Сергей Булыга
ЖЕЛЕЗНОЕ КОЛЬЦО
----------------------------------------------------------------------------
Сб. День гнева - Москва, Молодая гвардия, 1991. - 384с.
ISBN 5-235-01968-7
OCR and spellcheck by Andy Kay, 31 December 2001
----------------------------------------------------------------------------
Был вечер, солнце медленно скрывалось за горизонтом. Закатов багровых
сумерках - тускнел. Широкая мощеная дорога, пересекавшая пустынную равнину,
тянулась, как казалось, прямо к солнцу. Массивные каменные плиты, истертые
множеством ног и колес, были покрыты трещинами, сколами, а кое-где между
камнями виднелась чахлая трава.
Шел по дороге одинокий путник. Ветер трепал его черные с проседью волосы
и раздувал полы плаща. Путник устал, шагая целый день без остановки.
...Проснувшись еще затемно, он по привычке тщательно побрился и долго,
пристально смотрелся в зеркало, затем, вздохнув, переоделся пилигримом -
посконный длинный плащ, сандалии, веревка вместо пояса, - надел на правый
безымянный палец массивное железное кольцо, украшенное крупным черным
камнем, надвинул капюшон на самые глаза, вновь повернулся к зеркалу... и
тотчас вышел из каморки, спустился по скрипучей лестнице и сел за общий
стол. Хозяйка, подавая ему завтрак, испуганно молчала. Поев, но отказавшись
от вина, путник сходил проведать Серого, поддал ему овса, потрепал по
нечесаной спутанной гриве и вышел к воротам, где его уже нетерпеливо
поджидал хозяин - добродушный заспанный толстяк.
- Вы не боитесь, господин? - спросил хозяин. В ответ он лишь пожал
плечами, достал из-за пазухи туго набитый кошель и отдал со словами:
- Это за ночлег.
- А как же лошадь?
- Хорошо корми ее. И если не вернусь, она твоя, - путник подумал и
добавил: - Латы и оружие...
- Конечно, господин, как можно! - воскликнул толстяк. - Отправить в
замок, сыну, я все помню.
- Благодарю тебя, прощай, - сказал путник и вышел с постоялого двора,
носившего печальное название "Последняя ночь".
Он шел весь день. Один. Палило солнце. По обеим сторонам дороги
расстилалось бесконечное поле пожухлой травы. Жаль, что он не взял с собой
воды - ведь жажда мучала его сильнее неизвестности.
...Но вот наконец-таки солнце зашло, стало быстро темнеть. Путник, решив
передохнуть, остановился, оглянулся. Дорога, как и целый день до этого, была
безлюдна. А если так, то, значит, еще можно возвратиться. Ведь он еще не
стар, ему неполных тридцать восемь лет, он знатен и богат, не обделен
здоровьем - прошедшей осенью был первым на турнире. Там у него есть всё, а
здесь...
Вот-вот наступит ночь. Пустынная дорога. Тишина. И вдруг...
Неподалеку от себя путник увидел старого монаха. Но что это? Не призрак
ли? Полупрозрачный и светящийся холодным тусклым светом, монах не шел, а как
будто скользил над дорогой. Перебирая четки, что-то бормоча, монах, не
замечая путника, неспешно миновал его и растворился в поздних сумерках.
Путник провел рукой перед глазами...
И увидел всадника. Рыцарь с опущенным забралом, раздраженно понукая
лошадь, проехал мимо. Копыта выбивали искры из камней, а топота не было
слышно.
Трое окровавленных ландскнехтов, забросив алебарды за плечи, прошли,
обнявшись и шатаясь, выкрикивая песню.
Просеменила дряхлая старушка.
Пробежал босоногий мальчишка.
А вот несут знатную даму в портшезе. Красавица с любопытством посмотрела
на путника, кокетливо улыбнулась ему и тут же, как и прочие, исчезла в
темноте.
Путник стоял, не шевелясь, и ждал. Никто не появлялся. Стемнело
окончательно. Поднялся сильный ветер. На небе показались звезды. А далеко на
горизонте, там, где садилось солнце, теперь горело темное багровое пятно.
Да, это страшно, раньше так никто не поступал; все, как могли, цеплялись за
последнюю надежду и лишь потом... Но кто-то же должен оказаться первым! И
путник, поплотнее запахнувшись в плащ, пошел вперед, навстречу
поднимавшемуся ветру.
Багровое пятно росло и становилось ярче. Страх подкатился к горлу, ноги
заплетались. Конечно, он не повернет назад, но, может, лучше не спешить и
подождать рассвета? Нет, что это с ним?! Как он смеет! И путник шел вперед -
вначале медленно, потом быстрей, еще быстрей...
Пока дорога не уперлась в массивные каменные ворота, разбитые створки
которых были распахнуты настежь. Багровый огнедышащий туман стелился за
воротами. Ну что ж, примерно так он все себе и представлял. Путник немного
постоял, собрался с духом и шагнул вперед.
Нестерпимый жар дохнул ему в лицо, стало нечем дышать, но путник шел в
пылающем тумане. На нем горели волосы, дымился плащ, глаза слезились...
И вдруг туман рассеялся, остался позади. Путник стоял на пустынном
песчаном холме. Вокруг, насколько было видно, темнели пятна чахлого
кустарника, обломки скал. Земля едва светилась тусклым серым светом, а небо
было чистое, но черное - без звезд и без луны. Так вот оно какое, царство
мертвых! Смерть - это тишина и пустота. Должно быть, души умерших легко
находят здесь дорогу, но как же быть ему? Путник неспешно поднял руку и
осторожно взялся за железное кольцо...
Тотчас же откуда-то раздалось пение. Путник с опаской оглянулся... и
увидел в стороне, на косогоре, какие-то развалины, на миг задумался и
поспешил к ним, то и дело спотыкаясь в темноте.
Подойдя к развалинам, путник остановился и осмотрелся. Стены, сложенные
из дикого камня и увитые плющом, местами поднимались до второго этажа и
зияли провалами окон, а кое-где от них остался лишь фундамент. Наверное,
когда-то здесь был замок... Нет, рва не видно, а вместо подъемных ворот -
высокая узкая арка, из которой лился приглушенный серебристый свет.
Путник, подумав, вошел в арку - и оказался в тесном дворике. Во дворике
было светло. Давно не стриженый кустарник едва ли не полностью скрывал
развалины беседки, в разбитых окнах кое-где блестели осколки разноцветных
стекол. Было тихо. Когда-то, в такую же теплую летнюю ночь он крался вдоль
стены таким же двориком, а позади него оруженосец нес дары...
И он опять услышал пение и звуки арфы, оглянулся - в каких-то нескольких
шагах от него на большом и пушистом ковре возлежала полуобнаженная красавица
и гребнем из слоновой кости расчесывала свои длинные распущенные волосы.
Рядом с нею на серебряном блюде лежали спелые гроздья винограда, стояли две
чаши с вином. Увидев путника, женщина едва заметно улыбнулась - и - музыка,
и пение умолкли. Путник с опаской отступил назад. Женщина еще раз улыбнулась
и сказала:
- Садитесь, угощайтесь. Вот фрукты, вино.
- Спасибо, я не голоден, - стараясь не выказывать волнения, ответил
путник.
- О, вы невежливы! - И женщина шутливо погрозила пальцем.
Путник был вынужден присесть на край ковра.
- Признаться, я вас не ждала, - сказала женщина. - Вы первый, кто пришел
сюда по доброй воле. Жена, наверное, оплакивает вас.
- Моя супруга вот уже пять лет как умерла, - нахмурившись, ответил
путник.
- Да-да, - кивнула головою женщина. - Теперь я вспоминаю. Она болела
всего восемь дней, а на девятый, рано утром... Но если вы пришли ее искать,
то ведь она не здесь, а там, - и женщина кивнула вверх, на небо.
Путник, мгновенно побледнев, спросил:
- К-кто вы?!
- Я? - удивилась женщина. - Одна из многих. А что это у вас? Железное
кольцо! Позвольте...
- Нет! - путник испуганно отдернул руку.
- Вы суеверны, - улыбнулась женщина. - Надеетесь, что этот талисман
поможет вам. Напрасно.
Путник вскочил, а женщина, любезно улыбаясь, продолжала:
- Поверьте, я желаю вам добра. Я знаю, что вас привело сюда, а потому и
говорю: остановитесь!
- Нет! - зло ответил путник - Никогда! Не для того я шел сюда...
Вдруг женщина вскочила. Теперь она уже не улыбалась; лицо ее,
преобразившись, стало властным.
- Остановись! - повторила она. - И подумай о сыне. А думать сразу обо
всех, живущих и умерших на земле, бессмысленно. Всех любить невозможно,
зачем же тогда...
- Нет! - крикнул путник. - Нет! Ты лжешь! Пытаешься разжечь во мне
сомнения, напрасно!
- Ты спрашивал, кто я такая, - тихо продолжала женщина. - Ну что ж, я
назову себя. Я та... которая приходит позже всех Я не спешу. У каждого свой
срок. Никто не вправе сократить его, и потому я выведу тебя отсюда. Ты
будешь жить, забудешь о кольце. Потом мы снова встретимся - я обещаю. А
сейчас... Прошу тебя, одумайся! Неисполнимо то, что ты задумал совершить.
Добро и зло должны быть в равновесии, ведь так устроен этот мир.
Путник, нахмурившись, долго молчал, потом спросил:
- Кто погубил мою жену?
- Нет, то была не я, - сказала женщина. - У каждого своя судьба и своя
смерть. Но есть и общая, всемирная судьба, и никому ее не изменить. Какой бы
силы ни было твое волшебное кольцо, оно не сможет отделить добро от зла.
Погубишь зло, погубишь и добро...
- Молчи! - не выдержав, воскликнул путник.
- Что ж, - грустно улыбнулась женщина, - я умолкаю, поступай, как знаешь,
- и, подняв руки, хлопнула в ладоши...
И растворилась в воздухе. И наступила тьма - кромешная. Путник немного
постоял, прислушался, однако же не уловил ни звука... и нерешительно
спросил:
- Смерть... где ты?
- Здесь, - тихо прошептала женщина. - Ты мне не веришь, уходи. Но знай:
лишь только ты поймешь, что я права, и позовешь меня, я тотчас же явлюсь к
тебе на помощь. Ну, а пока прощай, - и замолчала.
Путник стоял в кромешной тьме, не зная, что и делать. О, как ему казалось
всё понятным там, в царстве живых! Жизнь - это свет и радость, смерть - тьма
и зло. Смерть - это гадкая и безобразная старуха, а царство мертвых... Но...
как же не поверить собственным глазам? И как не поразиться тем словам,
которые услышал он - и от кого? - от смерти! Она сказала, что... Нет, это
морок, наваждение! Он столько лет готовился и размышлял, изобретал волшебный
порошок, выковывал железное кольцо и, главное, он видел столько зла,
которому не место на земле живых - оно должно вернуться в царство мертвых
и... Да, конечно, он не повернет назад и не попросит помощи у смерти. Путник
наощупь сделал шаг, второй...
И покатился вниз, с обрыва.
Очнулся он среди камней на дне глубокого и полутемного ущелья. Вокруг,
куда ни глянь, теснились толпы изможденных рудокопов, одетых в грязные и
ветхие рубища. Одни из них крушили кирками скалы, другие ползали меж ними на
коленях и что-то искали в отвалах, а третьи отвозили тачки, груженые щебнем.
Пыль, грохот, скрип несмазанных колес...
Что ж, он теперь по крайней мере знает, где находится. Падение доставило
его в Ущелье; теперь дальнейший путь лежит вниз по нему к Реке, а там и к
Городу. Прекрасно! Не зря он все же столько лет, провел за расшифровкой
тайных еретических писаний; мир мертвых для него открыт, он знает здесь все
тропы, все колодцы, все пристанища! Путник тронул кольцо, улыбнулся...
- Встать! - крикнул кто-то.
Путник замер. Раздался резкий свист плети, щелчок... и злобный смех.
Путник поспешно глянул вверх - над ним стоял надсмотрщик; широкоплечий и
рослый урод в двурогом шлеме и стальном нагруднике, начищенном до блеска.
Надсмотрщик снова замахнулся плетью и хрипло крикнул:
- Н-ну? Я жду!
Путник вскочил и, гневно улыбаясь, потянулся к поясу, да спохватился - он
был без меча... И в тот же миг надсмотрщик хлестнул его по голове, сшиб с
ног и, не давая встать, стал бить лежащего и злобно восклицать:
- Мерзавец! Тварь! Ничтожество!
Те рудокопы, что были поблизости, оставили работу и безучастно наблюдали
за расправой. Надсмотрщик, в последний раз ударив путника, самодовольно
посмотрел по сторонам... и вновь рассвирепел.
- Работать! - крикнул он, замахиваясь плетью. - Всем работать!
Толпа зашевелилась. Ударила одна кирка, вторая, третья, двинулись тачки,
и эхо тотчас подхватило и умножило удары, скрипы, топот, вздохи. Путник,
придя в себя, с трудом встал на колени, схватил обломок камня и исподлобья
глянул на надсмотрщика. Тот, хищно ухмыляясь, крикнул:
- Р-раб! - и поднял плеть
Рука у путника сама собой разжалась, и камень шлепнулся на землю.
Надсмотрщик прав - он раб; он раб своей мечты. Он был рожден свободным и
свободным же прожил всю жизнь; никто не смел ни оскорбить его, ни унизить...
Ну, а теперь он сам себе избрал эту дорогу, и он пойдет по ней и не свернет,
и вынесет любые унижения - ради мечты. А если так...
Путник поднял еще один камень, повертел его в руке и отбросил, взял
второй, уронил. Зачерпнул горсть песка - песок просыпался сквозь пальцы.
Стоявший рядом с ним рудокоп бил кирхой по скале, а путник подбирал осколки,
рассматривал их и отбрасывал. Рассматривал, отбрасывал, рассматривал,
отбрасывал. Зачем, кому все это нужно, что здесь ищут - он не знал. Он
поступал так, как и все. Он выжидал, надеясь, что со временем найдется хоть
какое объяснение, и он тогда решит, что делать дальше.
Но время шло, и ничего не изменялось; клубилась по ущелью пыль, гремели
кирки и скрипели тачки, надсмотрщик кричал:
- Негодяи! Работать!
И вдруг...
На ладони у путника вспыхнул ослепительно-желтый свет. Путник осторожно
сдул песок... и поначалу не поверил собственным глазам - кусочек золота
лежал в его руке! Замысловатой формы, маленький, он тем не менее сверкал так
ярко, что путник зажмурился, словно от яркого солнечного света, и улыбнулся.
Ему почудилось, будто он снова наверху, среди живых. Любуясь неожиданной
находкой, путник удобней развернул ладонь, коснулся самородка... и тот,
немедля превратившись в прах, протек меж пальцев. Что это - снова
наваждение?
- Глупец! - раздался рядом чей-то голос. - Здесь невозможно ничего найти,
здесь только пыль и тлен.
Путник поспешно обернулся. Стоявший рядом рудокоп взмахнул киркой, ударил
по скале и повторил:
- Да, пыль и тлен.
- Тогда зачем... зачем все это? - удивился путник. Рудокоп повернулся к
нему и спросил:
- Ты что, недавно здесь?
- Да.
- Ничего, привыкнешь, - и рудокоп опять ударил по скале.
Он бил, рубил, отскакивал, опять рубил... и говорил, с трудом переводя
дыхание:
- Да, это тяжкий и ужасный труд. Но знай: там, ниже по ущелью, страдания
еще страшней. Там нет надежды. Здесь... Если эти, с тачками, не будут
успевать, ущелье переполнится осколками, и мы поднимемся наверх. Да, только
так. Возможно, всё это безумие, но я буду рубить. Быстрей. Еще быстрей.
Еще...
Вдруг грянул гром - один, второй раз, третий. Путник в испуге глянул
вверх...
Скала, нависавшая над ущельем, дрогнула, покачнулась - и, крошась на
куски, стала медленно падать в ущелье.
Рудокоп на мгновение замер, потом...
- Зря! - дико вскрикнул он. - Зря! Зря! Обман! - и отшвырнул кирку.
- Обман! Обман! - вскричала вся толпа и бросилась бежать.
Путник, захваченный всеобщей паникой, бежал среди толпы. Вокруг кричали и
толкались, падали, вставали, вновь бежали, топтали упавших, визжали от
страха...
А сверху на них рушились огромные обломки. Вниз по ущелью с грохотом
катились камни, и текла лавина щебня, в которой ослепительно сверкали
золотые самородки. Обвал настиг толпу и стал давить, заваливать и засыпать
бегущих. Бегущие еще кричали, но теперь был слышен только гром обвала,
который продолжал катиться вниз все медленней и медленней...
И вскоре замер. Пыль улеглась, настала тишина, которая, казалось, никогда
не кончится.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг