статьи и выступления Карла Великого!
Миновал еще два стеклянных пролета со статьями и выступлениями, и
наконец - находка! Карл, чего я никак не ожидал, оказался весьма
плодовитым стихотворцем: сотни самых разнообразных изданий были густо
заполнены стихами и поэмами. Каждый том открывался фотоснимком поэта.
Печально прикрытые глаза, выразительный полупрофиль, ниспадающие на плечи
белокурые локоны долженствовали подчеркнуть поэтическую натуру и редкое
творческое дарование автора. Читаю наугад.
Сгустились сумерки. Во тьме
Невмоготу вдруг стало мне.
Забушевала в жилах кровь.
Я понял: это, брат, любовь.
Переворачиваю страницу.
Ползли вдоль берега туманы,
И громко блеяли бараны.
Шли облака издалека,
А тигр шел из тростника...
В какие края направлялся тигр - читать не захотелось. Полистал книгу,
полюбовался на талантливые рисунки, выхватил несколько заголовков: "К
тебе, моя любовь", "Поэма о счастье", "Лирические этюды", "Не смей!",
"Нет, не поверю"...
Любопытно, а какие же темы затрагивает Карл в своих статьях? Я вернулся
к соседнему шкафу, извлек несколько книг. А вот какие: "Так называемый
бюрократ и его роль в мировом прогрессе"; "От чернильницы к механизмам с
автоматической подачей чернильной пасты"; "Роль транспортера при загрузке
и выгрузке в складах глубинного залегания"; "Использование космических
аппаратов для слежения за мелкими наземными объектами" (Ого! - удивился
я); "Вопросы психологии и воспитание стойкости у солдат в условиях
современной войны" (Ого! - опять удивился я); "Музыкальный момент в
стихосложении"; "Значение чернильной пасты для оформления технической
документации" и так далее и тому подобное. Интересы Карла были поистине
безграничны и зачастую неожиданны.
Видимо, не следовало ограничиваться лишь поверхностным просмотром
текстов.
Один из них я решил внимательно прочитать.
"Досточтимые господа! Рад приветствовать вас за этим деловым столом в
таком солидном, многоуважаемом составе. Каждый из Вас прославлен
неувядаемыми доблестями и внес личными стараниями свою лепту в
совершенствование механизма умножения славы и благополучия. Однако..."
Нет, не смог я одолеть весь текст. Книгу захлопнул, вернул в шкаф и с
чувством освобождения придавил золотое великолепие стеклянными створками.
Осталось подняться на пятый, то есть на третий этаж и получить у Ри
дальнейшие инструкции.
Я повернулся к выходу, мой взгляд натолкнулся на глобус. Очень уж
необычный был этот шар, слишком корявый. "Кто меня осудит, если я подойду
поближе и как следует его рассмотрю?"
По гладкому зеркальному паркету вплотную приблизился к макету Земли (он
оказался выше человеческого роста) и искренне подивился, с какой ювелирной
точностью передан земной рельеф. Особенно поражали горные части планеты,
до мельчайших подробностей показаны высоченные пики, хребты, впадины,
ущелья...
Даже дороги видны: чуть заметными желтоватыми змейками поднимались они
из долин на перевалы, перебегали с кряжа на кряж, петляли вокруг вершин и
холмов...
На равнинах хорошо просматривались леса, степные просторы; бурные и
тихие реки свободно несли воды, подныривая под мостами и разбиваясь у
частоколов-плотин мощных электростанций. А на крутых и пологих берегах
необъяснимо угадывались большие города...
Вся поверхность макета была усеяна светлыми точками. Вероятно, для
красоты, на зеленом равнинном просторе одна точка выделялась особенно
ясно. Что это?
Краска? Металл? Я осторожно коснулся белого пупырышка ногтем мизинца и
обомлел: свет в библиотеке погас и противоположная стена будто открылась
прямо в поле! Комбайнеры жнут хлеб - широкие лопасти подминают под ножи
колосья, зерно густо льется в кузова машин. Второй комбайн встал,
комбайнер выскочил из кабины, что-то кричит...
Что же это - киносъемка или прямой репортаж с местности? На киносъемку
не похоже... Неужели передают спутники? Зарябили полосы. Глаза мои
привыкли к темноте, и я глянул на глобус. Точки, оказывается, светятся! "А
если ковырнуть в Африке, - подумал я, - появится что-нибудь?"
Наугад тронул светящееся пятнышко и был удовлетворен: изображение
появилось.
Но то, что я увидел, заставило содрогнуться. Пылали хижины и густой
черный дым застилал все вокруг. В просветах возникали солдаты с автоматами
в руках, и можно было рассмотреть их прокопченные лица. Ветер раздвинул
дымовую завесу и близко, почти в упор, обнажил для обозрения кровавые,
истерзанные трупы убитых жителей африканской деревни...
Вдруг все исчезло, вспыхнул свет, и сзади меня прозвучал властный,
грубый голос:
- Ни с места! Руки!
Я не успел поднять руки. Там, где только что разворачивались постыдные
для человечества события, возникло и сразу же исчезло удрученное лицо
Карла. Он поспешно сказал:
- Не трогать! Я разрешил.
Обернувшись, я заметил быстро исчезающих военных высшего генеральского
ранга. Бахрома эполет молниеносно выскользнула за дверь.
Я немного помедлил, ожидая вызова Карла и размышляя о случившемся.
Вызова не последовало, и весь путь до пятого этажа я старался уложить в
систему все сегодняшние впечатления. Проходя мимо железных дверей, чутко
прислушивался и смотрел во все глаза. Судя по всему, в закрытых помещениях
располагались не только склады с продовольствием... Экспериментировать я
уже опасался - и так слишком много на сегодня...
Нет, чересчур обильно было всего, сразу и не разобраться. Одно я уже
понимал: Карл очень хитер, опасен, и опасен не только для меня одного...
Канцелярские дела только отвлекали. Карл сам говорил об этом. А
главное...
Что же главное для Карла?.. Неужели то, что я видел минуту назад?..
Очаровательная Ри смягчила мое подавленное настроение. Только я
заглянул в приемную, она ласково предложила сесть напротив. Я вспомнил о
музейной чернильнице и усмехнулся: нет уж, душа девушки не может
находиться где-то под замком...
Ри просто, по-свойски спросила:
- Ну как? Познакомились с нашим учреждением?
- Да, частично, - вздохнул я и с опаской покосился на дверь кабинета
Карла - не слышит ли он?
- Господина Карла нет, - опустила глаза Ри. - Но в общем-то он слышит
все.
Такой у нас руководитель. Умный, проницательный.
- Проницательный - это верно, - согласился я. - Ну, а если откровенно:
вам все в нем нравится? Ну, ничего вы такого не замечали?..
Глаза у Ри вдруг застекленели, стали безразличными, ответила она
нехотя, с зевотой:
- Собственно, что я должна была заметить?
Неожиданный поворот в поведении Ри меня насторожил, и развивать
критическую мысль я побоялся.
- Так, ничего. Наверное, мне показалось. С непривычки. Сначала все
кажется не так.
- А, - улыбнулась Ри. К ней вернулось прежнее обаяние. - Я и сама не
сразу привыкла. Теперь о приятном поручении господина Карла. - Ри щелкнула
дверцей сейфа и на раскрытой райской ладони подала мне ключ. - От вашего
особняка.
Как выйдете - сразу за парком. Господин Карл позаботился, чтобы у вас
на первый случай были деньги. Здесь сумма вашего недельного заработка. -
Белые холеные пальцы извлекли из сейфа конверт. - Разживетесь - долг
отдадите.
Теперь о внутреннем распорядке. Господин Карл любит точность. Приходить
на работу и уходить следует вовремя. У нас пропускная система. Без этого
пропуска, - Ри протянула металлический жетон с номером, - сюда не попасть.
Далее. Сотрудникам пользоваться лифтом запрещено. В конце коридора есть
лестница. Да и согласитесь, подняться на третий этаж не так уж трудно. На
первом этаже бар. Легкие завтраки, горячие обеды, по предварительному
заказу - ужин. Кажется, все. Свой офис-четыре видели?
- Не успел.
- Это последнее, что остается вам до конца дня. Господин Карл желает
вам всяческих успехов и ждет завтра утром с докладом.
- До свидания, Ри. Приятно было с вами познакомиться.
Ри улыбнулась, и пока я выходил, чувствовал ее провожающий внимательный
взгляд.
Офис-четыре находился почти по соседству. В кабинете было все, что
нужно для нормальной канцелярской работы: письменный прибор, телефон,
настольный календарь, стопка чистой белой бумаги... Под стеклом списки
фамилий и телефонные номера. Окна зашторены, что, вероятно, предусмотрено
дисциплинарной системой Карла: во время работы ничто не должно отвлекать...
Пронзительно зазвонил телефон. Я снял трубку и услышал тягучий
сипловатый голос:
- Это ты, Чек?
- Я. С кем имею честь говорить?
На другом конце провода поперхнулись.
- Подумай. Позвоню еще.
Конечно, это Карл, усмехнулся я. Однако как изменился голос! Звонок.
- Слушаю, господин Карл.
- Завтра у тебя первый рабочий день, - наставительно оторвался Карл. -
Будет нелегко. Подготовься, настрой себя на серьезное дело.
- Хорошо, господин Карл.
- Дома найдешь соответствующую литературу. Желаю всех благ.
Карл положил трубку, и я, наконец, был свободен. Скорее на волю, на
свежий воздух. Остро почувствовал голод. Решил заглянуть в бар. Да и
следовало познакомиться с заведением, где мне предстояло питаться.
По инерции едва не повернул к лифту, но вспомнил о запрете. Что ж, я не
гордый, прогуляюсь по лестнице.
Офис-двенадцать был открыт, и я мимоходом заглянул в него. Бо-Э-Ни
мгновенно повернули головы в мою сторону. Бо, которого я запомнил потому,
что с него каждый раз начиналось перечисление сотрудников, вытянулся над
столом, и жестом пригласил в кабинет.
Я вошел и почувствовал, что нахожусь в фокусе пристального внимания:
двенадцать пар глаз скрестили на мне изучающие взгляды. Я смутился и
сказал первое, что пришло на ум:
- Ну как живете, господа?
- Извините, - осклабился Бо, - у нас так не принято.
- А как принято?
- Никак. Господин Карл сам называет, кого нужно. О, у господина Карла
прекрасная память!
- Вы часто бываете в музее? - я многозначительно показал пальцем вниз.
Бо застыл в напряженном изумлении, и мне пришлось объяснить:
- Там есть необыкновенная чернильница...
- Да-да, - раздались вокруг радостные голоса. - Уникальная вещь!
Единственный экземпляр!.. Чудо природы!..
Бо шепотком сказал:
- Мы составляем список на воскресенье. Пойдете?
- Разумеется, - согласился я. Интересно посмотреть, как проходит
процесс общения с замурованными душами. - До свидания, господа, - сказал я
и зашагал к двери.
- Куда же вы? - донесся голос ошеломленного Бо.
Я остановился и подозвал его пальцем. Бо осторожно подошел, и я с
горечью выдал:
- Уму непостижимо! А ведь когда-то вы были человеком!
Бо изменился в лице, попятился; я не стал более докучать и устремился к
лестнице. Еще несколько минут - и я в баре.
Бар как бар, ничего особенного, если не считать того, что занимал он
небольшое помещение. У буфета длинная стойка с высокими мягкими сиденьями,
в крохотном зале - два столика. На витрине, как водится, разноцветный
фейерверк фигурных бутылок. Посетителей не было. В тишине огромной сонной
мухой жужжал под потолком вентилятор.
Миловидная блондинка вежливо объяснила, что обеды кончились, но можно
что-нибудь приготовить. Ждать не хотелось, и я спросил, нет ли сэндвичей.
Сэндвичи были.
- Отлично. Заверните... десять штук. - Расчет простой: два съем сейчас,
остальные - на вечер и утро.
- Больше ничего? - участливо спросила блондинка.
- Спасибо, пока все.
- Пить не будете?
- Нет. Должен готовиться к завтрашнему дню.
- Что-то важное?
- Да. Приступаю к исполнению своих обязанностей.
- Желаю успехов.
Я поблагодарил приветливую молодую барменшу и с хорошим чувством вышел.
Отыскал выход на улицу, но металлическая дверь была намертво закрыта.
Как ее открыть - я не знал.
Вернулся в бар и все рассказал блондинке. Она рассмеялась и объяснила:
слева у входа автомат. В него вставляется пропуск, и дверь открывается.
- А как же с улицы?..
- Такой же автомат и там.
Я посетовал на свою недогадливость, и мы расстались.
На улице было тихо, тепло, осенний день клонился к вечеру. Булыжник на
узкой мостовой просох, рябил серыми пятнами. Небо все более голубело,
жалкие остатки рваных дождевых туч пятились куда-то за крыши домов. Даже
небоскребы темнели не так мрачно, возвышаясь над городом неприступными
гигантскими скалами.
Мои туфли звонко застучали по булыжнику. Я огляделся: на улочке ни души.
Стук каблуков звучал как вызов пустоте и одиночеству...
Кажется, в парке кто-то есть. Это обстоятельство, как ни странно, меня
взбодрило, я прибавил шагу и через узкую дверцу в чугунной изгороди вышел
на мокрую аллею, под желто-зеленые, кое-где еще густые купы деревьев.
На дальней аллее, сквозь стволы, замечаю пустую скамью. Это то, что
сейчас нужно. Присяду, спокойно поем, тогда можно и в особняк. Воздух в
парке чистый, витаминный, а в хоромах, что ни говори, кислороду всегда
маловато.
Повсюду нашлепаны красные, желтые, ярко-оранжевые листья, и я шел по
разноцветной аллее, как какой-нибудь Карл Великий во время торжественного
приема заморских гостей. Пробивалось солнце, и дерзко вспыхивали золотые
сердца пока еще не побежденных осенью деревьев.
Одна скамейка, незамеченная издали, оказалась занятой. Некто в сером
плаще, уткнув локти в колени, читал газету. Скамейка напротив была
свободной, на ней-то я и устроился, развернув сверток с сэндвичами.
Приступив к трапезе, я заметил, как заволновался и в то же время
пытался скрыть волнение человек на противоположной скамейке. Он был
довольно молод, лет двадцати пяти, остроносый и остроскулый от худобы. Его
глаза и хотели бы смотреть на меня, но каждый раз смущенно опускались. Не
сразу я заметил, что человек смотрит не на меня, а на бутерброды, которые
я принялся с аппетитом уплетать. Как я не догадался - он страшно голоден!
- Прошу вас, - обратился я к нему. - Присоединяйтесь! Мне одному не
одолеть.
Парень, осмелюсь его так назвать, с радостью принял мое предложение,
сел рядом, и мы стали с хрустом перемалывать хлеб с ветчиной.
Вдруг из-за скамьи выскочил мужчина в черном пальто и шляпе, грозно
встал перед нами. Лицо его, с неуловимыми чертами, показалось мне
знакомым. Не он ли сопровождал меня к господину Карлу?
- Прошу предъявить документы, - потребовал незнакомец.
Да, это он, - убедился я. Именно этот характерный низкий голос
корректировал мой путь в карловских подвалах.
Парень, доедая бутерброд, не торопился доставать документы.
- Он со мной, - спокойно сказал я.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг