меня любит, он сделает что-то - он ведь не совсем плохой, иногда он бывает
такой забавный... Так вы уедете, Лида?
- Я думаю... что если я сейчас уеду и постараюсь скрыться, то, может,
будет еще хуже. Он вас заподозрит.
- Но я не знаю, что делать! Ну просто хоть вас убивай.
И Лидочка вдруг поняла, что Альбина сказала это совершенно серьезно, что
она готова убить Лиду, потому что зашла так далеко в своих жертвах Георгию,
который все равно убьет ее, что смерть Лиды мало что меняла в ее трагедии.
- Не надо меня убивать, - сказала Лида. - Я обещаю вам, что он ко мне не
притронется. А если притронется, я уеду.
- Вы мне даете слово?
- Даю.
- Только не уходите. Я вам все рассказала, а теперь вы одна все знаете. А
мне обязательно надо вам еще сказать, потому что я не могу все хранить в
себе...
Лидочке не хотелось слушать. Альбина была больным человеком - она уже две
недели жила в постоянном обреченном ужасе, она поддерживала себя пустой
надеждой на возвращение Георгия, хотя знала, как и все вокруг, наверное,
знали, что Георгия она не вымолит и не заработает. А если случится чудо и
Георгий останется жив, то он на самом деле либо убьет ее - либо, пожалев,
бросит - он не сможет жить с ней, как, впрочем, и она... И мука Альбины
усугублялась тем, что она вынуждена была сносить косые взгляды, насмешки и
даже оскорбления близких, потому что все видели то, что лежало сверху, - ее
жизнь при Алмазове, что было вдвойне предательством мужа. И Альбина это
понимала лучше всех, а Алмазов требовал от нее изобретательности в любви и
всегдашнего хорошего настроения.
С каждым днем Альбина все глубже увязала в двусмысленности своей
жизни - отказаться от Алмазова и с этим от иллюзорной надежды спасти Георгия
было невозможно. Значит, надо было сделать так, чтобы Алмазов полюбил ее,
чтобы он ее ценил, чтобы ее тело казалось ему лучшим и самым желанным,
чтобы ее поведение, ее послушание и всегдашняя улыбчивость ему нравились и
радовали его взор. И тогда он, преисполненный благодарности и нежности к
ней, освободит Георгия.
Потому Альбина была занята лишь одной мыслью - не потерять страшного
ненавистного любовника, потому что тогда никто не захочет помочь Георгию и
ни с чем не соизмеримая жертва Альбиночки окажется лишней. Ты можешь с
болезненным наслаждением думать о том, что выбросишься из окна, когда твоя
жертва принесет свои плоды, когда рядом будет спасенный такой дорогой ценой
Георгий. Но насколько пуста и никому не нужна смерть в одиночестве, в
сознании того, что Георгий мерзнет в Соловках или даже стоит у стены в
ожидании залпа.
Лидочка, как могла, утешала Альбину, хотя понимала, что пройдет несколько
минут и Альбина снова начнет терзаться подозрениями...
К счастью, Альбина разрыдалась, - она дрожала, пряталась на Лидочкиной
груди, словно та была ее мама, которая утешит и спасет от безвыходности
взрослой жизни.
- А я боялась, - бормотала она в промежутках между пароксизмами рыданий,
- я боялась, что вы такая... что вы хотите его отнять... а может, я думала,
у вас кто-нибудь тоже там... и вы хотите, как я, спасти... А он меня
заставляет еще следить, за Матвеем Ипполитовичем велел следить, с кем он
разговаривает и о чем... а я совсем не умею следить.
Лидочке и жалко было Альбину, и хотелось уйти от нее, забыть, как уходят
звери от больного собратата - не поможешь, но боишься заразиться.
И тут в тишине послышались быстрые женские - на каблуках - шаги. Они
завернули из прихожей в гостиную. Альбина вскочила. И тут же щелкнул
выключатель и зажегся свет.
В гостиной стояла Марта Ильинична, жмурилась, вертела головой,
приглядывалась - увидела.
- Так я и думала, - заявила она. - Где ты могла быть? Свет нигде не
горит, в биллиардной Вавилов с Филипповым шары катают... Извините, я
помешала, у вас интимная беседа?
Альбина сказала:
- Ничего особенного, - и пошла из гостиной, отворачиваясь от Марты.
Марта уселась на диван рядом с Лидой.
- Ох, уморил он меня, - сообщила она.
Лида никак не могла вернуться к мелочам санаторной жизни после разговора
с Альбиной. Она даже не сразу вспомнила, что была свидетельницей романа
Марты и та теперь намерена каким-то образом подвести итоги той нечаянной
сцене.
- Максимка - мой старый приятель. Ты еще под стол пешком ходила, когда мы
с ним подружились. Я это говорю на случай, если ты что-нибудь подумала.
- Я ничего не подумала!
- Вот и хорошо. У меня к тебе одна просьба - Мишка Крафт не должен ничего
знать. У него слабое сердце и нет чувства юмора.
- Он ничего не узнает, - сказала Лида.
- Ты настоящий товарищ!
Глава четвертая
Лиде не хотелось идти на ужин. Она надеялась, что, если спрячется в
комнате, не зажигая света, о ней забудут.
За окном лил бесконечный дождь, но само стекло было сухим-в этом месте
над фасадом нависал опиравшийся на колонны портик.
Два фонаря, висевшие на столбах перед домом, освещали начала дорожек, что
спускались к среднему пруду. Между дорожками лежал широкий покатый газон, а
вдоль них стояли ряды вековых лип.
В дверь постучали.
Лидочка не стала откликаться - ей никого не хотелось видеть и было
страшно, если это окажется Алмазов. Лидочка вцепилась ногтями в широкий
деревянный подоконник, спиной ощущая желание невидимого человека войти в
комнату. Какая глупость, что здесь не положены крючки или замки, - это идет
от больничных правил, сказала еще днем докторша Лариса Михайловна, Был
случай, лет пять назад, когда жена одного академика умерла в комнате от
удара, - пока стучали, да бегали за слесарем, да ломали дверь.
И тогда директор сказал: у нас лечебное учреждение, а не развратный
курорт для скучающих баб. И замки а также крючки сняли.
Еще раз постучали. Уйдут или нет? Нет, не ушли! Дверь заскрипела, и
незнакомый в темноте тихий голос несмело произнес:
- Простите, я догадался, что вы здесь, я только на минуту.
Господи, какое облегчение испытала Лидочка оттого, что голос принадлежал
не Алмазову.
- Входите, - сказала она, оборачиваясь, - я задумалась.
Мужчина приблизился, и по силуэту, по росту и толщине Лидочка догадалась,
что рядом с ней стоит старый друг Марты, жертва отсутствия крючков Максим
Исаевич.
- Вы сегодня присутствовали... - сказал он и сделал длительную паузу, за
которую он успел извлечь из кармана и развернуть большой носовой платок.
- Присутствовала и забыла, - сказала Лидочка. - И вы забудьте.
- Я как член партии нахожусь в очень сложном и деликатном положении, -
быстро заговорил Максим Исаевич, словно в нем открыли шлюзы и он спешил
выложить заранее заготовленный и заученный наизусть текст. - Вы не
представляете, сколько в театре у меня недругов, и завистников. Если же
кто-нибудь узнает, что я сблизился с женой сосланного элемента, разве я
могу кому-нибудь доказать, что я абсолютно ни при чем, - я был завлечен и
совершенно не представлял, потому что был уверен, что и в самом деле меня
пригласили за номером журнала "Огонек", в котором напечатан очень
увлекательный рассказ Пантелеймона Романова, но обстановка меня
расположила... да... Да! Что было, то было!
- Уходите, - сказала Лидочка, жалевшая теперь, что так долго слушала
этого напуганного человека, не понимая, что же он хочет сказать. В его
монологе Лидочке открылся еще один секрет - сколько же ей еще предстоит их
узнать! - оказывается, наш Миша Крафт, который находится в ответственной
командировке, на самом деле сослан.
Максим Исаевич продолжал бормотать, останавливаясь лишь затем, чтобы
промокнуть платком потный лоб.
- Тогда я сама уйду, - сказала Лидочка. - Из-за вас мне нет покоя в
собственной комнате!
- Нет, вы меня неправильно поняли! - крикнул ей вслед Максим Исаевич,
когда она выполнила угрозу, но сам из комнаты не вышел, так и остался в
темноте.
Лидочка пробежала несколько шагов. Дверь в кабинет доктора была
приоткрыта. Лариса Михайловна сидела за столом и писала в большой амбарной
книге. Наверное, составляла отчет об истраченных лекарствах или квартальную
сводку об улучшении здоровья вверенных академиков.
Лидочка миновала кабинет докторши. Сзади скрипнула дверь. Лидочка
обернулась - это из ее комнаты выглядывал Максим Исаевич.
Куда деваться?
Лидочка спустилась вниз по узкой служебной лесенке. Там пахло пищей,
отдаленно звенела посуда и слышались голоса. Белый короткий коридорчик
заканчивался двумя дверями-Лидочка толкнула ту, что была прямо перед ней.
За ней обнаружился коридор: направо он вел на кухню, впереди была комната,
где мыли посуду, а налево можно было пройти в буфетную и обеденный зал,
откуда доносились голоса - ужин уже начался.
Лидочка стояла в нерешительности, придерживая приоткрытую дверь. Наверху
скрипнула ступенька. Кто-то осторожно спускался на первый этаж. Лиде было
неприятно, что ее кто-то выслеживает. И даже страшно,
В коридоре было пусто. Лида шагнула туда и повернула налево.
Здесь было светло и многоголосо - страх исчез Лидочка пересекла буфетную.
Навстречу ей спешила толстая подавальщица с пустым подносом. За спиной
застучали шаги - из судомоечной появилась Полина.
Она прижимала к груди небольшую кастрюлю, В ту же секунду вновь
отворилась дверь, ведущая на лестницу, и из нее вышел усатый мужчина в
синих галифе и пиджаке - именно он и спускался вслед за Лидочкой по
лестнице.
Увидев Полину, мужчина в галифе предупреждающе крикнул:
- Полина! Полина Петрова, я к тебе обращаюсь!
- А чего? - откликнулась Полина, отступая назад в судомоечную.
Мужчина пошел за ней.
- Я тебе вчера приказал,- представить паспорт и трудовую книжку. Казалось
бы - ясное задание?
- Я принесу, ей-богу принесу, товарищ директор. У меня все документы у
тетки на Басмаиной лежат, честное слово, принесу, ну завтра. А хотите,
нынче в ночь поеду?
- Может, и поедешь, только пропадешь - не найти тебя. Лучше я тебя завтра
утром отправлю, приставлю к тебе сторожа Силантьева и отправлю.
По проходу быстро прошла девочка с черной косой - пронесла новый поднос с
тарелками. Директор проводил поднос взглядом и увидел ненужного свидетеля -
Лидочку.
- А вы что здесь делаете, гражданка?
Лидочку оттолкнула толстая подавальщица, которая примчалась за новым
подносом, она поменялась подносами с девочкой.
- Посторонись! - сказала она директору, тот смешался и отступил к
лестнице.
- Чтобы ни-ни! - крикнул директор оттуда и исчез.
Лидочка хотела идти в зал, но Полина ее окликнула:
- Постойте, погодите,- позвала она.- Одну секунду!
Полина не выпускала из рук кастрюлю.
- Возьмите, спрячьте у себя! - голос Полины был чрезвычайно настойчив.
Она протянула кастрюлю Лиде.
- Ну что вы!
- Мне же некуда спрятать! Следят за мной! Ночью они обыск у меня в
комнате устроят. Я их хорошо знаю!
- Но куда я это дену?
- Вы к себе в комнату пока поставьте, под кровать, у вас никто не будет
искать. А завтра я жива буду - возьму. Ну скорей же! Христом-Богом молю!
Полина говорила сердито, будто Лидочка была виновата в ее злоключениях. И
Лидочка подчинилась.
Кастрюля была тяжелой, Лидочка чуть было не уронила ее.
- Да бегите же! - с раздражением к человеческой глупости воскликнула
Полина. Глаза ее казались громадными, черными и даже страшными. Лида стала
быстро подниматься по лестнице, только раз оглянувшись, увидела, что Полина
стоит и глядит настойчиво вслед...
Верхний коридор был пуст. Только дверь в кабинет докторши была
приоткрыта. Лидочка проскочила ее, не оглядываясь, и уже побежала к своей
комнате, как услышала сзади голос Ларисы Михайловны:
- Иваницкая, что с вами? Что вы несете?
У тебя мгновение, чтобы придумать ответ.
- Ах, - Лидочка остановилась, оглянулась и ответила сразу, чтобы Лариса
Михайловна не успела заглянуть в кастрюлю. - Я горячей воды налила, хочу
голову помыть.
- Но сейчас же ужин!
- Вот именно! - достаточно ли жизнерадостно звучит ее голос? - В душе
никого нет, я спокойно вымоюсь.
- Только на улицу после этого ни-ни! - крикнула добрая докторша.
Лидочка спряталась в своей комнате, закрыла дверь. Темнота в первое
мгновение была спасительной, но тут же ей показалось, что Максим Исаевич
так и не ушел - все еще прячется в комнате. Крепко прижав кастрюлю к
животу, Лидочка нащупала на стене выключатель. Загорелся свет. Комната была
пуста.
Лидочка быстро нагнулась и задвинула кастрюлю под кровать.
Высунула нос из двери - нет ли докторши? Она пробежала к главной
лестнице, которой заканчивался коридор с левой стороны. То была парадная,
широкая лестница, с трюмо в рост человека между пролетами.
Навстречу Лидочке поднимались незнакомые отдыхающие, по взгляду одной из
женщин Лидочка догадалась, что ее прическа не в порядке. Она остановилась,
погляделась в трюмо. Не прическа, а воронье гнездо. Лида поправила волосы,
потом десять раз медленно вздохнула и тут подумала: "Ну и глупая я - чего
же не посмотрела, что в кастрюле? Неужели сокровища князей Трубецких? А я
их- под кровать!".
С этими мыслями Лидочка вбежала в столовую, в дверях она столкнулась с
Борисом Пастернаком, он уступил ей дорогу. Алмазов, что сидел за средним
столом, резко обернулся - через плечо посмотрел кошачьим немигающим
взглядом. Альбина сидела рядом, тихая, как мышка.
Лидочка пробежала к своему месту. Там стояла тарелка с макаронами - Марта
взяла для нее и сберегла. И ждала.
- Ты что?-спросила Марта.
- Задержалась,- прошептала Лида. И, не одолев внезапного озорства,
добавила: - Твой поклонник прибегал, испугался.
- Мой... что? Ах, мерзавец! Заяц толстозадый! Практически изнасиловал
меня, а теперь перепугался.
- Девушки, - со своего стола крикнул Матя. - Сегодня танцы до утра!
Первый фокстрот за мной!
- Спокойно, спокойно, - прервал поднявшийся гомон президент Филиппов. -
Для сведения граждан отдыхающих, которые не в курсе дела или не прочли
объявления возле входа в биллиардную, довожу до сведения, что никаких
танцев до утра не предусмотрено. Танцы проводятся в большой гостиной под
патефон, пластинки привезены уважаемым профессором Глазенапом, за что мы
его поблагодарим.
Лидочка обвела взглядом людей, сидевших за столами, оживленных и радостно
зашумевших, будто они в жизни еще не занимались таким любопытным и
радостным делом, как танцы под патефон. Им нет дела до бед Альбины или
Полины.
Ванюша Окрошко глядел на Лидочку исподлобья - видимо, унижение уже
миновало и теперь ему страшно хотелось узнать, останется ли Лида на танцы.
А где Александрийский? Его не было - надо будет узнать, не заболел ли он.
Как Лидочка ни отводила глаза, все же попалась - встретилась с глазами
Алмазова, поймал он ее - подмигнул, как подмигивает рыбак попавшейся
золотой рыбке. Альбина смотрела в скатерть и водила по ней вилкой.
Наверное, Лидочка должна была беспокоиться о кастрюле, желать заглянуть в
нее - а вдруг там золото или адская машина? Но думать о кастрюле не
хотелось - что бы там ни было - все это от Лидочки бесконечно далеко. И не
очень интересно. Мало ли что хочется хранить официантке в эмалированной
кастрюле.
Быстро проглотив макароны и запив их чаем с долькой лимона, Лидочка
вскочила из-за стола, сказав лишь Марте, что вернется к танцам.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг