мощью вселенского потока времени? И еще... Если вы вмешаетесь - значит, вы
уже вмешались. Понятно?
- Гм. В самом деле. Но если перенести туда, скажем, атомную бомбу...
- Опять. Зачем такие агрессивные мысли? К тому же не исключена
возможность, что взрыв в штате Невада в сорок пятом году, затем взрыва
Хиросиме, Нагасаки инспирированы из иного времени. Слишком внезапный
прорыв. И борьба против атомной угрозы - тоже может интенсифицироваться из
грядущего. Вот вам иллюстрация: я уверен, что, овладев временем, мы
непременно попытаемся улучшить ситуацию в прошлом, воздействовать на те
или иные события. Например, не допустить сожжения Бруно или устранить
Голгофу, спасти Жанну д'Арк, помочь русичам победить Чингиза... Да мало
что... Но это уже будет не инерционный поток бессмысленней истории, это
уже будет прорыв к сознательной космоистории. Вот ваши видения... Акция
Звездного Корсара, овладение новой ступенью Бытия. А вы говорите -
захватить в прошлое атомную бомбу... Лучше захватить туда сказку...
- Да, да, конечно. Я не подумал. Понимаете, мышление обыденное отрицает
возможность путешествия во времени. Где-то надо инвертировать,
трансформировать сознание, вывести его к новому горизонту.
- Вот наши эксперименты и свершат это, - улыбнулся Гореница. - Пробьют
щель в догмах прошлого. Вы остерегаетесь вмешательства в ход времени. Так
же люди остерегались устранять церковные догмы о неподвижности Земли.
Разве родится ребенок из лона матери, если он будет бояться деформировать
талию родительницы?
Смешно? Конечно. Так и наука. Она будет вмешиваться и в прошлое, и в
будущее, но разумно, мудро, остерегаясь. Не так, как до сих пор это было.
Кстати, ваш предстоящий эксперимент, безусловно, как-то отразится на
будущем... и на настоящем, конечно, хотя бы уже тем, что откроет поток
принципиально новой информации. Где отразится этот эксперимент, в чем, что
будет означать появление здесь женщины из прошлого (а вместе с тем - из
невероятного грядущего), кто может предвидеть? Новые энергии, может,
рождение гениального поэта или мыслителя, неожиданные прозрения в тайну
бытия... А возможно, все совершенно не так, как мы предполагаем. Я,
например, сторонник многопараллельного развития...
- Не понимаю.
- Вечность, экспериментируя с материей, имеет неограниченные
возможности. Даже ученые в лаборатории, готовя какой-то опыт, имеют для
контроля несколько вариантов. Не удастся один - посчастливится в другом.
Понимаете? Эволюция Вселенной может идти мириадами параллельных потоков,
поправляя, дополняя магистральное направление множеством альтернативных
опытов. Что-то не вышло в одной Вселенной, выйдет в иной. Коллективный
поиск. И все - в общий котел. В некую Супержизнь.
- Здорово! - восторженно подхватил Григор. - Реки Мегаэволюции
сливаются в едином Океане, и все лучшее синтезируется в гармоничном
Бытии...
- Бог его знает - гармоничное, дисгармоничное, - засмеялся Гореница. -
Все это - слова. Беспредельность достаточна для любого варианта. Возьмите
хотя бы ваши видения. Сражение Корсара и Кареоса, а затем диверсия
этого... Аримана... Вот вам даже на таком высоком уровне - потрясающая
дисгармония и падение.
- Вы верите, что это реальность?
- Дело не в этом, - вздохнул ученый. - Слепого не убедишь в
существовании радуги. Мы с вами уже ушли навстречу чудесному, значит, для
нас это не вера, а реальность. Я думал о ваших фантасмагориях...
- И что?
- Я вспомнил, - странно взглянув на Бову, сказал Гореница.
- Что вы вспомнили?
- Многое. Впрочем, достаточно. А то мы утомили гостя. Успешно вернетесь
назад - многое откроется. А теперь - к делу, Василий Иванович!
- Слушаю вас, - уважительно отозвался Василий, приближаясь к ученому.
- Вспомните все, что знаете. Где жили женщины-монахини? Где келии тех
двоих, о которых вы писали? Где они прогуливались? Где молились? Это
весьма важно. Нужны малейшие подробности...
Они шли втроем по аллеям Ботанического сада, спускались в подземелья
бывшего монастыря, заходили в неприветливые пустынные келии, рассматривали
кучи истлевших книг, а Григор думал о своем, недоступном, наболевшем.
Встретить ее, увидеть, прикоснуться к живой руке - и не нужно ничего!
Теории, полеты к иным мирам, космические свершения - все это ничто, если
исчезает, не бьется рядом сердце, без которого вся беспредельность
превращается в необъятную пустыню.
В черном небе голубой серп Земли. Торжественное молчание царит над
холодными скалами Луны. Равнодушно смотрят отовсюду острые зеницы звезд.
Тут нечем дышать, тут нельзя жить. Кто это сказал?
Вот в небольшом кратере, под прозрачным куполом, пульсирует жизнь.
Расцветают пышные розы, дозревают в лучах искусственного солнца арбузы,
виноград. Суетятся там и сям люди.
В огромном сферическом помещении исполинский десятиметровый глобус -
модель Земли. На нем все - даже мельчайшие - селения, речки, ручейки,
сооружения. Шар вспыхивает разноцветными огоньками, на нем пробегают
потоки фосфорических искр, превращающихся в пульсирующие нити. Возле
глобуса Гореница, Синг и несколько молодых помощников. Они сосредоточенны,
спокойны.
- Предварительные эксперименты запланированы на пять секунд, - сказал
Гореница.
- Почему? - удивился Синг. - Слишком мало...
- Энергия, - лаконично объяснил Гореница. - Миллиарды эргов. К
сожалению, мы еще не умеем экономно пробивать стену времени. Нечто похожее
на первые ракеты:
тысячи тонн горючего, чтобы поднять на орбиту десяток тонн полезного
груза.
Думаю, то же будет с хронопутешествиями. Сначала - лавина энергии, а
позже - спокойный переход.
- Скажите, а почему решили построить хронотрансформатор на Луне?
- Для безопасности, - ответил Гореница. - Мы не знаем индукционного
влияния хронолуча. Следует оберечь людей. Земля под нами как на ладони. Мы
фокусируем определенное место, концентрируем на нем пучок инвертирующей
энергии. Жаль, что нельзя пока что использовать киберконтролера для
регулировки. Человек пока что незаменим! Управитесь?
- Не сомневаюсь, - сухо молвил Синг, с некоторым вызовом глядя на
ученого. - Разве эксперименты вас не убедили?
- Целиком. И все же... какая-то тревога. Там люди. Бездна между
эпохами. Но что это я... прочь, прочь сомнения. Еще дважды повторим
микроэксперименты, затем подготовимся к решающему. Можете отдохнуть,
коллега. Через два часа я жду.
- Хорошо, - поклонился Синг. - Я хотел бы прогуляться вне сферы городка.
Полюбоваться неповторимым пейзажем...
- Пожалуйста. Только предельная осторожность. В случае чего - вызывайте
помощь.
- Что может случиться среди безжизненной пустыни? - пожал плечами Синг.
Вскоре он выходил из шлюза, облаченный в серебристый скафандр.
Медленно, слишком медленно направился к горной цепи, исчез за скалами.
Никто не обращал на него внимания, члены хроностанции доктора Гореницы
часто выходили после напряженной работы для прогулки под звездным небом.
Синг теперь, когда станция исчезла за скалистым хребтом, двинулся
вперед быстрее, направляясь по знакам, известным лишь ему. Углубившись в
узкое ущелье, отыскал отверстие пещеры. Сделав несколько шагов, включил
фонарь. В лучах засверкала поверхность летательного диска, внизу открылся
вход. Синг нырнул туда. Миновав шлюз, очутился в центральной каюте уже без
скафандра. Исчезло земное подобие, загорелись пламенем черные глаза,
замерцали темно-багровые волосы. Ягу, сидящий у пульта, радостно протянул
руки к нему.
- Счастлив видеть тебя, Ариман!
- Рад и я! - кивнул Ариман. - Встреча наша ненадолго. Я вскоре ухожу
для последнего эксперимента...
- Как? Ты считаешь...
- Да! - подхватил Ариман и твердо опустил ладонь на плечо Ягу. -
Откровенно скажу - мне надоела эта планета, их суета. Теперь все
приближается к концу. Как говорили их латиняне - финита ля комедиа!
Занавес опускается. Замкнем Главных Космократоров в капкане времени. Они
оттуда не выберутся. Горикорень пока что останется в этой фазе. Его
придется уничтожить. Пройдут годы, века, пока они снова возродятся в новых
телах и вступит в действие магнит их единства. Мы внимательно перепутаем
нити причинности. Ха-ха! Система Ара может успокоиться, и мы поищем для
нее некий альтернативный путь.
- Чего же ты ждешь от меня? - спросил Ягу, с потаенным ужасом
вглядываясь в жесткое лицо Аримана.
- Приготовь магнетон. Как только увидишь взрыв, направляйся прямо ко
мне. И сразу туда - в девятнадцатый век. Следует еще разгадать тайну
волшебной чаши.
Тайна эта первостепенна. Нам нужна субстанция, возникающая в ней. Ты
понял, мой дорогой Ягу?
- Хорошо, Ариман, я буду готов!
Наступил час эксперимента. В зале остались Гореница и Синг Свет погас,
только глобус Земли мерцал мягким зеленоватым сиянием. На экране возникло
лицо веселого вихрастого парня - инженера Соколенке из Института Проблем
Бытия. Он увидел Гореницу, приветливо кивнул.
- У нас все готово. Готовы ли вы?
- Они на месте? - тревожно спросил Гореница.
- Да. В локализованном месте. Публика вне пределов Ботанического сада.
- Санитарная служба?
- Все в ажуре. Не беспокойтесь.
- Как Василий Иванович?
- Трепещет, аки лист осиновый, - засмеялся Соколенко. - Почти в
беспамятстве.
- Вы предлагали ему подумать еще раз?
- Куда там! Лучше умру, говорит, нежели откажусь. Хочу хотя бы краешком
глаза заглянуть в родной век.
- Так и сказал? - удивился Гореница.
- Эге, "Родной век", говорит. А что? Мне нравится. Лирика...
- Оковы...
- Что вы сказали? - не понял инженер - Оковы времени, говорю. Приятно и
страшно. Ну, достаточно. Даю синхронизацию.
Прошу сигнал готовности.
- Даю.
Гигантский глобус покачнулся, поплыл. Вместе с ним поплыло кресло, в
котором сидел Синг, сосредоточившись на определенной географической точке
в Киеве и фиксируя ее взглядом. В сложной системе хронотрансформатора он
был медиатором-индуктором, замыкающим через свою психику две фазы времени
- настоящее и прошлое.
- Готовы? - резко спросил Гореница.
- Готовы, - ответила Земля.
- Включаю!
Рефлекторы генераторов за куполом лунного городка окружились еле
заметным сиянием. К земному серпу протянулась дорожка, подобная
прозрачному серебристому мечу.
- Они исчезли, - громким шепотом отозвался с экрана Соколенко. - Успех,
Сергей!
Успех!
- Погоди! - молвил Гореница. - Не говори гоп, пока...
Он не успел закончить фразы. В сумерках зала пророкотала фиолетовая
лента молнии. Глобус был охвачен пламенем, он взорвался и разлетелся на
части.
Гореница страшно закричал, схватился руками за лицо и упал вниз лицом,
словно сраженный выстрелом.
- Сергей! Сережа! - восклицал на экране Соколенко. - Что случилось? Что
с тобою?
Лунная хроностанция молчала...
Волна забытья сошла, откатилась. Галя ощутила боль в руках и ногах.
Пошевелилась. Жива!
Раскрыла глаза. Сумрак. Желтоватый свет. Неясные тени. Где она?
В сознание врывались образы, будто несущиеся в вихре листья: призрачная
встреча с отцом, поездка в машине, чудовищный финал.
Она поднялась на ноги. Ухватилась за что-то твердое. Это была узенькая
кровать, прикрытая жестким одеялом. Скорее! Надо действовать. Совершено
преступление, и бандиты убили отца. Боже мой, скорее бы выбраться отсюда!
Может быть, он еще живой!
Сквозь узенькое окошечко проникал предвечерний свет. Покачивалась
зеленая ветка каштана. С противоположной стороны темнела узкая дверь.
Галя бросилась к ней, толкнула. Она не поддавалась. Девушка начала бить
кулачками по дубовым доскам, окованным медью. Звук был невыразительный,
глухой.
Обессиленно прижалась к двери. Что ж это такое? Неужели в нашей стране
такое возможно? Какое-то злодейское подполье, темница? Хотя бы людей
увидеть!
Послышались неясные звуки. Галя закричала. Снова тишина.
- Кто есть живой? - отчаянно заголосила девушка. - Люди!
Что-то зашуршало, дверь со скрипом открылась. На пороге возникла
высокая женская фигура в черном. Она держала в руках кувшин с водою,
краюху хлеба, еще что-то, завернутое в белый рушник. Женщина была
спокойна, сосредоточенна, из-под черного платка на Галю смотрели огромные
глаза, обрамленные темными ресницами. Казалось, что взгляд ее сияет в
сумраке.
- Ты кричала, сестра?
- Я звала людей, - сдерживая рыдание, ответила девушка. - Меня подло
выкрали, увезли сюда...
- Как? - удивилась женщина. - Ты не сама сюда пришла?
- Нет! Отца убили, а я оказалась в плену. Кто бы вы ни были, у вас
доброе лицо.
Позовите милицию! Выпустите меня!
- Сестра! - пораженно ответила женщина. - Тебя никто не держит. Мне
велено накормить тебя, помочь. А милиция... что это?
- Как? - ужаснулась Галя. - Вы... не слыхали такого слова? Где же я?
Неужто за рубежом? Тогда у вас есть полиция. Должен быть закон. Мне нужно
к советскому послу или консулу...
- Не понимаю, - покачала головою женщина. - У тебя, вероятно,
лихорадка. Вот возьми водички испей. Успокойся.
Девушка судорожно зарыдала, ломая руки. Потом вдруг заметила, что на
ней тоже черная хламида.
- Взгляните, они меня даже переодели во что-то монашеское!.. Где я?
- Это православный монастырь, - удивленно произнесла женщина. - Я
послушница.
- Монастырь? В каком городе?
- В Киеве.
- В Киеве? - обрадовалась Галя. - Где? Как он называется?
- Выдубецкий монастырь. Я думала - ты знаешь.
- Выдубецкий? - ужаснулась Галя. - Я там бывала. Монахов давно нет.
Территорию занимает Ботанический сад. И еще Институт археологии.
Старый-престарый священник иногда сидит на лавочке, а больше нет духовных
лиц. Слушайте, добрая женщина, вы меня обманываете?
- Горюшко мое, - покачивала сокрушенно головою женщина, щупая Галино
чело. - Что же это с тобою? Опоили зельем? Жару вроде нет...
- Не опоили. Я вечером возвращалась домой. Около подворья меня ожидал
отец. Я его не видела несколько лет, он куда-то исчез. А тут появился...
странный, больной. Рядом - машина.
- Какая машина? - не поняла женщина. - Странное глаголешь. Не слыхала.
- Вы что - никогда из монастыря не выходили? Тут и родились? -
смутилась Галя.
- Отнюдь. Я родилась в дворянской семье. Катерина Самойленко. Духовное
имя - Мария. Училась в пансионе. А слова твои - странные.
- Почему странные? Разве я говорю что-то неясное? Отец внезапно
появился... и начал взволнованно рассказывать что-то о волшебной чаше. И я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг