляните в окно. Вон она, висит
над городом. Вам не страшно при взгляде на нее?
С удовлетворением и удивлением Ганшин увидел, как рас-
ширились серые глаза, как порвалась и исчезла из них непро-
биваемая властная пелена, как резко побледнело лицо
- Уходите, - едва шевеля побелевшими губами прошептала
Галина.
И Ганшину на миг самому стало страшно. Ни слова больше
не говоря, он встал и пошел к двери, забыв попрощаться.
Прикрывая за собой дверь, он обернулся. Галина по-преж-
нему сидела за столом и глядела, но не в окно, а на крышку
стола остановившимся, невидящим взглядом. У нее было выраже-
ние смертельно испуганной, загнанной в угол простой слабой
женщины. Сильные пальцы бессознательно мяли только что под-
писанный Ганшиным бланк...
И с чего это я ляпнул вдруг про звезду, думал Ганшин,
трясясь в почти пустом по вечернему времени автобусе. А ведь
она испугалась. Она явно испугалась. Она что-то знает про
эту звезду. Власти что-то знают, что-то они знают страшное,
такое, чего сами боятся. А я ведь всегда думал, что не су-
ществует на свете такого, чего могут бояться наши власти.
Оказывается, есть. Интересно вот только, что?
Пахло бензином и пылью. Солнце давно уже село, воздух
наливался синевой, хотя жара еще не спала. Из окна автобуса
была ясно видна низко висящая над домами багровая звезда.
7
Двор был пуст, как кладбище, даже в песочнице не вози-
лась обычная детвора. Ганшин подошел к крыльцу, помахивая
сумкой и все еще думая над выражением лица полковника Черно-
бородовой, так странно отреагировавшей на его, в общем-то
безобидные, слова. Он уже поставил ногу на выщербленную сту-
пеньку крыльца, как дверь подъезда с треском распахнулась.
На крыльцо вышли двое. Взглянув на них, Ганшин сразу затос-
ковал.
Если бы он еще не ступил на крыльцо, то мог бы пройти
мимо и переждать в соседнем подъезде. Но теперь это явно по-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг