воспринимает не просто всерьез. Ее напугали, напугали без шуток и дураков, и
теперь она готова переть напролом...
"Бездна с моей плотью, - подумал он с запоздалым Удивлением, - а мне,
получается, на все наплевать? Рыжий лис настолько привык бегать от своих собак,
что его уже не волнует ничто, кроме тех ничтожных сорока-пятидесяти лет, что
отпущены ему его телом? Лис запыхался от бесконечного страха, он уже не в
состоянии верно оценивать ситуацию?.. Ему нужна всего лишь нора, а все
остальное не имеет значения?"
- Прости, - глуховато произнес он на своем родном языке, - я неправильно
выразился. Ты должна понять меня.
Взгляд Валерии пронзил его насквозь. Вздохнув, она опустила глаза.
- Мы не будем возвращаться к этому вопросу. Хорошо?
Кай молча кивнул.
* * *
- Приготовьте документы, господа, мы приближаемся к бывшей границе рейха.
Проводник-немец презрительно оглядел сидящую в купе пару ("И откуда они
тут взялись, эти странные южноамериканцы?"), нехотя коснулся пальцами козырька
фуражки и важно двинулся дальше по коридору, повторяя свою дежурную фразу для
остальных пассажиров.
- Границы давно нет, а кордоны остались, - хмыкнул Кай, откладывая в
сторону ворох накупленных в Париже газет. - Ах, Германия, Германия... порядок
превыше всего.
Сидевший напротив него Лок Зорган с любопытством уставился в окно,
разглядывая потеющих возле какого-то шлагбаума солдат в традиционных стальных
шлемах. Это были мальчишки третьей линии, и карабины за их спинами висели
кривовато. Кай хорошо знал, что подобную службу в рейхе несут только те, кого
ну никак нельзя использовать на фронтах, - впрочем, очень скоро и до них дойдут
руки, а на их место встанут сорокалетние бюргеры, оторванные русской кампанией
от любимого пива. Потные же мальчишки скорее всего украсят своими костями
бескрайние российские равнины. Он вздохнул и отвернулся от окна.
Экспресс остановился. Кай решительно раскупорил стоявшую на столике бутыль
неимоверно дорогого вина, купленную им в Париже, и достал из кармана толстенную
кубинскую сигару.
- Радостное лицо, - скомандовал он Локу, слыша, как в вагон вваливается
наряд пограничной стражи.
Лок негромко прыснул и охотно протянул руку к наполненному для него
бокалу. Кай щелкнул возвращенной ему родной зажигалкой и в задумчивости
откинулся на спинку дивана. Наряд продвигался быстро - кроме них, в вагоне-люкс
берлинского экспресса ехали только лишь высокопоставленные армейские чины,
направлявшиеся из Франции в отпуск.
- Здравствуйте, господа. Попрошу ваши паспорта. Немолодой обер-лейтенант с
ленточкой кайзеровского креста был, без сомнения, резервистом, призванным в
самое последнее время: его свеженький мундир не успел еще растерять свой
характерный складской аромат, хорошо знакомый Каю, который сам недавно получал
новое тропическое обмундирование.
Харкаан улыбнулся и протянул заранеее вытащенные из кармана паспорта.
- О, герр Венделер - немец? - приятно удивился пограничный чин. - И давно
вы в Аргентине?
- Всю жизнь, - радушно улыбнулся Кай, - и всю эту жизнь я мечтал повидать
родину своих предков. Моя супруга, - кивнул он в сторону Лока - урожденная
синьора Арриго-и-Кавалья из Буэнос-Айреса. С нами едут наши друзья Гарсиа, они
в соседнем купе...
Он нисколько не сомневался в надежности документов, но тем не менее
отчего-то предпочел как следует заболтать лейтенанта. В рейхе традиционная
немецкая педантичность очень часто превращалась в подозрительность, и Кай не
забывал об этом ни на минуту.
- Счастливого пути, господа, - пограничник вернул паспорта и отдал честь,
- надеюсь, Берлин вам понравится.
Толпившиеся в проходе солдаты не стали утруждать боя досмотром багажа. В
этом вагоне работы для них не было.
Каи глотнул вина и прислушался к тому, как в следующем купе Валерия
любезнейше извиняется за то, что ее муж, синьор Гарсиа, совершенно не владеет
немецким языком и лишь кое-как изъясняется по-французски... Он отчетливо
представил себе, как она строит глазки седоватому лейтенанту, и успокоенно
вернул в рот сигару: по-латински страстный монолог был разыгран на высшем
уровне, и пограничник вдруг стал извиняться сам - наверняка не понимая, какого
черта он это делает.
Допив бокал, Кай вернулся к парижским газетам.
Франция, номинально оккупированная вермахтом, продолжала тем не менее жить
своей жизнью. Сально усмехаясь, Кай смаковал куртуазные новости, способные
шокировать любого из его соотечественников, - несмотря на то, что Саргон
считался самым свободным имперским миром, мораль в его
утонченно-милитаризованном обществе исповедовалась весьма суровая. О вещах,
которые привычно обсасывало не первое поколение легкомысленных французов, не
всегда говорили даже в офицерских барах, где падение под стол считалось вполне
нормальным событием.
За чтением он не заметил, как тронулся эспресс. Подняв глаза, Кай увидел
мелькнувшие за окном зеленые холмы с остатками разрушенных укреплений, и
отложил газету.
- Здесь шли бои, - без всякого выражения произнес Лок.
Кай пожал плечами.
- По-моему, вермахт взрезал французскую оборону как ножом. Эти красавцы,
французики, они слишком любят болтать - а вот вояки из них никакие.
Теоретически французская армия значительно превосходила силы вторжения, но...
Бумажное превосходство далеко не всегда является таковым на деле. Саргону
случалось сражаться с силами, которые должны были смять его в считанные сутки,
- а на деле происходило обратное.
- Ты убил много людей? - неожиданно спросил Лок.
- О господи! - Кай оторопел настолько, что произнес это по-немецки. -
Разумеется, ведь я всего лишь солдат! Правда, людей я начал убивать именно
здесь...
Дурацкий вопрос Зоргана неожиданно заставил его задуматься. В самом деле,
сказал он себе, а ведь я никогда не испытывал шока от того, что мои пули уносят
жизни моих собратьев, - жизни, которые я привык считать бесценными!.. Как же
так? Получается полная дикость, но, странно, я никогда не думал о ней раньше.
- Знаешь, - произнес он, наливая себе вина, - я не убил того парня,
который встретился мне над Мадридом. Я не знаю почему - я помню только, что я
легко мог это сделать, но тем не менее я лишь прострелил ему двигатель, и он
благополучно приземлился с парашютом в самом центре города. А ведь перед этим
он свалил двоих наших!.. Я хорошо помню, что в тот миг мной владело странное
чувство: я знал, что легко могу просчитать уравнение траектории, то есть
сделать с ним все, что угодно, но - да, я не убил его. Кажется, в последнее
мгновение я чуть двинул ручкой, и очереди моих пулеметов легли в капот его
машины.
- Тот русский, он хорошо летал?
- Хорошо?.. - Кай на секунду задумался. - Да нет, скорее - отчаянно.
Вообще-то говоря, оказавшись в Испании, я очень быстро понял, что реальных
противников для меня здесь нет. Мало кто из сегодняшних пилотов всерьез
задумывается о тактике воздушного боя, мало кто представляет себе схему своих
собственных действий. К примеру, они не умеют стрелять: но почему? Потому что
никому и в голову не приходит, что существуют достаточно простые математические
модели, позволяющие мгновенно рассчитать траекторию уверенного поражения цели
из той или иной позиции. Они предпочитают доверять своим инстинктам, а для меня
бой - это чистая арифметика. Я не могу рассуждать так, как они, я привык
сражаться с противником на таких дистанциях, когда глаза человека абсолютно
бессильны. Зачастую, выводя свое звено на линию атаки, я не видел врага даже на
экранах, мои сканеры показывали только распыленные засечки, не позволяющие
осуществить автозахват цели, но я четко знал: именно отсюда мы должны
выстрелить - и попасть, обязательно попасть! И это, не забывай, на скорости,
близкой к скорости света.
Лок молча покачал головой и вновь уставился в окно. Кай скривился: он
понимал, что Зорган смотрит на вещи совершенно иначе, нежели он, и восприятие
сражений как математической гимнастики ему совершенно чуждо. Для него смерть -
это смерть, конец всего сущего, итог победы или, наоборот, поражения,
заполняющий душу темными, как ночь, горькими страстями. Ему не приходилось
воевать с не-людьми, далекими от человеческих эмоций настолько, что дистанция
эта рано или поздно превращала душу солдата-человека в элементарную
вычислительную машину, привычно рассчитывающую идеальный путь выполнения того
или иного приказа.
Для Кая Харкаана, в один прекрасный день ставшего Дирком Винкельхоком,
переход от войны той к войне этой прошел плавно и безболезненно. Ни о чем не
задумываясь, он остался все тем же отрешенным математиком, всего лишь изменив
числа в привычных ему формулах победы. Куда больше его занимали проблемы
этического характера - но не в небе, а - на земле. Дискомфорт, вызванный
вопиющим несовершенством эпохи - эпохи, выбранной им самим, - давил на него
сильней день ото дня. Он уже не видел в ней того героического флера, который
родился в его сознании после изучения доступных ему исторических материалов, он
давно перестал восхищаться тем, что когда-то казалось ему мрачным мужеством и
самоотречением; ему было скучно и тошно, и с каждым днем, с каждым часом все
сильнее и сильнее давил на него ледяной страх - так и оставшийся непобежденным.
- Пойми, - неожиданно произнес он в пустоту, - мы никогда не убивали ради
удовольствия. Мы, как я сейчас это понимаю, вообще не испытывали наслаждения от
наших побед. Мы думали о другом, нас занимали совершенно иные вещи - и я,
наверное, тоже не думал о тех, кого я убивал... Я хочу сказать, убивал здесь.
Док поднял на него изумленные глаза:
- И о чем же?...
Договорить он не успел: незапертая дверь купе распахнулась, и на диван
рядом с Каем бесцеремонно плюхнулась Валерия.
- Кирби спит, - объявила она, - похоже, у него началась спячка. Странно,
до зимы еще далеко. А вы -пьете?..
Кай вздохнул, сунул руку в лежавший на полу под столиком дорожный несессер
и вытащил третий бокал.
- Куда от тебя денешься... - сокрушенно вздохнул он. - Даже газету не
даешь почитать.
- Вы, кажется, мило беседовали? - прищурилась Валерия.
- О, Бездна! Ты снова начинаешь ревновать? Ты спятила?
Женщина натянуто хмыкнула и молча опрокинула в рот бокал вина.
- Эти годы, Кай... Они меня не изменили.
- Я не смел надеяться.
Подчеркнуто сухой тон Харкаана заставил ее поджать губы, но сдаваться она
не собиралась:
- По-моему, ты плохо представляешь себе теперешнее положение.
- О боже!.. Ни в коей мере, дорогая. Боюсь, что все как раз наоборот: это
тебе некуда деться. Это на твоей шее висит миссия, которая грозит стать
судьбоносной. А мне - по большому счету, мне плевать. Или ты думаешь, что,
решившись на позор бегства, я не представлял себе его последствий? Фактически я
дезертировал из действующей армии! Приговор, вынесенный моей душе, - знаешь, он
заставил меня о многом задуматься...
- Кай, боевые действия закончились практически сразу же после твоего
бегства. Твой патрон Новарра стал сенатором. Пожизненным сенатором, Кай... А
твой приговор был забыт почти сразу после вынесения: Новарра приложил к этому
немалые усилия и очень сожалел о том, что не имеет с тобой никакой связи. И
сегодня ты мобилизован как действующий офицер императорских вооруженных сил.
Это вовсе не сделка, Кай... именно это я и хотела тебе втолковать. Харкаан
выпрямился на диване.
- Новарра стал сенатором? И я...
- Приказа о твоем увольнении из рядов вооруженных сил не было, - быстро
произнесла Валерия. - Повторяю, Кай: это не сделка. У меня достаточно
полномочий, и я вольна принимать решения без консультаций с начальством.
Кай резко выдохнул и потянулся к вину, спеша наполнить свой бокал.
- Но почему, Валерия? Чего ради было ломать комедию? Почему ты не захотела
объясниться сразу?
- Потому что лояльность Седьмой Звезды по-прежнему не вызывает энтузиазма
у Его величества. Я должна четко представлять себе последствия своих решений.
Кай отвернулся к окну. Валерия продолжала смотреть на него из-под
полуприкрытых век, но он не реагировал на ее взгляд, прихлебывая вино мелкими
глотками: в его душе ревели победные трубы, и ему стоило немалого труда не
позволить торжеству отразиться на лице. Он знал - стоит ему сейчас встретиться
с ней взглядом, и она поймет все. Шальная улыбка могла стать мечом, способным
разрубить его удачу, и сейчас было важно не дать этот меч Валерии. Она хорошо
умела пользоваться любым оружием, попадающим ей в руки.
- Да, - произнес Кай, вдруг закрывая глаза, - да, мы уделаем его, как
котенка. Я даже знаю как. Мне будет нужен мой истребитель, и тебе придется его
сюда доставить. Ты готова к этому?
Глава 7
На привокзальной площади наметанный глаз Кирби мгновенно определил
ожидавшую их машину - серый "Опель-Адмирал" с узколицым худощавым парнем за
рулем.
Приветствовать своих пассажиров водитель не пожелал, лишь кивнул старшему
Зоргану и молча погрузил в машину немногочисленные чемоданы. Кай уселся на
задний диван вместе с Локом и Валерией и приготовился обозревать плохо знакомый
ему Берлин, но "Опель" не стал петлять в лабиринте улиц: едва отъехав от
вокзала, автомобиль свернул в какой-то переулок и остановился возле
двухэтажного особняка конца прошлого столетия.
- Приехали, - удовлетворенно сообщил Кирби. - Будем выгружаться.
Кай не без удивления выбрался из салона и задрал голову, разглядывая
второй этаж здания, украшенный наглухо зашторенными изнутри окнами. В эту
минуту рядом с ним чуть скрипнула дверь, и на тротуар вышел моложавый, чуть
седой господин с неожиданно веселыми и живыми глазами, одетый в прекрасный
светлый костюм.
- Здравствуйте, господа! - певуче произнес он. - Надеюсь, вы добрались без
приключений?..
Кай широко распахнул глаза, вслушиваясь в речь седого господина. Он готов
был поклясться, что уже слышал этот неповторимый акцент - правда, он слышал его
в совсем другом языке, но все же сейчас Харкаан был уверен в своих выводах:
этот человек родился в его мире. И он хорошо знал, где именно.
Валерия поняла это одновременно с ним. Чуть прищурившись, женщина
устремила на седого пристальный изучающий взгляд; ответом был негромкий смех:
- Вам не откажешь в проницательности, леди... Да-да, я родился и вырос на
Киркленде, а наш выговор не спутаешь ни с чем: даже по-немецки я не говорю, а
напеваю свои фразы. Разрешите представиться: Лизмор Кимбол, в прошлом - офицер
императорской пехоты. Прошу в дом, здесь вы будете находиться в полной
безопасности.
- Бездна с вашей плотью! - выдохнула Валерия, на миг потеряв
самообладание. - И вы хотите убедить меня в том, что братья не знали о вашем
происхождении?
- Именно так, любезная леди, - добродушно усмехнулся Лизмор, подхватывая
пару стоящих на панели чемоданов, - а зачем, собственно? Их больше интересовали
другие вещи - они у меня толковые коммерсанты, они не спешат забивать свои
головы ненужными для бизнеса вопросами.
Кай бросил короткий взгляд на Зорганов: Кирби, слыша разговор на
незнакомом ему языке, замер возле массивной кормы "Адмирала" с изумленно
раскрытыми глазами, тогда как Лок, чуть сощурившись, усердно делал вид, что его
ничто не касается. Не понимая, для чего Лизмору понадобился этот загадочный
спектакль, Кай мысленно махнул рукой и переадресовал вопрос Валерии.
Несколько минут спустя все они уже сидели в просторной гостиной,
выходившей окнами в тесный дворик, усаженный липами. В углу гулко тикали
старинные часы в резном деревянном корпусе; Лизмор извлек из буфета бокалы и
здоровенную бутыль рейнвейна, выставил на массивный круглый стол коробку сигар
и, разлив вино, встал возле открытого окна, меланхолично попыхивая небольшой
трубочкой.
- Тысячи вопросов, конечно? - произнес он в окно. - Если хотите, я отвечу
на них сам.
- Да-да, - скрипнула Валерия, - если вам будет угодно...
- Я родился в семье, которая не первое столетие занималась сельским
хозяйством. У нас были кое-какие земли, несколько заводиков... Прочная
репутация консервативных, честных людей, которые занимаются своим делом и не
трогают других. Мне не повезло: судьба землепашца меня не устраивала, а ничего
другого на Киркленде я найти не мог - и в один прекрасный день я завербовался в
императорскую армию. Обычное дело, не правда ли? А вот дальше было сложнее:
через пять лет я попал в печально знаменитый Приграничный Легион, где научился
проворачивать такие дела, от которых у императорских прокуроров темнело в
глазах, - но мне везло, у нас всегда все было тихо, и вот - спустя двадцать лет
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг