раз хорошие, защитники своей родной земли и вообще молодцы. Соответственно,
и все упоминания о людоедстве первобытных людей трактуются очень просто -
как откровенное вранье, имеющее целью оправдать колониальные захваты и
ограбление чужих земель. И вообще первобытные люди рассматриваются как
своего рода люди, живущие в природной идиллии, экологически правильно и
показывающие нам пример, как надо жить.
Только вот колоши - это довольно крепкие орешки. И воевали они не
столько за родную землю, сколько за право мордовать и грабить другие
племена, и зверей истребляли без всякого учета экологии. И людей они ели,
что тут поделаешь... Кроме истории со священником, известно еще по крайней
мере два хорошо документированных случая, когда приговоренного съедали сами
же судьи - в том числе и для того, чтобы проникнуться его качествами.
А вот русские, даром что колонизаторы, людоедством все-таки не
занимались, а занимались как-то больше промыслами и торговлей. Но вот не со
всеми получалось...
На азиатской стороне пролива Беринга плохо получалось торговать с
чукчами. По правде говоря, меня очень огорчает, что этот маленький
мужественный народ, давший миру прекрасного писателя Юрия Рытхэу, стал
жертвой отвратительных расистских анекдотов. И сами-то анекдоты, как
правило, дурацкие, а если и нет - никакой нет заслуги в том, чтобы
третировать этот славный народ, неоднократно бивший русские войска. Да,
никакой!
Потому что чукчи были смелы, самобытны и богаты, активны и способны к
самообороне. Земли богатых и сильных якутов русские завоевали довольно
легко. Но вот в конце XVIII века некий казак Михаил Стадухин решил, что
чукчи тоже должны платить ясак- налог пушниной. В этом его мнение разошлось
с мнением чукчей, и чукотские воины стали готовиться к войне.
Армии встретились, и казаки, разумеется, открыли огонь из пищалей...
Нет-нет, я прекрасно помню картину Сурикова "Завоевание Сибири Ермаком".
Очень правильная, в высшей степени патриотическая картина! И какие
благородные лица у казаков! Если не знать, что с Ермаком шел в Сибирь
отпетый уголовный сброд, так ведь и не подумаешь ничего...
Но чукчи, наверное, не видели этой картины, не читали необходимых книг
и начали стрелять в казаков из луков... Чукотский лук бил на 200 метров, а
пищаль - в лучшем случае на 80. За время, которое было нужно казаку для
одного выстрела, чукотский воин выпускал несколько стрел, оперенных перьями
розовой чайки - птицы, в существование которой европейцы долго не верили (а
где гнездится розовая чайка, неизвестно и до сих пор). Одна из этих стрел
нашла сердце Стадухина, и остатки отряда ударились в бега. Чукчи долго
догоняли и ловили их, а потом русских вообще в грош не ставили. Иногда мне
кажется, что дурацкие анекдоты - это какой-то извращенный способ отомстить;
ведь гравюры Густава Доре, на которых он изображал русских сборищем
идиотов, были откровенной попыткой реванша за 1812-1815 годы. Ну, у
французов вот гравюры, а у русских, получается, анекдоты.
Впрочем, чукчи оказались незлобивы и великодушны- отряд Стадухина на
реке Алазее они разбили еще в 1642 году и с тех пор никогда даже не
пытались нападать на русских или, скажем, устроить военный поход на Якутск.
И в XIX веке они стали с русскими торговать, а путешественников и
миссионеров принимать у себя и кормить даром.
Только вот торговлю понимали чукчи своеобразно, как обмен подарками, а
отношения купца и продавца рассматривали, как отношения друзей. В
результате на торговлю с ними уходило куда больше времени, чем необходимо
для дела. И еще одно...
Один миссионер, отец Василий Ряполов, имел большой успех в крещении
чукчей. Он не поленился выучить чукотский язык и проповедовал своим зычным,
глубоким басом, приводя понятные прщ меры из жизни чукчей. Сравнивал,
например, бога с огромным мудрым моржом, который все видит и знает, а
неотвратимость возмездия за грехи - с поведением полярного волка,
способного месяц бежать по следу оленя, но загнать в конце концов добычу!
Успех отца Василия был огромен, целую зиму он кочевал с чукчами, ел их
пищу, научился неплохо набрасывать маут-аркан, бежать за нартами и
разделывать оленину. Все это только усиливало его популярность.
Но был батюшка молод, даже очень - лет двадцати пяти, не больше; и
хоть ждала его в Среднеколымске молодая красивая матушка, да матушка-то
была в Среднеколымске, а батюшка кочевал со стадами оленей по Чукотскому
полуострову, за тысячу верст от своей матушки! И вскоре чукчи заметили, что
стал их русский друг хуже спать, и вообще вести себя как-то странно.
Причину этого они без труда поняли, и у них, у путешествующих людей, давно
был необходимый обычай. У чукчей был обычай, которые одни называют
"товариществом по женам", другие "друзьями по женам", а третьи так и вовсе
"братьями по женам". Этот обычай очень прост - два чукчи, которые постоянно
гостят друг у друга, становятся "братьями по женам". Это означает, что пока
каждый из них живет у другого, жена хозяина дома готова быть женой и его
гостя. Нет! Я попросил бы читателя не ухмыляться столь гадостно! Чукчи -
приличный, высоконравственный народ, и они вовсе не спят с кем попало! Это
вам не москвичи!
"Братьями по женам" становились не кто попало, а хорошо знавшие друг
друга люди, вынужденные поступать таким образом, - ведь пространства Севера
огромны, бывать вне дома приходится часто и подолгу, а транспорт - оленья
упряжка да собственные ноги.
Батюшка познал и этот чукотский обычай, и вернулся в Среднеколымск
только летом, окрестив несколько сотен человек. Слава о нем прошла по всей
русской православной церкви, его подвигу завидовали и радовались. Владыка
приехал в Среднеколымск, чтобы лично поучиться у батюшки Василия, как надо
крестить язычников и помочь ему основать новую епархию, специально для
чукчей.
Владыка задержался до зимы, и хорошо сделал, потому что в гости к
батюшке Василию как раз приехали его друзья чукчи, привезли рыбы и мяса и
стали пировать на просторе.
Владыка общался с ними и несколько огорчился тем, как они поняли
звучные, но, видимо, не очень конкретные проповеди отца Василия.
- Кто такой Иисус Христос? - спрашивал владыка.
- Он сын Великой Богини! - охотно отвечали чукчи.- Великая Богиня
одновременно родила китов, моржей, чукчей, русских и Иисуса Христа. Теперь
все они братья, и мы должны есть плоть и пить кровь Иисуса Христа так же,
как плоть и кровь моржей и китов.
От таких ответов владыка приходил в некоторое смущение, но все же
чукчи носили латунные крестики, ходили на церковные службы и особенно
радовались кадению: всякий раз начинали кричать от удовольствия, когда
звенело кадило и исходил ароматный дымок.
Но тут возникла проблема- ведь теперь чукчи были в гостях у отца
Василия, а "товарищами по женам" они стали еще год назад... По поводу
дальнейшего у меня есть несколько версий, в том числе прямо
противоположных, и я не знаю, какая из них правильнее.
По одной версии, батюшка повинился перед матушкой, и они упали на
колени перед владыкой, чтобы он их спас от срама и от сексуально
озабоченных пришельцев. И владыка якобы страшно огорчался, что так
кончается святое дело воцерковления язычников, но велел супругам немедленно
переехать в Якутск, и даже вообще на юг Сибири. Там им дали приход...
обычнейший приход с самым что ни на есть русским населением, и в нем-то
отец Василий Ряполов и служил богу до самого своего конца или до полной
физической дряхлости.
По другой версии, владыка оказался тоньше и хитрее - поучив пастырским
жезлом отца Василия, не сумевшего преодолеть козни дьявола и томления
плоти, а заодно ни в чем не повинную матушку, владыка распорядился
немедленно перевести, отправить матушку Ефросинью в Якутск, где ее чукчи не
смогут достать никакими силами.
А самому отцу Василию владыка вменил в послушание продолжать крещение,
и пока не окрестит последнего чукчу, к матушке под бочок ни в коем случае
не возвращаться.
Есть еще версия, что действовал владыка радикальнее, велев матушке
уйти в монастырь... Но в такую рафинированную жестокость не так уж легко
поверить.
А по последней и самой веселой версии владыка прямо велел матушке
Ефросинье не валять дурака и не ломаться, пострадать за православную веру и
для торжества Апостольской церкви на Чукотском полуострове. Навзрыд плакала
приличная матушка, просила освободить ее от непосильного подвига, и вот
тут-то владыка и взялся за пастырский посох, приводя духовную дочь к
должному послушанию. Якобы так и были крещены чукчи... не все, правда, но
многие.
Хулиганы рассказывают даже, что матушке понравилось быть женой чукчей,
и она совсем туда сбежала. Но сколько-нибудь надежных сведений об этом у
меня уже нет. Скорее всего, это анекдот, попытка оболгать бедную матушку.
Во всяком случае, я это к чему? А к тому, что на северо-востоке Азии
жили еще всякие народы, и у каждого- свои обычаи... Вот и поторгуй с ними!
Одни съедят, а с другими только зазевайся, как во что-то эдакое влипнешь...
Гл а в а 36
НЕ ЗАВИДУЙТЕ МИЛЛИОНЕРАМ!
Увидев портрет в гостиной,
Не скажешь - увы и ах!
Ведь он торговал свининой
В поселке на приисках.
Брет Гарт
Уже история господина Шелихова показывает, до каких высот мог
подняться иркутский купец. Останься он в родном городе Рыльске (под
Курском) - так бы и быть ему, скорее всего, мещанином этого заштатного
городишки. А возможности, которые получил он в Иркутске (плюс, конечно,
умение ими воспользоваться, тут нет слов), сделали его таким знаменитым и
известным.
Мы даже не знаем точной даты рождения Григория Ивановича - так скромно
его происхождение. Но его именем названы залив в Охотском море, пролив
между островом Кадьяк и полуостровом Аляска, город в Иркутской области.
Могила Шелихова сохранилась до сих пор, а его потомки (и потомки графа
Резанова) здравствуют до сих пор во Франции. Жизнь бывает к людям очень
щедрой.
Но Григория Ивановича хотя бы писали "с вичем" - то есть с отчеством.
А отчеств Андриана Толстого или Якова Санникова не знаем, потому что эти
люди (как и Шелихов) происходили из самого что ни на есть простонародья, и
отчеств им не полагалось. О Санникове мы не знаем даже годов рождения и
смерти. Порой в Российской империи войти в историю было легче, чем добиться
уважительного обращения.
Невероятное количество людей из сибирского купечества, даже совершив
чрезвычайные поступки, открыв новые удивительные земли, сколотив огромное
состояние, осталось в глазах "хорошего общества" всего лишь сиволапым
мужичьем, которому подобает входить в дом с черного хода и снимать шапку,
если с ними заговаривает офицер или чиновник.
Но ведь еще надо было дошагать до того, как в жизни купца появится
такая проблема. Сперва надлежало выйти в люди, а для того лет десять, а то
и двадцать работать на то, чтобы просто подняться с того дна жизни, где и
вопросы не задаются - должен ли этот человек вытягиваться в струнку и рвать
шапку долой при появлении высшего.
Такой путь прошли многие сибирские купцы, даже без образования
проявлявшие очень высокие интеллектуальные качества, упорство, готовность
работать до седьмого пота во имя достижения своей цели.
Ведь и Григорий Шелихов, умерший до обидного рано, в 48 лет, прожил
свою короткую жизнь на пределе напряжения, со всей возможной
интенсивностью.
Хорошо, если иркутский купец доживал до зрелых лет и мог, перевалив за
сорок, оставаться в Иркутске, вести основные дела, перепоручив работу на
местах выросшим сыновьям и зятьям. Многие не доживали, потому что
путешествия купцов с товарами и деньгами, в окружении лихих приказчиков
были не менее опасны и наполнены не меньшим числом приключений и событий,
чем путешествия средневековых рыцарей по тогдашней Европе.
А кроме везения была еще одна причина, по которой даже фартовые, то
есть удачливые, быстро разбогатевшие купцы не всегда становились видными
членами общества и оставляли по себе памятный след.
Причина эта состоит в том, что личные качества купцов оказывались
очень уж различными, и распоряжались свалившимися на них деньгами купцы
очень и очень по-разному. Это прямо как у Р.Л. Стивенсона: "Одни
распорядились своими деньгами разумно, а другие глупо, в зависимости от
своего характера. Бенн Ганн получил от сквайра обещанную тысячу фунтов и
прокутил ее за три недели, если быть точным, то за девятнадцать дней. По
крайней мере, на двадцатый день он оказался в поместье сквайра Трелони без
единого фартинга в кармане. И сквайр сделал то, чего Бенн Ганн больше всего
боялся,- он сделал его привратником в парке. С тех пор Бенн Ганн ссорится и
мирится с мальчишками и поет в церковном хоре" [19].
У Стивенсона, конечно, получается прямо идиллия - бывший пират, чуть
не погибший на Острове сокровищ, получает теплое местечко в имении богатого
дворянина и может спокойно жить себе и не тужить, хвастаясь своими
приключениями. Если он сумеет увлечь какую-нибудь девицу и ссориться и
мириться еще и с собственными кровными мальчишками, тут уж полная
благодать.
А у иркутских купцов не было и этого. Русские сквайры жили на четыре
тысячи верст западнее и если принимали участие в делах купеческих, то очень
своеобразно - сидели в Санкт-Петербургской штаб-квартире
Российско-Американской компании, и "управляли" оттуда происходящим на
Аляске. Пропившегося в дым некому было взять даже в привратники, и пьяница
или слабак попросту погибал, и самые большие деньги не держали его на
плаву, а помогали быстрее тонуть.
Сам я этого не застал, но сибиряки старшего поколения еще в 1940-е
годы видели своими глазами вышедших из тайги "золотишников", которые, не
успев получить расчет, покупали штуки дорогой ткани, и специально нанятый
человек бежал впереди, расстилал бархат или парчу под ноги:
- Иван Иванович по бархату желают путешествовать!
А Иван Иваныч пировал, желая пить строго самые лучшие коньяки и
раскуривать сигары крупными купюрами. Естественно, тут любых денег хватало
ненадолго, и такое чудо сибирской природы уже никогда в люди не выходило.
Но даже и этот последний и самый трудный бой с самим собой имеет смысл
только в одном случае - если уже повезло, если богатства северо-востока уже
превращены в купюры, банковские счета и стопки золотых монет.
Но ведь везло-то далеко не всем...
Скажем, в 1833 году некий купец Иван Веденяпин возвращался из Якутска
санным поездом, вез в Иркутск наторгованное - пушнину и золото. С купцом
ехали трое ямщиков, двое приказчиков - Иванов, местный кержак, то есть
старообрядец, и Сеняпин, которого называют осетином (хотя фамилия
совершенно не осетинская). Был с ним и 11-летний сын; взял его отец с
собой, чтобы натаскивать в делах, или просто не с кем было оставить -
история умалчивает.
Почему умыслили против Веденяпина собственные приказчики - это тоже
неизвестно. Известно только, что Иванов, очень крупный и сильный человек,
прямо во время движения ударил хозяина по голове кистенем - железным шаром
на цепи, с шипами. Шапка смягчила удар, купец упал с саней на лед,
закричал:
- Ты что, бога не помнишь?!
На что и получил превосходный ответ:
- Своего бога помню.
После чего соскочил с саней и нанес новый удар; на этот раз шапки на
голове купца не было. Тут оказалось, что ямщики давно в одном деле с
разбойниками-приказчиками, и что сговорились они свернуть с торной дороги
на местную, по льду притока Лены, Витима, и доехать до торгового села Мамы.
А там уж пропить и прогулять украденное (дальше грандиозной пьянки, как
видно, планы разбойников не простирались - видать, фантазии не хватало).
Тут же, на льду реки, покрытом накатанным снегом, развернулся спор о
судьбе мальчика. Кости Веденяпина. Пока он горько плакал возле трупа отца,
Иванов навел на него ружье, но "осетин" Сеняпин схватился рукой за ствол:
мол, нельзя убивать!
Иванов настаивал:
- У них бог другой, а нас бог за это дело простит.
Наверное, Сеняпин и правда был мусульманской веры, потому что
продолжал тащить товарища за ствол ружья и уговаривал:
- Ваш бог простит, наш аллах не простит, не хочу идти с тобой в ад.
В это время ямщики развернули свои упряжки, объехали труп купца и
помчались по льду реки дальше. Иванов в конце концов вынужден был поскакать
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг