после чего самолично распахнул дверь, под градом ударов уже готовую
слететь с петель.
Вольные братья, судя по всему, намеревались изрядно взгреть чересчур
медлительного хозяина, но, когда тот появился на пороге, их запал почему-то
испарился. Брань сразу стихла, а те, кто стоял впереди, невольно отшатнулись.
Окинув взором изможденных, окровавленных людей (и одновременно мельком
заглянув в душу каждого), Окш негромко, но повелительно спросил:
- Кто ваш командир?
- У вольных братьев нет командиров, - ответили ему. - А наш старший брат
погиб еще на подходе к поселку.
- Почему же вы не удосужились назначить нового? Что вы тогда за вояки?
- Королевские прихвостни гнались за нами по пятам, - плаксиво произнес
кто-то. - Нам было не до этого.
Окш пропустил эти жалкие оправдания мимо ушей. Он уже и так успел
убедиться, что перед ним не воины, а стадо баранов. Даже не баранов, а овец.
Паника на войне приносит больше жертв, чем самое совершенное оружие.
- Ты меньше разговаривай, а скорее веди нас к лодке! - крикнул из задних
рядов кто-то, еще не успевший встретиться с Окшем взглядом.
Он стерпел это оскорбление и, продолжая выискивать в толпе вольных братьев
хотя бы одного, чей рассудок не помутился от пережитых страданий, сказал:
- Лодка моя действительно довольно велика, но это не плот
бога-прародителя, на котором он доставил в этот мир все сущие народы. Не
хватало нам еще перевернуться в пути. Сколько вас всего?
- Здесь почти дюжина. Да на пристани осталось раза в три больше. Я имею в
виду живых. Но мы бы хотели захватить с собой и убитых, - это был первый
толковый ответ, услышанный Окшем от вольных братьев.
- Много ли врагов преследует вас? - продолжал выспрашивать он.
- Не знаем... Много... Целые полчища... - вразнобой загалдели вольные
братья, и Окш понял, что они не помышляют ни о чем другом, кроме бегства.
- Бывает так, что карлик кажется великаном, а кучка воинов - огромной
ратью, - веско произнес он. - Но это бывает только в двух случаях: когда глаза
застилает мрак ночи или когда страх застилает рассудок. Я задал вам не праздный
вопрос и жду на него ответа.
Как Окш и предполагал, ответил тот самый вольный брат, который совсем
недавно просветил его насчет численности беглецов.
- Две сотни пеших стрелков и несколько десятков всадников, - доложил он. -
Были еще самоходы с картечницами, но они остались за рекой. Мост не выдержал бы
их.
Преследователей было действительно слишком много. До этого Окшу никогда не
приходилось внушать свою волю такому количеству людей сразу, и он даже не был
уверен, возможно ли это в принципе. Впрочем, во время побоища в оружейной
мастерской Карглак без труда контролировал сознание нескольких сотен человек,
да и про своих мрызлов не забывал. Но ведь то Карглак! Он в этом деле
поднаторел не меньше, чем жаба в охоте на мух.
- Где сейчас ваши враги? Чего ради они дали вам передышку? - сейчас Окш
обращался уже к одному конкретному собеседнику.
- Они обходят поселок слева и справа, чтобы не дать нам возможности уйти
берегом, - ответил тот. - Про твою лодку они не догадываются. Мы и сами узнали
про нее случайно.
- Как тебя зовут? - Этот вольный стрелок начинал яределенно нравиться
Окшу.
- Шед... А почему ты спрашиваешь?
- Прозвище у тебя есть?
- Есть... Пика.
Только теперь Окш разглядел, что человек, с которым он разговаривает,
ростом превосходит всех других вольных стрелков, а худобой может соперничать ну
разве что с монахом-постником.
- Будешь теперь считаться старшим братом, Шед Пика... А пока вы все не
сели в лодку, предъявите мне свое оружие.
Здесь вольным братьям похвалиться было нечем. Многозарядки имелись не у
всех, да и пуль осталось, как зубов у старухи. Пришлось Окшу поделиться
собственными запасами, благо за время пребывания на острове он успел составить
себе приличный арсенал. Вольные братья брали оружие с недоумением - они и от
своего собирались избавиться в самое ближайшее время.
Затем он отвел их в укромную бухточку, где под защитой высоких камышей
скрывалась его лодка. В водометных двигателях никто не разбирался, и Окшу
пришлось самому стать за рычаги управления. .
Вольные стрелки, оставшиеся на пристани и уже ощущавшие спиной дыхание
смерти, при виде приближающейся лодки стали бросаться в воду.
- Назад! - Уж тут-то Окш взъярился по-настоящему. - Трусы поганые! Плетей
давно не пробовали! Назад говорю!
Ошарашенные вольные братья вернулись на берег столь шустро, словно угодили
не в прохладную водицу, а в крутой кипяток.
Поручив швартовку Шеду, когда-то служившему матросом на барже, Окш быстро
навел порядок среди его слабодушных сослуживцев.
- Об отступлении забыть! - вещал он внезапно прорезавшимся голосом
демона-громовержца. - Не сметь позорить гордое имя вольных братьев! Кого вы так
испугались? Королевских холуев? Да разве это воины? Суконщики они да мыловары!
В крайнем случае - мясники, те раньше хоть какое-то оружие в руках держали!
Клянусь, что эта шваль толстопузая разбежится после первых ваших выстрелов!
Сам того не замечая, Окш, как говорится, завелся, и теперь заботы о
безопасности собственного жилища отошли на задний план, уступив место
лихорадочному азарту предстоящего боя. Как и в любом живом существе, в жилах
которого смешалась кровь разных рас, в Окше жили две природы, две стихии, и
сейчас неукротимый дух максара брал верх над рассудительностью и осторожностью
человека.
Сначала подавленные, а затем вдохновленные силой его страсти, вольные
братья забыли и о своем прежнем страхе, и о своих ранах, и о нехватке оружия, и
о мертвых товарищах, рядком лежавших на гнилых досках пристани.
Все они теперь, как один, горели желанием отомстить за позор поражения, за
тяготы отступления, за стыд слабодушия. Эти люди, с молоком матери впитавшие
покорность, предпочитавшие бегство драке и никогда не считавшие зазорным мольбу
о пощаде, теперь походили на легендарных древних воинов, перед схваткой
вспарывавших свою плоть и приходивших в неистовство от зрелища собственной
крови. Теперь это была уже не толпа, а сплоченный, боеспособный отряд. Недаром,
значит, говорят, что стадо овец, предводительствуемое львом, заведомо сильнее
стаи львов, возглавляемой овцой.
Как всегда, в минуты непосредственной опасности у Окша открылось двойное
зрение. Воодушевляя свою крохотную рать, он видел все происходящее вокруг
поселка так же ясно, как если бы находился сейчас на вершине маяка.
Королевские стрелки окружали поселок широкой дугой, фланги которой,
усиленные кавалерией, достигали берега озера. Из присущей.всем жестянщикам
осторожности они не лезли на рожон, дожидаясь, когда оказавшиеся в ловушке
вольные братья или сами бросятся на прорыв, или сдадутся.
План предстоящего боя созрел в голове Окша мгновенно, как будто бы он был
не мальчишкой, едва вступившим в пору зрелости, а умудренным жизнью
полководцем. Ввязываться в уличное побоище, конечно же, не стоило. Это привело
бы к распылению сил, боеспособных только под его непосредственным контролем.
Надо было прорываться на простор, а лучше всего для этого подходила береговая
полоса, справа упиравшаяся в отвесную скалу, зато слева переходившая в узкое
дефиле, с одной стороны ограниченное озерными глубинами, а с другой - крутым
обрывом, поросшим сверху перечными деревьями. Идти по этой зыбкой песчаной
полоске можно было только гуськом. Десяток добрых бойцов смог бы сдержать здесь
целую армию (при условии господства над гребнем обрыва, естественно).
Первым делом Окш разделил вольных братьев на два одинаковых по численности
отряда. Один, составленный из наиболее надежных бойцов (тут уж приходилось
выбирать между барахлом и хламом) и снабженный лучшим оружием, должен был
двигаться вдоль берега навстречу засаде. Возглавлял этот отряд Шед Пика,
которому Окш предварительно хорошенько прочистил мозги.
Другой отряд грузился на лодку. Он должен был ударить по королевским
стрелкам с тыла. Правда, для этого сначала нужно было совершить по озеру
порядочный крюк, дабы преждевременно не попасть в поле зрения врагов. Багровая
полумгла хоть и считалась по местным понятиям ночью, однако для зоркого глаза
особых помех не представляла.
Теперь все зависело только от времени, вернее, от его дефицита. Боевого
духа оставшихся на суше вольных братьев должно было вполне хватить на первую
стычку, но дальше начиналось то, что ученые люди называют областью прогнозов.
Устоят ли королевские стрелки или сразу побегут?.. Догадаются ли они встретить
атакующих хорошим залпом или понадеются взять их голыми руками?.. Долго ли
будет оставаться в живых Шед Пика, главная надежда Окша?.. Успеет ли десант на
помощь своим гибнущим братьям?..
Потери в принципе не интересовали Окша. Любая победа (а он ставил только
на нее) требует жертв. Но, как любой прирожденный игрок, он считал для себя
честью закончить матч с как можно меньшим количеством потерянных фигур...
Похоже, нынче судьба ворожила ему.
Лодочный мотор мог в любой момент отказать, что прежде уже неоднократно
случалось. Подводная скала или топляк, которых в здешних водах было больше, чем
клецек в праздничной похлебке, угрожали хрупкому корпусу лодки роковой
встречей. Внезапно налетевший со стороны Чернодолья шквал был способен поднять
такие волны, что спутникам Окша пришлось бы сражаться не с королевскими
стрелками, а с рыбами. Однако ничего подобного не произошло, и вольные братья
благополучно высадились на берег за спинами ничего не подозревавших врагов, до
которых отсюда было примерно две-три тысячи шагов.
- Бегом! - негромко скомандовал Окш. - Быстрее! Еще быстрее! И чтоб ни
одного лишнего звука!
То, что издали выглядело как песок, на самом деле оказалось илом, в
котором ноги вязли по щиколотку. Только вольным братьям и это было нипочем.
Сейчас в их телах высвобождались запредельные силы, обычно остающиеся
невостребованными, но в ситуациях экстремальных способные наделить
обыкновенного человека мощью медведя и выносливостью лошади. (Другое дело, что
будет с этим человеком потом, когда нужда в сверхусилиях минует и о себе дадут
знать растянутые мышцы, вывихнутые суставы и лопнувшие сосуды.)
Слева от них возвышались сложенные из ракушечника крутые скалы, а справа
накатывались невысокие волны, своим плеском заглушавшие топот бегущих. Когда
впереди дробно застучали многозарядки и раздался нестройный клич идущих в атаку
вольных братьев, отряду Окша предстояло преодолеть еще не менее тысячи шагов.
Исход боя, целиком и полностью зависевший от его успешного начала, повис на
волоске.
Каменный массив, отделявший Окша от места схватки, не позволял ему
немедленно проявить свои необыкновенные способности, и, чтобы не бежать в
обход, он принялся карабкаться на кручу. Теперь-то и ему пришлось призвать на
помощь все свои силы. Когда Окш, потеряв обувь и в кровь расцарапав руки,
взобрался-таки на гребень далеко выдающегося в озеро мыса и смог наконец узреть
картину боя, его людям, оставшимся внизу, предстояло еще бежать и бежать.
Береговую полосу, в том месте еще довольно широкую, прикрывали не менее
полусотни пеших стрелков и около дюжины всадников (клячи которых, правда,
отличались от горячих скакунов максаров примерно так же, как коршун отличается
от курицы).
Численное превосходство сторонников короля над вольными братьями,
высыпавшими прямо на них из зарослей камыша, было так велико, что невольно
возникало сомнение в психическом здоровье последних. Загнанный заяц иногда
бросается на охотничьих собак, но от этого его шансы на спасение вряд ли
увеличиваются.
Королевские воины, до которых очень скоро дошло,что недобитые враги вовсе
не собираются сдаваться, а скорее наоборот, рассредоточились за естественными
укрытиями и принялись хладнокровно расстреливать вольных братьев, оказавшихся
на открытом пространстве. Особой меткости они при этом не проявляли, да и
нельзя было требовать ее от бывших торговцев и ремесленников, однако плотность
огня была так велика, что пули сами находили себе жертвы.
Вольным братьям не осталось ничего иного, как припасть к земле (и многим
уже навечно). Всадники, после первых выстрелов спешившиеся, вновь взобрались в
седла и вытащили из чехлов боевые секиры, весьма напоминавшие мясницкие топоры.
Прекрасная в своем отчаянии атака вот-вот должна была обернуться мерзкой
бойней.
И тогда в дело вмешался Окш.
У него просто не было времени (да и умения, скажем прямо, тоже), чтобы
подчинить своей воле сразу всех этих многочисленных людишек, по нелепому
стечению обстоятельств ставших вдруг его врагами. Вместо того, чтобы дергать
каждого из них за невидимые ниточки страха, вожделения, стыда, жажды
самоуничтожения или взаимной ненависти, Окш одним махом разрубил хитро
сплетенную сеть вековых предрассудков, сплачивающих отдельные особи в единое
целое и предопределяющих почти все стороны их поведения.
Короче говоря, королевские стрелки раз и навсегда лишились общественных
инстинктов и ощутили себя чуть ли не космическими личностями, для которых уже
не существует таких понятий, как долг, закон, авторитет, мораль, взаимопомощь и
чужое мнение. Силу эмоционального потрясения, пережитого ими при этом, можно
было сравнить разве что с нравственным падением праведника или с прозрением
грешника (что в принципе одно и то же).
Более того, окружающая действительность-утратила для этих новоявленных
солипсистов всякое реальное значение, превратившись в иллюзию, существующую .
исключительно в их собственном сознании.
Само собой понятно, что люди со столь экзотическим мироощущением уже не
могли ни нападать, ни защищаться. Ведь все вокруг - и уже начавшие потихоньку
приближаться враги, и свистящие в воздухе пули, и сам этот воздух, сырой и
пряный, и скалы, окрашенные светом неба в цвета киновари, и уходящие в
бесконечную даль багровые волны - было лишь частичкой привидевшегося им сна, а
кто же будет бороться со своим сном? (
Когда сильно отставшие от Окша вольные братья вырвались на оперативный
простор, подавляющее большинство королевских стрелков пребывало в глубокой
прострации, иногда принимавшей весьма причудливые формы (одни, например, шарили
вокруг себя в поисках несуществующих явств и напитков, другие использовали себе
подобных вместо кресел или иных предметов мебели, третьи активно занимались
самоудовлетворением) .
Простым, малообразованным жестянщикам, по собственной воле или по
принуждению принявшим сторону Вольного Братства, много страдавшим за последнее
время и наконец-то получившим возможность отомстить, не было никакого дела до
прихотливой и изящной философии крайнего эгоцентризма. Они принялись дружно
расстреливать, а потом и рубить своих недавних противников, которые никакого
сопротивления им, естественно, не оказывали и в ответ на удар ножом под сердце
лишь блаженно улыбались.
Окш мог легко прекратить резню, но это не входило в его планы. Бой еще
только начинался, а сделать в нем неоправданную паузу было то же самое, что
сбиться с такта в виртуозной музыкальной пьесе.
Как Окш и предполагал, главные силы королевских стрелков, узнав о
бесславной гибели товарищей, всей своей массой бросились в погоню за уходящими
вдоль берега вольными братьями.
А те особо и не спешили, тем более что с собой приходилось тащить
мертвецов, как своих, так и чужих. В том самом месте, где произошла высадка
десанта и где на прибойной волне плясала пустая лодка, из трупов соорудили
баррикаду (другого строительного материала, к сожалению, найти здесь было
невозможно), оборонять которую поручили Шеду Пике и нескольким его соратникам,
заранее согласным драться до последней капли крови.
Остальные вольные братья вновь разделились на две части, только теперь
одни вскарабкались на гребень обрыва, а другие спрятались за бортами лодки,
которую Окш отогнал подальше от берега.
Вскоре показалось королевское войско, чей строй сужался по мере того, как
отдельные отряды втягивались в проход между скалами и озером. Отправляясь в
погоню, исход которой теперь был весьма проблематичен (одна только печальная
судьба целиком погибшего флангового отряда чего стоила!), эти дураки прихватили
с собой все свои знамена и даже военный оркестр, сплошь состоявший из
барабанов, литавр и тамбуринов. В поселке оставили лишь лошадей, все время
норовивших соскользнуть в глубокую воду.
Когда авангард экспедиции уже достиг импровизированной баррикады, ее
арьергард еще только ступил на узкую полоску берега, разбитого многими сотнями
ног в кисель.
Едва Шед произвел первый выстрел, в упор сразивший вражеского знаменосца
(королевские воины уже вынуждены были двигаться гуськом), как лодка поравнялась
с хвостом колонны и засыпала его градом пуль. Почти одновременно со скал
полетели увесистые камни. . Все дальнейшее происходило в точном соответствии с
планом Окша, помешать которому не могли даже неизбежные для любого сражения
досадные случайности. Спасти королевских стрелков мог разве что божий промысел.
Шед, практически неуязвимый для редких вражеских пуль, легко срезал
любого, кто рисковал приблизиться к нему ближе чем на десять шагов, и вскоре
напротив его баррикады выросла другая, мало отличающаяся от первой. Воины,
лишенные свободы маневра, или гибли под градом камней, или вынуждены были,
расставшись с оружием, бросаться в воду, где их тоже не ожидало ничего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг