грузинской княжеской семьи...
- Ах, милая, - сказала императрица, подходя к трюмо и открывая
стоявший там пузырек с нюхательной солью. - Каждый второй грузин - князь.
У них слишком много князей для такой маленькой нации.
- Мы завтра же уедем в Грузию, - сказала Татьяна, - с утра.
- Ты глупа, - после короткой паузы сказала императрица. - Но я тебя
не неволю. Я, конечно, желала бы увидеть твою свадьбу иной...
- Подождите! - не выдержал Коля. Не потому, что Татьяна была нужна
ему, но в решении княжны был нонсенс, подтверждающий гнилость и смерть
романовской династии: с какой легкостью великая княжна бросается в объятия
проходимца, забыв о своем долге перед династией.
- Не надо слов, - сказала императрица, строго поглядев на Колю. - Ты
свободна, Татьяна. Можешь поступать, как тебе вздумается.
Татьяна поцеловала бабушке руку и вышла из комнаты, бросив через
плечо торжествующий взгляд на Колю - как бы получая развод от
опостылевшего мужа.
- Ну и что вы скажете? - спросила императрица, когда за Татьяной
закрылась дверь.
- Она пожалеет об этом.
- Глупости. Я не об этом. Откуда мы знаем, пожалеет она или нет? Я о
сроке, который установил ей Джорджилиани.
- Я не понял вас.
- И очень жаль. Завтра, сказал Джорджилиани, они уезжают в Грузию.
Завтра утром. Вы спрашивали о том, насколько обоснованна моя тревога о
завтрашнем нашем аресте и препровождении в Симферополь. Как видите - мы
получили доказательство.
- Это могло быть совпадением.
- Даже если вспомнить, что поручик Джорджилиани - начальник караула?
- Это еще ничего не доказывает. - Коля уже понимал, что императрица
права.
- Упрямый юноша! - сказала императрица. - Не вздумайте говорить с
поручиком - вы сделаете еще хуже.
- А я и не намеревался, - сказал Коля, который только что хотел
сделать именно так.
- Тогда подождите меня здесь, я напишу записку адмиралу.
Пока императрицы не было, Коля имел возможность подумать. Он подошел
к трюмо.
На полочке стояло множество пузырьков с духами, эссенциями, мазями -
Коля не разбирался в них, но взял один небольшой флакон, чтобы сделать
приятное Раисе. Он еле успел положить флакон в карман, как вернулась
императрица.
- Я надеюсь, - сказала она, - что адмирал прочтет его сегодня.
- Через три часа, - сказал Коля.
- Даже если вам придется разбудить его.
- Хорошо, ваше величество, - сказал Коля.
Мария Федоровна привлекла Колю к себе, он послушно наклонился, и
императрица поцеловала его в лоб, затем оттолкнула сухой теплой рукой и
перекрестила.
- Не сердитесь на старуху, - сказала она. - Вы хороший мальчик.
Колю проводила горничная Наташа. Коля обнял ее в коридоре и
поцеловал. Наташа засмеялась, переведя дух:
- Потерял княжну, взялся за меня?
- Дура, - сказал Коля, - у тебя грудь красивее.
Коля уселся в машину, снял фуражку, надел папаху. Ефимыч поднял
брезентовый верх - но все равно дуло так, что Коля перелез на переднее
сиденье. Конверт был без надписи. И заклеен. Хороший мальчик - поцелуй в
лобик, - а ведь не доверяет!
- В Севастополь? - спросил Ефимыч.
- Через Ялту, - сказал Коля. - Я хочу на минутку заехать в Ялтинский
совет.
- Поздно уже, десятый час, - сказал Ефимыч. - Нету там никого.
- Посмотрим, - сказал Коля. - Посмотрим - и дальше.
- Бензина мало, - сказал Ефимыч. - И опасно.
- Ты с солдатами разговаривал? - спросил Коля.
- Они поручиком недовольны.
- Это я знаю! - сказал Коля. - А насчет завтрашнего дня ничего не
говорили?
- Нет. А что? Завтра они сменяются.
- Хорошо, хорошо. Ты поскорей поезжай.
- Поскорее нельзя - фары слабые, дороги темные. За войну знаете какие
ямы на шоссе стали? У нас в штабе на той неделе Сидоров, вечная ему
память, в такую яму угодил - мотор под откос.
- Это когда интендант погиб?
- Два интенданта.
Коля велел остановить мотор в двух кварталах от Ялтинского совета,
который занял - цепь совпадений - дом городского суда. Потом пошел к
зданию. Некоторые окна были освещены, люди толпились у входа, переминались
с ноги на ногу на холоду. Коля надвинул пониже папаху и решительно
направился к входу.
Он знал уже - революционный опыт накапливается быстро, - что в места,
куда тебе входить не положено, надо входить так, словно положено. Никаких
сомнений.
- Вы куда, гражданин? - спросил его голос.
Коля не оборачивался и не видел хозяина голоса.
- Мне Мученика нужно, - сказал Коля. - Товарища Мученика.
- Какого там еще Мученика? - рявкнул голос.
- Елисея Борисовича, - откликнулся другой голос, изнутри здания. -
Только он уехал в Севастополь. Час как уехал.
Коля не осмеливался обернуться, потому что в Ялте он мог быть
известен - с гимназических времен. Он топтался в дверях, мешал проходить.
- А завтра он будет? - спросил Коля, незаметно перемещаясь в темноту.
- Эй, Хачик, завтра он будет?
- Завтра он должен быть. Как же завтра без него? - Снова смех. Потом
какой-то строгий голос - совсем уж издали - оборвал неуместный в
революционном учреждении смех:
- Ну, раскудахтались, воины! На весь свет кричать будете? Кто там
Мученика спрашивает?
- Я завтра приду, - сказал Коля и быстро пошел прочь в надежде, что
за ним не побегут.
В самом деле не побежали.
Он быстро шел к автомобилю по берегу речки, и веселый гул скоро
перекрыл голоса, доносящиеся от Совета.
- Поехали в Севастополь. По крайней мере я узнал, что они на завтра
что-то планируют.
На этот раз новая случайность задержала Беккера. Машина не пожелала
заводиться. Ефимыч руки себе оторвал, крутя ручку стартера, потом Коля
сменил его - в переулке, где они остановились, было совсем темно. Ефимыч
достал фонарик и открыл капот. Он ушел с головой внутрь, и из мотора
доносились лишь его приглушенные ругательства. Потом он вынырнул из мотора
и сказал:
- Полчаса придется погодить, никак не меньше.
- А нельзя короче?
- Откуда я знаю, господин Берестов? - обиделся Ефимыч. - Ну откуда я
знаю? Буду стараться.
Было жутко холодно. Шинель продувало насквозь.
- Я тогда вниз спущусь, - сказал Коля, - в кафе посижу.
- В каком кафе?
- Во "Франции" - это ближе всего.
Когда Лидочка вернулась из ежедневной прогулки к платану и поужинала
в небольшом кафе возле гостиницы, где ее уже знали, и жена хозяина сама
делала ей яичницу с ветчиной, она раскрыла "Свободную Тавриду" в надежде
увидеть если не упоминание об Андрюше, то хотя бы какую-нибудь ниточку к
розыску его. Скоро месяц, как Лидочка ждет его, не смея отойти от платана,
у которого она изучила каждую морщину коры.
Лидочка разулась, надела шлепанцы - незаметно для себя она обросла
каким-то добром: и книжками, и бельем, и новой юбкой, и теплыми ботиками,
- если теперь придется уезжать, без чемодана не обойтись. Как раз вчера
Лидочка побывала в магазине Тарасова и купила там вполне приличный, из
натуральной кожи, варшавский чемодан, небольшой и даже элегантный. А
сегодня собралась приобрести под цвет чемодана ридикюль, который
присмотрела в лавке на набережной.
Усевшись в кресло, Лидочка начала проглядывать газету, внимательно,
не пропуская ни строчки, - все равно некуда спешить. Теперь до десяти она
никуда не двинется, а в десять они будут с портье Георгием Львовичем пить
кофе - он его сам заваривает в швейцарской.
Газетные новости были обычными - к ним Лидочка уже привыкла: споры в
Петроградском Совете, перемещения во Временном правительстве, Керенский -
новый военный министр... Никаких сведений о бесследно пропавшем вожде
эсдеков (большевиков) Ульянове-Ленине. Гучков подозревает международный
социалистический заговор. Возможно, В. Ульянов-Ленин уже в Петрограде...
Митинг в Симферополе. Рабочие железнодорожных мастерских требуют
ввести восьмичасовой рабочий день. Видный эмиссар Елисей Мученик выступил
на митинге в поддержку требований рабочих. Эту фамилию Лидочка запомнила.
Мученик успевал быть в трех местах одновременно. Состоялось заседание
Ялтинского совета - приняты важные решения. Из выступления вездесущего
Мученика (когда он успел приехать из Симферополя в Ялту?): "В те дни,
когда нация должна объединиться в единый тяжелый революционный кулак,
чтобы раздавить гидру контрреволюции, атмосфера благодушия опасным болотом
растекается по Южному берегу Крыма. Романовы пользуются плодами труда
своих рабов, отдыхая в имениях, построенных кровью и потом крепостных..."
Наверное, он худой, чахоточный, изможденный и озлобленный ссылками и
каторгой. Он мстит Романовым за своих товарищей.
Ниже - мелким шрифтом: сообщение из Севастополя. Вчера там состоялось
собрание запасных в полуэкипаже, посвященное плохому состоянию зимнего
обмундирования. Капитан первого ранга Гостеско заверил слушателей, что
состав с шинелями и бушлатами уже покинул Киев. После капитана Гостеско
выступил адъютант командующего флотом лейтенант А. Берестов. Он познакомил
собравшихся с обстановкой в Питере и ответил на многие вопросы. Он сказал,
в частности, что флот стоит перед большими событиями - нужно быть готовыми
отразить любое нападение германо-турецких дредноутов...
Сначала, выхватив глазами "А. Берестов", Лидочка чуть было не
кинулась собираться - ехать в Севастополь. Но потом перечитала и поняла,
что это - однофамилец. Конечно же - однофамилец! Андрюша никогда не служил
по флоту, а уж для того, чтобы стать лейтенантом, следует прослужить лет
десять. Странное совпадение. Конечно же, она съездит в Севастополь...
может быть, завтра. Она посмотрит на того офицера. Ей ведь достаточно
посмотреть издали.
Лидочка отбросила газету и хотела было взяться за книжку. Книжки она
брала в пустой и холодной городской библиотеке. Ей казалось, что, кроме
нее и одного чахоточного студента, никто туда не ходит. Это был
исторический роман Конан Дойла, она сама отыскала его на полке -
библиотекарь, мрачный, закутанный в серый платок - лишь нос наружу, не
возражал, чтобы Лидочка сама выбирала книги. И удивлялся, зачем она
приносит книжки обратно?
Она прочла полстраницы. Потом захлопнула книжку. Посмотрела на часы.
Нет, последний автобус на Севастополь давно ушел и лучше будет поехать
туда завтра на пароходе. Если не будет шторма. А какое расписание
пароходов до Севастополя?
Лидочка уговаривала себя, что Андрюши нет в Севастополе. Это какой-то
другой человек, моряк, может, даже немолодой. Важнее оставаться здесь - в
Ялте. Только последняя дура помчится в Севастополь.
Убедив себя в бессмысленности такого поступка, Лидочка натянула
ботики, быстро оделась и сбежала вниз.
Портье стоял на своем месте за стойкой.
- Лидия? - удивился он. - А я еще не ставил кофейник.
- Я на минутку, Георгий Львович, - сказала Лидочка. - Я на набережную
и обратно.
- Может, дать тебе сопровождающего? - сказал портье. Он показал на
группу постояльцев, лениво перекидывавшихся в карты за столиком у входа в
закрытый ресторан.
- Ни в коем случае! - засмеялась Лидочка, закутываясь шарфом, чтобы
защититься от острого весеннего ветра, что несся с моря. Она побежала по
скудно освещенной набережной к причалу, где висела доска с расписанием
пароходов.
Было уже совсем темно - часов десять, не меньше. Волны за парапетом
угадывались только по белой пене... Лидочка добежала до доски с
расписанием. Сюда долетали брызги от моря, она сразу окоченела, а фонарь
был так далеко от расписания, что не было возможности прочесть, когда же
отправляется первый пароход в Севастополь.
Лидочка растерянно оглянулась - о таком препятствии она не подумала.
Может, вернуться в гостиницу и попросить у Георгия Львовича фонарь? Пока
Лидочка размышляла, ветер неожиданно усилился и принес с собой такой
плотный и холодный заряд брызг, что Лидочка кинулась бежать от моря.
Впереди была лишь ярко освещенная витрина кафе "Франция", единственного
открытого в это время на набережной.
Завидев бегущую от моря женскую фигуру, швейцар "Франции" приоткрыл
дверь и впустил Лидочку. За последний месяц она уже не раз бывала здесь.
- Вы что на ночь глядя? Простудиться решили? - Швейцар был ворчлив,
усат, броваст - фуражка с золотым галуном на самые глаза.
- Ой, не говорите! - ответила, задыхаясь, Лидочка. - Не думала, что
живой добегу.
- Ну погрейтесь, кофейку выпейте. У нас сегодня тихо, биндюжников
нету, офицеры тоже по номерам отсиживаются.
- Спасибо. - Лидочка наслаждалась теплым уютном кафе.
Она прошла в небольшой зал и сразу увидела Колю Беккера - в форме
морского офицера, повзрослевшего, ставшего еще красивее Колю. Коля сидел
за столиком один, перед ним стояла чашка кофе и рюмка коньяка. Она
обрадовалась, увидев его, но не потому, что соскучилась или была одинока.
Коля - именно тот человек, который объяснит ей, кто такой А. Берестов,
адъютант командующего флотом. Коля наверняка его видел и обратил внимание
на это совпадение.
Лидочка прошла через весь полупустой тихий зал, подошла к столику и
спросила лукаво:
- У вас свободно? Вы позволите девушке к вам присоединиться?
Дама за соседним столиком, что сидела в обществе грузного тоскливого
полковника, сделала возмущенную мину:
- Ну и нравы!
Коля поднял голову, увидел Лидочку и сказал:
- Я как раз о тебе думал.
Он поднялся и подвинул стул, предлагая Лидочке сесть.
Словно они расстались вчера - добрыми приятелями. И встретились, как
договорено.
- Ты что здесь делаешь? - спросила Лидочка.
- Могу тебе задать такой же вопрос, - сказал Коля. Он взглянул на
дверь. - Ты одна?
- Одна, - сказала Лидочка.
Даже в самой безопасной ситуации нельзя нарушать правил конспирации,
ругал себя Коля. Что мне стоило потерпеть на холоду, пока Ефимыч починит
мотор? Что потянуло меня в это чертово кафе? Нет, не Лидочка его пугала -
хоть и екнуло нерадостно сердце, когда увидел ее рядом со столиком. Увидел
бы ее заранее - скрылся бы. А ведь знал, что она в Ялте. Но чтобы Лидочка,
недавняя гимназистка, смело входила одна в вечернее кафе, в такое время!
Что должно было произойти с ней?
В тот момент Коля не думал о том, что он - Андрей Берестов. Странно,
но, когда увидел мельком Лидочку на набережной несколько дней назад, сразу
подумал - где же сам Берестов? Но сейчас ни о чем не подумал.
Изменилась ли Лидочка? По первому взгляду с Лидочкиной хрупкой
красотой ничего не произошло. Но, наверное, это не так - все мы меняемся.
И Лидочка осунулась, глаза стали больше и тревожнее. Волосы причесаны
иначе - плотно стянуты в пучок на затылке. И это насилие над волосами
чуть-чуть оттягивает уголки глаз кверху и резче обозначает скулы. В лице
появляется нечто ориентальное.
- Я здесь на минутку, по делу - еду в Севастополь, но вот машина
сломалась.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг