протянул мне руку, и я тоже взобрался.
Трещина была узкой - внизу темнота. Жора кинул туда камешек. Камешек
застучал по плитам - значит, провал был неглубоким.
Жора посмотрел на небо. Небо было бесцветным, вечерним.
- Черт знает что, - сказал он. - Из-за этого болвана Галку
погубим.
Но видно, доброе начало в этом грубом на вид парне победило. Он
протиснулся в трещину, спрыгнул вниз, исчез из виду. И тут же я услышал
изнутри:
- Прыгай, тут невысоко.
Я послушался его. Каменная россыпь ударила по ногам, я ушибся, упав на
бок. Я зажмурился. Когда открыл глаза - вокруг была темнота. Еле-еле можно
было угадать фигуру Жоры.
- Ты живой? - спросил он.
- Ничего, - сказал я.
- Тогда пошли. Нам надо вниз спуститься, его туда затянуло. Жора пошел
вперед, я, поднявшись, последовал за ним.
- Ты за стену придерживайся, - сказал Жора, - здесь стена есть. И в самом
деле, справа была стена.
- Лестница, - предупредил меня Жора, и я угадал по тому, как его черная
тень начала уменьшаться, что он спускается вниз. Я спускался следом,
нащупывая ногой ступеньки.
- Осторожнее!
Одной ступеньки не было.
А вот и лестничная площадка.
- Никогда не подумаешь, что внутри есть такие пространства, - сказал я.
- Помолчи. Неизвестно, кто нас слушает.
- Кто здесь может быть? - сказал я, внутренне улыбнувшись, развалины не
казались мне страшными. Дом как дом, старый... Мы спускались по следующему
маршу лестницы.
И в этот момент что-то горячее и быстрое ударило меня по шее. Я
вскрикнул. И присел. Горячее давило, шевелилось - это было Живое.
- Ты что?
Мягкие, шерстяные пальцы ощупывали мои щеки... Одной рукой я пытался
оторвать их от лица, а второй непроизвольно шарил по стене. Кончиками
пальцев я нащупал выключатель и нажал на него. Зажегся свет. Лампа под белым
плафоном буднично освещала лестницу.
Горячие пальцы оторвались от моего лица - большая летучая мышь заметалась
под потолком. И исчезла...
Внизу стоял Жора, смотрел на потолок.
- Мутант, - сказал он.
Я почувствовал страшный упадок сил и опустился на ступеньку. Жора подошел
ко мне, нагнул мою голову, осмотрел шею, провел по ней пальцами. Потом
показал мне пальцы. Они были в крови.
- Вампир, - сказал он. - Хорошо, что свет загорелся.
- Вампир? - Мой голос звучал глухо, я его сам не узнал. Словно говорил
какой-то старик.
- Думаю, он много не успел отсосать. Пошли.
- Там могут быть другие?
- Могут. Зря я тебя взял с собой. Если боишься, вылезай.
- А Лукьяныч?
- Вот именно.
Мы вышли в низкий длинный коридор. Он был освещен такими же белыми
круглыми плафонами. Двери были закрыты. На полу толстый слой пыли. У стены
стоял открытый ящик с разноцветными погремушками. Из-за двери послышалась
стрекотня пишущей машинки.
- Жора!
- Я слышу, - сказал он. - Иди.
- Но там кто-то есть.
- Иди, тебе говорят!
Но я все же приоткрыл дверь.
Там была полутемная комната. Свет в нее проникал из коридора. В разбитое
окно потоком, достигая пола, вливалась груда кирпича. На столе стояла
пишущая машинка. Возле нее недопитая бутылка молока и кусок колбасы. Никаких
других дверей в комнате не было. И ни одного человека.
- Не заходи! - Жора протянул руку, оттащил меня и захлопнул дверь. - Тебе
жить надоело?
Сзади послышался треск. Я вздрогнул и оглянулся. Погремушки выпрыгивали
из открытого ящика и падали на пол - как блохи.
- Идем, - сказал Жора.
В конце коридора была еще одна лестница. В подвал. Подвал был длинным и
низким. Из труб капала вода, вода была на полу, по воде плавали широкие
светло-зеленые листья кувшинок, но вместо цветов в воде покачивались колбы,
наполненные розовой жидкостью.
- Лукьяныч! - позвал Жора.
В ответ - тишина. Мертвенная, угрожающая.
- Погиб он, - сказал Жора. - Зря мы сюда сунулись - сами не выйдем.
Но пошел дальше по подвалу, отбрасывая башмаками колбы и листья кувшинок.
В трубе что-то запело, будто там была заточена птица.
И тут мы увидели Лукьяныча. Он медленно и неуверенно брел нам навстречу.
Трудно вообразить облегчение и радость, которые я испытал при виде старого
вахтера.
- Лукьяныч! - и побежал к нему.
Тот услышал.
- Ну вот, - сказал он, - а я думал - кранты.
Труба, пересекавшая подвал под самым его потолком, вдруг изогнулась,
разорвалась пополам, и на каждом торце образовалась зубастая безглазая
морда. Морды повернулись к Лукьянычу.
- Ложись! - крикнул ему Жора. - Ложись, тебе говорю!
Но Лукьяныч растерялся или не услышал этого крика. Он остановился, поднял
руки и стал отмахиваться от морд.
Из морд поползли белые волосатые языки, они схватили Лукьяныча за руки,
обвили их и стали дергать, словно хотели втянуть в трубу.
Лукьяныч бился, пытался оторвать от себя эти белые языки и потом, прежде
чем мы успели подбежать, как-то лениво и равнодушно опустился в воду - во
все стороны поплыли, словно опасаясь коснуться его, листья кувшинок.
Языки втянулись обратно в морды, морды прикоснулись друг к дружке, и
труба, словно так и положено, вытянулась под потолком.
Лукьяныч лежал в воде. Я приподнял его голову.
- Поздно, - сказал Жора.
Я поднял руки вахтера. Пульса не было.
- Пошли, - сказал Жора. - Кончился Лукьяныч.
- Нет, - сказал я, - мы не можем его оставить. Я попытался поднять
Лукьяныча, он был невероятно тяжелым, выскользнул из моих рук и упал в воду.
- Жора, ну помогите же мне! - сказал я.
- Дурак, - сказал Жора, - посмотри.
Лукьяныч быстро темнел, рот оскалился, показались неровные золотые зубы.
Сомнений не оставалось. Он был мертв. Но оставить человека в подвале - это
было выше моих сил. И Жоре пришлось буквально оттаскивать меня от тела
вахтера. Он повел меня прочь, к лестнице. И тут я услышал сзади голос
Лукьяныча:
- Погоди... Щукин, погоди.
- Он живой! - крикнул я и вырвался из рук Жоры. Но подбежав к Лукьянычу,
я в ужасе замер.
Его широко открытые глаза были совершенно белыми, более того, они были
покрыты короткими, белыми, светящимися волосками. Лукьяныч смеялся. Он хотел
дотянуться до меня, и я стал отступать - его пальцы, пальцы скелета, почти
дотянулись до меня - и вдруг Лукьяныч кучей тряпья упал в воду и стал
растворяться в ней. Я не помню, как Жора вытащил меня оттуда...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ТЕХНОЛОГ ЩУКИН
Я очень устал. И, наверное, потерял немало крови. Я хотел остановиться и
отдохнуть, но остановиться было страшно.
Мы шли в лабиринте железных ящиков разного размера и формы. Ящики были
ржавыми, они вздрагивали, и изнутри доносилось постукивание, словно кто-то
просил выпустить его наружу... Стенка одного была выломана.
- Вырвались, - сказал Жора. - Теперь держись.
Я не знал, кто вырвался, и не было сил спрашивать.
Небо было синим, вечерним, и уже появились первые звезды. Где-то далеко
летел самолет. Стены ящиков смыкались над головами, и мы шли по узкому
извилистому ущелью.
Местность начала понижаться. Мы опускались в какую-то воронку.
Ящики кончились, но приходилось перебираться через завалы бревен, бревна
были гнилые, между ними летали светлячки. Жора шел уверенно. Только один раз
он остановился и замер, приложив палец к губам. Я тоже замер. Я уже понял,
что единственное спасение - во всем слушаться сталкера. Я не могу сказать,
что раскаивался в том, что отправился в этот несчастный поход. Я был за
пределами страха и любопытства.
Мы стояли, ожидая, пока длинная вереница больших белых крыс перейдет нам
дорогу. Крысы не обращали на нас внимания. Каждая из них тащила в зубах
маленькую куколку. Последняя, совсем еще крысенок, видно, устала и уронила
куколку на землю. Когда крысы исчезли, Жора наклонился и поднял куколку.
- Посмотри, - сказал он, протягивая мне куколку. Хоть и было довольно
темно, я понял, что куколка изображала
Лукьяныча, размером с мизинец, оловянного, раскрашенного, в кителе
и фуражке.
- Хорошо работают, - сказал Жора.
- Кто?
Но Жора не ответил. Он быстро побежал вперед, перед ним мелькнуло
какое-то живое существо.
- Стой! - крикнул Жора, кидаясь вперед.
Раздался вой.
Я подошел. Жора лежал на земле, между бревен, навалившись телом на
ободранную, худую собаку. Собака повизгивала и вырывалась.
- Ты не видела здесь девочку? - спрашивал Жора у собаки. Собака не
отвечала. Только скулила.
- Ну и черт с тобой, - сказал Жора и отбросил собаку. Та кинулась в
сторону.
Жора проследил, куда она побежала.
- За ней, - сказал он.
Нам пришлось перебраться через быстрый, пахнущий карболкой мутный ручей,
пробраться сквозь завал картонных коробок, набитых тряпьем. Там была дверь.
Из-за нее вырывался луч света.
Жора приоткрыл дверь, и странное зрелище предстало перед нашими глазами.
Вокруг низкого, длинного стола сидело множество собак, ободранных, худых,
во всем схожих с той собакой, которую поймал Жора. Собаки смотрели, не
отрываясь, на стол. Там, освещенные толстыми горящими свечами, бегали
автомобильчики и паровозики. На большом блюде посреди стола - груда
блестящих украшений. Некоторые из автомобильчиков вдруг начинали толкаться,
слабые падали со стола.
- Эй, - сказал Жора. - Кто видел девочку? Собаки как по команде
повернулись к двери. Одна из них зарычала. И тут мы услышали далекий детский
плач.
- Это она! - сказал Жора.
Он побежал через комнату с собаками, и те отступили рыча. Я бежал за ним.
Собаки нас не тронули.
Мы выскочили из воронки, и пришлось долго перебираться через
расползающиеся тюки с шерстью, потом по щиколотку в грязи шлепать в мертвом
кустарнике, и неожиданно перед нами открылась грязная поляна, по краям
которой было вырыто множество выгребных ям, источающих сильное зловоние.
Посреди поляны возвышалось странное сооружение, похожее на башню
рыцарского замка. И я не сразу сообразил, что это нижняя часть громадной
фабричной трубы. В трубе была сделана дверь. Из нее на землю падал тусклый
квадрат света. Оттуда и доносился детский плач.
ГЛАВА ПЯТАЯ. СТАЛКЕР ЖОРА
Это был замок Сольвейга. Как его в самом деле зовут, даже он сам не
помнит. Я единственный живой человек, который его видел. В прошлом году я
добрался до его башни. Это самая дальняя точка, до которой я забирался в
Зону. Сольвейг тогда сказал мне, что озера Желания нету. И я ему поверил. Он
знает.
Он его искал много лет.
Он сам себя называл Сольвейг. Я проверял. Есть такая опера, там Сольвейг
прибегала к нему на лыжах. Но старик, наверно, спутал ее с соловьем. У него
раньше был патефон. Но сломалась игла. Я обещал ему принести иглу, но не
нашел - теперь их не делают
Как же эта Галка добралась до старика? Здоровые мужики погибают, а она
добралась
У него в замке стоит золотой трон. Обшарпанный, правда, но золотой. Галку
он привязал к трону. Она была чуть живая, рубаха в клочья, джинсы
разодраны... Эх, и напереживалась эта дура! А тут еще попала в плен к
маньяку!
Старик стоял перед ней. В одной руке открытая банка со сгущенным молоком.
В другой - гнутая алюминиевая ложка. Глаза дикие, ополоумевшие.
Она ела это молоко, вся физиономия в молоке, по распашонке, по лифчику
течет молоко, джинсы в молоке, даже волосы в молоке - видно, она
сопротивлялась вначале, мотала головой. А теперь уже ничего не соображает,
только кричит иногда, как воет
- Кушай, - говорил, скрипел старик, - кушай, моя королева. Мне ничего для
тебя не жалко.
Он совал ей ложку в рот, она старалась отвернуться, он топал ногами,
сердился.
- Оставь Галку! - сказал я.
Он не сразу сообразил, что мы пришли. Потом испугался, кинулся в угол,
схватил лом. Халат распахнулся, он под ним в чем мать родила, жилистый. Он
поднял лом и пошел на нас.
Я нагнулся, уклонился от лома и врезал ему в левую скулу.
А Щукин тем временем стал распутывать Галку, она только всхлипывала.
Вокруг на полу валялись пустые банки, и весь пол - сплошная липкая белесая
лужа.
Щукин скользил по молоку, я помог ему освободить Галку, она не могла
стоять, мы отнесли ее к старому дивану, на котором обычно спал старик. Во
все стороны с дивана кинулись пауки. Пауки у него ручные, умеют танцевать,
он мне сам показывал.
- Дядя Жора, - повторяла Галка, - дядя Жора...
Я открыл флягу с коньяком, заставил ее глотнуть. И тут же Галку начало
рвать сгущенным молоком.
Я думал, что она помрет. Но ничего, через несколько минут отошла.
Оказывается, старик ее кормил больше часа, банок пять, как минимум, в нее
всадил. Он псих, он самое дорогое ей отдавал.
Пока мы откачивали Галку, старик очнулся, стал плакать, просить, чтобы мы
у него ее не отбирали.
Я поглядел наружу. Уже почти совсем стемнело.
- Будем ночевать здесь, - сказал я.
- Нельзя, нас ждут, - сказал мой технолог. - Ее мать сходит с ума.
- Моя мать с утра пьяная, - сказала Галка.
- Ты хочешь остаться здесь?
- Нет, уведи меня, дядя Жора.
- А что тебя в эту дырку потянуло?
- Мне нужно было... нужно было озеро Желаний.
- Из-за мамы? - спросил Щукин.
- Из-за мамы? А зачем ей?
- А тогда для чего? - спросил я.
- Мне нужна любовь одного человека, - сказала Галка.
- Сколько лет этому человеку? - спросил я.
- Сорок. У него жена. Толстая, гадкая, я бы ее убила!
- Дура, - сказал я, - жалко, что пошел тебя вытаскивать. Старик стал
снова просить, чтобы мы ему оставили Галку.
- Пошли, - сказал Щукин. - Уже поздно.
- И куда ты пойдешь? - спросил я.
- Обратно.
- Обратно мы не пройдем, - сказал я. - Даже днем мы чудом прорвались.
Ночью погибнем. Хуже Лукьяныча.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг