через забор - забор невысок, меньше сажени, но сложен из гладких,
подогнанных друг к дружке плит.
Пока Андрей рассуждал, как проникнуть в дом, полицейский его увидел.
Разминаясь, он как раз шел вдоль ограды навстречу Андрею и был удивлен не
меньше, чем тот, нечаянной встрече.
- Это... - сказал он. - Вы чего? Я думал, вы спите.
- Не спалось, - сказал Андрей как можно естественней. - Встал и пошел
погулять. Утро такое хорошее...
Урядник тоже опомнился.
- А как мимо меня прошел?
- Я через забор, - сказал Андрей, разводя руками. - Чего вас
беспокоить. У вас служба, вы устали, задремали.
- Не дремал я, - твердо ответил урядник. - Муха пролетит - услышу.
- А я издали решил, что задремали, - настаивал Андрей. - Ну, думаю,
чего беспокоить... Вон там перепрыгнул.
- Дело молодое, - согласился полицейский. - Гулял, говоришь?
- Я на набережную спустился, кофе попил, - сказал Андрей. -
Готовить-то мне некогда. А вы, если хотите, поставьте себе самовар.
Тут он понял, что они стоят посреди улицы. И Андрей, обогнув
полицейского, пошел наверх. Тот вздохнул и затопал сзади.
- Чаю можно, - сказал он. - Я еще яблочек сорву, если не возражаете.
Ведь ясное дело - пропадут. Кто их собирать будет?
Они подошли к калитке. Дом был освещен утренним солнцем, входная
дверь приоткрыта. Сейчас выйдет Глаша... воскликнет: "Андрю-ю-юша
приехал!", а потом на пороге появится Сергей Серафимович с длинной трубкой
в зубах...
- Слухай, - сказал полицейский. - А с курями что делать?
- С какими курями?
- А в сарае куры. Их кормить надоть. И яйца несут, понимаешь?
- Возьмите их себе, - сказал Андрей.
- Нет, - сказал полицейский, хотя предложение его заинтересовало. -
Может, хозяйка вернется.
- Давайте так сделаем, - сказал Андрей, - вы яйца себе возьмите. А
кур кормите.
- Добре. Я жинке кажу. Она пока за яичками приходить будет, заодно и
корму курям задаст.
- Спасибо, - сказал Андрей, - большое спасибо.
Он пошел к дому. По дороге сорвал длинное яблоко. Оно было налито
янтарным соком.
Ступить в дверь, за которой таилась неведомая полицейскому смерть,
было трудно. Андрей понял, что не может даже откусить от яблока, настолько
все в нем окаменело. Урядник стоял за спиной и тяжело дышал, словно
переваривал какой-то трудный вопрос. Не дожидаясь вопроса, Андрей вошел в
тишину, погрузился в запах бедствия.
Он прошел к себе в комнату. Кровать была смята, простыни не было,
зато на пододеяльнике Андрей сразу увидел следы крови - видно, в темноте
задел да не заметил. Он стащил с кровати пододеяльник, спрятал его в шкаф,
затем аккуратно застелил кровать одеялом.
Возясь с кроватью, Андрей все время прислушивался к шорохам дома - он
понимал, что надо подняться наверх и посмотреть на отчима, как он там,
один... как будто тот спит и требует внимания.
Андрей за те минуты ни разу не вспомнил ни о портсигаре, ни о письме.
То осталось у Лидочки - здесь были другие тревоги.
Сквозь усиливающийся шум утра Андрей вдруг услышал, как к дому кто-то
подъехал. Может, смена полицейскому? Хорошо бы смена - Андрею надо
подняться наверх, а потом бежать в больницу и рассказать Глаше о том, что
с отчимом, раньше, чем успеют другие...
В коридоре простучали короткие уверенные шаги. Замерли у двери
Андрея. Раздался стук, и тут же дверь растворилась. На пороге стоял
следователь Вревский.
- Доброе утро, - сказал он, - как почивали?
- Спасибо, - сказал Андрей. - Хорошо.
- Вас ничего не беспокоило ночью?
- Что должно было меня беспокоить?
- Вы никуда не выходили ночью?
- Простите, это допрос? - спросил Андрей.
- Нет, я интересуюсь вашим времяпровождением, - сказал Вревский,
скулы его играли и челюсти двигались, будто он дожевывал нечто крепкое.
Маленькие глаза смотрели в упор.
- Я спал, - сказал Андрей, - потом утром ходил вниз, пил кофе.
Вернулся...
- Если вы не возражаете, - сказал Вревский так, что ясно было -
возражения Андрея он в расчет не возьмет, - я попросил бы вас сопровождать
меня в одно место.
- В какое?
- Вы узнаете по прибытии.
- Простите, но я не обвиняемый.
- Я вас ни в чем не обвиняю. Но в интересах следствия вы должны
немедленно следовать со мной.
И он отступил в коридор, пропуская Андрея.
Сначала Андрей подумал было, что Вревскому уже известно о смерти
отчима и он играет с Андреем, как кошка с мышкой. Они вышли в коридор,
Андрей ждал приказа подняться на второй этаж, но Вревский даже не
посмотрел наверх.
У калитки стояла пролетка. На козлах сидел полицейский.
- Очень трудно без автомобиля, - вдруг сказал Вревский. - В Киеве у
меня автомобиль.
Андрей сел рядом с Вревским. Главное - понять, куда они повернут.
Если к Иваницким - значит, его выследили ночью. Если прямо - к
полицейскому управлению или суду, - значит, поймали убийц...
Пролетка повернула налево.
Куда же? - не сразу сообразил Андрей.
- Что-то случилось с Глашей? - догадался он наконец. - Ей хуже?
- Почему вы так решили? - Вревский впился глазами в Андрея.
- Ответьте на вопрос! - возмутился Андрей.
- Сейчас приедем, посмотрим. - Вревский отвел взгляд.
Пролетка подъехала к Николаевской больнице. У правого крыла,
приспособленного под госпиталь, стояла большая синяя фура, и санитары
вытаскивали из нее носилки с перевязанными солдатами.
Пролетка въехала в открытые ворота больницы, и тут Андрей испытал
великое облегчение: она не свернула к главному корпусу, где лежала Глаша,
а поехала по дорожке, огибая правое крыло больницы, и замерла у
одноэтажного флигеля с узкими окнами.
- Прошу, - сказал Вревский.
Что здесь может быть? Может, приемный покой? Вряд ли здесь держат
арестантов.
В темном коротком коридоре невыносимо пахло карболкой и чем-то еще,
неживым, удушающим. Стены коридора были покрашены в коричневую краску, и
потому, когда открылась дверь и Андрей шагнул в зал, там показалось
особенно светло оттого, что стены были выложены белым кафелем, а сверху
светили сильные лампы без абажуров, хоть снаружи было солнечное утро.
В зале параллельно друг другу стояли три больших стола. Один был пуст
и была видна его блестящая металлическая поверхность. На втором лежал труп
молодого мужчины - его грязные ступни Андрей видел словно под
увеличительным стеклом. У мужчины была взрезана грудная клетка, и два
человека в белых, измазанных кровью халатах, которые что-то рассматривали
внутри нее, подняли головы при звуке шагов.
На третьем столе лежала фигура, покрытая несвежей простыней. Вревский
опередил замершего в дверях Андрея и резким театральным движением
фокусника отдернул край простыни.
Андрею потребовалось несколько секунд, чтобы окончательно убедиться в
том, что он смотрит на Глашу.
Бинты с ее лица были сняты, и Андрей увидел синюю вспухшую ссадину,
что начиналась на круглом лбу, рассекала заплывший, невнятный, как нарыв,
глаз и тянулась до уголка губы. Открытая рана чернела на второй щеке - до
уха. И потому узнать Глашу можно было лишь по рыжим волосам, по
обнаженному плечу, по опавшей полной груди и по руке в веснушках, что
протянулась вдоль тела.
- Глаша, - сказал Андрей. - Глашенька...
И вдруг ему стало плохо. Так плохо, что он понял - его вырвет прямо
здесь. Он метнулся назад, на улицу. Вревский, не поняв причины бегства,
кинулся за ним:
- Стой!
Андрей вылетел из темного закутка, уперся рукой о стену морга, и его
вырвало на траву.
Вревский, что выбежал следом, брезгливо отошел и отвернулся.
- Не думал, - сказал он, - и не предполагал, что такие нервишки.
Андрей с трудом слышал его голос - он доносился сквозь вату, и,
впрочем, было все равно, что говорит и думает Вревский.
Когда спазмы прошли и осталась лишь такая слабость, что невозможно
было оторвать руку от стены, Андрей полез в карман тужурки и достал
платок, чтобы вытереть рот.
Полицейский на козлах смотрел на него с любопытством.
- Вам легче? - спросил Вревский, рассматривая вершины деревьев.
- Да... простите.
- Тогда вернемся внутрь.
- Нет!
- Ну что вы, господин студент, что за причуды! Я веду следствие. Вы
должны опознать тело.
- Я опознал, опознал! Неужели вы не видите, что я опознал...
Вревский глубоко вздохнул.
- Вы заставляете меня нарушать закон, - сказал он. - Вам лучше?
Тон его смягчился, словно он пожалел Андрея.
- Давайте отойдем к лавочке.
Вревский крепко взял Андрея под локоть и повел к скамейке.
- Я тоже выполняю свой долг, - сказал он. - И долг, поверьте мне,
весьма неприятный. Особенно в этом деле. Вчера вечером мне уже дважды
звонили от великого князя. Князь Юсупов прислал телеграмму, вы
представляете, какой интерес к этому делу.
Вревский усадил Андрея на скамейку.
- А теперь покончим с формальностями. И я отпущу вас. Когда и при
каких обстоятельствах вы видели в последний раз усопшую?
- Вы же знаете, вчера. А что с ней случилось?
- Неужели вы не знаете? - Вревский был крайне удивлен. - Я думал, что
вы догадались. Служанка вашего отчима была убита сегодня ночью. Убита
ножом.
- Убита?
- Только прошу не устраивать представлений! - крикнул Вревский,
увидев, что Андрей вновь порывается вскочить со скамейки. - Не ведите себя
как институтка!
Санитары, что тащили в отдалении носилки с ранеными, оглянулись на
крик.
- Сейчас, - сказал Андрей, вырывая руку.
Рвота не шла - внутри все исходило судорогами, но из горла вырывался
только кашель.
Вревский дождался, когда Андрей чуть успокоится, и продолжал, не
сводя с него взгляда:
- Убийца проник через окно из сада, точно так же, как это незадолго
до того сделали вы. К сожалению, эти оболтусы опять не заперли окно как
следует, хотя клянутся в обратном.
Вревский поднялся и подошел к Андрею, который стоял опершись о ствол
тополя.
- Что знала Глафира такого, что напугало убийцу? Зачем надо было
убивать ее? Ответьте мне - зачем?
- Честное слово, не знаю.
- А убийца боялся. Боялся, что она запомнила его? Или он уничтожал
соперницу?
- Какую соперницу?
- Соперницу по завещанию? Ведь дом по завещанию отходит ей. И я имел
неосторожность вам об этом проговориться.
- Прошу вас, хватит, Александр Ионович, - взмолился Андрей. - Вы же
на самом деле меня преступником не считаете, так не лучше ли потратить
время на поиски настоящего убийцы?.. Ее зарезали ножом?
- Смерть наступила, как утверждает доктор, мгновенно.
- Значит, - сказал Андрей, обретая решительность, - это те же люди,
что напали на отчима и Глашу на той неделе?
- Почему? - Вревский поднял светлые брови. - Нож - самое удобное
оружие, когда нужна тишина. Убийце главное было - не поднять шума. А что у
вас с руками?
- Это? Оцарапал о кусты.
- Где же вы отыскали кусты? Вчера этого не было.
- Уж отыскал. Клянусь вам, это не имеет отношения к делу.
- Что имеет, что не имеет, решать буду я.
- Глашу надо похоронить.
- Сначала будет вскрытие. Вы уже видели, как это делается... Не
отворачивайтесь. Теперь я понимаю, почему вы не в действующей армии. Вы не
выносите вида крови, господин студент?
- Глаша была близким мне человеком, я очень любил ее.
- Что за любовь у молодого человека к служанке отчима?
- Можно, я уйду?
- Отлично, - Вревский поднялся первым, словно идея уехать
принадлежала ему, - я вас подвезу куда надо.
- Спасибо, я сам. Мне надо побыть одному.
- Или встретиться с сообщниками? Не морщитесь, я шучу. Честно говоря,
когда урядник сказал мне, что видел вас возвращающимся домой ранним утром,
я счел было вас убийцей. Семейные отношения - замечательная питательная
почва для убийств. Но если вы не великий актер, то, по моим наблюдениям, у
вас духу не хватило бы всадить ножик в покойницу.
Вревский стоял наступив на подножку пролетки. Он не намерен был
щадить Андрея - видно, таков был его следовательский метод.
А Андрей думал - только не вывести его к дому Иваницких. Вроде бы он
о них пока не подозревает.
- Так куда вы намерены?
- Мне хотелось бы отыскать моего друга.
- Ахмета Керимова? Не советую с ним знаться - это человек темный и с
очень плохими товарищами. Не исключено, что он имеет отношение к этому
преступлению. Как видите, я очень разговорчив, потому что испытываю к вам
некоторую симпатию. Иной бы следователь связал вас с Керимовым в одну
банду. И дело сделано... Садитесь. Я вас довезу до набережной, Керимова
разыскивайте сами.
На набережной Андрей попросил остановить пролетку, солгав, что
намерен позавтракать в кафе.
- Отлично, - сказал Вревский. - Но предупреждаю - никаких попыток
убежать из Ялты. Это будет воспринято мною как признание вины. Учтите, что
косвенные улики и логика следствия работают против вас. Не хватает детали,
толчка, чтобы я в вас окончательно разочаровался. Так что в значительной
степени ваша судьба в ваших руках. Вы будете ночевать у себя?
- Где же еще?
- Вечером я нанесу вам визит. Тогда же сообщу, как распорядиться с
похоронами госпожи Браницкой.
Андрей глядел, как удаляется пролетка. Обернется или нет?
Вревский обернулся почти сразу и сказал, не стесняясь того, что на
улице было немало прохожих:
- С этого момента за вами установлено наблюдение, учтите это,
господин Берестов.
И уехал. Завтракать Андрей, конечно, не стал. Как и не стал искать
Ахмета. Надо было добраться до Иваницких так, чтобы шпики и соглядатаи его
не выследили.
* * *
Путешествие до Иваницких в лучших традициях шпионских романов заняло
еще полчаса. Андрей нырял в тихие переулки, выстаивал за углами оград,
неожиданно поворачивал назад... Он был так занят этими маневрами, что не
оставалось времени думать. Да и так не хотелось думать! При мысли о Глаше
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг