В мути блондин стал пухнуть и вырастать, не переставая ни на минуту
бешено подписывать старичковы листки и швырять их секретарю, который ловил
их с радостным урчанием.
- Черт с ним! - загремел блондин, - черт с ним. Машинистки, гей!
Он махнул огромной рукой, стена перед глазами Короткова распалась, и
тридцать машин на столах, звякнув звоночками, заиграли фокстрот. Колыша
бедрами, сладострастно поводя плечами, взбрасывая кремовыми ногами белую
пену, парадом-алле двинулись тридцать женщин и пошли вокруг столов.
Белые змеи бумаги полезли в пасти машин, стали свиваться,
раскраиваться, сшиваться. Вылезли белые брюки с фиолетовыми лампасами.
"Предъявитель сего есть действительно предъявитель, а не какая-нибудь
шантрапа".
- Надевай! - грохнул блондин в тумане.
- И-и-и-и, - тоненько заскулил Коротков и стал биться головой об угол
блондинова стола. Голове полегчало на минутку, и чье-то лицо в слезах
метнулось перед Коротковым.
- Валерьянки! - крикнул кто-то на потолке.
Крылатка, как черная птица, закрыла свет, старичок зашептал тревожно:
- Теперь одно спасение - к Дыркину в пятое отделение. Ходу! Ходу!
Запахло эфиром, потом руки неясно вынесли Короткова в полутемный
коридор. Крылатка обняла Короткова и повлекла, шепча и хихикая:
- Ну, я уж им удружил: такое подсыпал на столы, что каждому из них
достанется не меньше пяти лет с поражением на поле сражения. Ходу! Ходу!
Крылатка порхнула в сторону, потянуло ветром и сыростью из сетки,
уходящей в пропасть...
10. Страшный Дыркин
Зеркальная кабина стала падать вниз, и двое Коротковых упали вниз.
Второго Короткова первый и главный забыл в зеркале кабины и вышел один в
прохладный вестибюль. Очень толстый и розовый в цилиндре встретил
Короткова словами:
- И чудесно. Вот я вас и арестую.
- Меня нельзя арестовать, - ответил Коротков и засмеялся сатанинским
смехом, - потому что я неизвестно кто. Конечно. Ни арестовать, ни женить
меня нельзя. А в Полтаву я не поеду.
Толстый человек задрожал в ужасе, поглядел в зрачки Короткову и стал
оседать назад.
- Арестуй-ка, - пискнул Короткое и показал толстяку дрожащий бледный
язык, пахнущий валерьянкой, - как ты арестуешь, ежели вместо документов -
фига? Может быть, я Гогенцоллерн.
- Господи Исусе, - сказал толстяк, трясущейся рукой перекрестился и
превратился из розового в желтого.
- Кальсонер не попадался? - отрывисто спросил Коротков и оглянулся. -
Отвечай, толстун.
- Никак нет, - ответил толстяк, меняя розовую окраску на серенькую.
- Как же теперь быть? А?
- К Дыркину, не иначе, - пролепетал толстяк, - к нему самое лучшее.
Только грозен. Ух, грозен! И не подходи. Двое уж от него сверху вылетели.
Телефон сломал нынче.
- Ладно, - ответил Коротков и залихватски сплюнул, - нам теперь все
равно. Подымай!
- Ножку не ушибите, товарищ уполномоченный, - нежно сказал толстяк,
подсаживая Короткова в лифт.
На верхней площадке попался маленький лет шестнадцати и страшно
закричал:
- Куда ты? Стой!
- Не бей, дяденька, - сказал толстяк, съежившись и закрыв голову
руками, - к самому Дыркину.
- Проходи, - крикнул маленький.
Толстяк зашептал:
- Вы уж идите, ваше сиятельство, а я здесь на скамеечке-вас подожду.
Больно жутко...
Коротков попал в темную переднюю, а из нее в пустынный зал, в котором
был распростерт голубой вытертый ковер.
Перед дверью с надписью "Дыркин" Коротков немного поколебался, но потом
вошел и оказался в уютно обставленном кабинете с огромным малиновым столом
и часами на стене. Маленький пухлый Дыркин вскочил на пружине из-за стола
и, вздыбив усы, рявкнул:
- М-молчать!.. - хоть Коротков еще ровно ничего не сказал.
В ту же минуту в кабинете появился бледный юноша с портфелем. Лицо
Дыркина мгновенно покрылось улыбковыми морщинами.
- А-а! - вскричал он сладко. - Артур Артурыч. Наше вам.
- Слушай, Дыркин, - заговорил юноша металлическим голосом, - ты написал
Пузыреву, что будто бы я учредил в эмеритурной кассе свою единоличную
диктатуру и попер эмеритурные майские деньги? Ты? Отвечай, паршивая
сволочь.
- Я?.. - забормотал Дыркин, колдовски превращаясь из грозного Дыркина в
Дыркина добряка, - я, Артур Диктатурыч... Я, конечно... Вы это напрасно...
- Ах ты, мерзавец, мерзавец, - раздельно сказал юноша, покачал головой
и, взмахнув портфелем, треснул им Дыркина по уху, словно блин выложил на
тарелку.
Коротков машинально охнул и застыл.
- То же будет и тебе, и всякому негодяю, который позволит себе совать
нос в мои дела, - внушительно сказал юноша и, погрозив на прощание
Короткову красным кулаком, вышел.
Минуты две в кабинете стояло молчание, и лишь подвески на канделябрах
звякали от проехавшего где-то грузовика.
- Вот, молодой человек, - горько усмехнувшись, сказал добрый и
униженный Дыркин, - вот и награда за усердие. Ночей недосыпаешь,
недоедаешь, недопиваешь, а результат всегда один - по морде. Может быть, и
вы с тем же пришли? Что ж... Бейте Дыркина, бейте. Морда у него, видно,
казенная. Может быть, вам рукой больно? Так вы канделябрик возьмите.
И Дыркин соблазнительно выставил пухлые щеки из-за письменного стола.
Ничего не понимая, Коротков косо и застенчиво улыбнулся, взял канделябр за
ножку и с хрустом ударил Дыркина по голове свечами. Из носа у того
закапала на сукно кровь, и он, крикнув "караул", убежал через внутреннюю
дверь.
- Ку-ку! - радостно крикнула лесная кукушка и выскочила из
нюренбергского разрисованного домика на стене.
- Ку-клукс-клан! - закричала она и превратилась в лысую голову. -
Запишем, как вы работников лупите!
Ярость овладела Коротковым. Он взмахнул канделябром и ударил им в часы.
Они ответили громом и брызгами золотых стрелок. Кальсонер выскочил из
часов, превратился в белого петушка с надписью "исходящий" и юркнул в
дверь. Тотчас за внутренними дверями разлился вопль Дыркина: "Лови его,
разбойника!", и тяжкие шаги людей полетели со всех сторон. Коротков
повернулся и бросился бежать.
11. Парфорсное кино и бездна
С площадки толстяк скакнул в кабину, забросился сетками и ухнул вниз, а
по огромной, изгрызенной лестнице побежали в таком порядке: первым -
черный цилиндр толстяка, за ним - белый исходящий петух, за петухом -
канделябр, пролетевший в вершке над острой белой головкой, затем Коротков,
шестнадцатилетний с револьвером в руке и еще какие-то люди, топочущие
подкованными сапогами. Лестница застонала бронзовым звоном, и тревожно
захлопали двери на площадках.
Кто-то свесился с верхнего этажа вниз и крикнул в рупор:
- Какая секция переезжает? Несгораемую кассу забыли!
Женский голос внизу ответил:
- Бандиты!!
В огромные двери на улицу Коротков, обогнав цилиндр и канделябр,
выскочил первым и, заглотав огромную порцию раскаленного воздуху, полетел
на улицу. Белый петушок провалился сквозь землю, оставив серный запах,
черная крылатка соткалась из воздуха и поплелась рядом с Коротковым с
криком тонким и протяжным:
- Артельщиков бьют, товарищи!
По пути Короткова прохожие сворачивали в стороны и вползали в
подворотни, вспыхивали и гасли короткие свистки. Кто-то бешено порскал,
улюлюкал, и загорались тревожные, сиплые крики: "Держи". С дробным
грохотом опускались железные шторы, и какой-то хромой, сидя на трамвайной
линии, визжал:
- Началось!
Выстрелы летели теперь за Коротковым частые, веселые, как елочные
хлопушки, и пули жикали то сбоку, то сверху. Рычащий, как кузнечный мех,
Коротков стремился к гиганту - одиннадцатиэтажному зданию, выходящему
боком на улицу и фасадом в тесный переулок. На самом углу - стеклянная
вывеска с надписью "RESTORAN I PIVO" треснула звездой, и пожилой извозчик
пересел с козел на мостовую с томным выражением лица и словами:
- Здорово! Что ж вы, братцы, в кого попало, стало быть?..
Выбежавший из переулка человек сделал попытку ухватить Короткова за
полу пиджака, и пола осталась у него в руках. Коротков завернул за угол,
пролетел несколько саженей и вбежал в зеркальное пространство вестибюля.
Мальчик в галунах и золоченых пуговках отскочил от лифта и заплакал.
- Садись, дядя. Садись! - проревел он. - Только не бей сироту!
Коротков вонзился в коробку лифта, сел на зеленый диван напротив
другого Короткова и задышал, как рыба на песке. Мальчишка, всхлипывая,
влез за ним, закрыл дверь, ухватился за веревку, и лифт поехал вверх. И
тотчас внизу, в вестибюле, загремели выстрелы и завертелись стеклянные
двери.
Лифт мягко и тошно шел вверх, мальчишка, успокоившись, утирал нос одной
рукой, а другой перебирал веревку.
- Деньги покрал, дяденька? - с любопытством спросил он, всматриваясь в
растерзанного Короткова.
- Кальсонера... атакуем... - задыхаясь, отвечал Коротков, - да он в
наступление перешел...
- Тебе, дяденька, лучше всего на самый верх, где бильярдные, -
посоветовал мальчишка, - там на крыше отсидишься, если с маузером.
- Давай наверх... - согласился Коротков.
Через минуту лифт плавно остановился, мальчишка распахнул двери и,
шмыгнув носом, сказал:
- Вылазь, дяденька, сыпь на крышу.
Коротков выпрыгнул, осмотрелся и прислушался. Снизу донесся
нарастающий, поднимающийся гул, сбоку - стук костяных шаров через
стеклянную перегородку, за которой мелькали встревоженные лица. Мальчишка
шмыгнул в лифт, заперся и провалился вниз.
Орлиным взором окинув позицию, Коротков поколебался мгновение и с
боевым кличем: "Вперед!" - вбежал в бильярдную. Замелькали зеленые площади
с лоснящимися белыми шарами и бледные лица. Снизу совсем близко бухнул в
оглушительном эхо выстрел, и со звоном где-то посыпались стекла. Словно по
сигналу игроки побросали кии и гуськом, топоча, кинулись в боковые двери.
Коротков, метнувшись, запер за ними дверь на крюк, с треском запер входную
стеклянную дверь, ведущую с лестницы в бильярдную, и вмиг вооружился
шарами. Прошло несколько секунд, и возле лифта выросла первая голова за
стеклом. Шар вылетел из рук Короткова, со свистом прошел через стекло, и
голова мгновенно исчезла. На ее месте сверкнул бледный огонь, и выросла
вторая голова, за ней - третья. Шары полетели один за другим, и стекла
полопались в перегородке. Перекатывающийся стук покрыл лестницу, и в ответ
ему, как оглушительная зингеровская швейка, завыл и затряс все здание
пулемет. Стекла и рамы вырезало в верхней части как ножом, и тучей пудры
понеслась штукатурка по всей бильярдной.
Коротков понял, что позицию удержать нельзя. Разбежавшись, закрыв
голову руками, он ударил ногами в третью стеклянную стену, за которой
начиналась плоская асфальтированная кровля громады. Стена треснула и
высыпалась. Коротков под бушующим огнем успел выкинуть на крышу пять
пирамид, и они разбежались по асфальту, как отрубленные головы. Вслед за
ними выскочил Коротков, и очень вовремя, потому что пулемет взял ниже и
вырезал всю нижнюю часть рамы.
- Сдавайся! - смутно донеслось до него.
Перед Коротковым сразу открылось худосочное солнце над самой головой,
бледненькое небо, ветерок и промерзший асфальт. Снизу и снаружи город дал
знать тревожным, смягченным гулом. Попрыгав на асфальте и оглянувшись,
подхватив три шара, Коротков подскочил к парапету, влез на него и глянул
вниз. Сердце его замерло. Открылись перед ним кровли домов, казавшихся
приплюснутыми и маленькими, площадь, по которой ползали трамваи и
жучки-народ, и тотчас Коротков разглядел серенькие фигурки, проплясавшие к
подъезду по щели переулка, а за ними тяжелую игрушку, усеянную золотыми
сияющими головками.
- Окружили! - ахнул Коротков. - Пожарные.
Перегнувшись через парапет, он прицелился и пустил один за другим три
шара. Они взвились, затем, описав дугу, ухнули вниз. Коротков подхватил
еще одну тройку, опять влез и, размахнувшись, выпустил и их. Шары
сверкнули, как серебряные, потом, снизившись, превратились в черные, потом
опять засверкали и исчезли. Короткову показалось, что жучки забегали
встревоженно на залитой солнцем площади. Коротков наклонился, чтобы
подхватить еще порцию снарядов, но не успел. С несмолкающим хрустом и
треском стекол в проломе бильярдной показались люди. Они сыпались, как
горох, выскакивая на крышу. Вылетели серые фуражки, серые шинели, а через
верхнее стекло, не касаясь земли, вылетел люстриновый старичок. Затем
стена совсем распалась, и грозно выкатился на роликах страшный бритый
Кальсонер со старинным мушкетоном в руках.
- Сдавайся! - завыло спереди, сзади и сверху, и все покрыл невыносимый
оглушающий кастрюльный бас.
- Кончено, - слабо прокричал Коротков, - кончено! Бой проигран.
Та-та-та! - запел он губами трубный отбой.
Отвага смерти хлынула ему в душу. Цепляясь и балансируя, Коротков
взобрался на столб парапета, покачнулся на нем, вытянулся во весь рост и
крикнул:
- Лучше смерть, чем позор!
Преследователи были в двух шагах. Уже Коротков видел протянутые руки,
уже выскочило пламя изо рта Кальсонера. Солнечная бездна поманила
Короткова так, что у него захватило дух. С пронзительным победным кликом
он подпрыгнул и взлетел вверх. Вмиг перерезало ему дыхание. Неясно, очень
неясно он видел, как серое с черными дырами, как от взрыва, взлетело мимо
него вверх. Затем очень ясно увидел, что серое упало вниз, а сам он
поднялся вверх к узкой щели переулка, которая оказалась над ним. Затем
кровяное солнце со звоном лопнуло у него в голове, и больше он ровно
ничего не видал.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг