- Тоже что-то не очень сложное. В понимании Лии, конечно, а у меня
удержалось только, что они имеют некоторое отношение к Фаде, что их три и
что действовать они должны не одновременно, а один за другим поочередно.
- На что хоть они похожи: на башню, на зверя?
- У меня не осталось никакого представления.
- А в трех экземплярах они уж не потому ли, что "бог троицу любит"?
- Тут есть основание: Зор опасался, как бы маяком не завладел
недостойный абориген, который может в этом случае причинить много зла
остальным, а я, то есть Лия, сказала, что по теории несовпадений третий
маяк должен попасть в нужные руки.
- Позвольте, почему именно - третий?
- Или второй. В общем, для одного из трех они допускали возможность
чего-то нейтрального.
Кузьма Кузьмич встал, уложил на место свои приборы и снова сел в
кресло.
- У вас, дорогой мой, скопилось ужасно много информации, как она могла
уместиться в отрывочных сновидениях?
- Сам удивляюсь, но это так. Возможно, тут проявилась какая-то
сгущенная передача информации, как при сгорании Наблюдателя, о которой я
говорил вам. У меня даже зацепились некоторые понятия, которым меня
никогда не учили, которые, может быть, принадлежали Лии.
- Это еще что! Какие же?
- Ну, например, убеждение в том, что времени не существует.
- Вот как!
- Да, так. Мне это и сейчас представляется вполне возможным. Материя не
мыслима без движения, а это значит, что ей присуща скорость как одно из ее
основных качеств. С этой скоростью она и движется в пространстве,
представляющем тоже несомненную реальность. А значит, понятие, которое у
нас называется временем, является всего лишь математическим понятием,
выражающим отношение пройденного пути к скорости. Вот и все. Как на
ладони.
- Ловко! А как же по этой теории понять срок жизни?
- Ах, дорогой доктор, надо же считаться еще и с ресурсами, которыми
наделено все живущее!
- Ну не знаю, не знаю, я не физик и не математик, мне не разобраться.
Вот если бы у вас сохранилось что-нибудь из знаний по биологии или
медицине...
- Стоп, доктор! Есть, пожалуй. Мне помнится, что старение представляет
собой диффузную форму того самого, что у нас называется раком. Лия знала,
что средство предотвращения этих заболеваний открыто не так давно.
Пригодится вам это?
- Что!!! Еще бы не пригодится, вы что, не представляете, как это важно!
Значит, они и с этим справились? Ну, голубчик, ну, милочка моя, припомните
об этом побольше, как это у них получилось?
- Ничего больше не знаю. Не припомню даже, в каком сне это
промелькнуло.
- Фу-фу! Лучше бы все остальное забыли, ну разве можно такое не
запомнить!!! Постарайтесь хорошенько, тут каждая подробность, любая мелочь
ценнее бриллианта!
- Бесполезно! Лия не была медиком, она, как у нас говорится, знала
звон, да не знала, откуда он. Ей был известен только сам факт. А уж чего
даже она не знала, мне припоминать бессмысленно.
"С тобой, голубчик, пожалуй и сам всякий смысл потеряешь, - уловил Олег
Петрович. - Нет, бедняга, тебя не невропатологу, тебя психиатру надо
показать".
- К психиатру я мог бы обратиться и без вашей помощи.
Кузьма Кузьмич вскочил, уставившись на гостя, потом несколько раз
прошелся по комнате.
- Ну знаете!.. Я не ожидал, что вы и впрямь способны так проникать в
мысли других.
- Сядьте, доктор, и, если хотите скрыть мысли, не думайте так
напряженно, а то сейчас ваш врачебный долг побуждает непременно сообщить
обо мне в психиатрическую лечебницу.
- А вдруг вы что-нибудь натворите?
- А голос друга вам ничего не подсказывает?
- Подсказывает, черт возьми!
- Хотите, я оставлю у вас мои водительские права?
- А где гарантия, что вы не поедете без них! Да вы способны тепловоз
угнать, вы сумеете!
- Выбросьте это из головы и подумайте лучше о том, сколько еще я смогу
сделать полезного, - сумасшедшего, наверное, не назначили бы главным
конструктором.
- Довод сильный. Но тогда чего же вы ждете от меня, как от врача?
- Я рассчитывал услышать вашу собственную оценку моего состояния и
только.
- Надо подумать, подумать надо, дорогой мой, - сказал Кузьма Кузьмич и,
поглядев на часы, добавил: - Пойдем-ка к столу, дорогуша, срок, на какой
мы отпросились у Веры Михайловны, истек.
За столом, сервированным со знанием дела и с явным желанием угодить
гостю, разговор шел на разные отвлеченные темы, а потом Вера Михайловна
ушла встречать Ирочку, а приятели перебрались в садик, подышать свежим
воздухом. По привычке, Олег Петрович вынул было папиросы, но тут же сунул
обратно в карман. Кузьма Кузьмич улыбнулся.
- Ну, что я могу сказать? - возобновил он разговор. - Мне надо бы
понаблюдать вас, но раз уж вы призваны сейчас на важную и интересную для
вас деятельность, было бы впрямь грешно отрывать вас от нее. Информируйте
меня почаще.
- Хорошо. Знаете, мне пришло в голову, что ведь я могу теперь
попросить, чтобы мне поставили на дом телефон. Я буду вам звонить.
- Чудесненько. Поразмыслив, я склонен считать, что угрожающего в вашем
состоянии нет. Скорее всего, тут сказалось одиночество. Старому холостяку
оно привычно, а вы всю жизнь провели с семьей, вам трудно. Как у вас в
этом отношении, ничего не наладилось?
- Смотря в каком плане... С женой не наладилось, с ней безвозвратно.
- Вы хотите сказать...
- Да, от вас не скрою, у меня недавно появилась замечательная женщина.
- Вот как! Что ж, поздравляю. Пусть это будет к лучшему. Не заметно
только, чтобы она очень заботилась о вас.
- Почему вы так думаете?
- Вижу, что воротничок у вас не подкрахмален, брюки отглажены плохо...
Олег Петрович весело рассмеялся:
- Ну, доктор, рассмешили! Нет, от Афины таких забот не дождешься, она
не станет мне носки штопать, за ней самой прибирать надо. Если чему она и
отдает должное, так это уходу за своей внешностью. Фасоны, косметика,
прически - в этом она артист. До сих пор не знаю, умеет ли она готовить и
стирать белье.
- Очаровательно! По крайней мере, можно надеяться, что вы не
растолстеете на высокой должности. Итак, она звалась Афиной. Вы счастливы?
- Да, доктор. Она красива, нежна, умна и любит меня.
- Вы так уверены в последнем?
- Вполне уверен. Не забывайте, что обмануть меня, скрыть что-либо
невозможно.
- Дай вам бог, как говорится. Намерены оформить свои союз?
- Нет, нам это не требуется, да и незачем. Вообще эта связь должна
остаться тайной, и я прошу вас не проговориться даже Вере Михайловне.
- Будет сохранено, как в сберкассе. Надеюсь, эта близость пойдет вам на
пользу, не одичаете, во всяком случае.
- Посмотрим. А все-таки скажите, доктор, можно ли чем-либо объяснить с
вершин вашей науки те видения, которые происходили не во время сна, а
наяву?
- Как раз это меня и заботит больше всего. Сны - чепуха, присниться
может и не такое. А вот видения... Вы слышали о новогодних гаданиях перед
зеркалом?
- Слыхал, конечно, так это же явный предрассудок.
- Вот то-то, что не предрассудок. Это как бы - разновидность
аутотренинга. Представьте: девушка уже настроена рассказами, горят свечи,
она долго, до устали глаз, смотрит на блестящую поверхность зеркала, - это
как раз то, что надо для самогипноза. Она действительно начинает видеть
своего суженого, вместо собственного отражения перед ней появляется некий
образ. Замените зеркало блестящим экраном телевизора - и готово объяснение
вашего случая.
- Но я говорил вам, что Зор пришел ко мне не с экрана, кроме того,
потом, сколько я ни старался, ничего перед телевизором не высидел, а в
машине вдруг и без него произошло нечто необычайное. Не зеркальце же тут
подействовало, в него ведь только мельком взглядываешь.
- Вот это меня и сбивает. Похоже, что предметом, на котором
концентрировалось ваше внимание при аутотренинге, был не телевизор, а
что-то другое, что сперва находилось в комнате, а потом оказалось в
машине.
- Да ничего я не переносил из квартиры в машину, кроме самого себя,
совсем налегке ехал, без всякого багажа. Мне уж приходило в голову, не
нахожусь ли я под влиянием каких-то излучений, которые иногда скрещиваются
на мне?
- Непременно именно на вас! Это уж - от лукавого; от фантастической
детективной литературы. С таким же основанием вы можете приписать
странности влиянию тех маяков, которые приснившиеся вам Фада или Лия
разбросали по Земле.
- А это вы исключаете целиком?
- Без колебаний. Если только вы не умолчали о чем-нибудь существенном.
Может быть, заметили необыкновенные предметы поблизости, летающие тарелки,
скажем, или орудие, нацеленное на ваш дом? Ведь это же - маяк! Он, я
полагаю, должен быть внушительных размеров, не с мышонка, его ни в карман,
ни в чемодан не спрячешь. Рентгеновскую установку, например, незаметно к
вам не подбросишь.
- А если это исходит от соседа?
- Мало лет вы с соседями знакомы? Шпион, да? А вы - дипломат, у
которого хранятся страшно важные тайны. Вздор, дорогуша! Ищите разгадку в
другом.
- В чем доктор?
- Кабы я знал! Подождем, понаблюдаем. Поменьше пейте, избегайте
волнений, следите за собой и держите себя в руках. Я дам вам таблеточек
для успокоения нервов... Ночевать вы, надеюсь, останетесь у нас.
Собираясь сюда, Олег Петрович именно так и намеревался, но сейчас
уловил за сказанным предложением тайную надежду на отказ, чувствовалось,
что хозяин все-таки побаивается гостя.
"Бог с ним, пусть спит спокойно, а то еще встревожится, оставаясь со
мной на ночь, чего доброго скальпель себе под подушку положит вместо
пистолета".
И Олег Петрович уехал. Он не осудил приятеля, прикинув, что и сам вряд
ли был бы спокоен, если бы к нему заявился знакомый, очень уж смахивающий
на сумасшедшего.
18
Дирекция завода напрасно надеялась на затяжку дела с компьютером, не на
такого, оказывается, напали: Олег Петрович сразу же затеял по этому
вопросу оживленную переписку с Управлением, у директора не было основания
отказывать в санкции, а Управление, чтобы отделаться от настойчивых
запросов, нацелило завод на министерство. Тогда Олег Петрович вызвался
съездить в министерство для личных переговоров.
- Посадили мы себе, кажется, ежа в штаны, - проворчал главный инженер.
- Ничего, пусть изведает на собственной шкуре, как лазить по "верхам"!
- успокоил директор. - Набьет шишек из-за ЭВМ, глядишь, отобьет охотку к
реформам.
- Нас же и посадит в лужу со сроками проектирования. Может, одернуть?
При Льве Васильевиче было куда спокойнее.
- Не стоит вмешиваться, пусть сам нарвется, убедительнее будет
выглядеть...
За день до отъезда в кабинет Олега Петровича с утра пришел Иван
Семенович и подал заявление об увольнении, что было весьма некстати, так
как именно на него хотел оставить Олег Петрович бюро на время своего
отсутствия.
- Что вам не работается, Иван Семенович? - вздумал было отговорить Олег
Петрович. - Может, недовольны чем-нибудь?
- Причин для недовольства у меня нет, но годики подпирают, пора-таки на
пенсию.
- Годики на вас не вдруг свалились, однако при Льве Васильевиче они вас
не тревожили, можно подумать, что без него вам стало тут неуютно.
- Нет, нет, что вы! Смена руководства здесь не играет никакой роли.
Просто - пора.
- Может быть, хоть на две недельки задержитесь, пока меня здесь не
будет?
- Не стоит, право, все равно у меня голова не тем забита.
Допытываться, чем же, собственно, занята голова Ивана Семеновича, не
имело смысла, видно было, что отговаривать его бесполезно, и потому Олег
Петрович подписал заявление и только спросил:
- Кому же передать ваши работы, как вы полагаете?
- Если бы Погорельский не был моим родственником, я сказал бы, что он
достаточно силен, но ведь он мой зять!..
Да, Погорельский, действительно, стал достаточно силен, о нем Олег
Петрович и сам подумывал, но потеря старого инженера была невосполнима.
- Досадно! - пожаловался он вечером Афине Павловне. - Годик-другой Иван
Семенович вполне мог еще потянуть, такого знатока не скоро вырастишь.
- Бог с ним. Ты талантливее. Кстати, Олег, я тоже хочу поехать в
Москву.
- Какое же тут "кстати". И что это тебя вдруг кольнуло?
- Мне надо кое-что купить. И я хочу побыть с тобой открыто, посидеть в
ресторане, послушать настоящую оперу, походить под руку с тобой по улицам.
Не скрываясь! Не украдкой! В одной комнате с тобой пожить!
- Вот это - новости! Кто тебе мешает осуществить такую программу здесь?
- Не притворяйся, ты отлично все понимаешь. Теперь это стало здесь еще
более недопустимо: сразу решат, что я вскружила тебе голову только потому,
что ты стал начальником. Завтра же подпиши мне отпуск на неделю в счет
очередного, слышишь! Иначе я тебе глаза выцарапаю.
- Не блажи, Фина! Я еду по делу, а не для развлечений.
- Но должен же ты считаться с моими желаниями. Я, кажется, ничем еще
тебе не докучала и...
Афина Павловна вдруг разволновалась так, что покраснела, и Олег
Петрович понял, что добровольно она от своей затеи не отступится. Но
гулять с ней, словно молодожену, по Москве, когда на душе забота,
показалось Олегу Петровичу неуместным.
- Тише, - сказал он. - Прекрати. Ты останешься здесь!
Афина Павловна, собравшаяся не отступать от своего, осеклась на
полуслове, отошла в угол к буфету и обессиленно опустилась на стул.
- Как хочешь, Олег, - тихо ответила она. - Останусь.
Она посмотрела на него покорно и печально добавила:
- В кои веки попросила тебя, а теперь даже расхотелось. Что ты за
человек, Олег? На тебя я даже рассердиться почему-то не могу. Ладно,
останусь.
Афина Павловна поднялась и пошла к выходу такая подавленная, что Олег
Петрович не выдержал, догнал и, обняв, повернул к себе:
- Погоди-ка обижаться, Финочка, я не такой уж свинтус, чтобы совсем не
считаться с твоими желаниями. Поедем вместе.
Афина Павловна просияла:
- Я же знаю, что ты не злой, - сказала она и поцеловала его. - Спасибо,
дорогой.
- На здоровье, дорогая. Только я думаю, что лучше мне выехать днем
раньше тебя, чтобы оформить командировку, записаться на прием и достать
номера в гостинице, - это ведь хлопотно, и скучно. Я остановлюсь, как
всегда, в Останкинской, жди меня там...
Так они и сделали. Но когда Афина Павловна, прибыв в гостиницу,
осведомилась, заказан ли ей номер, администратор ответила, что был
заказан, но утром его пришлось передать другому постояльцу по требованию
ВЦСПС.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг