Павлыш сообразил, что Салли держит его за руку.
- Испугались? - спросил Павлыш.
Салли убрала руку.
- Из прогулки ничего не получится, - сказала она. - Я так надеялась,
что здесь можно гулять.
- Вот и моя первая статья в "Космозоологию", - сказал Павлыш. -
Особенности симбиотических сообществ на планете... как она называется?
- Вы можете думать о посторонних вещах, - сказала Салли. - Вы очень
хладнокровный, Слава. А я сейчас умру от отвращения.
- Вы только задумайтесь, какими отвратительными мы кажемся этим
существам...
Белая безглазая морда исчезла. Лимончики засуетились еще больше -
видно, испугались, что их дом ушел. Салли вызвала Клавдию.
Клавдия кинула лишь один взгляд на лимончиков и тут же принесла свою
камеру, уже распакованную и готовую к работе. Горький упрек в адрес
Павлыша.
Черный хлыст ударил по стеклу, распоров одного из лимончиков, и его
сок желтыми потеками пополз по стеклу. Остальные лимончики замерли. Хлыст
полз медленно, расширяясь, пока не превратился в полосу шириной
сантиметров десять. Полоса сложилась в трубку, и лимончики начали послушно
в нее проваливаться. Через несколько секунд стекло стало пустым, только
остатки желтого пятна напоминали о трагедии, которую они сейчас наблюдали.
- Мы до сих пор не включили внешние камеры, - сказала Клавдия. - Даже
не знаем, что творится снаружи.
- Спасибо, что не забыли мои детективы, - сказал Павлыш.
- Пожалуйста, - сказала Клавдия, - вспоминайте иногда о своей работе.
- Я помню. Я даже помню латынь. И могу давать страшные названия всем
гадам, которых мы увидим за окном. Для этого берутся латинские слова со
значением "гадкий, страшный, отвратительный", и добавляется имя
открывателя. У нас с вами открываются широкие возможности.
Клавдия вышла.
Салли посмотрела ей вслед и сказала:
- Когда решите кого-то называть моим именем, поищите не очень гадкое
латинское слово.
- Вашим именем мы будем называть только мотыльков, - сказал Павлыш.
В жилом отсеке Клавдия звенела посудой. Накрывала на стол.
- А здесь может быть разумная жизнь? - спросила Салли.
- Вряд ли. Тестовские пробы ничего не обнаружили. Да и общий
биологический уровень развития низок.
- А все-таки?
- Все-таки мы сможем сказать, когда будем улетать отсюда.
- Я очень люблю новые планеты, - сказала Салли. - Сначала полная
темнота. Как будто ты только что родился. А потом начинаешь вживаться в
этот мир. И становится светлее.
Павлыш снова подошел к иллюминатору. Мелкие насекомые ползали по
стеклу вокруг желтых подтеков. Снег прекратился. Лес был пуст, насторожен.
"До чего мы здесь чужие, - подумал Павлыш. - Маленькие кусочки
протоплазмы в пластиковой оболочке. Поймем ли мы этот мир? Отвергнет ли он
нас? Или просто не заметит нашего присутствия?"
- Ближайший человек находится в миллиардах километров отсюда, -
сказал Павлыш.
- Ну вот, - отозвалась Салли. - Зачем угадывать мои мысли?
- Но миллиард километров не так уж и много, - сказал Павлыш. - Наше
существование зарегистрировано везде, где только можно. В космофлоте, на
Земле-14, в Дальней разведке, в ЦКИ, нам идет стаж и насчитываются
премиальные недели. Если с нами что-то случится, поднимется большая буча -
спасательные крейсеры кинутся сюда со всех концов Галактики...
- А если опоздают?
- Для того чтобы не опоздали, - сказал Павлыш назидательно, - мы
должны себя хорошо вести и слушаться тетю Клавдию. И ничего плохого не
случится. Главное - мыть руки перед едой.
- Я догадалась, - сказала Салли. - Вам одиноко, и вы уже жалеете, что
полетели с нами.
- Ни в коем случае.
Павлыш продолжал смотреть на лес. Ему хотелось увидеть в нем хоть
какое-нибудь движение, жизнь. И ему показалось, что деревья начали
медленно, будто вступая в сомнамбулический танец, покачивать ветвями,
изгибать стволы, подчиняясь общему, как бы рожденному отдаленным боем
барабанов, ритму.
* * *
Станция поиска затаилась на краю большого леса.
После первых двух дней активности, суматохи, установки купола,
разгрузки наступила тишина.
Никто не выходил из станции, и ее тонкие двойные стены заглушали
любой звук, раздававшийся внутри.
Неподвижное не пугает.
Лес начал привыкать к тому, что рядом с ним живет чужое.
Павлыш, хоть и был очень занят эти первые дни, с любопытством
наблюдал за процессом вживания станции в новый мир. Тем более что уже были
включены камеры внешнего наблюдения, работал метеопункт, а буры,
установленные под геокуполом, принялись шустро вгрызаться в землю -
началось познание леса и земли, объективное, не связанное с органами
чувств, потому что приборы немедленно кодировали информацию. А
закодированные понятия ведут к обобщениям закономерным, потому что все
планеты состоят из одних и тех же элементов, даже чаще всего в тех же
сочетаниях, а живая природа подчиняется общим законам генетики я состоит
из тех же белков в любом месте Галактики. Разница не в биологической
сущности, а во внешних особенностях. Поэтому Павлыш все время ощущал
неудовлетворенность от расхождения между накоплением объективных знаний и
полным чувственным неведением.
Он понимал, что безумие - выйти наружу, глубоко вдохнуть этого
живого, не стерилизованного воздуха, размять в руке лист дерева или
сорвать травинку и понюхать ее. Он знал, что за спокойствием окружающего
мира таятся силы, враждебные человеку, не потому, что они направлены
именно против человека, а потому, что они абсолютно чужды ему, не знают
его и постараются отторгнуть, как только он попытается войти с ним в
контакт.
На третий день утром Павлыш собрался запустить первый биоскаут. Всего
биоскаутов было три - им предстояло обследовать атмосферу, регистрируя
химический и биологический состав ее на разных высотах. Подобные же скауты
были и у Клавдии, но их задачей было снятие геологической карты планеты.
Разница была в том, что, в случае необходимости, Клавдия могла заставить
скаут опуститься на землю и даже провести опытное бурение. Скауты Павлыша
- накопители информации, о которой они сообщают по возвращении. Тогда
Павлыш проглядывает препарированный скаутом отчет, просматривает снимки,
определяет точки, куда следует отправиться самому.
Павлыш прошел низким овальным коридором в свою лабораторию.
Скауты ждали его, лежа на высоких подставках. Павлыш по программе,
разработанной давно и для всех стандартных ситуаций, должен был на первом
этапе посылать скауты ромашкой. Каждый вылет соответствовал лепестку
ромашки. Длина "лепестка" - пятьсот километров, высота полета варьируется.
Эллипс первого "лепестка" проходит на высоте тридцати километров, все
последующие опускаются ниже. Таким образом исследуется как бы цилиндр
атмосферы высотой в тридцать километров, диаметром в тысячу.
Сама процедура запуска была несложна. Задав скауту программу, Павлыш
включил запуск, и дальнейшее проходило без его участия.
Скаут подмигнул ему зеленым огоньком готовности, подставка пришла в
движение, поднимая скаут к куполу, в котором открылось отверстие,
достаточное для выхода в атмосферу. Павлыш, закинув голову, увидел серое
облачное небо. Капля дождя упала на шлем скафандра. Павлыш стер ее
перчаткой.
Щелкнул запуск. Скаут медленно поднялся над подставкой и уверенно
пошел к отверстию в крыше. Он поднимался, низко жужжа, как толстый жук,
вылетающий на охоту.
Отверстие в крыше купола закрылось.
- Ну вот, - подумал вслух Павлыш. - Рабочий день начался.
Он включил интерком и сказал:
- Клавдия, я запустил первый скаут. Сейчас выйду наружу.
- Осторожнее, - сказала Клавдия, ее голос, чуть искаженный в
наушниках, казался девичьим и почти ласковым. - Вы анбласт не забыли?
- Нет, мой ангел, - сказал Павлыш. - К тому же я взял
неприкосновенный запас пищи, спальный мешок и большую палку. Заодно
информирую вас, что отойду от купола ровно на сто метров.
- Слава, оставьте свои шутки, - сказала Клавдия. - Это ваш первый
выход.
- Ну, скажем, второй. Не забудьте, что, когда мы сюда прилетели, нам
пришлось побыть около часа на свежем воздухе.
- Под защитой планетарного катера, который нас спустил, - поправила
его Клавдия, - и в обществе десяти членов экипажа.
- Спасибо, - сказал Павлыш. - Я буду осторожен. Не беспокойтесь.
Кстати, все равно надо проверить анбласт.
Он достал пистолет из кармана комбинезона. Анбласт был невелик, но
тяжел. Рукоять удобно легла на ладонь. С этими бластерами бывали казусы в
экспедициях. Цель оружия - иммобилизовать любого агрессора, от змеи до
слона, но выборочность его была, разумеется, относительна. К тому же
эффект зачастую зависел от метаболизма хищника. То, что одному было
достаточно, чтобы мирно заснуть на неделю, другого лишь повергало в легкую
дрему, а третьего могло и убить. Так что в задачу Павлыша входило
испробовать оружие на местных тварях, для чего желательно доставить
образец в лабораторию и выяснить действие анестезатора. Если, правда, этот
образец не будет возражать.
Люк переходника жадно чавкнул, прижимаясь к раме.
Павлыш немного постоял у купола, оглядываясь и ожидая, как будет
реагировать на его появление местная фауна.
Фауна никак на него не реагировала.
Павлыш не спеша пошел по редкой траве к капсуле, погладил ее мягкий
бок, нависающий над ним. Потом взглянул на иллюминатор геологической
лаборатории. Так и есть, Клавдия стоит у иллюминатора и смотрит, умеет ли
ее мальчик переходить улицу на зеленый свет.
Павлыш помахал Клавдии, та подняла руку в ответ, но от иллюминатора
не отошла.
- Детей тебе надо, - сказал Павлыш, - пятерых как минимум.
Тут же он испугался, не включил ли интерком. Нет, но включил, она не
слышала. А то бы обиделась.
Теперь можно не спеша оглядеться.
Крутой купол станции с рукавами коридоров и маленькими
куполами-лабораториями стоял метрах в двухстах от края леса. На эту
сторону и выходил иллюминатор, за которым стоял стол Павлыша.
Если обойти станцию, что Павлыш и сделал, то окажешься на пологом
спуске, ведущем к большому озеру. Склон был покрыт травой, а ниже из голой
земли вылезали покатые спины камней, возле которых росли кущи кустов.
Само озеро было серым, ровным, спокойным, да и вообще весь этот мир
производил впечатление спокойной серости. Только впечатление. Павлыш
понимал, что эта серость скрывает страсти и трагедии, первобытные, но от
того еще более жестокие, что этот мир затаился, приглядываясь к пришельцу.
Павлыш посмотрел вверх. За три дня облака ни разу не разошлись, чтобы
хотя на минутку показать солнце. Они были такого же цвета, как и озеро, и
такие ровные, что нельзя было понять, движутся они или висят над головой
неподвижно.
Впереди что-то блеснуло.
Павлыш осторожно пошел туда вниз по склону и остановился в нескольких
шагах от блестящего существа, которое шустро закапывалось в землю.
Существо не обращало на него никакого внимания. Павлыш подошел поближе,
держа анбласт наготове. Металлически сверкающая округлая спинка существа
уже почти скрылась под землей. Павлыш присел на корточки и начал осторожно
разгребать разрыхленную землю вокруг. Потом он подхватил существо и резким
движением вытащил его наружу.
Оно не сопротивлялось. Что-то треснуло. Павлыш увидел, что в землю
уходит длинный щуп.
Он поднял шар на ладони и понял, что ему удалось поймать редчайшее
для этих мест "животное" - бур-мобиль Клавдии, и теперь Клавдия оторвет
ему за это голову - и правильно сделает.
Так как бур все равно придется чинить, он взял его с собой, затем
вытащил из земли его тонкий щуп и все это сложил в контейнер для образцов.
Потом, хоть и очень не хотелось этого делать, он нажал на кнопку интеркома
и вызвал Клавдию.
- У вас все буры работают? - спросил он.
- Один только что отключился, - сказала Клавдия. - Я как раз хотела
вас попросить проверить, что с ним случилось.
- Не надо просить, - сказал Павлыш. - Я устроил на него охоту и
только что отловил. Я его принесу Салли, Салли починит.
- Но он металлический! Круглый! Его нельзя ни с чем спутать!
- Как видите, у страха глаза велики, - сказал Павлыш. - Невежество
ведет к роковым ошибкам.
Павлыш отключился. Он был зол на себя. Ни один нормальный биолог не
спутает прибор с живым существом. А все полагают, что Павлыш нормальный
человек и даже ученый.
В этом опасность чужого мира и собственной настороженности.
Удивительное сочетание - настороженность вкупе с безопасностью.
"Ведь я полез за этим шариком, потому что знал, что мой скафандр
крепок, никаким зубам его не одолеть, что мой анбласт может уложить любого
хищника, что я могу в крайнем случае убежать в купол и даже улететь в
космос в капсуле и там ждать, пока меня подберут. У меня нет оснований
бояться этой планеты, если она не захочет обрушить на нас какие-нибудь
катаклизмы. И в то же время я ей не верю. Я ее опасаюсь и принимаю все
меры, чтобы, изучая ее, ни в коем случае с ней не соприкоснуться. А что,
если бы я попал сюда просто так, без куполов, скафандров, голеньким?
Увидел бы я этот лес и это озеро тем же любопытствующим взором? Или лес
таил бы для меня смерть, и озеро таило смерть, и воздух бы угрожал
смертью?"
Это были пустые мысли, они ни к чему не вели. Лучше спуститься к
озеру и взять пробы воды. Конечно, это может сделать и скаут, даже лучше
сделать, чем Павлыш, но нельзя отдавать все на откуп скаутам. У них нет
воображения, а у Павлыша оно отлично развито.
Павлыш обходил купы кустов, шел по открытому месту.
Кажется, фауна здесь очень бедна, что неправильно, так как с
растительностью здесь все в порядке. Хотя не исключено существование мира,
в котором господствует флора.
Тут он увидел насекомое - нечто черное и быстрое мелькнуло под
ногами, взмыло черной точкой вверх и улетело к кустам.
"Ну вот, - удовлетворенно подумал Павлыш, - первое знакомство".
Павлыш спустился к самой воде. Постоял на берегу. Вода в озере была
чистой, у самого берега покрыта тонким ледком. Ко льду снизу примерзли
волоски водорослей. Тонкая змейка в палец длиной юркнула между камней и
ушла в глубину.
Дальний берег озера скрывался во мгле, и можно было лишь угадать, что
там поднимаются холмы.
Павлыш разбил ледок, набрал в пробирку воды, потом разворошил
камешки, надеясь увидеть еще какую-нибудь живность. Но было пусто.
Далеко, метрах в ста от берега, вода вздыбилась, нечто темное, словно
панцирь огромной черепахи, поднялось над ней, потом резко опустилось, и
вода забурлила, пошла кругами.
Павлыш поднялся, держа пробирку в руке. Вода успокаивалась, озеро
молчало. Оно ждало, что сделает Павлыш. Непроизвольно он оглянулся - до
куполов было далеко. Вода вновь взволновалась, но иначе: на ней появился
бурый след - кто-то, не желая показываться Павлышу, быстро плыл к берегу.
И притом стояла мертвая тишина, даже ветер стих.
В Павлыше начал подниматься необъяснимый, иррациональный страх перед
тем невидимым и беззвучным, что стремилось к нему. Он сделал шаг от
берега, еще один, не поглядел под ноги, наткнулся на камень, еле удержал
равновесие и неожиданно для себя побежал вверх по склону, не оборачиваясь
и стараясь делать вид, что ему просто надоело гулять по берегу.
- Павлыш? - услышал он голос Клавдии. - Ничего не случилось?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг