проси и не жди пощады, ты сам никому не давал ее. Ты
выучил меня лить невинную кровь по своей прихоти, так
теперь не дивись, что я хочу напиться твоею, из мести.
Помнишь ли, что ты лишил меня именья и воли, помыкал
родного, как служку, унижал, обижал, презирал меня,
наконец отнял мою невесту и довел до того, что я сгубил
свой покой и чистоту совести... Ты уничтожил злодейски
все, что для души дорого на земле и лестно на небе... Ты
бросил меня на голодную смерть... Ты мучил, терзал этого
ангела, спасителя моей жизни, которого не ценил, не
стоил. Что оставалось мне, кроме боя? Даже и суд Божий
поединком мне воспрещен был с дядею. Но Бог велик - ты
пал - ты погибнешь!
Надо было видеть тогда барона: ниже травы, тише воды
сделался: откуда взялись слезы; откуда молитвам
выучился!.. зачал небось причитать Лазаря. Оно, правду
сказать, смерть не свой брат, особенно коли застанет
врасплох черную душонку. - Не помяни зла, будь отцом
родным, пусти душу на покаяние! отдам все, что ты хочешь,
сделаю все, что велишь, стану держать твое стремя,
выпрошу у папы себе развод, а тебе позволенье жениться на
Луизе. Пресвятая Бригитта! Я отдам в Ревельский храм твой
пол первой добычи, выстрою в твое имя монастырь с зимней
и летней церковью! Пойду сам в монахи, надену власяницу
под панцирем, раздам нищим нажитое и грабленое. Луиза, у
тебя доброе сердце, я испытал это, я виновен перед
тобой... уговори, упроси, умоли Регинальда, пусть он даст
мне пожить, хоть еще годок, хоть месяц, хоть час! - Ни
пяти минут,- отвечал племянник, взводя лук...- Имя Бога,
злодей, которого ты призывал всегда всуе, чтобы угнетать
бедных или увертываться от сильных, теперь не спасет
тебя.. Притом, кто так подло трусит умереть, тот и жить
не стоит! Но в это время жалостливая баронесса кинулась
на колени перед любезным, схватила его за руку... - Не
убивай,- закричала она пронзительно,- он злодей, но он
мой муж, но он твой кровный. - Ты не знаешь, чего
просишь, Луиза,- отвечал на эти речи Регинальд ласково.-
Коли он жив - то нам не жить: это вернее смерти. Неужели
хочешь ты, чтобы этот зверь еще свирепствовал надо всеми?
Он разорвал родство.... какой же присяге верить после
этого? Впрочем, если ты хочешь быть меня на колесе,
умирающего в муках неслыханных, если сама хочешь сгореть
живая на малом огне... то скажи слово, и он жив!
Такая картина ужаснула Луизу... Женский ум слаб - он
видит только то, что перед глазами... она отвернулась,
махнула рукой... лук взвыл... стрела угодила в сердце,
тут и дух вон... только кровь его брызнула на жену и
племянника.
Бруно погиб - и дельно: он был виноват; да только правы
ли его убийцы? Регинальд был малый благородный, добрый -
зачем же он ходил с дядей на разбой, когда знал, что это
дурно? Конечно, он делал это невольно, да зачем же не
ставало у него воли от этого отказаться решительно или
восстать против него явно. И в самосуде - одна сторона
права, а другая виновата. Так нет, он не заступался за
угнетенных до тех пор, пока его лично не обидели. Он
восстал только для спасения своей жизни, а может быть, и
для выгод своей жизни! Какая же в том заслуга? есть ли
тут чистота в причинах, стало быть надежда к оправданию?
Он избавил околоток от злодея, зато подарил ему урок в
преступлении. Притом же он был против дяди много
виноват... да и кровь родного - право, не шутка!
Скоро спроведали в замке, что Бруно убили, а кто? за
что?.. Бог весть. Долго не верилось этому... наконец
увидели - и радость пошла ходить по околице... Все
обнимались и целовались, словно мы, русские, о Святой"
Вот стали поговаривать об убийце... хотя все желали, чтоб
его не узнали. Покойника, как известно, не жаловали,
стало быть, благодарили того, кто сплавил его на тот
свет. Все подозренья, впрочем, упали на Роберта,
оруженосца баронова, который вышел с ним из ладьи глаз на
глаз - и потом исчез - ни слуху ни духу. Иные, правда,
поглядывали искоса на Регинальда, но он спокойно
распоряжал похоронами, потчевал всех очень усердно - то
скоро все и замолкло. Тело барона схоронили. Где убит был
он - поставили каменный крест, и в замке до назначенья
магистра остался хозяином Регинальд.
Коротка память у женского сердца, их слезы - роса: так
же скоро падают, так же скоро сохнут. Сперва Луиза то и
знай что рыдала; потом стала она молиться. потом
рассеивать себя, да разгуливать, под конец ласки и
уверенья Регинальда, кстати и свои рассуждения усыпили
совсем ее совесть. Глядишь, не прошло полугода, она уже
нарядилась в цветное платье, да и сама расцвела розаном.
Погодя немного захлопотали о свадьбе - разрешенье от
папы, благодаря золотые поминки, прислано: чего ж
медлить? Назвали гостей. Гости съехались, пожимая
плечами, но расправляя рты,- вот повезли жениха и невесту
в церковь, что стояла невдалеке от Эйзена. "Славная
парочка",- говорили гости; только славная парочка стояла
под венцом, как обреченная на смерть. Бледны оба, не смея
взглянуть друг на друга. Некоторые гости заметили только,
что Луиза все что-то с руки стирала, а жених озирался
кругом при каждом скрипе оконниц, которые ходили ходенем
от октябрьского ветра. Это навело какую-то тоску на всех
окружных. У всех вытянулись лица... все смолкли, только
голос одного патера раздавался и перевторивался под
острыми сводами. Вдруг что-то сорвалось со стены,
брякнуло и покатилось по полу - две свечи погасли,
задутые ветром,- все вздрогнули. Это был шишак какого-то
воина, повешенный здесь на память. Опять тихо, опять гудя
смолкли органы... и вдруг почудилось, будто кто-то,
гаркая, скачет к крыльцу, уж по крыльцу. "Отвори,
отвори!" - загремело за дверью - и отдалось в куполе..
все обмерли; никто ни с места!.. взглянули вверх - там
неслось только облачко с кадильницы. "Отвори!" - повторил
страшный голос, и слышно было, как ржал конь и топал по
плитам подковами,- и вдруг двери, застонав от удара,
соскочили с петлей и рухнули на пол... воин в вороненых
латах, на вороном коне, в белой с крестом мантии, блистая
огромным мечом, ринулся к налою, топча испуганных гостей.
Бледное лицо его было открыто... глаза неподвижны... и
что ж? В нем все узнали покойника Бруно. Завопил народ от
ужаса - и расхлынул; кто упал ниц, кто ударился в бега он
в три скачка очутился подле новобрачных. "Кровь за кровь,
убийцы!" - прогремел он - и вмиг растоптанный Регинальд
захрипел под ногами коня - и, вмиг наклонившись,
подхватил мертвец полумертвую Луизу, перекинул ее через
луку, поворотил коня, взглянул на всех, как уголь, яркими
очами и стрелой выскакал вон из церкви-лишь огонь струями
брызгал из-под копыт по следу Только и видели. Страх всем
запечатал уста... крестись, разбежались гости.
Я сказал, что это было октябрьскою ночью. Ветер выл
волком в бору, море бушевало, напирая на скалы и
отшибаясь от них. Бедная Луиза пришла в себя, и мороз
пробежал у ней по жилам, когда увидела она. что лежит в
лесу на мокрой траве.. Месяц бил прямо на черного рыцаря,
который палашом рыл яму, под тем самым крестом, где
совершено было убийство... Луиза очень ясно узнала
бледное лицо покойника - ахнула и снова без памяти...
Опять очнулась несчастная... открыла очи - но уже
ничего не могла видеть - она лежала ничком со связанными
руками, она чувствовала, что ее засыпают холодной
землею... у ней замерло дыхание... нет голосу крикнуть..
В отчаянии едва-едва могла прошептать она: "Да воскреснет
Бог и расточатся врази его"; и вот остановилась ужасная
работа. Громкий адский смех раздался над нею. "Смерть за
смерть, изменница!" - сказал кто-то, и кровь застыла Еще
стон, еще усилие, еще глухой вопль из-под земли, и
только. Луиза задохнулась, схоронена живая.
Ужасно! И теперь, когда я вздумаю о подобной кончине,
то на мне проступает холодный пот и мертвеют ногти.
Кажись, всех менее была виновата Луиза, а всех более
пострадала. Однако Бог знает, что делает, кровь на
мужчине часто смывает его прежние пятна, а на женщине,
почитай всегда, хуже Каиновой печати. Луиза казнена
жестоко; зато этот пример долго спасал многих от греха.
Что ни говори, а перед святою правдою беды нашего брата
исчезают, а мирское добро всходит и расцветает - из зла.
Наутро явился в замке черный латник-мститель. Это был
родной брат покойника, и похож на него волос в волос,
голос в голос. Он мыкался по свету, был в Палестине в
свите какого-то немецкого князька и ворочался домой богат
одними заморскими пороками. В это время как нарочно
встретил его братний оруженосец, который нечаянно был
свидетелем убийства и бежал, испугавшись нового
господина. У страха глаза велики, говорит пословица... и
мы видели, как брат отомстил за брата. Магистр назначил
его преемником всех угодьев и служеб покойного; однако
его зверство не осталось без наказанья. Через десять лет
русские орвались в Эстонию, осадили замок и наконец
спекли черного рыцаря Бруно. Сожженный дотла замок Эйзен
срыли до основания, и борона прошла там, где были стены.
Долго, долго после того и давно перед этим набожные люди
собрали с пожарища камни и выстроили невдалеке церковь во
славу Бога. Это ее глава мелькает между деревьями.
-----------------------------
Господа, начал я за здравие, а свел за упокой, но в том
не моя вина. И в свете часто из шутки выходят дела
важные.
_______________________________________________________________
Оригинал этого текста расположен в библиотеке сайта
"Русская Фантастика" по адресам:
http://www.sf.amc.ru/
http://www.kulichki.rambler.ru/sf/
http://www.sf.convex.ru/
Версия 1.04 от 14 октября 1998 г.
c OCR & Spellcheck - Александр Усов.
Сверка произведена по изданию:
"Русская фантастическая проза эпохи романтизма",
изд-во Ленинградского Университета, Ленинград, 1991 г.
_______________________________________________________________
c Права на этот электронный текст принадлежат сайту
"Русская Фантастика". Разрешено свободное распространение
при условии сохранения целостности текста (включая данную
информацию). Разрешено свободное использование для
некоммерческих целей при условии ссылки на источник.
_______________________________________________________________
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 05.02.2002 15:44
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг