слышал. И только записав все, он мог покинуть храм и использовать сказанное
ему Трифонием...
Архивы жрецов Трифония давно уничтожены, исчезли в хаосе религиозных
войн. Ни один из побывавших в подземном святилище так никогда и не сказал,
чему же он оказался свидетелем, и мы до сих пор не представляем, что мог бы
там видеть человек.
Легче всего так же "разнести по трафарету" и жрецов Трифония, как
жрецов Дельфийского оракула как прохиндеев и врунов, ловко использовавших
суеверия и страхи не очень проницательных людей. Но только вот беда:
связаны с Трифонием и вовсе невероятные истории...
Жил в Греции такой воин, Аристомен, вождь во Второй мессенской войне,
начавшейся в 685 году до Рождества Христова. Он разгромил спартанцев при
Дерах, разгромил при Могиле Кабана; он лично принимал участие в сражениях и
при Могиле Кабана лихо гнался за панически бегущими спартанцами. Но
преследуя спартанцев, Аристомен забыл, что мессенцам нельзя пробегать около
дикой груши, растущей посреди поля...
Дело в том, что груша эта была посвящена Полидевку и Поллуксу, братьям
Диоскурам, покровителям всех путешествующих, спасителям людей от
опасностей. Когда-то мессенцы оскорбили братьев Диоскуров, и теперь ни
одному мессенцу нельзя было ждать от них ничего хорошего. Вот и сейчас
главный жрец Мессении Феокл увидел Диоскуров в ветвях груши и дико закричал
Аристомену:
- Не смей бежать возле груши!
Но было поздно. Аристомен пробежал под самыми ветвями груши и...
конечно, легче всего сказать, что спутанные ветки дикого дерева выбили у,
него щит из рук. Или что Аристомен перепугался и сам выронил оружие... Во
всяком случае, щит у него бесследно исчез, а ведь не было страшнее
бесчестия для эл-лина, чем потерять щит на поле боя. "Со щитом или на щите"
- так было сказано спартанскому воину матерью, и слова старой спартанки
стали поговоркой в Элладе.
Может быть, Аристомен выронил щит; может быть, щит выбили ветки - сами
собой, без всякой помощи Диоскуров. Может быть, Аристомен считал, что
Диоскуры у него выбили щит, исключительно из невежества и суеверия. Но, во
всяком случае, вот факты: как ни искали щит Аристомена на поле боя - а не
нашли! Поле осталось за мессенцами, и возможностей искать щит было
предостаточно, но щит, на котором нарисованный орел охватывал края лапами и
крыльями, исчез бесследно.
Аристомен пошел к Трифонию - он считал, что это Диоскуры выбили и
похитили у него щит, и против их козней можно действовать, только
заручившись поддержкой других богов. Так вот, Трифоний щит Аристомену
вернул: из подземной щели царь Аристомен поднялся со своим щитом,
закрепленном, как положено, на левой руке.
Может быть, хитрые жрецы подкинули щит? Тогда возникает все же вопрос
- куда же он делся из-под груши?! Можно сочинить множество детективных
сюжетов разной степени достоверности... Но стоит ли? В конце концов, перед
нами некий факт: ну, вернулся щит к Аристомену! А вот объяснить этот факт
без дополнительной информации трудновато: может быть, не нужно этого
делать?
Греческое язычество хорошо изучено, потому что есть много источников -
письменных текстов, описывающих, во что верили люди и как они поклонялись
своим богам. Язычники Сибири, увы, были неграмотны, и даже не очень
обширные источники Кыргызского каганата почти полностью утрачены - монголы
не сохраняли архивов покоренных ими стран.
Но аналогии нетрудно провести, и получается, что писаницы в
труднодоступных местах- это места паломничества, отшельничества,
углубленного размышления. К таким местам, к месту жительства богов и духов,
житель Сибири шел, вероятно, так же, как шел к святилищу Дельфийского
оракула Крез и к Трифонию Аристомен.
Как представляли себе богов и духов сибирские язычники? Кто они были,
их боги? Воплощения сил природы, персонификации тех сил, с которыми
сталкивался первобытный человек, могут быть представлены в виде различных
существ. Их облик, имена и характеры, скорее всего, мы не узнаем никогда -
в отличие от греческих богов, обитателей Олимпа.
Скорее всего, это были духи конкретных мест, и чем необычнее и чем
сильнее проявляло себя место - погодой, минерализованной водой,
открывающимися видами, тем необычнее и сильнее и дух, воплощающий в себе
особенности этого места.
В более поздние времена появлялись и языческие боги, воплощавшие в
себе целые природные силы или даже общественные явления,- как Посейдон
олицетворял собой все море, а Меркурий отвечал за торговлю.
Можно долго и бесплодно спорить, существуют ли эти духи и боги в
действительности или же они - только названия сил природы, которые человек
давал им от своей слабости, от непонимания настоящих законов жизни природы.
Что, правда, очень сомнительно. Это первобытный человек, который якобы так
уж боялся и не понимал окружающего мира и от собственных страхов сочинял
сказки про духов... Вот это-то наверняка в лучшем случае сильнейшее
преувеличение!
Более интересно другое... Ученые давно заметили, что все места
поклонения богам и духам находятся или ниже, или выше той поверхности
земли, на которой идет повседневная жизнь человека. Не случайно ведь шаманы
делили мир на три области - нижний мир, населенный чудовищами, верхний мир,
населенный призрачными существами, и средний мир, где живем мы с вами.
Шаманы не делали различий между существами нижнего и верхнего мира. Грубо
говоря, обитатели нижнего мира не считались у них плохими или
демоническими, а обитатели верхнего мира - хорошими или ангелоподобными. И
те, и другие могли вредить человеку, а могли быть расположены к нему. И
тех, и других можно было подкупить, привлечь на свою сторону, а сильный
шаман мог их напугать или победить.
Но даже и в этом случае все равно есть разница, у кого просить помощи
- у духа, обитающего в божественно-холодном, пронизанном лучами солнца
воздушном высокогорном пространстве, или у чудовища, скалящего жуткую морду
откуда-то из подземелья. Храмы-пещеры и храмы-вершины сильно отличаются по
характеру тех, у кого там просят помощи и защиты. А постепенно начинают
отличаться и по характеру просьб - ведь светлое существо, может быть не с
таким уж удовольствием поможет вам резать горла врагов и разбивать о
деревья головки их младенцев. А светлая радость познания и творчества может
оказаться не особенно близкой как раз обитателям бездны.
По мнению ученых Франции, уже в древнекаменном веке человек в пещерах
искал контакта с миром духов, которые казались ему совершенно реальными. На
мой взгляд, неплохо бы уточнить, как могли выглядеть те, к кому обращался
человек, чем они могли заниматься в глубинах пещер, какого рода беседы
могли бы вести со своими почитателями...
Так вот, в Сибири пещерных святилищ очень немного, и, по-моему, это
различие - в ее пользу. В пользу тех, кто оставил нам писаницы,- за редким
исключением, никак не привязанные к пещерам и даже к районам пещер, но
очень часто привязанные к различным возвышенным местам.
Опять же - к этому можно относиться, как вам будет угодно... Но
писаницы всегда были местами, которые ученые воспринимали, мягко говоря,
неоднозначно.
Эмоции? Или не только?
Разумеется, все ученые устроены по-разному. Степень эмоционального
восприятия писаниц, вообще склонность к эмоциям у них совершенно различна,
но большинство, кто охотно, кто скорее с раздражением, с недовольством
признавали, что на писаницах слишком сильно присутствуют те, кто их
оставлял.
По-видимому, это ощущение, "эмоциональное, но столь понятное всем, кто
имел счастье побывать в подземных святилищах..." [17] в пещерах Франции
проявляется сильнее всего. Там исследователь отделен от мира повседневности
многотонной громадой скал, уходит в загадочный и не очень подходящий для
жизни человека минеральный мир подземелья. Да к тому же он оказывается в
месте, которое было как бы законсервировано самой природой, в котором все
сохранилось таким или почти таким же, как было в момент создания
изображений.
Вот как описывает это ощущение известный французский ученый-археолог
Жак Клотт в своей книге, посвященной пещерным памятникам Франции:
"Мы были охвачены странным чувством. Все столь красиво, столь свежо,
почти слишком. Время исчезло, как если бы десятки тысяч лет, которые нас
отделяли от творцов этих росписей, не существовали больше. Кажется, что они
только что создали свои шедевры. Мы чувствовали себя незаконно вторгшимися
пришельцами. Находясь под очень большим впечатлением, мы были угнетены
ощущением, что были не одни: души художников нас окружали. Мы чувствовали
их присутствие, мы их раздражали" [17].
Это пишет не экзальтированная барышня и не кабинетный невротик, даже
не дилетант, впервые оказавшийся в пещере. Это пишет известнейший
исследователь пещерного искусства, ученый, который много часов, в общей
сложности сотни рабочих дней, провел под землей, копируя и изучая рисунки
ископаемого человека.
Конечно, писаницы не в такой степени действуют на человека, как
закрытые на десятки тысячелетий таинственные пещерные святилища. Даже те
писаные скалы, что находятся в очень большом отдалении, на больших высотах,
в опасных для жизни местах. Даже и тогда речь идет о воздействии разве что
сравнимом, а не о таком же по силе.
Писаницы все же находятся под открытым небом, открыты всем стихиям. А
на поверхности земли человек чувствует себя куда увереннее.
И облик писаницы скромнее, она не кажется такой молодой, только что
сделанной. И потому, что есть напластывания последующих эпох, и потому, что
нет краски, способной оживить изображение. Если писаницы и были когда-то
окрашены, то краска давным-давно унесена с них дождевой водой, ветрами и
туманами, и перед нами - только "скелет" того, что когда-то сделали
мастера.
Тем не менее, многие из работавших на писаницах признавались мне, что
остро ощущали присутствие других. У кого-то ощущение оставалось неясным,
неопределенным, на уровне желания оглянуться - вроде кто-то смотрит в
спину? Или чувство неопределенного страха при движении по скальному
карнизу. Кто-то ощущал присутствие другого разумного существа, со своими
желаниями и волей. Отношения с этим неведомым созданием складывались весьма
различно, в зависимости от многих обстоятельств. Наверное, имеет смысл
привести несколько рассказов, подаренных мне в разное время.
Рассказ Эмиля Биглера
Дело было в середине и конце 1980-х годов на Томской писанице. Эта
знаменитая писаница изучалась и была издана кемеровскими археологами, и
основная заслуга в этом принадлежит академику Анатолию Ивановичу Мартынову.
Находится она на реке Томь, примерно в 60 километрах ниже города Кемерово.
Прямо из воды поднимается скала, и только узкий уступ позволяет подойти к
изображениям. Особенность Томской писаницы в том, что создана она в одну
эпоху, и на ней абсолютно преобладают рисунки лесных охотников. Лоси,
изображения голенастых птиц, филины, человеческие фигурки, лодки с
гребцами...
Изучалась писаница с 1962 года, и на сегодняшний день исследована она
очень тщательно. А многие изображения было совсем не так просто найти:
приходилось отмывать скалы, сдирать с них мох, осматривать под разными
углами и при разном освещении, в разное время суток. Многие изображения
оказывались безнадежно разрушены временем, другие же оказывались частью
громадных композиций, непонятных или почти непонятных сцен. Загадочные,
полные таинственности личины, человеческие фигуры с птичьими конечностями и
с разинутыми клювами, уходящие вдаль лоси, другие таежные звери.
Неподалеку, на других писаницах того же времени, открыта огромная
человекоподобная фигура с огромной головой-личиной, колотушкой и длинным
хвостом. Кто это? Пляшущий шаман? Первопредок? Дух, которому поклонялись в
этих местах? Некому ответить...
Непросто бывает понять, как вообще ухитрялись работать древние
мастера. Современные ученые строили специальные лестницы, привязывали себя
веревками к ним во время работы, старались не заглядывать в пропасть,
открывшуюся под ногами. Но как трудились в этих же местах, на отвесной
скале мастера, у которых не было ни лестниц, ни современного снаряжения?
Может быть, свисали в люльках, закрепленных по верху скалы, как это делают
современные верхолазы? Или в те времена поверхность скалы была не такой
гладкой, на ней были карнизы, уступы? Нет ответа.
Об этом периоде изучения Томской писаницы я хорошо знаю от человека,
которому наука обязана очень многим,- от художника Эмиля Ивановича Биглера.
Непростой это был человек, и непростой была его судьба. В семнадцать лет
австрийский подданный Эмиль Биглер был призван в ряды вермахта, попал в
плен и оказался в Сибири. Почему он так никогда и не вернулся в Австрию?
Говоря откровенно, я не спрашивал.
Общаться с Эмилем Ивановичем было непросто - ужасно тяжелый характер,
сиюминутная готовность к конфликтам, сварливый тон из-за совершеннейших
пустяков. Но меня он полюбил - в какой-то степени за частично немецкое
происхождение, знание немецкого языка. К тому же я знал некоторые дорогие
его сердцу реалии - слова, которыми подавались команды в вермахте, смачные
германские ругательства, песни; из семейной истории я живо представлял себе
эпоху мировых войн - тот мир, из которого юный Эмиль Биглер попал в
послевоенный СССР. Наверное, я был одним из очень немногих, с кем Эмиль мог
говорить на языке этого мира... я имею в виду, не только на немецком языке,
а на языке понятий, о которых сейчас мало кому что известно.
Бывало, выпив несколько бутылок наливки производства моей мамы, мы с
Эмилем Ивановичем громко орали и пели "Лили Марлен" и "Хорста Весселя".
Голос и слух у нас примерно одинаковые - говоря попросту, никакого, и на
окружающих эта какофония производила странное впечатление. Но нам
нравилось! Или обсуждали, как могла бы пойти мировая история, войди вермахт
в Москву в 1941. Окружающие же, как не мудрено понять, реагировали на это
по-разному...
Так вот, Эмиль Иванович рассказал мне историю, которая приключилась
давно и которой он, как ни пытался, не мог найти решительно никакого
объяснения. Дело было на писаных скалах возле города Юрги, близ санатория
Тутальского. Тут осенью 1967 года обнаружили писаницу - несколько лосей и
медведь. Изображения почему-то были перечеркнуты полосами красной краски,
как бы забором.
Скалы здесь огромны и тянутся вдоль воды на сотни метров, образуя
множество гладких поверхностей. "Просто не верилось, что здесь больше нигде
нет рисунков. Отправившись с биноклем вдоль выступов скал, то взбираясь на
кручи, то спускаясь к самой воде, мы вдруг увидели большую скалу, покрытую
древними рисунками. Эта скала расположена была так высоко, что увидеть
изображения можно было только с помощью бинокля. Рисунки были расположены
почти на сорокаметровой высоте почти отвесной скалы. Все уступы, которые,
вероятно, были в древности, разрушились, и поэтому писаница сохранила
первоначальный вид. С помощью канатов был укреплен специально сооруженный
помост, спущены лестницы, и под свист осеннего ветра на головокружительной
высоте древние рисунки были скопированы" [18].
Так рассказывает об открытии этой писаницы академик Анатолий Иванович
Мартынов. Эмиль Иванович рассказывал иначе... Для начала на него в этом
месте чуть не свалился камень. Разумеется, это совершенно прозаическое
событие; где же еще камням падать, как у подножия скал! Этот камень,
правда, упал очень далеко от скалы; Эмиль Иванович даже подумал, что его
сорвал и унес порыв ветра, пока он отошел от группы посмотреть еще раз на
скалу... А камень грохнулся у самых ног Эмиля, заставив волей-неволей
подумать неприятное: а что, когда бы на полметра левее... А тут и еще один
камень! Словно скала пуляла эти камни, да и все, и Эмиль счел за благо уйти
к остальным, подальше от отвесной кручи, от греха подальше.
На другой день странных и несколько противоречащих законам физики
падений камней уже не было, но зато появился новый эффект: к тому месту,
где Эмиль Биглер висел над страшной высотой, качался на не особенно
надежной лестнице, прилетала здоровенная ворона. И сверху, и снизу было
видно эту любопытную тварь, но люди на скале и у ее подножия видели ее
издалека. И что ворона проявляет не очень обычные качества, им вовсе не
было заметно. Это Эмиль прекрасно видел, как большущая птица садится на
скальный карниз метрах в двух слева от человека, перебирает ногами,
рассчитывая расстояние, задумчиво склоняет голову. Ворона останавливалась
как раз на таком расстоянии, на котором достать ее не было никакой
возможности, и в глазах этой склоненной остроносой головы явственно
вспыхивало какое-то очень уж разумное, и притом нехорошее, циничное
выражение. Очень неприятно смотрела ворона на Биглера, и притом часами
стояла на одном месте, разве только отходя назад или приближаясь буквально
на несколько шагов.
Между прочим, в Сибири водится другой вид вороны, отличающийся от
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг