Потом Окш неоднократно размышлял над этим случаем. Его удивляло, почему
немощные старики, которым давно пора распрощаться с земной юдолью, так
цепляются за жизнь. В бытность военачальником ему не раз приходилось посылать
на смерть молодых и здоровых парней, едва только вкусивших радости плотских
утех, и никто из них, за редким исключением, не выказывал при этом трусости.
Можно представить, как причитали бы в той же ситуации их деды. В чем же здесь
дело? Может, старики знают то, чего не знает молодежь? Или жизнь, даже лишенная
всех своих соблазнов, есть наслаждение сама по себе?
"Нет, - подумал он, - я не хочу быть стариком. Я никогда не буду стариком.
Куда достойнее умереть во цвете лет, с клинком или кубком вина в руке, а еще
лучше - в постели любовницы".
На то, чтобы полностью прочесть выгравированный на серебряных пластинах
текст, ушло столько времени, сколько требуется суслу, чтобы превратиться в
добрую брагу. Однако, закончив это весьма кропотливое занятие, Окш был вынужден
признаться самому себе, что совершенно ничего не понял.
Точно такой же результат ожидал его и во второй, и в третий раз. Лишь
после четвертого прочтения, выучив некоторые абзацы наизусть, он ухватился
наконец за кончик тоненькой ниточки, если и не прояснявшей скрытую в тексте
тайну, то дававшей на это надежду.
Когда стали поступать комментарии мудрецов - пространные, нарочито
усложненные, написанные на малопонятном для непосвященных языке, - дело не
только не прояснилось, а, наоборот, еще больше запуталось.
Тогда Окш взял себе за правило каждый день поочередно обходить всех своих
высокообразованных помощников и извлекать нужные для себя сведения прямо из их
сознания, без посредничества пера и бумаги.
Скоро он знал почти столько же, сколько каждый из них. От избытка
сведений, нужных и ненужных, лопалась голова. Окш окончательно потерял сон.
Начались галлюцинации. Зато мало-помалу стали выявляться принципы, положенные в
основу конструкции оружия, которое должно было положить конец всевластию
максаров.
В предельно упрощенном виде это выглядело примерно так. Мир, где поколение
за поколением рождались, жили и умирали жестянщики, а также все соседние
народы, на самом деле был устроен совершенно иначе, чем это считалось.
Привычная реальность была лишь составной частью, отдельным компонентом другой,
истинной реальности, бесконечной в пространстве, но имевшей четко очерченные
рамки во времени. Наряду с миром, где находились Чернодолье и Страна
жестянщиков, существовало бесконечное количество других миров, в большинстве
своем обладавших совершенно иными природными свойствами.
Весь парадокс состоял в том, что эти миры, заключенные, грубо говоря,
внутри друг друга, никоим образом между собой не сообщались. Стены, разделявшие
их, не имели никакой толщины, однако во Вселенной не существовало другой столь
же непреодолимой преграды, по крайней мере в теории.
Оружие, подробнейшее описание которого содержалось на серебряных
пластинах, как раз и было предназначено для того, чтобы дырявить эти
межпространственные стены. Само собой, все попавшее в поле действия такой
"дыры" - будь то закованный в броню воин, крепостная стена или пчела, усевшаяся
на медоносный цветок, - мгновенно перемещалось в другой мир, который с
одинаковой долей вероятности мог оказаться и ледяной пустыней, и буйством
сверхгорячей плазмы, и райским уголком, достойным только праведников.
Таким образом, с этической точки зрения подобное оружие могло считаться
абсолютно чистым, поскольку не оставляло после себя ни крови, ни трупов и,
более того, вселяло надежду, что жертва не только уцелела, но и переместилась в
куда более подходящее для жизни местечко.
Справедливости ради следует заметить, что идею практического использования
свойств многомерного мира жестянщики почерпнули из древних манускриптов,
предоставленных в их распоряжение максарами, чьи предки, существа воинственные
и суровые, были тем не менее весьма сведущи во всем, что касалось устройства
Вселенной. Межпространственные стены они умели преодолевать еще на заре времен,
когда соперничество между двумя могущественными расами сверхъестественных
существ едва не погубило этот мир.
Выродившиеся и одичавшие потомки некогда великого народа сохранили лишь
крупицы того, что было известно пращурам. Благодаря своей способности легко
манипулировать чужим сознанием максары покорили все окрестные страны, однако в
их душах жил подспудный страх перед былыми властелинами - бессмертными
созданиями, родной стихией которых являлось время.
Именно для защиты от них максары заставили жестянщиков, уже успевших
преуспеть в науках и ремеслах, создать вокруг Чернодолья непреодолимую стену,
по существу представлявшую собой одну огромную дыру в пространстве. Теперь
любой, кто попытался бы проникнуть во владения максаров помимо их воли, будь то
человек, зверь, птица или небожитель, оказался бы в положении мотылька,
летевшего на свет луны, а попавшего в пламя костра.
Впоследствии все мастера, имевшие отношение к возведению стены, были
беспощадно истреблены, однако знания, почерпнутые из древних манускриптов,
успели распространиться. Из этого источника проистекали почти все технические
достижения последующих поколений жестянщиков, в том числе методы извлечения
энергии из любой субстанции, власть над структурой вещества, а также способы
превращения материи в излучение и наоборот.
К сожалению, эти благоприобретенные знания не принесли жестянщикам ни
счастья, ни свободы, ни даже достойного существования. Ни одно из их начинаний
не могло остаться тайной для максаров. Жизнь многих тысяч людей целиком
зависела от каприза какого-нибудь там Стардаха или Карглака. Страна раз за
разом превращалась то в выжженную пустыню, то в грандиозный погост. Постоянный
страх разъедал человеческие души с той же неотвратимостью, с какой ржавчина
разъедает железо. Многие уже не считали для себя зазорным переходить на службу
к максарам и сражаться против собственных братьев.
Оружие, чью тайну знали древние мастера, - этакий межпространственный
"дырокол", от которого нет ни спасения, ни защиты, - могло бы, конечно,
исправить положение. Но лишь при том условии, что его возьмет в руки максар,
воспитанный как жестянщик.
Именно на это надеялся когда-то Азд. О том же самом догадывался Карглак. И
даже сам Окш начинал верить в подобную перспективу.
Несмотря на все заботы и треволнения последнего времени, мысли о Рагне
почему-то никак не шли у него из головы. Окш вспоминал ее так часто (то как
глоток родниковой воды, то как зубную боль), что она просто не могла не
присниться ему.
Само собой, сон оказался странным, запутанным и тревожным, как и все, что
было связано с этой ненормальной девчонкой.
Заснул Окш в своем кабинете, на самом верхнем . этаже башни, куда свет
неба проникал не только через широкие окна, но и через застекленную крышу, а
проснулся (так ему показалось) совсем в другом помещение - глухом и темном,
похожем на могильный склеп. Окш физически ощущал на себе какое-то гнетущее
давление, как это бывает с людьми, привыкшими к вольным просторам и вдруг
оказавшимися в тесной и низкой каменной келье.
Темнота, царившая здесь, еще не достигла консистенции мрака, но тем не
менее не позволяла различить никаких более или менее конкретных деталей. В
комнате присутствовал еще кто-то (у противоположной стороны угадывался смутный
человеческий силуэт), и ..Окш сердцем почувствовал, что это Рагна.
Их разделяло всего несколько шагов, но, как это нередко случается во сне,
он ясно понимал, что даже такое ничтожное расстояние здесь непреодолимо.
Тишина, похоже, была таким же непреложным атрибутом этого загадочного места,
как и сумрак, но Окш после некоторого колебания решился нарушить ее.
- Что ты тут делаешь? - спросил он. - Ведь раньше ты любила ясный свет,
свежий воздух и дикий лес...
Она ничего не ответила, только неопределенно пожала плечами, и Окшу
показалось, что при этом что-то
звякнуло.
- Ты придешь ко мне? - следующий вопрос сорвался с губ Окша как бы помимо
его воли. Она, чуть помедлив, кивнула.
- Скоро?
Еще один кивок.
- Я буду ждать тебя... Не знаю, интересно ли это тебе, но все мои планы
удались.
На эту фразу, по мнению Окша - убойную, никакой реакции не последовало.
- Помнишь, ты когда-то говорила, что умеешь предсказывать будущее? - Окш
вымученно улыбнулся, хотя и сам не знал, кому предназначалась эта улыбка. -
Как, по-твоему, я могу надеяться на удачу?
"И да и нет", - так примерно можно было истолковать ее жест.
- Неплохо было бы еще узнать, чем все это закончится, - добавил он, уже
немного осмелев.
Она низко опустила голову и вдруг исчезла, растаяла, как при малейшем
дуновении свежего ветерка тают клубы тумана.
Окш остался один, но теперь сквозь окружающий сумрак стали проступать
какие-то смутные видения, и внезапно он с удивлением понял, что находится в
самом центре сферы, внутренняя поверхность которой представляет собой не что
иное, как панораму Черно-долья, какой она, наверное, видится с огромной высоты.
Он узнавал все замки, все холмы, все горные гряды и все ущелья, хорошо знакомые
ему по карте, имевшейся в завещании Азда.
Однако это была не карта, а настоящее, реальное Чернодолье, неизвестно
какой силой вывернутое наизнанку. По его равнинам в разные стороны скакали
всадники, каждый из которых размерами не превосходил булавочную головку,
бродили банды мрызлов и ползли караваны с данью из соседних стран.
У Окша уже не было никакого сомнения (сомнение вообще не свойственно
спящим), что все это: и макса-ры, и мрызлы, и караваны, и замки, и даже воздух
вместе с землей, - обречено. Та самая сила, что до этого свернула плоскость в
сферу, сейчас продолжала мять ее в своих огромных пальцах. Видно было, как одна
гора наезжает на другую, как сминают друг друга соседние равнины и как
проваливаются под землю несокрушимые прежде замки. Да он и сам уже не мог ни
шевельнуться, ни крикнуть, ни даже вздохнуть. Ощущение было такое, будто поток
расплавленного металла, от которого Окш ускользнул однажды, все-таки настиг
его.
Неведомо за какие грехи ему суждено было разделить печальную судьбу этого
проклятого людьми и богами мира.
Потом неведомая сила вырвала Окша из собственного тела, как ураган
вырывает человека из одежды, и он успел увидеть самого себя, стремительно
улетающего куда-то прочь, - нечто расплющенное, бесформенное, больше похожее на
звериную шкуру, побывавшую в руках скорняка...
Последним, кто за миг до пробуждения привиделся Окшу, был совершенно
незнакомый мужчина неопределенных лет, не похожий ни на максара, ни на
жестянщика. Может, поэтому он смотрел на него и без ненависти, и без
подобострастия, а скорее с жалостью...
Вскоре мудрецы покинули башню. Их сменили мастера, но не те, которые умеют
работать исключительно руками, а те, кто способен сначала ясно представить себе
любой, даже несуществующий в природе механизм, а затем перенести это
представление на чертежную доску. Трудились они на тех же условиях, что и
предшественники, однако народом оказались куда более невоздержанным и
скандальным - то вина себе требовали, то женской ласки, то хорошей компании.
Заработанные деньги просто жгли им карманы.
Дело дошло до того, что Окшу пришлось в срочном порядке избавлять
некоторых особо рьяных бузотеров от пристрастия к пьянству, разврату и азартным
играм. Чертежи от этого лучше не стали - полет воображения и нетрадиционный
взгляд на вещи каким-то образом были связаны с душевной распущенностью, - зато
работа пошла без сбоев.
Почти все узлы, составлявшие конструкцию межпространственного "дырокола",
были давно известны жестянщикам и даже применялись иногда в практических целях,
хотя не могли устроить Окша своими размерами. Он намеревался создать оружие
столь же компактное, как клинок или многозарядка, а не тяжеловесного монстра,
которого необходимо таскать за собой с помощью четверки лошадей.
Кое с какими деталями, правда, пришлось и повозиться. Усилий одних только
изобретателей оказалось мало. Пришлось не только вернуть в башню некоторых
мудрецов-теоретиков, но и привлечь на помощь модельщиков, слесарей, ювелиров.
Даже Окш вынужден был припомнить полузабытые навыки гравера и злато-кузнеца.
Когда чертежи отдельных компонентов "дырокола" были готовы, тщательно
подобранные посыльные доставили их в мастерские, чья специализация совпадала с
профилем заказа. Дабы не создавать ненужного ажиотажа, платили за работу
довольно скупо и срочности не требовали. Тем не менее к заброшенному маяку
вскоре потянулись обозы с грузом. Для отвода глаз они везли не только
действительно необходимые вещи, но и всякий балласт: чугунные чушки, фасонное
литье, проволоку всех диаметров, самые разнообразные химикалии, стекло, фарфор
и абразивные камни.
Пока что планам Окша никто не мешал. Чужая воля ни разу не коснулась
сознания его помощников, а караулам, расставленным на берегу так часто, что на
всех даже укрытий не хватало, не удалось задержать ни единого подозрительного
субъекта.
Со своим новым компаньоном Окш виделся не очень часто - обстоятельства
требовали от Хавра непрерывных разъездов. Оказалось, что пожар, им же
самим и разожженный, погасить совсем не просто. Противоборствующие
стороны, даже лишенные денежной стимуляции, продолжали с завидным упорством
уничтожать друг друга. И самозваный король, и незаконно избранный верховный
стряпчий уже давно погибли (первого растерзала собственная гвардия, а второй,
попав в окружение, покончил с собой), однако созданные ими армии, ныне скорее
похожие на банды, все еще рыскали по стране.
Рагна не подавала о себе никаких вестей - не то смертельно обиделась на
Окша, не то никак не могла отыскать клинок Карглака. И вообще, создавалось
впечатление, что максары перестали интересоваться Страной жестянщиков. От них
не доходило ни достоверных сведений, ни слухов. Даже сбор дани прекратился.
Лазутчики Хавра, в основном перевербованные мрызлы, не возвращались. Зловещая
неизвестность укрыла Чер-нодолье.
Все нужные ему детали "дырокола" Окш заказывал сразу в нескольких
экземплярах, причем наиболее полный комплект хранился в трюме самоходной лодки
- не той, на которую некогда позарились бежавшие от погони вольные братья, а
другой, куда более вместительной и удобной.
Не доверяя никому, а в особенности Хавру, Окш самую ответственную работу
по сборке и наладке оружия проводил вдали от берега да еще старался приурочить
ее к наиболее глухим ночам. Механик, рулевой и несколько слуг, подобранных
лично Окшем, находились под его неусыпным контролем и никогда не помнили того,
что случилось с ними накануне.
На этот раз лодка покинула гавань под покровом густого тумана и болталась
на волнах до тех пор, пока Окш полностью не завершил свою работу. Как он ни
старался, а новое оружие напоминало не привычную многозарядку, одинаково
удобную и в бою, и в походе, а скорее ручную мортирку, которую жестянщики в
недавнем прошлом употребляли при осаде вражеских укреплений. Впрочем, при
определенной сноровке крепкий мужчина вполне мог таскать его на спине.
Уже пора было проводить испытания, однако Окш медлил. И причиной тому была
не тяжкая усталость, мучившая его все последнее время, и даже не опасение, что
неизвестно откуда взявшаяся межпространственная дыра может повести себя самым
непредсказуемым образом (например, затянуть в чужой мир самого Окша или открыть
дорогу таким силам, справиться с которыми будет уже невозможно), а щемящая
тоска, заставляющая человека взглянуть на собственную жизнь совершенно иными
глазами.
Он так ждал этого момента, как бы разделяющего его жизнь на две части -
гонимого и гонителя, - а сейчас, когда все сомнения, опасности и труды остались
позади, не испытывал от содеянного никакой радости. Можно было выпить вина,
вкус которого он уже успел позабыть. Можно было побаловаться с молоденькой
служанкой, стриженной под мальчика, носившей матросскую одежду и всегда
взиравшей на Окша с немым обожанием. Можно было, в конце концов, просто
завалиться спать, но неизбывная печаль отвращала его и от первого, и от
второго, и от третьего. Кто-нибудь другой, оказавшийся на месте Окша, уже стал
бы подумывать о самоубийстве.
Чтобы хоть немного успокоить расстроенную психику, он поднялся на палубу.
Туман был таким плотным, что нельзя было различить даже верхушку мачты. Очень
скоро Окшу стало казаться, что в мире не осталось ничего: ни неба, ни воды, ни
суши, а сам он - лишенный плоти крохотный кусочек сознания - беспомощно повис в
чужой и враждебной пустоте.
Это ощущение было столь же острым и глубоким, как и испуг, пережитый им в
ту памятную ночь, когда пылала оружейная мастерская, люди барахтались в
расплавленном металле, а злая воля Карглака пронизывала мрак, отыскивая того,
кто сумел чудом избежать гибели.
И только зацепившись за это воспоминание, занозой засевшее в душе, Окш
вдруг осознал, что мучает его вовсе не беспричинная тоска, и не меланхолия, а
то самое, хоть и сильно изменившееся предчувствие опасности, уже столько раз
выручавшее его в самых разных ситуациях.
В тумане таилась какая-то беда... нет, даже не таилась, а неотвратимо
приближалась, заполняя собой весь мир, все сущее пространство.
Окш метнулся в трюм, где была оборудована мастерская, вооружился клинком,
заодно прихватил зрительную трубу, которой еще ни разу не успел
воспользоваться, и торопливо вернулся на палубу. Экипаж лодки, привыкший
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг