церковь, да и воспитание у них несколько иное. Но легенда гласит именно
так: священник заколдовал клад и проклял всех, кто достанет его на свет
божий. Это мне тоже, по правде говоря, кажется несколько странным: ведь
вынуть клад могли очень разные люди и из очень разных соображений.
А развалины церкви так и остались грудой кирпича и строительного
мусора прямо посреди Балахтона. Несколько раз пытались строить что-то на
этом месте, но всякий раз на самой ранней стадии постройки что-то
происходило: то рушились леса, то загорались строительные материалы, то
заболевали ответственные за стройку люди, то разворовывались приготовленные
кирпичи... В общем, при множестве неосуществленных попыток так ничего на
месте церкви и не построили.
А в середине 1990-х в местной школе появилась невероятно энергичная
девушка и быстро стала там организатором внеклассной деятельности. Начала,
помимо всего прочего, рейды по местам боевой и трудовой славы, раскопки на
местах сражений и так далее. Среди прочих подвигов эта девушка (назовем
ее... ну скажем, Валентиной Сергеевной - чтобы не называть настоящим
именем) раскопала и развалины церкви. И старая легенда подтвердилась! В
отличие от множества сибирских деревень, где вам расскажут про "клад
Колчака", и про "старого попа, который в подполе закопал пять кило золота",
балахтонский клад не оказался чистой воды враньем и пополнил собой школьный
Музей трудовой и боевой славы... кажется, он так называется.
Школа, развалины церкви и вообще все важные общественные учреждения в
Балахтоне находятся в самом центре, совсем рядом, и клад "переехал" совсем
недалеко. Теперь он лежит на витринах, под стеклом всего в нескольких
десятках метров от места, где пролежал в смеси битого кирпича и земли
несколько десятилетий.
Но оказалось, что находка клада стала спусковым механизмом для
зловещих и мрачных событий. Для начала сгорел дом со всеми обитателями,
погибла целая семья - примерно в километре от центра Балахтона. Через две
недели взбесился бык, сорвался с цепи, убил хозяина и хозяйку. Еще через
три недели загорелось подворье, в огне погиб старик и двое маленьких детей.
Потом еще и еще горели дома и гибли их хозяева, врезались в заборы
автомобили и угорали вроде бы и не очень пьяные люди. Все эти события
происходили на одном и том же расстоянии от центра, и нетрудно было
увидеть, что пояс несчастий описывает своего рода круг вокруг развалин
церкви и действующей школы, где под стеклом в потоках света от направленных
на него ламп лежал клад.
Естественно, в деревне этот пояс несчастий мгновенно связали и с
проклятием священника, и с раскопками Валентины Сергеевны. Вокруг
энергичной девушки сразу же образовался круг очень недовольных ее
действиями людей, прямо обвинявших Валентину Сергеевну в несчастьях и даже
в смертях. Мол, не копалась бы она, где не надо, и ничего бы не случилось
из обрушившегося на деревню.
К чести Валентины Сергеевны, она осталась верна своим атеистическим
принципам и не уставала повторять, что все тут только случайность, и
увидеть в происходящем действие проклятия может только самый дикий и самый
некультурный человек. Звучало все это убедительно, попытки "разбираться" с
Валентиной Сергеевной очень быстро сошли на нет, и я сам, возможно, встал
бы на сторону энергичной и ученой девушки. Да только вот...
Да только вот раскопки в развалинах церкви завершились 26 июля одного
года. Круг несчастий продолжался как раз год. А 25 июня следующего года
почему-то потерял управление мотоцикл в самом центре поселка. Двое парней
было на мотоцикле, и удивительное дело - как раз сидевший за рулем
отделался ушибами, когда машину занесло и боком швырнуло на развалины
церкви. А вот сидевший позади него пролетел несколько метров, и, несмотря
на шлем, голова бедного парня раскололась, и кровь его оросила как раз те
самые камни, которые прикрывали когда-то клад...
Естественно, эта трагедия вызвала новый виток недовольства Валентиной
Сергеевной, новое кипение страстей и новые обвинения (хотя, конечно же,
Валентина Сергеевна никак этого несчастья не организовывала). Но в том-то и
дело, что с этого дня и часа всякие несчастья в Балахтоне совершенно
прекратились! Совершенно! Полное впечатление, что последняя смерть, теперь
в центре невидимого круга, стала последней искупительной жертвой, и что
невидимая сила, повлекшая за собой столько смертей, больше не действует в
Балахтоне.
Жители деревни считают, что этой силой была святость церкви,
нарушенная (в их представлении) не только и не столько большевиками,
сколько бедной Валентиной Сергеевной,- мол, нечего было вести раскопки. На
мой взгляд, тут типичная смесь и путаница понятий, характерная для жителя
современной России, а жителя Сибири в особенно сильной степени. Дело в том,
что житель Европейской России с трудом представляет себе культурный
ландшафт, в котором отсутствует храм. Таких мест там попросту нет. А в
Сибири, даже в историческом прошлом, такие места очень даже есть... вернее,
были. Я имею в виду даже не деревни и села, созданные разного рода
сектантами, у которых вообще нет храмов, которые собирались в "моленных
домах" и в "избах, где боженька живет".
Но при громадности Сибири и при редкости ее населения было много
деревень, от которых ближайший храм располагался в нескольких днях езды.
Для множества мальчишек и девчонок из самых что ни на есть православных
семей купол с крестом, белокаменная массивная громада храма были не
повседневным впечатлением, а редким, и даже не воскресным, а праздничным.
Большая часть их жизни протекала независимо от храма и вне храма.
К тому же русские в Сибири волей-неволей жили тайгой, а охота, рыбная
ловля и собирательство сближали их с местными жителями, заставляли
перенимать черты местного мировоззрения. Мало того, что русские лешие и
водяные становились неуловимо (а то и неотличимо) похожи на местных божков,
так в сознании русских людей все сильнее смешивались представления о разных
силах и их проявлениях.
Вот и в этой балахтонской истории священник выступает не как служитель
христианского бога, а скорее как шаман, своим заклятием препятствующий
забрать клад. И воля бога непостижимым образом оказывается причиной гибели
людей (что совсем уж невероятно), да еще гибели ритуальной, в форме
какого-то зловещего жертвоприношения.
На сведущего в этих делах человека самое плохое впечатление производит
как раз близость происходящего к языческим, даже к сатанинским проявлениям.
И то, что жители Балахтона выступают здесь как коллективный ответчик за
нарушение заклятия. Валентина Сергеевна ведь никак не пострадала - ни она
сама, ни ее близкие. А жители Балахтона пострадали, и по совершенно явной
схеме: в течение года некая сила провела круг вокруг развалин церкви, взяла
у балахтонцев их имущество и жизни, а потом оросила человеческой кровью и
человеческим мозгом место, где совершилось нарушение заклятия. И сами эти
события, и принцип коллективной ответственности - это не христианство! И не
что-то вообще, имеющее прямое отношение к христианству. Это в Ветхом завете
есть много примеров, как страшный иудейский Яхве карает многих за
преступление одного и совершает человеческие жертвоприношения в духе
балахтонского.
Если даже высшая сила разгневалась на неправильное использование клада
(действительно, кто сказал что его надо выставить в музее, а не вернуть
церкви?), высшая сила не могла вести себя таким образом.
Но это так, уже анализ происшедшего. А сами факты я изложил и с
удовольствием могу сказать читателю: Валентина Сергеевна процветает,
обижать ее перестали, и пока в Балахтоне не происходит ничего, выходящего
за рамки обыденного.
Г л а в а 5
ПЛЯШУЩИЙ ДИВАН
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Б.Л. Пастернак
Эту историю я слышал, занимаясь делом более чем прозаическим: участвуя
в выборах главы района Красноярского края в одном маленьком (по сибирским
масштабам) районе. Уезжал я туда ночью и возвращался тоже ночью, в пургу-
прямо некоторый мрачный стиль.
Свернули от Галанино на запад, и тут же пришлось пережидать: метель
крутит, несет снег прямо в лобовое стекло. В ровной белой пелене исчезает
не только низкое небо, горизонт, но и ближайшие предметы: стволы огромных
сосен, пышные ветки, сугробы. Нет ничего, кроме пелены, везде одинаковой,
белой...
Шофер притормаживает- все равно толком не видишь, куда ехать,
пережидает порыв. Ветра не чувствуешь в машине; видишь не ветер, а летящий
снег, впечатление такое, что снег вдруг неизвестно почему ложится, его
пелена становится все ниже. Из летящего снега опять выступают сосны, почти
цепляющие сосны тучи, а ниже все равно белая мгла.
Вот снег опадает совсем, и опять можно двигаться осторожно ехать между
белыми сугробами, под покрытыми снегом сосновыми лапами, и метель опять
несет снег- уже над нами, над сугробами, между сосновых стволов.
"Зеленая тьма" - так назвал свою повесть Николай Тихонов. В ней
главным героем был тропический лес. Тут царит белая тьма; можно любить,
можно не любить эти северные леса, можно к ним быть равнодушным, но они
именно таковы, и ничего тут нельзя поделать.
Машина выезжает в чистое поле, дрожат огоньки в стороне, а метель
кружит по полю, гонит снег столбами, набегающими волнами, крутящимися
вихрями.
Потом мне покажут местную газету "Заря", и я с ощущением некоторой
жути прочитаю о деревнях, которые оказались полностью отрезанными от всего
остального мира,- метель занесла дороги, пройти и проехать невозможно, даже
на самых проходимых автомобилях.
Другая статья в газете "Заря" за 13 января 2001 года так и называется
- "В экстремальном режиме"; смысл статьи очень простой - начальство делает
все, что может, и оно не виновато, если где-то лопаются провода и
останавливаются котельные. Это все морозы, к ним и нужно предъявлять
претензии. А руководство района вполне может и не знать, что в Сибири
иногда бывает холодно. Ну подумаешь, что такое наша зима? Ну всего-то
девять месяцев в году, можно ее и не заметить...
Но если село отрезано от всего мира, то зимы и правда лучше всего не
замечать, и если что-то приключилось, действовать по обстоятельствам - или
затопить печь, вытянуть к ней ноги и ждать, пока все само кончится. А можно
сразу попрощаться с близкими людьми и приготовиться к общению с Создателем.
Атеистам, правда, сложнее, раз по их вере все тут и кончается...
Но мы по дороге в этот район зиму почему-то сразу заметили, и из
теплой машины наблюдать ее было даже интересно. Только вот мелькала еще
такая мысль, что если, не дай бог, двигатель возьмет и заглохнет, в
десятках километров от ближайшего села нам может стать очень неуютно...
Даже если не 50 градусов на улице, а всего-навсего 15.
Но красиво! Все-таки красиво, интересно, и так, в белой тьме, в
крутящихся столбах метели, въехали мы в село - центр этого района.
Историки спорят о точных сроках основания села Пировское. То ли в
1668, то ли в 1664, то ли даже в 1640 году купец Пиров построил тут
Новомангазейскую слободу - специально чтобы кормить Мангазею.
Новомангазейская слобода скоро стала называться Пировской слободой, а для
защиты слободы, кормившей хлебушком русский Север, в тот же год основали
острог Бельский.
В 1673 году кыргызы осадили Бельский острог, пытались взять его
штурмом. Как ни странно, им совсем не нравились русские и не нравилось, что
они берут ясак с их данников и распахивают землю, которую многие поколения
племени аринов считали своей. Как и следовало ожидать, туземцы действовали
неудачно: отвага первобытных людей оказалась бессмысленной против ружей и
пушек, и все больше русских деревень то ли украшали, то ли портили (по
мнению кыргызов) эту суровую землю.
Еще в районе при Советской власти очень гордились, что именно тут, в
селе Бельском, отбывал ссылку знаменитый революционер Михаил Васильевич
Петрашевский. Тот самый, который в 1846-1849 собрал кружок петербургской
интеллигенции, в которую входил, помимо многих прочих, и Ф.М. Достоевский.
Петрашевский пытался привлечь в кружок и представителей, так сказать,
трудового народа, но они по доброй воле не шли; и тогда Петрашевский стал
платить дворникам по полтиннику в час, лишь бы они сидели па собраниях и
слушали.
По делу Петрашевского проходило ни много ни мало 123 человека, из
которых 21 был приговорен к расстрелу, замененному разными сроками каторги
или солдатчиной в разных линейных полках. Все они были амнистированы
Александром II, кроме М.В. Петрашевского, и именно в селе Бельском 7 января
1866 года прервалась его жизнь. При Советской власти писали о Петрашевском
очень сочувственно и очень возвышенно, особенно о высоте его идей и
мудрости и глубине убеждений и его страдании за народ. Что эти страдания за
народ и тяготы ссылки сократили его жизнь, говорилось вполне откровенно -
ведь в 1866 году Михаилу Васильевичу должно было исполниться всего 45
лет...
Вот чего не договаривали при Советской власти, так это того, что
Петрашевский не скончался от тоски и страданий за народ, не умер в
героической позе, проклиная царских сатрапов,- ничего подобного!
Петрашевский угорел в баньке, причем угорел по пьяному делу, и еще
сравнительно недавно в Бельском доживали свой век старики, которые помнили
эту историю,- просто потому, что им рассказывали ее их отцы и деды.
Может быть, потому и отношение к Петрашевскому было в Бельском
несколько смутным. Хоть и поставили там власти памятник, но ни сделать в
селе музея, ни переименовать Бельское в Петрашевское никому в голову не
пришло. Да и у памятника быстро оторвали нос, и так он до сих пор стоит,
безносый.
В этом районе, осененном памятью запойного неосторожного
Петрашевского, сегодня живет чуть больше 10 500 человек. Из них в районном
центре живет 3 500, и уж, конечно, даже здесь на виду каждый человек, а уж
тем более каждый яркий и заметный. Остальные живут в 34 деревнях и селах,
от 1 500 во втором по размерам поселке и до деревушек, где осталось всего
несколько доживающих свой век стариков.
Как здесь живут?
Чем живут? Живут и за счет тайги, за счет реки... На другой день
заходим во двор к одному человеку:
- Хозяин дома?
- Нет,- отвечает хозяйка,- он вечером будет.
- Ясное дело, не будет его сегодня,- комментирует местный житель,-
метет!
- Ну и что, что метет? - наивно спрашиваю я. И тут физиономия местного
жителя приобретает лукавое и вместе с тем "понимающее" выражение. Так
иногда ухмыляется любитель выпить, когда заходит речь о самогонке и прочих
соблазнительных спиртосодержащих веществах. Но тут речь никак не о
выпивке...
- Когда ветер, когда тайга шумит, лось не слышит ничего...
Заходим второй раз, уже вечером, хозяин в сараюшке рубит мясо. Вот
огромная передняя нога, грудина в тазу- все густо облепленное снегом, явно
привезенное из леса.
- Это я говядину решил подрубить, на суп...
Ври, хозяин, ври, все равно мы не охотинспекция, мы тебя не сдадим
никому. Мы не Чубайс и не Гайдар, нам совершенно не нужно, чтобы твоя семья
сидела голодная.
А в тайге метет, февраль - месяц метелей, и многие люди пойдут в этом
месяце... нарубить себе еще говядины. Удачи им! Ведь давно сложена
"веселая" поговорка: "Встретил медведя - готовь постель, встретил лося -
готовь могилу". Потому что лось мало похож на домашнюю корову: огромный
сильный зверь, с рогами и пудовыми копытами. А люди вот берут лосей и мясом
их кормят себя и семьи... Уважаю!
Между прочим, три года назад один житель района погиб возле
собственной избушки... Или, вернее, погиб-то он не возле самой избушки,
погиб он уже дома... В общем, дело было так: пошел в феврале месяце
человек... нарубить говядины. Рубил несколько дней, нарубил, стащил мясо в
избушку, назавтра думал уезжать домой. Тут из-за избушки вывернулся
медведь-шатун. Это вообще самое страшное, что бывает в тайге,- медведь,
который по какой-то причине не лег в берлогу или которого выгнали из
берлоги. Ходит такой зверь неприкаянный, смертельно голодный и от голода
очень смелый, бросается на кого угодно и на что угодно.
Этот шатун вывернулся из-за избушки, рявкнул, двинул лапой по голове
хозяина избушки и запасов "говядины". Опытные люди знают, что драка чаще
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг