одиноко горела надпись "Гастроном", и ее зеленоватые блики неподвижно
застыли на шершавом асфальте. В воздухе еще держался запах отработанного
бензина, и в сквере он был даже сильней, словно земля впитала его своими
порами. Все, даже небо было так зажато хмурыми в полутьме зданиями, что
Гордин внезапно ощутил тесноту, от которой отвык среди безоглядных
просторов Севера. Почти с нежностью он подумал о ясной, простой, суровой
жизни, к которой мог вернуться, и это придало ему решимость.
Любовь, ха!.. Он не томный идиот Вертер, чтобы бесконечно страдать и
мучиться. Любовь - важно, но есть дела поважней, и они его ждут. Он физик,
и для него не секрет, что самое тонкое, запутанное чувство всего лишь
сложный узор электрохимических связей головного мозга, который - дайте
срок! - будет разложен и замерен по всем параметрам. Тогда ему и ей после
первой же встречи дадут в руки умный прибор, и этот бесстрастный
анализатор зарегистрирует совпадение или несовпадение каких-нибудь там
психорезонансов. Все станет просто, как замер потенциала в цепи, и не
будет больше сомнений, вздохов, тайн, ничего, ничего, кроме колебаний
стрелок меж сомкнутыми руками двоих. И в случае чего, вот тебе таблетка -
забудь... Прием три раза в день, полная гарантия и никаких вредных
последствий! Да, да гормональные стероиды избирательного действия. Как
инсектициды.
А может быть, умудренный наукой психолог, пощелкав на компьютере,
кивнет ободряюще: "Ничего, ребята, попробуем довернуть вот эту фазу, авось
сладится..."
И какая-нибудь Иринка двадцать первого века кивнет в ответ: "Хорошо, я
попробую..."
Так все и будет, наверно, а пока этого нет, он, Гордин, может и должен
уйти - совсем. И когда ей станет плохо с другим, пусть вспомнит...
При мысли о другом - с ней, у него почернело в глазах.
Невозможно, невозможно! Она же ребенок, просто ребенок, который сам не
знает, чего хочет. Может быть, сказочного принца, который никогда не
придет. Или волшебной палочки, которой заведомо нет. Такие выходят из
детства с трогательной пыльцой на крылышках, не зная, что жизнь груба и
приземленна. Мир задыхается от нехватки красоты - это надо же!
Насупясь, он придирчиво оглядел прямолинейные дорожки сквера,
подстриженные кусты, перевел взгляд на серые стены панельных домов, грубый
пластик балконных ограждений, рыхлое мутное небо над плоскими крышами. Да,
то же самое можно увидеть где угодно. Вполне стандартный городской пейзаж.
Ну и что? Это жизнь. Одна сторона жизни. Ликующие краски полярного сияния
- другая. А всего этих сторон и граней - тысячи тысяч. Жаль, конечно, что
их нельзя сочетать по желанию. Северное сияние здесь все бы преобразило -
и эти дома, и этот сквер, возможно, и лица. Как взмах волшебной палочки...
Только фонари должны быть погашены, чтобы не мешали.
И будет праздник, которого ты не захотела видеть, чтобы не растравлять
себя. Здесь, у твоего дома.
Вот бы вместо букета кинуть ей в окно, когда она будет с тем, другим...
На, получай мечту!
А что? Любовь - скрытый бег электронов, и северное сияние тоже бег
частиц, которые, мчась от Солнца, тормозятся в магнитосфере. Никакого
волшебства, обычный физический процесс возбуждения ионов газа. Настолько в
своей сути элементарный, что сияние можно вызвать искусственно.
Собственно, это уже не раз делалось. Вспрыснуть с запущенной ракеты пучок
электронов на нужной высоте - и готово. Установки есть, метеоракеты
имеются, все опробовано, одна закавыка: искусственное сияние доступно лишь
зрению прибора, такое оно чахлое. Сделать настоящее, вполнеба, силенок
нет. Это не бомбой шарахнуть...
И все же через десять или через сто лет другой магнитофизик спокойно
явится к своей девушке с полярным сиянием в руках - на!
Так будет. Даже сейчас можно попробовать соорудить какой-нибудь
аппаратик для домашнего употребления. Такой маленький, комнатный... Вот
тебе, дорогая, волшебная для личного использования палочка...
Гордин с отвращением передернул плечами. Что за бред! Сорву звездочку с
неба - только улыбнись... Возмечтал, идиот. Как мальчишка. Тоже мне рыцарь
в нейлоновой куртке... На что замахнулся - не на дракона даже! Просто
смех. Не позорься перед самим собой, ты же физик. Сияние - это небесный
размах, сила, мощность, обвал энергий...
Обвал? Ну да, ведь сияние связано с цепным процессом возбуждения...
Тогда при чем тут мощность, размах и сила? В самом деле - при чем?!
Камешек страгивает лавину - цепная реакция; нейтрон возбуждает атом -
цепная реакция; квант света преобразует раствор - цепная реакция. Мир
полон цепных реакций, обвалов, лавин, для которых достаточно камешка. И
полярное сияние тоже, тоже!
Тоже!!!
Как странно, что об этом никто не подумал. Как странно, что все прошли
мимо. Как хорошо, что никто не заметил... Ведь так просто! Запас энергии
есть везде, и над этим городом он есть, надо лишь стронуть, возбудить,
подтолкнуть... Как?! Чем?! Не обычными электронами, конечно... Конечно...
Природа щедра, распахнута, многолика, всюду возможности, им нет числа,
их бездна, взглядом нельзя охватить, все можно в этом доступном мире, все!
Ни края, ни предела, всюду бесконечность, во всем, на миллионы лет - и
дальше, а там еще, в ней есть что угодно, близко, далеко, рядом, в
недоступности, только есть, есть...
Он сидел с широко раскрытыми невидящими глазами. Где-то глубоко
нарастал давний, и раньше знакомый холодок волнения, когда вдруг, словно
ниоткуда, в сознании проступает нечто смутное, неуловимое, потом яснеющее,
будто все уже существует, надо только уловить, напряженно вглядеться, не
спугнуть, дать созреть, выделиться из мрака, где только что не было
ничего, совсем ничего, а теперь есть, столь же реальное, как дерево над
головой, как песок под ногами, как биение собственного сердца.
Узнавание. Вот на что это более всего похоже - на узнавание. Тяжелое,
сладкое, выматывающее узнавание, от которого легко и мучительно, трудно и
радостно, холодно, жарко, странно, тревожно, божественно, все вместе, и
что-то сверх того, чему и названия нет, но что приподнимает в порыве
блаженного всемогущества.
Нет, однако, полной отрешенности ни от чего, - ни от дальнего скрежета
трамвая, ни от беглых побочных мыслей, ни от жесткого неудобства скамейки,
только все это скользит вдали, не мешая.
Он сам не знал, сколько просидел так, а когда все схлынуло, ушло,
оставив в душе сладкую опустошенность, он глянул на часы: начало третьего!
Гордин расслабленно потянулся. Вскочил. Познабливало то ли от ночного
холодка, то ли еще от чего.
Мир показался ему удивительно новым. Все спали, видели сны и не знали,
что в эту минуту... С чувством превосходства Гордин оглядел темные,
зашторенные окна. Похлопал себя по карману, где лежал медвежонок.
Стеклянные физиономии окон смотрели надуто и подозрительно, как будто их
обязанностью было бдить, пока хозяева спят. Непонятно, отчего ночные окна
имеют такой вид; теперь Гордин вспомнил, что они всегда провожали его
таким взглядом, когда он поздно возвращался домой. Он весело хмыкнул:
погодите, я еще заставлю вас улыбаться! Вы будете отражать у меня то, что
я захочу; вы, угрюмые стекляшки, слышите?
Он быстро, казалось, летя, зашагал к дому и с презрением отвернулся от
зеленоватого огонька такси, когда оно вынырнуло из-за поворота и выжидающе
замедлило ход. Это была его ночь, он ни с кем не желал ею делиться. И хотя
он подозревал, что утром все найденное им покажется не таким, как сейчас,
совершенным, и многое придется трудно, без вдохновения передумывать, он
был убежден, что главное сделано, а все остальное лишь вопрос времени,
настойчивости и усилий.
"А ведь, похоже, я нашел средство от любви..." - подумал он мельком,
улыбнулся и прибавил шаг.
Дверь нехотя подалась и пропустила Гордина в кабинет, где над длинным
столом еще не осел густой папиросный дым недавнего совещания. Переходя из
кабинета в кабинет, Гордин успел повидать их столько, что все они слились
для него в один мучительный образ, центром которого был стол, либо
гладкий, как полированный лед, либо заваленный торосами всевозможных
бумаг.
Здесь стол был гладким. Поправив тяжелую папку в руке, Гордин
приблизился.
Седой хозяин кабинета, лицу которого тяжелые модные очки придавали вид
неприступности, что-то коротко и веско говорил в телефонную трубку. Кивком
головы он показал Гордину на кресло. Устало положил трубку на рычаг,
помассировал переносицу и лишь тогда взглянул на Гордина, будто
припоминая, кто это и зачем. Тотчас выражение его лица переключилось на
суховатое внимание.
- Здравствуйте. Что у вас?
Гордин уже знал, что таким вот беглым, на деле цепким взглядом с первой
же минуты оценивают его самого и что, как правило, от первого впечатления
зависит многое, потому что люди в таких кабинетах обычно умеют сразу
определить деловую суть человека. С их точки зрения, деловую, конечно.
Поэтому, не тратя лишних слов, ибо ничто так не раздражает занятого
собеседника, как пустые разглагольствования, он протянул заранее вынутую
из папки бумагу.
- Так, так... Заявка на осуществление искусственного полярного
сияния... Ходатайство поддержано Геофизическим комитетом, решение за
номером... Так! Средства на расширенный эксперимент выделены по смете...
угу... Предполагается осуществить в районе города... Почему не на Севере?
Согласно документу предварительные опыты вы ставили там, и было бы
логично...
- Наоборот. На Севере полярные сияния и без того есть. Важно
попробовать вызвать их там, где их практически не бывает.
- Это другое дело. А почему именно в данном районе?
- Не все ли равно? - как можно более равнодушно, хотя внутри его все
напряглось, сказал Гордин. - Для расширенного эксперимента годится, в
сущности, любая географическая точка средней полосы. Почему бы не избрать
родной город?
- А, вы там родились!
- Да.
- Впрочем, это не моя компетенция. Что ж, заявка в полном порядке... -
управляющий помедлил, словно вдруг могло выясниться какое-то упущенное и
важное обстоятельство. - Теперь посмотрим, что у нас. Да, в перспективном
плане имеется соответствующая строка. Ах, молодой человек, молодой
человек! Вы хотите использовать метеорологические ракеты так, словно это
елочные хлопушки, цена которым грош.
Гордин принужденно улыбнулся.
- Как всегда - в интересах науки...
Он развел руками, точно будь его воля, он занялся бы чем-нибудь
посерьезней.
- Понятно, понятно, - в ответе прозвучала ирония. - Строителям дай
миллиард, еще вопрос, освоят ли, а для ученых такой проблемы нет.
Взмахом руки он остановил готового возразить Гордина.
- Здесь обосновано значение вашего эксперимента, иначе и разговора не
было бы. Что ж, если нет возражений, поставим выделение средств в смету
третьего квартала следующего года.
В первое мгновение Гордин онемел.
- Послушайте... - его голос сорвался. - Мне обещали, что еще этим
летом... И в заявке упомянуто...
- Тут сказано, - палец собеседника уперся в бумагу. - "По мере
возможности". А мне, простите, видней, есть такая возможность в текущем
финансовом году или ее нет.
- Но существует же резерв!
- Существует, - очки снисходительно блеснули. - Для проведения
внеплановых, срочных, важных для народного хозяйства экспериментов. Ваш,
насколько я понимаю, к таковым не относится.
Очки снова блеснули - холодно и все-таки чуть-чуть сожалеюще. Весь вид
сидящего напротив человека как бы говорил, что он все прекрасно понимает,
- и нетерпение молодого ученого и его разочарование, но что этот молодой
ученый, увы, не единственный: все хотят побыстрей, а это невозможно.
- Значит, договорились, - услышал Гордин, который с ужасом и не к месту
думал о времени, которое уже ушло, и о времени, которое еще уйдет, пока...
- Одну минуточку! - спохватился он, когда перо уже нацелилось на
бумагу. - Одну минуточку! Дело в том, что быстрейшее проведение
эксперимента имеет не только научное, но и существенное прикладное,
народнохозяйственное значение.
- Разве?
- Да! Миллионы лет назад в полярных широтах росли тропические леса.
Другой климат, допустим. Но ведь и тогда была долгая полярная ночь! Как же
растения ее выносили?
- И как же?
- Их обогревали и освещали полярные сияния.
- Обогревали, значит, и освещали. А теперь не обогревают и не освещают.
Извините, я не поклонник научной фантастики.
- Никакой фантастики здесь нет! Нет! Есть расчеты, которые показывают,
что в определенных условиях полярные сияния могут давать почве столько же
тепла и света, сколько их дает солнце. Вот отзывы крупнейших специалистов.
Вот...
С быстротой, удивившей его самого, Гордин выхватил листки из папки, и
подал их так поспешно, что они рассеялись по столу.
Человек за столом на них даже не глянул. Крякнув, он, как бы в
недоумении, снял очки, и, когда их льдистый заслон исчез, Гордин увидел
пытливые, недоверчивые, некогда, должно быть, ярко-голубые, теперь изрядно
выцветшие глаза, которые смотрели на него с нескрываемым любопытством.
- Очень интересно. Вы что же, собираетесь обогреть Север?
- Нет, там это было бы губительно для природы, - заторопился Гордин. -
Но города! Большие города, чье отопление обходится так дорого. С помощью
сияний можно будет избирательно, без ущерба для климата, смягчать морозы.
Где угодно! И такое отопление, заодно освещение будут стоить дешево.
- Ну и ну! Однако все это пока на бумаге...
- Вот и надо поскорей проверить.
- ...И даже не отражено в заявке, то есть фактически не существует.
- Но...
- Молодой человек, хотите совет? Если вам нужна скрепка, заказывайте
оборудование для целого машбюро.
- Спасибо. Я только хотел заметить, что теоретические предпосылки моих
экспериментов уже изложены в статье, и...
- Пожалуйста, не говорите, что вас могут опередить за границей! Я
слышал это тысячи раз. Ваши фантастические замыслы... Постойте! Речь идет
о создании настоящего, искусственно вызванного полярного сияния, или я
плохо понял?
- Да, - удивленно ответил Гордин. - Все так.
- Не об этих имитациях, средства на которые я выделяю уже не первый
год?
- Что вы! Сияние, которое мы создадим, даже превзойдет природное! В
заявке...
- В заявке! Все эти бумаги на одно лицо, в них что железобетон, что
сияние... Так вот чего вы хотите! Ну, молодой человек, бить вас некому.
- Это хорошо или плохо?
- Плохо! Помолчите, мне надо подумать.
Гордин вжался в кресло. "И черт меня дернул!.." Сухие стариковские
пальцы нехотя двинулись к дужкам очков, которые все еще лежали на
полированной глади стола. Пошевелили их.
- Скажите... Сияние действительно так красиво, как об этом говорят и
пишут?
Вопрос был явно, обращен к Гордину, однако глаза управляющего смотрели
куда-то вдаль, и в них была рассеянность каких-то далеких от этого
кабинета мыслей.
- Нет, оно выше определений, - ловя тонкую нить скрытого смысла, тихо
сказал Гордин. - Сияние... Его нельзя описать. Невозможно. Вам никогда не
доводилось видеть?
- Как-то вот не пришлось. Мальчишкой, конечно, мечтал, все мы тогда
бредили Севером... Значит, это что же получается: если ваш опыт удастся,
города можно будет обогревать и освещать полярным сиянием?
- Да.
- И, выйдя, скажем, на балкон, можно будет увидеть...
- Да.
- Чудеса! Прямо так, значит, с балкона? - Управляющий задумчиво покачал
головой. - И какая, если представить, экономическая польза... Ладно! - Его
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг