Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
флакон, и жидкость перелилась ко дну, то есть прямо вверх. Мэнни выпустил
склянку из рук, и она повисла в воздухе. Это было невероятно, но
несомненно и очевидно.
  - Флакон этот из обыкновенного стекла, - пояснил Мэнни, - а налита в него
жидкость, которая отталкивается телами солнечной системы. Жидкости налито
ровно столько, чтобы уравновесить тяжесть флакона; таким образом, то и
другое вместе не имеет веса. По этому способу мы устраиваем и все
летательные аппараты: они делаются из обыкновенных материалов, но
заключают в себе резервуар, наполненный достаточным количеством "материи
отрицательного типа". Затем остается дать всей этой невесомой системе
надлежащую скорость движения. Для земных летательных машин применяются
простые электрические двигатели с воздушным винтом; для междупланетного
передвижения этот способ, конечно, не годен, и тут мы пользуемся
совершенно иным методом, с которым впоследствии я могу познакомить вас
ближе.
  Сомневаться больше не приходилось.
  - Какие же ограничения налагает ваше общество на вступающих в него, кроме,
разумеется, обязательной тайны?
  - Да вообще-то почти никаких. Ни личная жизнь, ни общественная
деятельность товарищей ничем не стеснены, лишь бы не вредили деятельности
общества в целом. Но каждый должен при самом своем вступлении исполнить
какое-либо важное и ответственное поручение общества. Этим способом, с
одной стороны, укрепляется его связь с обществом, с другой - выясняется на
деле уровень его способностей и энергии.
  - Значит, и мне будет теперь же предложено такое поручение?
  - Да.
  - Какое именно?
  - Вы должны принять участие в отправляющейся завтра экспедиции большого
этеронефа - Насколько продолжительна будет экспедиция?
  - Это неизвестно. Одна дорога туда и обратно требует не менее пяти
месяцев. Можно и совсем не вернуться.
  - Это-то я понимаю; не в том дело. Но как мне быть с моей революционной
работой? Вы сами, по-видимому, социал-демократ и поймете мое затруднение.
  - Выбирайте. Мы считаем перерыв в работе необходимым для завершения вашей
подготовки. Поручение не может быть отложено. Отказ от него есть отказ от
всего.
  Я задумался. С выступлением на сцену широких масс устранение того или
иного работника - факт совершенно ничтожный по своему значению для дела в
его целом. К тому же это устранение временное, и, вернувшись к работе, я
буду гораздо более полезен ей со своими новыми связями, знаниями и
средствами. Я решился.
  - Когда же я должен отправляться?
  - Сейчас, со мною.
  - Вы дадите мне два часа, чтобы известить товарищей? Меня надо завтра же
заменить в районе.
  - Это почти сделано. Сегодня приехал Андрей, бежавший с Юга. Я предупредил
его, что вы можете уехать, и он готов занять ваше место. Дожидаясь вас, я
написал ему на случай письмо с подробными указаниями. Мы можем завезти ему
это письмо по дороге.
  Больше толковать было не о чем. Я быстро уничтожил лишние бумаги, написал
записку хозяйке и стал одеваться. Мэнни был уже готов.
  - Итак, идем. С этой минуты я - ваш пленник.
  - Вы - мой товарищ, - ответил Мэнни.
   
 
 

                                3. Ночь

   
  Квартира Мэнни занимала весь пятый этаж большого дома, обособленно
возвышавшегося среди маленьких домиков одной из окраин столицы. Нас никто
не встретил. В комнатах, по которым мы шли, было пусто, и при ярком свете
электрических лампочек пустота эта казалась особенно мрачной и
неестественной. В третьей комнате Мэнни остановился.
  - Вот здесь, - он указал на дверь четвертой комнаты, - находится воздушная
лодочка, в которой мы сейчас поедем к большому этеронефу. Но раньше я
должен подвергнуться маленькому превращению. В этой маске мне трудно было
бы управлять гондолой.
  Он расстегнул воротничок и снял с себя вместе с очками ту удивительно
сделанную маску, которую я, как и все другие, принимал до этого момента за
его лицо. Я был поражен тем, что увидел при этом. Его глаза были чудовищно
громадны, какими никогда не бывают человеческие глаза. Их зрачки были
расширены даже по сравнению с этой неестественной величиной самих глаз,
что делало их выражение почти страшным. Верхняя часть лица и головы была
настолько широка, насколько это было неизбежно для помещения таких глаз;
напротив, нижняя часть лица, без всяких признаков бороды и усов, была
сравнительно мала. Все вместе производило впечатление крайней
оригинальности, пожалуй, уродства, но не карикатуры.
  - Вы видите, какой наружностью наделила меня природа, - сказал Мэнни. - Вы
понимаете, что я должен скрывать ее, хотя бы ради того, чтобы не пугать
людей, не говоря уже о требованиях конспирации. Но вам уж придется
привыкать к моему безобразию, вы по необходимости будете проводить много
времени со мною.
  Он отворил дверь следующей комнаты и осветил ее. Это была обширная зала.
Посередине ее лежала небольшая, довольно широкая лодочка, сделанная из
металла и стекла. В ее передней части и борта и дно были стеклянные, со
стальными переплетами; эта прозрачная стенка в два сантиметра толщиной
была, очевидно, очень прочна. Над носовыми бортами две плоские хрустальные
пластинки, соединенные под острым углом, должны были разрезывать воздух и
охранять пассажиров от ветра при быстром движении. Машина занимала среднюю
часть лодочки, винт с тремя лопастями в полметра ширины находился в
кормовой части. Передняя половина лодочки вместе с машиной была прикрыта
сверху тонким пластинчатым навесом, прикрепленным к металлической оковке
стеклянных бортов и к легким стальным колонкам. Все вместе было изящно как
игрушка.
  Мэнни предложил мне сесть на боковую скамеечку гондолы, погасил
электрический свет и раскрыл огромное окно залы. Сам он сел спереди возле
машины и выбросил несколько мешков балласта, лежавших на дне лодки. Затем
он положил руку на рычаг машины. Лодка заколебалась, медленно поднялась и
тихо проскользнула в открытое окно.
  - Благодаря минус-материи для наших аэропланов не требуется ломких и
неуклюжих крыльев, - заметил Мэнни.
  Я сидел как прикованный, не решаясь пошевелиться. Шум винта становился все
слышнее, холодный зимний воздух врывался под навес, приятно освежая мое
горевшее лицо, но бессильный проникнуть под мое платье. Над нами сверкали,
переливаясь, тысячи звезд, а внизу... Я видел через прозрачное дно
гондолы, как уменьшались черные пятна домов и уходили вдаль яркие точки
электрических фонарей столицы, и снежные равнины светились далеко под нами
тусклым синевато-белым светом. Головокружение, сначала легкое и почти
приятное, становилось все сильнее, и я закрыл глаза, чтобы избавиться от
него.
  Воздух становился все резче, шум винта и свист ветра все выше - очевидно,
быстрота движения возрастала. Скоро среди этих звуков мое ухо стало
различать тонкий, непрерывный и очень ровный серебристый звон - это
дрожала, разбивая воздух, стеклянная стенка гондолы. Странная музыка
заполняла сознание, мысли путались и уходили, оставалось только чувство
стихийно-легкого и свободного движения, уносящего куда-то вперед и вперед,
в бесконечное пространство.
  - Четыре километра в минуту, - сказал Мэнни, и я открыл глаза.
  - Это еще далеко? - спросил я.
  - Около часу пути, на льду одного озера.
  Мы находились на высоте нескольких сот метров, и лодка летела
горизонтально, не опускаясь и не поднимаясь. Мои глаза привыкали к
темноте, и я видел все яснее. Мы вступили в страну озер и гранитных скал.
Эти скалы чернели местами, свободные от снега. Между ними кой-где лепились
деревушки.
  Налево позади нас оставалось вдали снежное поле замерзшего залива, справа
- белые равнины громадного озера. На этом безжизненном зимнем ландшафте
мне предстояло порвать свои связи со старой землею. И вдруг я почувствовал
- не сомнение, нет, настоящую уверенность, что это - разрыв навсегда...
  Гондола медленно опустилась между скалами, в небольшой бухте горного
озера, перед темным сооружением, возвышавшимся на снегу. Ни окон, ни
дверей не было видно. Часть металлической оболочки сооружения медленно
сдвинулась в сторону, открывая черное отверстие, в которое и вплыла наша
лодка. Затем отверстие снова закрылось, а пространство, где мы находились,
осветилось электрическим светом. Это была большая удлиненная комната без
мебели; на полу ее лежала масса мешков с балластом.
  Мэнни прикрепил гондолу к специально предназначенным для этого колонкам и
отворил одну из боковых дверей. Она вела в длинный полуосвещенный коридор.
По сторонам его были расположены, по-видимому, каюты. Мэнни привел меня в
одну из них и сказал:
  - Вот ваша каюта. Устраивайтесь сами, а я пойду в машинное отделение.
Увидимся завтра утром.
  Я был рад остаться один. Сквозь все возбуждение, вызванное странными
событиями вечера, утомление давало себя знать, я не прикоснулся к
приготовленному для меня на столе ужину и, погасив лампочку, лег в
постель. Мысли нелепо перемешивались в голове, переходя от предмета к
предмету самым неожиданным образом. Я упорно заставлял себя заснуть, но
это мне долго не удавалось. Наконец сознание стало неясным; смутные,
неустойчивые образы начали толпиться перед глазами, окружающее ушло
куда-то далеко, и тяжелые грезы овладели моим мозгом.
  Цепь снов закончилась ужасным кошмаром. Я стоял на краю громадной черной
пропасти, на дне которой сияли звезды, и Мэнни с непреодолимой силой
увлекал меня вниз, говоря, что не стоит бояться силы тяжести и что через
несколько сот тысяч лет падения мы достигнем ближайшей звезды. Я застонал
в мучительной последней борьбе и проснулся.
  Нежный голубой свет наполнял мою комнату. Около меня сидел на постели и
наклонялся ко мне... Мэнни? Да, он, но призрачно-странный и как будто
другой: мне казалось, что он стал гораздо меньше, и глаза его не так резко
выступали на лице, у него было мягкое, доброе выражение, а не холодное и
непреклонное, как только что на краю бездны...
  - Какой вы хороший... - произнес я, смутно сознавая эту перемену.
  Он улыбнулся и положил руку мне на лоб. Это была маленькая мягкая рука. Я
снова закрыл глаза и с нелепой мыслью о том, что надо поцеловать эту руку,
забылся в спокойном, блаженном сне.
   
 
 
                               4. Объяснение
 

  Когда я проснулся и осветил комнату, часы показывали десять. Окончив свой
туалет, я нажал кнопку звонка, и через минуту в комнату вошел Мэнни.
  - Мы скоро отправимся? - спросил я.
  - Через час, - ответил Мэнни.
  - Вы заходили ко мне сегодня ночью или мне только приснилось?
  - Нет, это не был сон; но приходил не я, а наш молодой доктор, Нэтти. Вы
плохо и тревожно спали, он должен был усыпить вас посредством голубого
света и внушения.
  - Он ваш брат?
  - Нет, - улыбаясь, сказал Мэнни.
  - Вы до сих пор не сказали мне, какой вы национальности... Ваши остальные
товарищи принадлежат к тому же типу, как и вы?
  - Да, - ответил Мэнни.
  - Значит, вы меня обманули, - резко заявил я. - Это не научное общество, а
нечто другое?
  - Да, - спокойно сказал Мэнни. - Все мы - жители другой планеты,
представители другого человечества. Мы - марсиане.
  - Зачем же вы меня обманули?
  - А вы стали бы меня слушать, если бы я сразу сказал вам всю правду? У
меня было слишком мало времени, чтобы убедить вас. Приходилось исказить
истину ради правдоподобия. Без этой переходной ступени ваше сознание было
бы чрезмерно потрясено. В главном же я сказал правду - в том, что касается
предстоящего путешествия.
  - Значит, я все-таки ваш пленник?
  - Нет, вы и теперь свободны. У вас еще час времени, чтобы решить вопрос.
Если вы откажетесь за это время, мы отвезем вас обратно, а путешествие
отложим, потому что нам одним теперь возвращаться нет смысла.
  - Зачем же я вам нужен?
  - Чтобы послужить живой связью между нашим и земным человечеством, чтобы
ознакомиться с нашим строем жизни и ближе ознакомить марсиан с земным,
чтобы быть - пока вы этого пожелаете - представителем своей планеты в
нашем мире.
  - Это уже вполне правда?
  - Да, вполне, если вы окажетесь в силах выполнить эту роль.
  - В таком случае надо попытаться. Я остаюсь с вами.
  - Это ваше окончательное решение? - спросил Мэнни.
  - Да, если и последнее ваше объяснение не представляет какой-нибудь...
переходной ступени.
  - Итак, мы едем, - сказал Мэнни, оставляя без внимания мою колкость. -
Сейчас я пойду сделать последние указания машинисту, а потом вернусь к
вам, и мы пойдем вместе наблюдать отплытие этеронефа.
  Он ушел, а я предался размышлениям. Наше объяснение, в сущности, не было
вполне закончено. Оставался еще один вопрос, и довольно серьезный; но я не
решился предложить его Мэнни. Сознательно ли содействовал он моему разрыву
с Анной Николаевной? Мне казалось, что да. Вероятно, он видел в ней
препятствие для своей цели. Может быть, он был прав. Во всяком случае, он
мог только ускорить этот разрыв, а не создать его. Конечно, и это было
дерзким вмешательством в мои личные дела. Но теперь я уже был связан с
Мэнни и все равно должен был подавлять свою враждебность к нему. Значит,
незачем было и трогать прошлое, лучше всего было и не думать об этом
вопросе.
  В общем, новый оборот дела не слишком меня поразил: сон подкрепил мои
силы, а удивить меня чем-нибудь после всего пережитого накануне было уже
довольно трудно. Надо было только выработать план дальнейших действий.
  Задача состояла, очевидно, в том, чтобы как можно скорее и полнее
ориентироваться в своей новой обстановке. Самое лучшее было - начинать с
ближайшего и переходить шаг за шагом к более отдаленному. Ближайшим же
являлось - этеронеф, его обитатели и начинающееся путешествие. Марс был
еще далеко: самое меньшее на два месяца расстояния, как можно было
заключить из вчерашних слов Мэнни.
  Наружную форму этеронефа я успел заметить еще накануне: это был почти шар
со сглаженным сегментом внизу, на манер поставленного колумбова яйца, -
форма, рассчитанная, конечно, на то, чтобы получался наибольший объем при
наименьшей поверхности, то есть наименьшей затрате материала и наименьшей
площади охлаждения. Что касается материала, то преобладали, по-видимому,
алюминий и стекло. Внутреннее устройство мне должен был показать и
объяснить Мэнни, он же должен был познакомить меня со всеми остальными
"чудовищами", как я мысленно называл моих новых товарищей.
  Вернувшись, Мэнни повел меня к остальным марсианам. Все собрались в
боковой зале с громадным хрустальным окном в половину стены. Настоящий
солнечный свет был очень приятен после призрачного света электрических
лампочек. Марсиан было человек двадцать, и все были, как мне тогда
показалось, на одно лицо. Отсутствие бороды, усов, а также и морщин на их
лицах почти сглаживало у них даже разницу возраста. Я невольно следил
глазами за Мэнни, чтобы не потерять его среди этой чуждой мне компании.
Впрочем, я скоро стал различать между ними моего посетителя, Нэтти,
выделявшегося своей молодостью и живостью, а также широкоплечего гиганта
Стэрни, поражавшего меня каким-то странно холодным, почти зловещим
выражением лица. Кроме самого Мэнни, один Нэтти говорил со мною по-русски,
Стэрни и еще три-четыре человека - по-французски, другие - по-английски и
по-немецки, между собою же они говорили на каком-то совершенно новом для
меня - очевидно, своем родном языке. Язык этот был звучен и красив и, как
я с удовольствием заметил, не представлял, по-видимому, никаких особенных
трудностей в произношении.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг