АЛЕКС БОР
ПРЕДЧУВСТВИЕ ВСТРЕЧИ
Романтическая фантазия в трех фрагментах
Тебя я встречу где-то в мире,
За далью каменных дорог.
На страшном, на последнем пире
Для нас готовит встречу Бог.
А. Блок.
Фрагмент 1. Сон - как сон и не сон.
Предчувствую Тебя. Года проходят мимо.
Всё в облике одном предчувствую Тебя.
...
Весь горизонт в огне - и близко появленье,
Но страшно мне: изменишь облик Ты,
И дерзкое возбудишь подозренье,
Сменив в конце привычные черты...
А. Блок.
.. что-то - огромное, исполински-чудовищное, неизмеримо-высокое,
тучно-свинцовое, металлически-ржавое, без длины, высоты, ширины, но -
ощутимо-реальное (мысль не выразить словом) - с небес опустилось,
коснулось вставших дыбом волос...
И - мир содрогнулся: металлическим вихрем пронесся нечеловеческий крик,
пронзающий землю, омертвляющий небо, раздирающий душу - безумный, жуткий,
зловещий. Он сместил пространство и время, небытие с бытием, хаос рожденья
Вселенной с гармонией мироздания - всё движен е гибнущей мысли сошлось в
этом яростном крике.
То кричал я, ужасом страха объятый: то, что черной горою высилось в
небе, выбрало в жертву меня, прилетело за мною из тьмы подземного царства,
и душа моя - слабая, бедная, беззащитная - не хотела со мной расставаться
и уходить во мрак преисподней.
И тогда прочь побежал я от тучи громадной. Тучи тяжелой, всемирной,
несшей запах тлена и смерти. Туча гремела раскатами грома, скрежетала
кривыми зубами, пронзительным рокотом смерти сотрясая спокойствие ночи. Я
бежал, и в спину мне несся хохот железный: "Ха! Ха! Ха! Ты не уйдешь от
меня, не спасешься, слепая песчинка, что брошена властной рукою в океан
человеческой жизни! Как не вечен песок под напором волн океанских и ветров
вселенских, так и тебе никогда не уйти от меня, и готовься ты к жуткому
пламени смерти..." Так дышала мне туча в затылок, толкая во взмокшую
спину, и неслась мрачной, жестокой судьбою за мною - беззащитной,
ничтожной, мелкой и слабой песчинкой на бессмертном теле Вселенной...
И бежал я по узким, кривым и зловонным улицам какого-то мертвого
города, и преграждали мне путь серые глыбы руин, и пьянящий, дурманящий
запах тлена и смерти ядовито струился из развороченных комнат. Я кричал,
звал на помощь, рвался вперед, удирая от смертельного страха - но никто не
слышал меня в этой части чужого пространства, и мой голос исчез,
испарился, он широкой воронкой врезался в шершавые стены черны руин и
растворялся в непроглядной небесной пустыне.
Так уходила надежда...
И видел я себя в окружении странных призраков, они походили на сухие
деревья в умершем лесу, и ржавые ядовитые когти на корявых ветвях хватали
меня липко-гнилыми, вонючими лапами, обнимали за плечи, цеплялись за руки,
ползли по лицу, обвивали шею, лезли в рот, щупали горло, повсюду оставляя
гнилые следы. Тошнило от скопленья густого зловонья, прерывалось дыханье,
и бежать было трудно, и не было мыслей и сил.
Бежать было трудно: ноги - отчего-то босые - вязли в коричневой жиже.
Чавкало что-то безгубыми пухлыми ртами за моею спиною. И шепот
свистящий, змеиный отовсюду был слышен - "Не уйдешь, не уйдешь!". И я
понимал, что сейчас упаду, и зловонная жижа мгновенно проглотит меня, и
небесная тьма - твердая, каменная и безжалостная, по-живому мертвая и
по-мертвому живая - обрушится мне на голову всею твердью небесной,
тонн-миллионной, едкой кислотой глаза выжигая, крючьями острых когтей на
клочья кожу сдирая, черными жерновами зубов кости в песок превращая...
И забыл я от страха - кто я и откуда? И стучал за моею спиной
жутко-тревожный набат, как грозное напоминание о скором хаосе небытия, и
стучал тяжелый молот по наковальне в моем воспаленном мозгу, выбивая
оттуда последние мысли. И ноги - отчего-то босые, черные от грязи, красные
от крови, - несли меня по улицам мертвым, враждебным, пустынным,
зловонным, и тишина ревела в ушах, и мертвый город не желал открыть мне
свои двери и дать спасительный приют в своих стенах. И сердце исступленно
рвалось из груди - на волю рвалось, как рвется сизокрылая чайка из
мраморной клетки в лазурь ясного и вечного неба.
А молот тяжелый гремел, дробил наковальню: "Не уйдешь! Не уйдешь! Не
уйдешь!"
И вдруг - кончился ужас...
С трудом я открыл тяжелые, мокрые, липкие веки. Мотнул пудовой головой
- и рассеялись в дальних мирах и пространствах остатки жутко-кошмарного
сна.
Но въевшийся в душу страх - не спешил даровать мне свободу. Продолжал
громыхать жуткий молот, барабанило сердце тревогу, пальцы нервно дрожали...
Я медленно встал с кровати. Бросил в окно настороженный взгляд - ночь
была за окном, беспросветная, беспробудная, темная-темная ночь. Звездное
небо сияло песчинками звезд, хитровато взирала на землю лукавым ликом луна.
Я оделся и вышел из дома.
Меня окружала необъятная, мягкая и добрая, совсем не страшная ночь. В
небесах, ослепительно-черных, ярким светом лучились хрустальные огоньки
далеких звездных миров. Над дальним лесом хмуро висела, как напоминание о
пережитом кошмаре, жутковато-кладбищенская луна, загадочное светило
ночное, укравшее свет у светила дневного, чтобы в пору ночную, как
Прометей, нести его людям.
Луна висела в небесном просторе, отбрасывая на деревья призрачные,
таинственно-мрачные, печально-загадочные тени, плавно серебрились
тропинки, и белесо сиял остов порушенной церкви. И эта белая церковь
показалась мне очень знакомой, словно я мог видеть ее когда-то - в
прошлой, навсегда ушедшей из памяти жизни...
И - вдруг: я почувствовал - что-то изменилось в этом нерушимом спокойствии
ночного мира. Словно чьи-то тонкие пальцы легко тронули невидимые струны
лунной арфы, заполняя уснувшее мирозданье хрустальными звуками нежной игры
перламутровой скрипки - и ласковый свет, что лился откуда-то с неба, нежно
коснулся лица моего...
И опять мир куда-то исчез, испарился, канул в пространство, развеялся
прахом во времени - так в один миг светло вокруг стало. И в лазоревом
свете стеклянных звездных огней заметалась по небу луна, затрепетала, как
пойманный в силки зверек, в сферах небесных, раскололась на части - и вот
уже на пламенеющем небе воссияли два полумесяца бледных. Но вот и они тают
- их поглощает пламя внезапного яркого света, что струился с темных небес,
озаряя купол разрушенной церкви. Этот свет был еще слабым, но гордым,
свободным, убивающим все страхи ночного кошмара.
И я вгляделся в тот свет...
.. Она шла очень медленно, невидимо и неслышно, хрустально-прозрачная,
сказочно-нереальная девушка лет шестнадцати или семнадцати. Облаченная в
белоснежные одеяния, сотканные божественной рукой из света и тьмы, из
дождя и из снега, из тумана и мрака, из солнца, из звезд, из луны, - она
походила на ангела, сошедшего с небес на землю. Девушка-ангел медленно
шла, и ночь расступалась перед ней, и ночные призраки и страхи
разбегались, прятались в темные щели. Девушка шла, и вместе с ней в мир
приходили покой, радость и облегчение...
Девушка очень близко подошла ко мне, нас разделяли всего несколько
шагов, и ничего не мешало мне подойти к ней. Я смотрел ей в глаза - в
загадочные черные глаза -и чувствовал себя художником, который, прильнув к
мольберту, исступленно рисует картину ускользающей жизни, и слышит, как
поет в его восторженной душе бирюзовая свирель, шуршит слабый шепот
зеленой листвы, гудит радостный гул вселенской весны, дышит гранитное
молчание ночи. И все это, что нельзя выразить словом, он на холст
серебристый благодарно наносит нежными мазками, посылая Богу молитвы о
дарованном чуде. Я и был сейчас этим художником, и весь необъятный и
неисчерпаемый мир проходил через мою душу, проносясь сквозь пространство и
время, и я истово внимал ему, внимал простодушно, по-детски, и видел - -
мягкую доброту черных. Безбрежных глаз девушки; - легкое очарование,
неброское кокетство лучистой улыбки; и слышал - - мягкое журчание лесного
ручейка - то пел её голос; - и еще - легкость шагов, колыханье травы,
звуки дыханья - всё то, что я видел и слышал, и что представлялось мне
только во снах, в скрытых и явных виденьях - сейчас алым светом нежно
сияло и к далекому небу стремилось, рвалось в безграничье вселенной,
отовсюду вытесняя адскую темень безжалостной ночи...
Девушка медленно приближалась ко мне. А я волновался, не мог совладать
со своими чувствами и мыслями, в неясной тревоге не мог сдвинуться с места
и подойти к ней. Только стоял и смотрел ей в глаза, ожидая начало
обновления жизни.
И снова страх надвигался, вползая в душу скользкой змеей. И
смутно-щемящая, беспокойно-тревожная память о чем-то далеком, ныне
ушедшем, не давала покоя. И билась тревожная мысль: а вдруг эта
девушка-ангел сейчас мимо пройдет, меня не заметив, не сказав мне ни
единого слова?
А девушка стоит всего в двух шагах от меня, и сердце трепещет от
близости счастья, потому что Она обратилась ко мне:
- Ты почему здесь стоишь - этой ночью?
Её голос - словно лазурная флейта запела, ночной воздух наполнив
свежестью грядущей весны.
Я молчал - что я мог ей ответить - ей, что пришла в наш мир неизвестно
откуда?
А она - подошла ко мне совсем близко: лицо к лицу, глаза к глазам,
дыханье к дыханью. И ожидала ответа...
- Стою, - только и смог вымолвить я, погруженный в прозрачность стихи
небесной, что таилась в очах ее черных, печальных.
Она улыбнулась - и светел стал воздух. Покачала головой - длинные
золотистые волосы нежно коснулись - - как ветерок мимолетный, нежданный,
почти невесомый - лица моего, - и щеки багрово зардели.
И волосы мягко упали на её обнаженные руки, покрытые мягким нежным
загаром.
- Ты меня не узнал? - печально спросила она.
- Нет, - я ответил. - Ты кто и откуда?
Она засмеялась - чьи-то тонкие, умные пальцы нежно коснулись невидимых
струн небесного свода, музыкой светлой и доброй наполняя и небо, и землю.
-Ты меня не узнал, - вздохнула она, и струны мгновенно умолкли, затихла
нежная музыка неба.
- Не узнал, - я признался, не глядя в черные грустные очи
девушки-ангела.
- как странно, - сказала она, - как странно... Ты меня забыл? Когда-то,
очень давно, ты видел меня почти ежедневно. А потом я ушла, и ты меня
звал, и просил, чтобы я вернулась обратно. И вот я пришла. Вернулась,
преодолев все преграды. И ты не можешь вспомнить меня. Так зачем я
вернулась?
Девушка медленно, плавно, изящно - движение это мне почему-то
знакомосвои тонкие руки над головою вздымает, и я вижу, как сотканное
золотом солнца, вышитое бархатом неба белое платье вслед за руками
движется к солнцу, и я понимаю: это ангел предстал предо мною, кроткий
ангел небесный из миров запредельных, миров дальних, невидимых взору, но
столь же реальных, как и тот мир, что меня всегда окружает...
- Так ты меня не узнал? - её голос бессилен. - А ведь когда-то ко мне
ты стремился...
И ее мягкие, нежные руки - как плети спадают.
И она медленно - время словно остановилось, замерло и исчезло,
-разворачивается и идет прочь от меня, направляясь к какому-то черному
дому. Дом этот - страшный, облезлый, взявшийся в этом пространстве
неизвестно откуда - высится перед моими глазами, и от кованной двери
струится дыхание смрадной могилы...
И - девушка подходит к двери, что ведет к преисподней.
И - она кладет ладонь на холодную ручку металлической двери...
И я понимаю: скоро её не станет...
Она уйдет - уйдет навсегда, уйдет безвозвратно. Уйдет без прощанья, без
нового обещания встречи. И чтобы она не ушла, я окликнуть её. Назвать её
имя...
Но я давно забыл ее имя, и потому уходит она, и не в силах я окликнуть
её, и не могу пойти за ней следом...
Сейчас исчезнет она...
- Послушай ! - пытаюсь я крикнуть. Но мой голос тих, он растворился в
вязком пространстве.
Но она оглянулась. Обернулась. Застыла. В глазах - ожиданье...
И вдруг - солнечным светом ласково заиграла улыбка на милых устах, с
черных глаз исчезла тревога.
- Я чувствую: ты вспомнил меня, - говорит девушка-ангел тихо,
беззвучно, одним только любящим взглядом, одной лишь теплой улыбкой.
- Да! Я вспомнил! - кричу я ей вслед. И бегу ей навстречу.
Да. Я все вспомнил. Вспомнил то, что было когда-то и то. Чего никогда
не было. Вспомнил, что придумал я сам, ожидая ее возвращенья. И вспомнил
тот радостный день, ставший днем печали, когда огненно-красные розы пылали
во мраке пустого и холодного коридора...
Фрагмент 2 Праздник грусти.
Мне страшно с Тобою встречаться,
Страшнее - тебя не встречать...
А. Блок.
.. Огненно-красные розы жарко пылали во мраке пустого и холодного
коридора, источая тонкий, едва уловимый аромат, наполняя мертвое и
негостеприимное пространство жарким дыханием солнца, лазурным простором
небес, тихим шорохом степных трав и глухим шепотом далеких звездных миров
- весь необъятный и неисчерпаемый мир, все богатство красок Вселенной
принесли в этот чужой и враждебный мир маленькие пурпурные бутоны, похожие
на крохотные живые фонарики, во мраке свинцовой ночи зажженные чьей-то
доброй и великой рукой. И не было в созданном богом мире цветов,
прекраснее этих...
Бутоны пылали, освещая густой сумрак, сквозь вязкую пелену которого, не
жалея сил, пробивался тонкий лучик света, что шел из распахнутой настежь
двери, открытой в темной глубине коридора...
Из двери, что вела куда-то совсем в другой мир, вырывался этот
живительный свет. Его острый луч клинком разрубал плотную и липкую
темноту, рассеивал тяжелый клейкий сумрак, и, отраженный от грязно-белых
стен, упирался в бетонный потолок - последнее препятствие на пути к
свободе. На границе света и тьмы - границе контрастной, без полутонов и
переходов, в загадочном дьявольском танце кружились серые пылинки -
мельчайшие частицы окружающего свет мрака. Они ярко полыхали холодными
голубоватыми огоньками, сверкали колючими искрами - искрами острыми,
злыми, но мертвыми и холодными, как тухлые болотные огни.
А она стояла внутри светового луча - девушка, облаченная в
серебристо-белое платье, расшитое разноцветными блестками, которые,
радостно сверкая, переливались, озаренные теплым сиянием ласкового света.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг