разрыдалась. Позже, когда воспоминания притупились, она задала Карлу
вопрос: "Для чего все-таки погубили бедных обезьян?" - "Во имя будущего, -
ответил Карл. - Я должен быть сильным и непобедимым. Так я буду сжигать
своих врагов".
- Вас, конечно, этот довод успокоил.
- Естественно. Я господину Карлу верила. Я искренне считала: помогая
ему, я помогаю его делам. Ничего, что я о них ничего не знаю, зато я знаю
господина Карла.
- Он посвящал вас в свою личную жизнь?
- В личную жизнь? Нет, он ничего не рассказывал... Но иногда он
говорил, например: "Не правда ли, эта девушка мила? Я хочу с ней
познакомиться".
- И вы... их знакомили?
- Ни разу. Одни разговоры.
- Но ведь были у него девушки?
- Наверное...
- Были. Да еще какие!
- А откуда вам известно?
- Он показал шкатулку. В ней собрана великолепная коллекция.
Систематизированная, пронумерованная... Не выдели?
- Нет.
- Советую посмотреть. Голубой прелестный ящичек. Хранится в конторке.
Если господин Карл покажет, советую обратить внимание на семьдесят пятый
номер.
- Вероятно, очередная гадость. Наподобие слежки. Знаете, я никак не
ожидала, что за мной наблюдают. За кем-то следить - это в порядке вещей.
Но чтобы за мной... Проверила лампу - а там действительно какое-то
устройство. Я-то думала, живу свободно, как птица... Ну, по вашему совету
и "уронила" - так бухнула о порог - только стекла полетели... И в сумочке
проверила.
Представляете, в моей пудренице тоже оказался миниатюрный механизм.
Пришлось ликвидировать.
- Напрасно. Как вы объясните?
- Кто будет спрашивать?
- Господин Карл.
- Прямо и скажу: не нужно шпионить.
- А он: кто научил?
- Сама наткнулась.
- Не поверит. Тем более, что я прихожу к вам второй раз. Причина -
контакты со мной... Давайте договоримся: будем советоваться и действовать
сообща.
Тогда все будет хорошо.
Я поблагодарил Мэри и поторопился покинуть гостеприимный дом.
Встретимся завтра у Карла.
Вышел на крыльцо и обомлел: было светло, и густо сыпал крупный снег.
Лохматые снежинки летели бесшумно, плавно опускаясь на мягкий белый
пуховик, который успела настелить зима. Было так тихо, словно природа
затаилась, наблюдая за редким явлением - когда еще увидишь такой щедрый,
необыкновенный снегопад!
Вокруг непривычно чисто, веет особой, зимней свежестью. Хорошо! Одно
беспокоит: остаются напоказ четкие следы. Снег будто чувствует свою вину,
заметает пока еще неглубокие ямки, и ловко, споро у него получается - пока
я стою, углубления выравниваются, скоро исчезнут совсем...
И кажется странным и нелепым: где-то в космосе, над головой
человечества, висят тонны гибельных бомб и снарядов, а здесь - идет мирный
снег! Будто ничего Земле не угрожает, будто люди могут спать спокойно.
И все же снег мне кажется хорошим предзнаменованием. Я думаю о Мэри, и
мысли о ней меня успокаивали. Я перебирал в памяти ее жесты, сказанные
когда-то слова; вдруг возникнет передо мной ее взгляд, прозвучит упругий
голос с характерной певучей интонацией, и тогда я чувствую волнение, мне
хочется вернуться к девушке, сказать ей необыкновенные, ласковые слова -
ведь жизнь у нее в общем-то серая, однообразная, радость не балует своим
посещением...
Когда я вернулся и услышал телефонный звонок - обрадовался: Мери! Я
наговорю нежностей, позову побродить по снежному насту под огромной луной!
Я ошибся - звонил Карл. Он упрекнул меня в безделии, посоветовал
сосредоточиться на предстоящих событиях. Бал, наставительно говорил он,
должен пройти без сучка и задоринки, каждую роль мы обязаны сыграть
безупречно.
Карл пожелал спокойной ночи и положил трубку.
Опускаюсь в кресло, закрываю глаза.
Что это? Сон? Явь?
Передо мной - Карл. Смотрит на меня в упор и слишком уж сипло
произносит:
- Это я. Отныне и навсегда! Присмотрись ко мне получше и осознай: я
владею миром...
- Миром?..
- Да. И землей, и водой, и небом. А чем владеешь ты? Всего-навсего
жалкой строптивой душонкой.
- Душой! - поправляю я.
Карл зловеще усмехается и вопрошает:
- Ты видел, как выдергивают зубы? Если не видел, я покажу. И все твои
зубы по одному выдерну, и извлеку из тебя то, что ты называешь душой.
- О, господин Карл, изуверства у вас хватит!
- Изуверства? - изумляется Карл. - Это лишь игра, детская забава.
Садись и работай.
Я вижу себя в огромном тайпинг-офисе, в том самом, который Карл показал
мне в первый день прихода в его учреждение. Руки мои бешено взлетают над
клавишами, некогда даже взглянуть по сторонам. Но я знаю - рядом со мной
невольники, я хорошо запомнил их напряженные, неестественно прямые позы в
то памятное утро...
Руки мои двигаются безостановочно. Час, два, три... много, много часов
подряд. Я чувствую, как смертельно устал. Но останавливаться нельзя - Карл
тут же выкинет на улицу. Нет, больше не могу. Ослабевшие руки падают...
Надо мной любезно склоняется улыбчивый клерк, берет под руку и куда-то,
под несмолкаемый стук пишущих машинок, уводит.
В длинном плохо освещенном коридоре вырываюсь и припускаю куда глаза
глядят.
Бегу и радуюсь: свобода, свобода!
Конечно же, я ошибся. Карл с хохотом встречает меня у выхода и, как
мальчишку, хватает за рукав.
- Ну куда же ты, Чек! Будь благоразумным! Все равно я извлеку твою...
Карл вталкивает меня куда-то в темноту, и я различаю с ужасом: на меня,
как танк, наваливается гигантское пресс-папье. Я уже чувствую его пористую
поверхность, которая жадно начинает присасываться ко мне...
Нет! Ни за что! Я упираюсь обеими руками в мягкий покатый низ и что
есть силы отталкиваюсь. Удалось на несколько мгновений отшвырнуть от себя
пористую глыбу, но она стала наваливаться опять...
Успеваю отскочить к стене и лихорадочно стараюсь нащупать дверь.
Кажется, нашел... Толкаю ее и выскакиваю вон...
Но нет, это не освобождение. Слышу смех и сипение Карла:
- Ну куда ты, Чек! Я же предупреждал!
Догадываюсь - вокруг меня компьютеры: на высоких, очень высоких щитах
дрожат миллионы лампочек и светятся регуляторы. Что-то невидимое опутывает
меня, ноги уже одеревенели, руки все больше немеют. "Чек, Чек, Чек,
Чек..." - тупо повторяются звуки, усиливается гул.
Вижу Карла: он со скрещенными на груди руками сидит на спутнике и с
презрением глядит на меня.
- Ну я же говорил!
Собираю последние силы, подтягиваюсь к щиту и непослушными пальцами
начинаю крутить регуляторы. Где-то завыло, застучало, запрыгали огоньки.
Еще один поворот регулятора, и я замечаю: Карл, беспомощно размахивая
руками, падает на Землю. Он во всю мощь кричит:
- Нет, я не разобьюсь! Я буду вечно!..
А я нахожу себя в кресле и силюсь понять: сон это или явь? Не шутка ли
господина Карла?
Пытаясь избавиться от тяжести в голове, спешу на свежий воздух. Вдруг
мне нестерпимо захотелось увидеть Мэри. Увидеть сейчас же! Немедленно!
Недолго думая, я помчался к ее домику и... обомлел! На крыльце стоял
господин Карл.
Он обнимал Мэри и жадно целовал...
Я попятился, закрыл свое пылающее лицо руками. Уснуть, конечно, уже не
смог.
И утром поднимался в карловскую приемную с головной болью.
Мэри сразу же поднялась навстречу и неестественно громко объявила:
- Господин Карл не принимает! Совещание. - И добавила шепотом: - Я
виновата... очень виновата... но нет у меня сил...
- Значит, я для вас - пустое место.
- Нет, нет! - вскрикнула она. - Вы для меня - все! Вы для меня...
- Теория.
- Я... я... - волновалась Мэри, - найду в себе силы!
- Пожалуйста, - попросил я. - Найдите! И я найду. Будем вместе бороться.
Мэри благодарно кивнула, и я рванул на себя дверь карловского кабинета.
Карл недоуменно уставился на меня, и я с усмешкой бросил:
- Я, господин Карл, согласен жениться.
- А, ты вон о чем, - скривился он. - Ну, желаю успехов.
Я повернулся к выходу, и Карл не произнес ни слова.
Днем Мэри заглянула ко мне в офис-четыре. Она была грустна, молчалива,
но даже молчание ее было одухотворенным и несказанно трогало... Мы хорошо
понимали друг друга и внутренне готовились к решающим испытаниям.
И наконец - бал.
Бал непростой - бюрократический, как сообщила мне в последний момент
Мэри.
Огромный зал на втором этаже, специально отведенный господином Карлом
для столь значительного события, соответственно был и оформлен. Сколько
вкуса, сколько выдумки, как вычурно работала мысль над украшением некогда
скучного, пустого помещения! Прежде всего бросались в глаза экспонаты,
принесенные сюда из бюрократического музея: царь-скрепка с гладкими,
изящными изгибами, гигантское пресс-папье в виде детской качалки. Под
потолком подвешены огромные, кнопки - ни дать ни взять неопознанные
летающие объекты. По углам свисали пестрые серпантинные хвосты, - на
длинных лентах без труда можно различить десятки самых разнообразных
почерков служащих карловского учреждения. Пусть смотрят и гордятся - их
труд выставлен на всеобщее обозрение. Весь зал, чуть впереди мягких
кресел, обставлен цветными корзинами для бумаг. И красиво, и, может быть,
кому-то понадобится культурно освободиться от мусора. И все же основной
упор был сделан на главную, королевскую стену. Сама она как бы
представляла разворот одного из томов сочинений Карла Великого. На фоне
разворота возвышался необычный трон - покрытое синим бархатом кресло,
установленное на изданиях с золотым переплетом. Автор изданий - опять же
Карл Великий. Но и это не все. Слева у стены, недалеко от трона, до самого
потолка поднялась аппаратура, видно очень сложная, с сотнями лампочек и
регуляторов. И даже не столько эта аппаратура, сколько совсем уж
загадочное сооружение, скрытое от глаз плотным черным покрывалом, больше
всего и смущало, и будоражило воображение. Но никто до поры до времени так
и не смог догадаться - что же прячется там, за непроницаемым холстом.
Устроители бала позаботились и о том, чтобы жаждущие, после стремительных
огненных танцев, нашли бы живительный источник в виде минеральной воды,
лимонада, фруктов и легких закусок. Этот небольшой буфет был развернут
справа от трона и возле него в великолепном клетчатом пиджаке, с белой
бабочкой, стоял Филипп. Меня он почему-то не замечал, взгляд его плавал от
стены к стене, а лицо обрело завидное достоинство и степенность. Я сам
подошел к Филиппу и по-свойски спросил:
- Нельзя ли стаканчик минеральной?
- Нельзя, - отрезал Филипп и отвернулся. - Только по особому
распоряжению.
Все понятно. Настоящий Филипп в чернильнице.
Участники бала столпились у входа. Озираясь, вертят головами,
перешептываются - ждут Карла. Выгодно выделяются чиновники из
офиса-двенадцать - все идеально причесаны, в строгих черных костюмах с
кружавчатыми нарукавниками. Даже наряды учрежденческих дам на их фоне
выглядят не так празднично, как бы хотелось. У каждого клерка на груди -
яркий металлический значок в виде приятного взору параграфа. Даже
вооруженная охрана, расставленная вдоль стен, для красоты и таинственности
была в черных коротких масках.
Мэри держится в стороне. Подхожу к ней, спрашиваю:
- Как настроение?
- Спасибо, - ласково отвечает она. - Буду держаться.
- В случае чего смотрите на меня! Я рядом. - Я пожал Мэри горячую
ладонь.
И тут зычно объявили:
- Его величество господин Карл!
Толпа раздалась, и на огромном металлическом дыроколе, посаженном на
два колеса, въехал Карл. Коляску-дырокол толкал сзади рикша, одетый в
черный костюм и гладко причесанный. "Да ведь это Бо!" - догадался я и чуть
не задохнулся от страшного открытия. Значит, Карл опять утопил его в
чернильнице!..
Под бурные рукоплескания Карл всходит на трон и величественно поднимает
руку.
- Пригласите гостей! - звучит королевское распоряжение, и Бо, откатив
дырокол в сторону, с достоинством направляется к дверям.
Вот так сюрприз! Появилась чета Кромов! Он, высокий, худой, растерянно
озирался и неловко поддерживал под руку Элен, от которой в общем-то
остались лишь воспаленные, широко открытые глаза... Живые мощи.
Брызнули приветственные аплодисменты, и Карл попросил многоуважаемых
гостей сесть в мягкие кресла.
- Итак, - продолжает Карл, - я ваш король. Как известно, во все времена
у королей были королевы. Спрашивается, что я за король, если у меня нет
королевы! Я уверен, среди наших придворных дам есть особа, достойная
занять место рядом со мной. Объявляю: выбирается королева! Поскольку
королевство мое самое демократичное, прошу называть кандидатуры.
- Разрешите мне! - говорит один из Бо-Э-Ни.
- Пожалуйста, - кивает король.
- "Думаю, - читает клерк по бумажке, - что выскажу всеобщее мнение,
если назову имя одной достойнейшей дамы, которая присутствует на
королевском балу".
- Назовите же имя! - капризно требует король.
- Ри! - торжественно произносит клерк.
- Прошу парламент представить мнение, - возвысил голос король.
Бочком вышел вперед еще один из Бо-Э-Ни и поклонился.
- Мы посоветовались, - сказал он, - и решили, что выбор, безусловно,
правильный. Парламент голосует за королеву Ри!
Король слабым движением руки отпустил посыльного от парламента и
объявил:
- Итак, выборы закончились. Королева, прошу занять трон.
Под звуки марша Мэри поднялась на возвышение, и король воскликнул:
- Почтенная публика приветствует свою королеву!
Зал покачнулся в поклоне. Со всех сторон грянули овации, кто-то
прокричал:
"Да здравствует королева!"
Король трижды хлопнул в ладоши, и грянула оглушительная музыка, если
можно было так назвать странную смесь из телефонных звонков, щелканья
пишущих машинок, скрипа стульев и целого роя звуков непонятного
происхождения.
Служащие карловского учреждения, сверкая параграфами и, словно копья,
вскинув на плечи гигантские авторучки, стройными рядами прошагали мимо
трона, на котором, скрестив руки, восседал сам король.
- Вы что-то хотели сказать? - обратился Карл к Бо, когда звуковой хаос
схлынул и отряды опустили копья.
- Да, да - просиял Бо и, низко поклонившись королю, обратился к
публике: - Я должен вам сообщить, достопочтимые господа, что великолепную
музыку, которую мы все имели честь с большим наслаждением прослушать, этот
великолепный бюрократический марш сочинил для нас сам господин Карл!
Бо захлопал, и все его поддержали, устремив восторженные взоры на
короля, а сам король смущенно потупился, замахал рукой - ну что вы, какие
тут почести, не ради же них старался!..
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг