Вампир на минуту остановился, усмешка исчезла с его лица, он устремил на
Мэнни пристальный взгляд своих горящих глаз и, совершенно меняя тон,
заговорил серьезно, почти торжественно:
- Вы знаете, что надо сделать. Надо _вновь стать самим собою_. Это
необходимо, этого требует ваше достоинство, ваша честь. И это трудно, быть
может, труднее всего, что вы сделали в своей жизни. Нужен героизм, чтобы
победить сразу все, что толкает вас на измену себе: любовь, дружбу,
отцовское чувство, симпатию, благодарность. Никто в мире не смог бы этого,
но вы сможете: вам не первый раз совершать невозможное. Момент настанет
скоро: сама жизнь потребует от вас решительного ответа. Идиллия с союзами
протянется недолго. Сейчас они не поднимают еще знамени борьбы за
официальное их признание, потому что слишком заняты другим: своей новой
политической организацией, ее устройством и защитой. Но она сделает их еще
сильнее, а для них сила есть право. После освобождения из тюрьмы первая же
ваша поездка на места работ поведет к тому, что старый вопрос поднимется
вновь. А тогда? Подчинит ли инженер Мэнни свое убеждение внешней силе и
личным чувствам? А если нет, то, ведь, это разрыв с Нэтти и Нэллой,
тяжелая борьба, великая жертва. Да, но и великая победа! Я не хочу
оскорблять инженера Мэнни сомнением в том, что он выберет.
- Вы так уверены, что я последую _вашему_ совету? - иронически подчеркивая
личность собеседника, возразил Мэнни.
- Это очень слабый аргумент против правды, - ответил Вампир. - К таким
аргументам прибегают, когда больше нечего сказать. Я ждал его от вас,
чтобы спросить, где ваша вера в чистую истину, если для того, чтобы
скомпрометировать ее в ваших глазах, достаточно несимпатичной оболочки? Я
говорю противоположное тому, что когда-то говорил вам Маро. Он предлагал:
"измените себе". Я же напоминаю: "будьте верны себе!".
- Как Тэо и президент, - насмешливо дополнил Мэнни.
- Нет, не так, как они. Будьте верны себе не как слабые, а как сильные, не
как те, которые путаются, стараясь вернуть прошлое, а как те, которые до
конца идут по одному пути. Вы подчинились теории Нэтти, вы обмануты ею. Я
- не смерть и не возвращение назад. Я - жизнь, которая хочет жить,
оставаясь самой собою. Только такая жизнь истинна. Та, которая меняется,
тем самым доказывает, что она - ложь, ибо истина всегда одна. Если ты
вчера был одним, а сегодня - уже другой, значит, ты умер между вчерашним и
сегодняшним днем, и народился некто новый, жизнь которого будет также
эфемерна. Все умрет: ты, человечество, мир. Все потонет в вечности.
Останется только истина, потому что она вечна, и вечна она потому, что
неизменна. Докажи, что ты причастен к истине и вечности - будь неизменным,
как они!
Мэнни поднялся, глаза его сверкали.
- Ты лжешь, Вампир, и не меня ты обманешь наивными софизмами. Ты, как
всегда, призываешь к измене. Я знаю путь, по которому шел. Каждый шаг его
был ударом прошлому. И ты мечтаешь сделать меня врагом будущего! Я знаю
свой путь. Моя борьба со стихиями... один Нэтти способен продолжать ее
достойно меня. Моя борьба с тобой, Фели Рао и вам подобными... Нэтти с его
друзьями лучшие, самые верные союзники в ней. Я не знаю, правы ли они в
своей вере в социализм, и думаю, что нет; но я убежден, что, если они
неправы, они сумеют скорее, чем кто-либо, понять это вовремя. Истина
победит; но она победит не _против_ того, что полно силы и чистоты и
благородства, а _вместе с ним_!
Вампир тоже выпрямился во весь рост; его красные губы искривились
выражением злобной уверенности в торжестве.
- А, ты не хочешь слушать дружеского совета, - произнес он с шипением в
голосе. - Хорошо же, ты услышишь голос повелителя! - и он протянул к Мэнни
руку с судорожно сведенными в виде когтей пальцами, точно хотел схватить
добычу. - Знай же, твоя судьба решена, ты не можешь уйти от меня!
Пятнадцать лет ты живешь в моем царстве, пятнадцать лет я пью понемногу
твою кровь. Еще осталось несколько капель живой крови, и оттого ты
бунтуешь... Но это пройдет, пройдет! Я - необходимость, и потому я -
истина. Ты мой, ты мой, ты мой!
Глаза Мэнни потемнели, он гордо откинул голову.
- Ты - ложь, мертвая ложь! - сказал он с холодным презрением. - Во всяком
случае, благодарю тебя, что ты сбросил маску и прекратил мои колебания.
Твое торжество заблуждение. Не ты возьмешь последние капли моей живой
крови! Тон победителя тебе не к лицу, со мной же меньше всего. Я убил
тебя, когда ты стал на моей дороге, и теперь так же убью!
Он повернулся и пошел к двери, соединявшей рабочий кабинет с его
камерой-спальней. На пороге он взглянул назад, закрывая дверь. Вампира не
было.
Часть четвертая
1. Сердце Нэллы
На другой день утром Мэнни экстренно пригласил к себе одного старого
товарища, знаменитого химика. Они редко виделись, но их отношения были
таковы, что химик никогда и ни в чем не мог бы отказать Мэнни. Они вместе
совершили когда-то ряд экспедиций через пустыни, вместе пережили так много
опасностей; Мэнни, далеко превосходивший своего друга физической силой и
выносливостью, несколько раз спасал его от верной смерти. Когда химик
явился, Мэнни заперся с ним наедине, и они беседовали больше часу. Уходя,
химик казался очень взволнованным, на его глазах были слезы. Мэнни
провожал его по коридору с ласковой улыбкой и, прощаясь, крепко сжал его
руки со словами благодарности. Через два часа из лаборатории старого
химика принесли для Мэнни небольшой запечатанный сверток.
Большую часть этого дня Мэнни занимался разборкой и приведением в порядок
своих бумаг. Вечером пришел Нэтти. Он был удивлен значительной переменой в
манерах отца и как будто даже в его внешности. Нервное состояние последних
месяцев, рассеянность, лихорадочный блеск в глазах, резкость движений
исчезли без следа. Со спокойным вниманием и величайшей ясностью мысли он
обсуждал дела, причем наметил несколько важных технических и
административных улучшений. Когда эти вопросы были покончены, он сказал:
- Да, кстати, я хочу попросить вас о большой услуге. Я думаю сейчас взять
отпуск на... - он немного остановился и закончил: - на некоторое время.
Полагаю, что это законное желание. Не согласитесь ли вы пока заменить меня
и завтра же принять все дела? Я все приготовил для этого.
- Конечно, я с удовольствием сделаю это, - отвечал Нэтти. - Мне давно
казалось, что отдых вам необходим. Ваше здоровье за последнее время
внушало мне опасения.
- Ну, теперь-то все прошло, - с улыбкой возразил Мэнни. - Вы видите,
сегодня я совершенно здоров, не правда ли?
Затем он начал с Нэтти разговор о его научно-революционных идеях и планах,
многое заставлял подробно себе объяснять, не делая ни возражений, ни
иронических замечаний, ни даже обычных прежде оговорок о своем несогласии.
Напротив, моментами он как будто совсем входил в мысли Нэтти, делал
замечания и дополнения в духе более полного их развития. Нэтти был
совершенно очарован, и в живой беседе оба не заметили, как наступила
поздняя ночь. Прощаясь, Мэнни сказал:
- И все-таки только с одной из ваших теорий я согласен безусловно. Зато
ее, должно быть, я усвоил хорошо.
- Какая же это? - быстро спросил Нэтти.
- Теория вампиров, - ответил Мэнни.
Молодой инженер возвращался домой в глубокой задумчивости. Там он застал
Нэллу, которая не спала, дожидаясь его. Он подробно рассказал ей о всей
беседе и о своих впечатлениях. По поводу последнего замечания Мэнни Нэлла
заставила сына точно воспроизвести весь тот старый разговор, на который
она указывала. Затем она взяла с него обещание прийти к ней на следующий
день немедленно после свидания с Мэнни.
Всю эту ночь Нэлла думала...
С утра Нэтти отправился принимать дела. Мэнни заявил ему:
- Официально я слагаю обязанности на месяц: но имейте в виду, что мое
отсутствие, может быть, продолжится больше. Я хочу серьезно отдохнуть.
Работа заняла несколько часов. Когда Нэтти уходил, Мэнни на минуту
задержал его у себя и сказал.
- Завтра мы с вами, вероятно, не увидимся. По закону преступников,
отбывших свой срок, освобождают в час солнечного восхода; а я решил
немедленно же отправиться в путешествие. Итак, всего лучшего!
Он обнял и поцеловал Нэтти: это было в первый раз. Затем он прибавил:
- Передайте мой привет Нэлле.
Нэлла с нетерпением ожидала сына. Когда он точно передал ей все, она
сильно побледнела. Резюмируя затем свои впечатления, Нэтти сказал:
- В нем все-таки есть что-то странное, чего я не могу определить. Я боюсь,
что он не настолько здоров, как это по внешности кажется. Как ты думаешь,
не будет ли навязчивостью, если я еще раз зайду к нему вечером, хотя он не
приглашал меня?
- Не надо, Нэтти, - ответила она. - Я сама пойду к нему.
- Это, конечно, гораздо лучше. Я очень рад такому решению.
Наступал вечер, когда Нэлла вошла в здание тюрьмы. По записке Нэтти ее
пропустили без замедления. Мэнни писал у себя в камере. Когда Нэлла
постучалась, он предположил, что это какой-нибудь курьер, и, не поднимая
головы, сказал: "войдите", а сам доканчивал начатую фразу.
Нэлла тихо затворила за собой дверь и остановилась. Неподвижная и бледная,
в слабом освещении, она казалась призрачным существом. Он в этот момент
писал письмо ей, и она, как живая, представлялась его воображению. Когда
под ее пристальным взглядом он обернулся, то первая мысль была: "Это -
галлюцинация". Он встал и медленно, осторожно приблизился к ней, боясь,
что она исчезнет. Еще с этим страхом он обнял ее, и только тогда, когда
она ответила на его поцелуй, понял, что перед ним не призрак. Он не в
силах был произнести ни одного слова. Почти машинально он подвел ее к
своему креслу и посадил. Взгляд его упал на начатое письмо; быстрым
движением он отбросил его в сторону далеко от Нэллы.
- Бесполезно, Мэнни! - сказала она. - Я знаю, что вы хотите сделать.
Он молчал. Ему не пришло в голову ни отрицать, ни удивляться тому, что она
угадала его тайну.
- Этого не надо, мой Мэнни! - произнесла она.
Всю силу своей любви и нежной ласки она вложила в эту мольбу.
- Необходимо, Нэлла! - тихо ответил он.
Она знала, что значат решения этого человека. Чувство бессилия,
безнадежности стало овладевать ею. Она хотела сказать ему многое, очень
многое, а теперь мысли разметались, и она не умела, не могла.
Наступило молчание. Он опустился перед нею на колени и прижал ее руки к
своему лицу. Она не отнимала их и не замечала, как ее слезы падали на его
волосы.
- Ничто не может изменить этого, Мэнни?
- Ничто в мире, Нэлла.
Тогда у нее нашлись слово упрека:
- А моя любовь имеет для вас какую-нибудь цену?
- Бесконечную, Нэлла! И я хочу быть достоин ее.
Ее сердце подсказало ей лучшее, что было возможно:
- Расскажите мне все! Все, чтобы я поняла...
Он рассказал все. Он говорил спокойно, ясно, с той силой глубокого,
непреложного убеждения, которая дается одному из миллионов. И для Нэллы
становилось очевидным, что всякая борьба не нужна и бесплодна и что она
была бы только лишним мучением для великой души. Когда он кончил, Нэлла
сказала:
- Я была бы счастлива уйти с вами, Мэнни. Но вы знаете, мне еще нельзя
оставить его, нашего Нэтти.
- Ах, Нэлла, если бы вы знали, сколько счастья вы дали мне даже этими
одними словами, вы ни о чем бы не жалели и не грустили. Вы не слышите, как
бьется мое сердце? Я удивляюсь, что оно не разорвалось. Да, у меня есть
еще несколько капель живой крови. Они для вас, моя Нэлла!
Она отдалась ему, как в ту далекую минувшую ночь.
2. Образы смерти
Прошло несколько часов. Мэнни заснул в объятиях Нэллы.
Она осторожно освободилась из его рук и села возле него на постели, чтобы
смотреть на его лицо. Может быть, он почувствовал сквозь сон ее удаление.
Тяжелые грезы овладели им.
......
Холод внутри; темнота вокруг, сплошной камень под ногами, с боков, над
головою. Утомительно идти по узкому, душному коридору. Но идти надо. Как
долго!
А! вот слабый, точно фосфорический свет мелькает впереди. Ближе, яснее...
Стены и свод начинают тускло выделяться из мрака. Все теснее путь.
Конечно! дальше некуда. Та же глухая стена замыкает коридор. Белая фигура
неподвижно прислонилась к ней. Непонятная тревога охватывает душу. Надо,
необходимо видеть...
Полотно скользит и падает. Лицо трупа... странно знакомые черты.
Неподвижны мутные глаза, но с серых губ слетает беззвучный шепот: "это -
ты!" Мэнни узнает себя.
Зеленоватые пятна выступают на мертвом лице, увеличиваются, сливаются.
Западают и грязной жидкостью вытекают глаза, клочьями сходит гниющее мясо
с костей... Вот его уже нет больше: одна костяная маска с ее стереотипной
улыбкой.
Фосфорические огоньки носятся вокруг, вспыхивают ярче, погасают... В
колеблющемся свете изменяется пустая улыбка; оживляются пыльно желтые
черты. Мэнни кажется, что он ясно читает их странную, немую речь.
"Это - ты, и это все", говорит насмешливая маска. "И даже это - еще
слишком много. Человек думает: тоскливо и скучно разрушаться в черной яме
среди блуждающих огоньков. Так нет же! на деле гораздо хуже. Даже не то
печально, что скоро исчезнут и эти пузырьки фальшивого света, порожденные
разложением остатков твоего собственного тела. Пускай был бы мрак. Но нет
и его!"
"Да, если бы были мрак, скука, тоска... Мрак, который ты когда-то видел;
скука, которую чувствовал; тоска, которую проклинал. Ты любил яркое солнце
и бесчисленные формы, которые купаются в его лучах; глухая, беспросветная
тьма, конечно, не то, - но она все же нечто вроде воспоминания о них. И
это здесь отнято у тебя. Смена впечатлений напряженной жизни была твоей
радостью; но и самая безнадежная скука заключает в себе смутный их
отблеск, неопределенную веру в них. Здесь нет и следа этого. Борьба и
победа были для тебя смыслом существования; когда их не хватало, ядовитый
голос тоски говорил тебе о них. Теперь и он умолкает навеки. В последних
судорогах твоей мысли пойми этот итог, пойми - и прими его!"
"Я - это ты. Даже моя внешность и эта моя речь - еще проблески твоей
жизни, той, которая уходит. Значит, это все-таки что-нибудь, и оно
бесконечно лучше того, что остается в дальнейшем, той непостижимой вещи,
которая называется - _ничто_".
Мучительным усилием Мэнни преодолевает боль, которая сжимает его сердце.
- Я не верю тебе, - говорит он. - Я узнал тебя, бесполезно переодеваться.
Ты весь - ложь, и ничего, кроме лжи, исходить от тебя не может.
Но улыбка черепа становится грустной. "Попробуй опровергнуть!" - читает в
ней Мэнни, - "увы! - это невозможно"...
Гаснут огоньки, пропадают контуры. Тьма сгущается вокруг, холод - в душе...
Но откуда это? Мягкий ветерок, точно чье-то нежное дыхание, коснулся лица.
Как странно! в нем какой-то неясный луч надежды, согревающий сердце. Вот и
мрак начинает редеть. Смутный, рассеянный свет зарождается в воздухе.
Глаза с жадностью впивают его... Где же стены?
Бесконечная, каменная равнина. Темно-свинцовый свод неба над нею. Никаких
признаков жизни. Одна серая даль впереди.
Мэнни оборачивается и вздрагивает. Перед ним неподвижная черная фигура,
закутанная с головы до ног; не видно даже лица. Сумеречный свет словно
собирается вокруг нее, и в этом ореоле строгие линии силуэта выделяются
резко, как на гравюре. Мэнни чувствует в них что-то знакомое... близкое...
дорогое... Он старается вспомнить и не может. Он осторожно протягивает
руки и снова вздрагивает от прикосновения к холодной, очень холодной
ткани. С тревожным ожиданием он откидывает ее... Нэлла.
Она - и не она... Что так странно в ней изменилось? Да - ее глаза стали не
те. Они такие же огромные; но теперь не зеленовато-синие, как волны южных
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг