говорил о сейфе, правильно?
- Я был как загипнотизированный. Я понимал, что делаю неправильно, но
все равно подчинялся ему.
- Тогда иди, - сказала Лидочка, - я своих успокою. Главное, чтобы тот
полицейский не пошел проверять, где ты.
- Подожди, - сказал Андрей, - сначала надо прочесть письмо. В нем
может быть написано что-то очень важное. Срочное.
- Уже скоро семь.
- И все-таки надо прочесть.
- Тогда читай, а я отвернусь.
- Лидочка, милая моя, - сказал Андрей, ощутив себя вдвое старше
невесты. - Это не письмо от подруги. Теперь ты вместе со мной, навсегда
как один человек, неужели ты не понимаешь таких простых вещей?
- Читай, - сказала Лидочка.
Но Андрей, как бы оттягивая момент чтения письма, сначала раскрыл
другой пакет. В нем лежала толстая пачка банкнот. Ну конечно же, это
доллары. Отчим показывал их.
- Это какие деньги? - спросила Лидочка, которая никогда не видела
американских денег.
- Доллары. Видишь, написано: сто долларов.
- А в этой пачке их, наверное, несколько тысяч.
- Да, наверное.
Андрей вложил деньги обратно в конверт, раскрыл второй - в нем
оказались рукописные листки, большие салфетки акционерных бумаг, несколько
пятисотенных купюр и две общие тетради в кожаных обложках.
Оставался лишь узкий серый конверт из плотной бумаги, вдвое
превышавший размером почтовый. На нем сильным бегучим почерком отчима было
написано:
Андрею Сергеевичу Берестову в собственные руки.
Конверт был заклеен. Лидочка взяла с письменного стола костяной ножик
для разрезания бумаг и протянула Андрею.
Андрей вскрыл конверт. В нем лежало несколько листков, написанных тем
же почерком. Последний лист, видно приложенный позже, был напечатан на
пишущей машинке.
- "Дорогой Андрюша! - начал читать Андрей. - Не представляю ситуации,
в которой ты увидишь эти строки. Но знаю, что ты прочтешь их уже взрослым
и, надеюсь, разумным, рассудительным человеком, который может,
столкнувшись с невероятным, оценить его трезво, не впадая в панику и не
уповая на мистические объяснения, так любимые слабыми духом людьми".
- Погоди, - сказала Лидочка. Она подкралась на цыпочках к двери и
резко приоткрыла ее. - Нет, - прошептала она, закрывая дверь. - Они спят.
Или делают вид, что спят. Читай дальше, Андрюша.
- "...Несмотря на то, что ты и не замечал, а замечая, сердился, я все
последние годы старался воспитать в тебе если не ученого, то по крайней
мере существо вполне рациональное. Я тебе казался сухарем, педантом. А
тебе хотелось от меня ласки и теплоты. Впрочем, теплоту тебе
компенсировали те добрые дамы, которые куда более посвятили себя твоему
чувственному воспитанию, - я имею в виду замечательную Марию Павловну и
Глафиру..."
- Ты чего замолчал?
- Я вспомнил, что Глаша в больнице... у нее лицо повреждено. - Андрей
подумал о другом, он понял, что в словах отчима заключен укор. Хотя,
впрочем, эти строки могли быть написаны более чем год назад - ведь письмо
уже существовало в прошлом году. - "Я втройне обязан заботиться о твоем
благополучии. Во-первых, в память о твоем отце, которого я знал и ценил,
затем в память о твоей матери, которую я любил, и наконец, в силу того
великого и непонятного тебе сегодня дела, которому я посвятил жизнь".
- А кто был твой отец? - спросила Лидочка.
- Я не знаю. Никто мне не сказал. Может, это будет здесь?
Андрей сообразил, что на улице рассвело настолько, что голубой свет,
проникавший через окно, уже притушил ночник, к которому он склоняется,
читая. Андрей поднялся и подошел к окну.
- "Я не могу тебе рассказать всего. И не нужно. Излишнее знание
взбаламутит твою душу, и я боюсь, что, читая письмо, ты и без того
находишься в смятении из-за того, что происходило вокруг тебя за последние
дни или часы.
Я допускаю, что в момент, когда ты читаешь эти строки, меня уже нет в
живых и ты в этом убежден. В случае же, если я исчез, ты также волен
распоряжаться деньгами, оставленными именно тебе, и ценностями, что
находятся в шкатулке в известном тебе месте..."
- Это та самая шкатулка, которую украли?
- Да, она. - Андрей продолжил чтение: - "Однако если я не умер - то
есть моего трупа (прости за неловкое слово - странно писать о себе: "мой
труп") ты не видел, - значит, есть шансы нам увидеться в будущем. Когда -
не знаю. Я не всегда волен располагать собой.
Итак, самое главное: если я умру, Глаша передаст тебе портсигар. Если
исчезну - отдаст свой. Она окончательно высказала желание более им не
пользоваться. Этот портсигар и есть загадка, которую ты должен постараться
понять. И не пугаться, как пугаются люди всему, что лежит за пределами их
скудного жизненного опыта.
Я перехожу к главному, и мне трудно найти слова, которые бы тебя
убедили.
Дорогой Андрюша, время - это несущийся вперед поток, в волнах
которого все мы обречены бултыхаться. Но представь себе пловца, который
может, презрев опасности, плыть по течению, обгоняя волны. Этот пловец
вырвется из движения, к которому прикован любой неподвижный, влекомый
потоком предмет.
Существует устройство - называй как хочешь, - которое может
превратить тебя - бессильную щепку в потоке - в активного пловца. Я рад бы
объяснить тебе, как устроена эта машина, но ее устройство - за пределами
моих знаний. Когда-нибудь ты узнаешь больше.
Портсигар, который ты держишь сейчас в руке, и есть эта машина.
Подобная машина времени изображена в романе Герберта Уэллса, который
я заставил тебя прочесть несколько лет назад, хоть он тебе и не
понравился. Правда, английский писатель, ограниченный лишь пределами
собственного воображения, позволил герою двигаться произвольно, как по
течению времени, так и против него. Последнее в действительности
невозможно: движение времени лишь поступательно. Ты понял?"
Андрей перевел дух.
- А я ничего не поняла, - сказала Лидочка.
- Я думаю, сейчас нам и не надо понимать, - снизал Андрей. - Мы
должны прочесть, увидеть... мы потом поймем.
- Читай дальше. Уже восьмой час. Меня больше беспокоит, как ты
вернешься домой.
- "Пользоваться портсигаром просто. Он не открывается, да и не может
открыться, потому что внутри его находятся микроскопические детали, из
которых создана эта машина. Но если ты три раза с интервалом в одну
секунду нажмешь на кнопку, которой портсигар якобы открывается, то на
противоположном ребре появится длинный выступ, поделенный рисочками".
Андрей сказал:
- Дай сюда портсигар.
Лидочка взяла с постели один из них и протянула ему.
Андрей три раза нажал на кнопку, словно стараясь открыть портсигар.
Лидочка подошла и смотрела, стоя перед ним.
На другой стороне длинным выступом появилась узкая планка, на которую
был надет шарик.
Держа портсигар в руке, Андрей снова обратился к письму, как к
инструкции к сложной детской игре, в которой надо разобраться.
- "Запомни - твоя рука должна двигаться очень точно. Делений на
планке тридцать одно. Каждое - день. Однако если ты, прежде чем сдвинуть
шарик вдоль планки, нажмешь на него, то нажатие умножит скорость твоего
плавания вдесятеро. Нажал дважды - скорость твоя возрастет еще вдесятеро.
То есть каждая риска символизирует уже путь в десять, а то и в сто дней".
Андрей нажал на шарик. Тот послушно вошел в серебро портсигара и тут
же выскочил обратно.
- "Теперь, - продолжал вслух читать Андрей, - осторожно веди шариком
вперед. И снова нажми им в той точке, где хочешь остановиться. И ты
окажешься именно на таком расстоянии во времени..." Ой! Ты что? -
воскликнул Андрей.
Портсигар, выбитый из его руки Лидочкой, отлетел в сторону и упал на
кровать.
- Неужели ты не понял! - криком шептала Лидочка. - Неужели ты не
понял - что ты, читая, все делал?.. Если бы я не выбила его, ты бы уже
улетел в будущее! Я ведь спасла тебя!
Андрей стряхнул с себя оцепенение.
- А знаешь, - растерянно улыбнулся он, - и в самом деле я чуть не
нажал... - Он со страхом и почти отвращением смотрел на портсигар,
лежавший на смятом одеяле. - Ничего себе, - продолжал он, задним числом
все более пугаясь. - Я оказываюсь где-то там... А ты здесь.
- Не бойся, - сказала Лидочка решительно. - Я бы поплыла за тобой. У
меня остался второй портсигар.
- За мной?
- Разумеется, - ответила Лидочка убежденно, - я же тебя люблю.
- А мама, папа?
- Не смей так говорить! - вдруг рассердилась Лидочка. - Ведь ничего
не случилось.
- И ты поверила этому письму? Этого же быть не может!
- Твой отчим был сумасшедшим?
- Он был чудаковатый... нет, совершенно нормальный.
- А раз так, ты должен догадаться! У тебя же есть доказательства!
- Доказательства?
- Ну какой ты несообразительный! Ведь теперь понятно, почему Сергей
Серафимович исчез в ту ночь, а ты увидел его сегодня. Понимаешь? Этого
нельзя подстроить. Если ты представишь себе, что на него напали, его
убивали, а он не мог ничего поделать - он дотянулся до портсигара и
уплыл... уплыл на несколько суток вперед.
- Но почему он тогда умер?
Лидочка склонила голову набок, разглядывая Андрея, как маленького
ребенка, который задает вопрос: "А где у паровоза лошадь?"
- Для него это было мгновение! Он был ранен пять дней назад. Он уже
умирал пять дней назад... он убежал от них. Но для него это не пять дней,
для него это несколько минут!
Андрей посмотрел в глаза Лидочки. Они отражали утренний воздух и
голубизну неба. В них была глубокая, несокрушимая вера. Андрей еще пытался
разобраться, сомневался, путался в мыслях, потому что отчим оказался прав,
а человек не может воспринять того, что находится за пределами его опыта.
Лидочка сразу приняла правила игры. И нашла всему простое и трезвое
объяснение.
- Ты понимаешь, почему Глаша хотела, чтобы ты был в доме, если
вернется отчим? Она знала, что он плывет в потоке времени...
- Для тебя это просто?
- Все сложное состоит из простых вещей. Читай дальше, там немного
осталось. Только обязательно сегодня же в больнице спроси у Глаши
подтверждения, хорошо?
- Пойдем вместе в больницу?
- Нет, пойдешь ты. Ты наследник.
- Наследник чего?
- Этого я еще не понимаю. Но знаю, что ты наследник.
Андрей продолжил чтение:
- "Помни - уйдя в будущее, ты никогда не вернешься назад. Люди,
которых ты оставишь, состарятся в то мгновение, когда ты будешь нестись в
потоке времени. Деревья вырастут, дома обветшают...
Теперь, когда ты знаешь главное, я скажу тебе: никогда не расставайся
с портсигаром. Твоя жизнь принадлежит не только тебе, но и вечности.
Отныне у тебя есть долг, смысла которого ты пока не знаешь. Помни - ни
одна живая душа не должна знать о твоей тайне. Надеюсь, у тебя хватит ума
это понять. Людей сжигали и за меньшие грехи...
Уже сейчас я могу сказать тебе с уверенностью, что наступают тяжелые
времена, но масштабов бедствий и перемен не знаю даже я. Может быть, тебе
будет грозить смертельная опасность. Портсигар - средство твоего спасения.
Ты сможешь укрыться в будущем. И если будущее будет так же опасно - ты
можешь и должен уйти дальше.
Помни, отныне ты иной, чем все люди на Земле. Но ты должен быть
достоин своего дара. Так как за все на свете надо платить. И достойный
платит честно.
Обнимаю тебя. И люблю - о чем ты, может, и не подозреваешь. Сергей".
- Дальше - на машинке, - сказал Андрей.
- Читай, читай, скоро восемь!
- "Дописываю эти несколько строк, ожидая твоего приезда. Мировая
война, о которой я тебе говорил и которую предчувствовал, началась. Если
мы встретимся, то поговорим подробно и я расскажу тебе о той роли, которая
нам с тобой выпала. Когда ты вернешься памятью к странным, на твой взгляд,
событиям, имевшим место у меня в кабинете прошлым летом, подумай и поверь
мне, что они были частью того дела, которым я занимаюсь. Надеюсь, что в
ближайшие дни мы с тобой увидимся и тогда смысл в этой приписке отпадет.
Если что-то случится со мной, тебе все объяснит Глаша. Верь ей, как
мне. Она тяжело переживала то, что случилось. Будь к ней милосерден. Я не
был милосерден и глубоко виноват.
Если будет нужда спастись - уходи не столь далеко. Дальние
путешествия опасны тем, что мир вокруг коренным образом изменится и ты
окажешься среди людей и обстоятельств, тебе непонятных и потому опасных.
Если я с тобой не встречусь - тебя найдут.. Еще раз прощай. Сергей".
- Вот и все, - сказал Андрей.
- Хорошо, - сказала Лидочка. - Теперь беги.
- Но мы же ни о чем не поговорили!
- Не будь наивным - ты должен успеть пробраться в свой дом. Если
что-нибудь откроется - пускай тебя разбудят там. Понял?
- Хорошо. - Андрей все еще медлил. Переход от невероятной
экстраординарности письма к будничной необходимости бежать, таясь, по
улицам Ялты был слишком резок.
Но Лидочка, отняв письмо и кинув на кровать, уже подталкивала его к
двери.
- Я все уберу. И буду ждать. За меня не беспокойся.
Она отворила входную дверь, и тут Евдокия Матвеевна не выдержала и
окликнула из спальни:
- Это еще что такое? Андрюша уходит?
Андрей успел увидеть, как ее встрепанная голова высунулась из
спальни.
* * *
Чем более Андрей отдалялся от дома Иваницких, тем яснее он понимал,
насколько права была Лидочка, гнавшая его обратно.
Восемь часов. Уже рассвело. Бегут в гимназию первоклашки - веселые,
вот остановились возле воронки на набережной - как интересно! Издали
видно, как они машут руками. Потом спешат к морю, всматриваются вдаль,
ждут, а может, еще один крейсер придет, может, еще раз стрельнет?
Что с ними будет через год, через три года? Неужели страшные
прорицания отчима сбудутся?
"Отчим... как не хочется думать о том, что он лежит в кабинете на
ковре, будто брошенная, никому не нужная вещь. Надо идти в госпиталь и
сказать обо всем Глаше. Для Глаши отчим - это вся жизнь. Что она будет
делать теперь? Доживать в пустом доме? А может, мне, как честному
человеку, надо жениться на Глаше? Лидочка поймет меня, и мы проживем
втроем всю жизнь и будем несчастны... и что за чепуха лезет в голову!"
Андрей быстро шел по улице. Солнце взошло, тени еще были длинными,
лиловыми; желтые и оранжевые листья, устилавшие мостовую и свисавшие с
подпорных стенок, шум просыпающихся домов и дворов создавали ощущение
сказочного города, где все люди должны быть добрыми и деловитыми, как
гномы...
Последний поворот. В животе заныло и стало жарко. Надо будет влезть
снова по откосу - но как поднимешься на подпорную стенку? Придется
возвратиться мимо полицейского. Может, он еще спит? А то надо перелезть
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг