- Напишите мне все, что вам известно о его поездке в Словакию.
- Замечательно! Я совершенно с вами согласен. Гениально. Вы уберете его
за рубежом, и никто не свяжет его смерть со мною. Смерть Сальери.
- Вы хотите сказать, что Моцарт убил Сальери? - удивился я.
- Вот именно!
- Но Сальери пережил Моцарта лет на тридцать.
- Ах, не важно, в конце концов убийца - вы. И я согласен считать вас
Сальери. Вам приятно, да? - Он залился ленинским смехом - заразительным и
чуть более пронзительным, чем бывает у людей.
Я сел за стол, взял лист бумаги и принялся записывать все, что мог
узнать у заказчика. Мне предстояло еще посетить издательство, в котором
печатали Адамеца, заглянуть к нему домой и, может, даже попытаться с ним
встретиться. В этом нет парадокса. Шесть лет назад я буду ничем, будущим
воспоминанием. А мне лучше не ошибиться.
Я получил у заказчика деньги. Как и я ожидал, он торговался, уверяя,
что две трети... половину, треть заплатит по выполнении задания.
Чепуха, отвечал я. После выполнения задания вы и знать меня не будете.
Это случается. Ведь ваш Адамец погибнет шесть лет назад. Бывает так, хоть
и не всегда, что память о собственном участии в преступлении начисто
испаряется из головы. А если не испарится, то вы достаточно
сообразительны, чтобы при виде меня пожать плечами и сказать, что вы и в
жизни не намеревались никого убивать. Шесть лет назад? Зачем? Нет уж, я
беру деньги вперед. Жалоб на меня еще не было.
Деньги у него были заготовлены, но он так просто от меня не отделался.
Я еще вытащил из него стоимость билета и гостиницы в Словакии.
Фантастику я читал, кое-что знал о ней, но, оказывается, и не
представлял, что существует всемирная сеть любителей фантастики, именуемая
фэнами. Эти фэны гнездятся в Саратове и в Петербурге, на Миссисипи. Они
умудрялись проникать сквозь железный занавес, а уж в наши времена
неустанно шастают с кона на кон (не путать с карточными играми: коны - это
сокращенно от конгресса). Где соберется двадцать фэнов, уже получается
кон.
Кон, на который я был намерен попасть шесть лет назад, на заре чешского
и словацкого раскола, должен был состояться в небольшом словацком городе
со странным тройным названием Спишска Нова Вес. Спишска - это область в
восточной Словакии, в горах, по ту сторону которых начинается Закарпатская
Украина, Нова - это новая, а вес - это деревня. Теперь ясно?
Три часа я летел из Москвы до Братиславы, затем прождал еще два часа на
районного размера вокзале, что скромно именуется на местном языке главной
станицей. Фронтон его украшает орел на манер имперского, фашистского,
только подойдя ближе, понимаешь, что это вовсе не орел, а символ железной
дороги - крылья на колесе.
Затем длинный сидячий поезд потащил нас к горам и тащил пять часов
подряд. Я никогда не думал, что Словакия такая большая.
Пять часов поезд умудрялся везти нас по плоской равнине, отороченной
округлыми, мохнатыми от лесов горами. В этой стране все давно и
окончательно установилось: речки наполнили долины своими наносами, и
долины стали плоскими, как столы. Люди привыкли жить на этих плоских, но
узких долинах, а поезда - ездить по долинам между деревнями. Словакия -
страна маленьких уютных городков, уместившихся между лесистых горных
склонов. Даже столица страны - относительно большой город Братислава - так
же разбежался по долинам и долинкам между гор. Лесные склоны поднимаются
прямо из города, и потому с неба Братислава похожа на осьминога - ее
щупальца протискиваются между холмов и гор.
Красота Словакии однообразна, но тем не менее это красота. Все горы
невысоки, и на вершину можно подняться, держась за стволы сосен. Лишь один
раз далеко слева поднимаются Высокие Татры - природный замок, на крутых
склонах которого лежит снег. Но кулак Высоких Татр исчезает за очередным
холмом, а вместо него оказываешься у платформы Жилины или Попрата.
Деловитые туристы с высокими, как колонны, рюкзаками - вовсе не похожими
на округлые мешки моей юности, - перекликаясь, занимают места,
освобожденные точно такими же путешественниками. Потом в поезде появляются
говорливые цыгане, которые не просят ручку, чтобы погадать, и заняты
своими проблемами. Едут дорожные и путейские рабочие - они меняются часто,
соскакивая на полустанках.
Один из стандартных "станиц" оказывается вокзалом города Спишски Новы
Вес. Это длинное одноэтажное здание с ленивыми полицейскими перед ним.
Ближе к поезду стоит бравый молодой начальник станции, который показывает
поезду зеленый кружок и тут же прячет его под мышку.
Я взял такси на небольшой площади, где было всего два киоска, что
говорило о том, что город недалеко ушел по пути капитализма, и меня
отвезли в гостиницу "Превезе", которую заказал туристический агент из
Москвы, полагавший, что я - индивидуальный турист, а не киллер. И я его не
разубеждал.
Гостиница находилась на окраине городка, у шумной речки, со своим
парком, бассейном и рестораном с верандой, на которой вокруг белых круглых
столиков стояли белые стулья с дачными витыми спинками. Все было железным,
солидным, тяжелым - не утащишь.
Мой номер был длинным, раскаленным от послеполуденного солнца. Я
разделся, забрался в душ. Я провел большую часть пути в коридоре у
открытого окна, и хоть пыли в Словакии немного, сколько-то ко мне
пристало.
Я позвонил по телефону, который достал для меня заказчик, и сообщил
усталому голосу, который никак не мог взять в толк, почему с ним говорят
по-русски, что я приехал из Москвы, но заботиться обо мне не надо, так как
я уже сам о себе позаботился.
Голос по имени Мио меня понял и успокоился. Он сказал, что основная
часть фэнов кучкуется на курорте в горах, но завтра они соберутся в
театре. Оказалось, что в таком махоньком городке есть театр, - это было
трогательно.
Я не стал задавать вопросов об Адамеце, чтобы не привлекать к нему и к
себе излишнего внимания.
Я хотел пойти погулять по городу, мне представилось, как я сижу на
открытой площадке под тентом, потягиваю чудесное бочковое пиво. Немного
жал левый ботинок; улица перешла по мостику через быструю речку, по
которой по колено в воде брел цыган в камуфляже с удочкой. Вечернее солнце
пронзало лучами воду, и ясно было, что там нет ни одной рыбки. И все же я
постоял на мостике, облокотившись о перила, ожидая чуда.
Через весь городок тянулась бесконечная широкая игрушечная улица,
середину которой занимал бульвар, где и стояли в ряд оперный театр, собор
и здание ратуши. Замыкал этот бульвар непреклонного вида советский
освободитель из бронзы. Здесь освободителей не трогают - у власти стоят
левые силы.
Мои надежды на открытые кафе не сбылись - все двери были заперты, из
единственной открытой ресторации доносилось хоровое пение, нестройное
настолько, насколько оно может быть в Туле. Оттуда же вырывались клубы
табачного дыма. Я предпочел пойти в гостиницу.
Спал я плохо - под окном была стоянка гостиничных машин. Постояльцы -
автотуристы - приезжали часов до трех, громко хлопали дверцами и еще
громче обсуждали, что взять с собой из чемоданов. Эту деятельность они
возобновили с пяти утра.
Встал я в семь, невыспавшийся и злой. Принялся собирать свою пушку. Я
провожу оружие обычно в максимально разобранном состоянии: ствол -
авторучка, смотрите не испачкайтесь пастой, курок - в зажигалке, и так
далее. Еще ни разу не попался.
Первым делом я спустился вниз, чтобы узнать, не здесь ли остановился
некий Сергей Адамец из Львова - украинец.
Девушка была крайне любезна, хотя далеко не сразу сообразила, что мне
от нее нужно.
Было прохладно, в открытую дверь доносились из ресторана уютные звуки
завтрака.
- Пан Адамец, - сказала наконец девушка, - в ресторации.
Я прошел в зал. Угадать Адамеца мне ничего не стоило. Кроме него, в
зале сидела группа англичан, немецкая или австрийская пара средних лет,
толстяк с косой, собранной сзади ремешком, с двумя телохранителями, и
молодой человек, который мне не понравился.
Я сел неподалеку через столик, сбоку, чтобы разглядеть жертву и принять
решение.
Убить его сейчас может оказаться сложным делом. Надо заманить его к
себе в номер или нанести ему визит. А ведь в любой момент за ним могут
прийти. Несмотря на молодость, Адамец был почетным гостем кона, а я -
простым фэном.
Так что я пока разглядывал его.
Итак, Адамец мне не понравился.
Для меня это важно. Хуже нет, если тебе понравится жертва. Жертву нужно
презирать, ненавидеть, желать ей смерти и стремиться к тому, чтобы
избавить от нее человечество.
У Адамеца были длинные черные жирные волосы, которые неопрятно падали
на усыпанные перхотью плечи твидового пиджака. Какого черта он таскает
этот пиджак в тридцать градусов жары? Лицо у Адамеца было желтоватое, с
темными кругами под глазами - такие люди, на мой взгляд, страдают от
желудочных болезней. Руки у него были оливковыми - то ли это был
естественный цвет, то ли он давно их не мыл. Большой палец левой руки был
перевязан грязным, обмухоренным по краям бинтом.
Это писатель? Ничего подобного! Такой не только написать не сумеет, но
и украсть вряд ли сможет.
Надо поговорить с ним. Я хочу быть объективным. Особенно если речь идет
об убийстве. Мне не хотелось бы убить невинного человека.
Хотя плагиат - вряд ли основание для смертного приговора. Пожалуй, ни
один кодекс в мире не имеет такой статьи.
Я вышел на ослепительное солнце. К счастью, ветерок еще не утих - он
скатывался с поросших елями мягких гор. Я подождал Адамеца в тени старого
каштана. Плоды были еще мелкими, светло-зелеными, рядом цвела акация -
лето поздно разгулялось.
Адамец вышел из гостиницы минут через десять.
Он волочил ноги в нечищенных ботинках.
- Лучше бы вы надели сандалии, - сказал я.
Он почему-то не ожидал русских слов, удивился и даже испугался.
- Вы кто? - спросил он.
- Немного ваш коллега, - сказал я, - немного ваш поклонник. Я
принадлежу к славному племени фэнов. Хотя не профессионал.
- Ага. - Адамец потерял ко мне интерес.
Он пошел к речке. Я догнал его.
- А вы кого хотели увидеть? - спросил я.
- Издателя, - ответил Адамец. - В крайнем случае редактора журнала. Я
не люблю фэнов. Фэны, как правило, люди никчемушные, не нашедшие места в
жизни и достойной работы. Вот и ползают с кона на кон. Лето - ваше сладкое
время, как у бродячих собак. Тепло и помойки открыты.
- Скорее я - турист. Но люблю фантастику. Появилась возможность
побывать в Словакии, заодно поглядеть на братьев по увлечению, я ею
воспользовался.
- Вы в самом деле любите фантастику?
- А почему бы мне ее не любить?
Пока дул ветерок, я не ощущал запаха, но в узком переулке, который вел
к псевдоготическому собору, мне в ноздри ударил запах его давно не мытого
тела. Обязательно надо будет спросить, какого черта он не моется. Но не
сейчас. Перед тем как я его убью. В конце концов, такой грязный человек не
имеет права жить на свете и портить экологию. Кстати, вы не заметили, в
какой момент название науки превратилось в синоним природы?
- Странно, - сказал Адамец. - Я никогда не читаю фантастику. Если
кто-то пишет лучше меня, таких немного, но пока еще есть - например,
Стругацкие или Филип Дик, - я расстраиваюсь от того, что они коптят небо.
А к остальным испытываю презрение.
- А вам не приходило в голову избавиться от Стругацких?
- Как?
- Убить их. Нанять киллера и убить.
Только не подумайте, что я навязывался на работу к жертве. Мне было
интересно, как тикает этот грязнуля.
- Вы псих какой-то, - искренне ответил Адамец. - Зачем убивать, они не
Моцарты, а я не Сальери. У фантастов проще, чем у композиторов. Требования
ниже.
Он расхохотался, показывая желтые зубы. Нет, он мне не нравился. Но
убивать его мне не хотелось.
- Я не знаю, что вы написали, - сказал я.
- Для широкой публики я еще терра инкогнита. Но специалисты меня знают,
- сказал Адамец. - Недаром пригласили. И знаете - за их счет. У меня бы и
денег не нашлось на самолет. А они бесплатно пригласили.
Он искренне радовался.
- Это ваш первый успех? - спросил я.
- Вы что, мою фамилию не слышали?
- А как ваша фамилия?
- Учтите, - ответил Адамец, - в гостинице все звуки распространяются,
как в банке с огурцами. Вы сегодня за завтраком спросили у Ливии, живу ли
я в гостинице. Если бы я был подозрителен, то убежал бы от вас.
Я совершил непростительную ошибку. Попался как мальчишка.
- Простите, - я изобразил смущение, - мне сказали, что вы здесь будете.
Сейчас он спросит, почему я спрашивал... Но что-то его остановило.
Иначе мне бы пришлось принимать меры здесь, а это почти невозможно.
- Допускаю, - сказал он, - что вам попался весенний "Искатель", там моя
повесть...
Он сделал паузу, давая мне возможность произнести название, но я,
естественно, промолчал.
Когда пауза стала невыносимой, он с сожалением произнес:
- "Второй рассвет".
- Правильно, - согласился я.
Мы пошли дальше примиренные.
- Ее выдвигали на "Странника", но там своя мафия, - вздохнул Адамец. -
Лучше бы не выдвигали.
- А у вас с собой этой повести нет?
Мы повернули направо, к собору, густая тень от каштанов прикрывала
скамейки, на них сидели старички и дремали совсем по-московски.
- Вы что, читать ее будете?
- С удовольствием.
- Чепуха какая-то... у меня случайно с собой есть номер "Искателя". В
самом деле случайно. Возьмете? Только до завтра.
- Мне хватит времени.
Если вы решили стать киллером, то предупреждаю - в нашем ремесле нет
ничего вреднее, как знакомство с объектом. Из коровы, которую требуется
зарезать, он превращается в человека. И в сердце киллера поселяется
жалость. Впрочем, я не знаю, чтобы кто-нибудь из нас отказался от работы.
Работа - это святое.
Мы перешли открытое раскаленное место, ветер уже стих, у разноцветных
пастельных домиков торговали цветами.
- Вы знаете, что одна сторона бульвара называется Зимней улицей, а
другая, вот эта, - Летней, - сказал я.
- Не может быть!
- Честное слово! - Я понял, что он еще совсем молод, ему, наверное, и
тридцати нет.
Перед боковым входом в оперу, там, где золотыми буквами выложено
"ресторация", висела матерчатая вывеска "Паркон-92", около нее в тени
расположились фэны, которых мой спутник не выносил. Большей частью они
были вполне похожи на людей, которые отличаются от прочих обывателей тем,
что имеют определенную цель в жизни - ведь любовь к фантастике - это цель.
Адамеца встретили как знакомого. Некоторые заготовили журнал с его
повестью. Оказывается, ее уже успели перевести на чешский и издать в
Праге. А мой заказчик сейчас сидит за письменным столом и не знает, куда
приткнуть такую же повесть, только что завершенную рукой мастера.
Никто не спросил, как меня зовут и каким образом я сюда проник. Так что
даже не пришлось лгать. Я старался не приближаться к Адамецу, чтобы в
памяти участников Паркона я никак с ним не был связан. Кроме меня, здесь
оказались два или три украинца, больше компатриотов я не обнаружил и не
искал.
В перерыве между скучными и непонятными, так как произносились
по-чешски, речами о достижениях фантастики я взял высокий бокал пива
"Жаждущий монах" и присел к столику, где в одиночестве томился Адамец.
- Как вы относитесь к Заказчику? - спросил я.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг