Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
лист, затем в капустный лист, после этого - в ямку, где только что
прогорел костер. Забросать горящим углем, а позже... Стой! Приехали!
   Мы остановились на опушке над Псёлом. Внизу плескались спокойные воды
реки, вокруг шумел лес. Между зелеными кронами сосен праздничными нарядами
выделялись березы, осины, дубы; на землю падали золотые, червонные,
оранжевые листья, ткали под ногами цветистый ковер. Пахло мхом и грибами.
   Ребята разобрали оружие, с возгласами вывалились из машины. Кравчина
командовал.
   - Вы с криками и песнями идите вот так! - давал он указания. -
Цепочкой, цепочкой! Да перекликайтесь, чтобы разрыва не было! А я объеду
вокруг, перехвачу вас. Буду ждать около Чертовой Вербы. Знаете Чертову
Вербу? Там всегда кабаны бродят!
   - Знаем! - весело орали охотники, вымахивая ружьями. - Давай шуруй!
   Кравчина рванул на машине дальше, а мы двинулись между деревьями, как
он и приказал, выкрикивая кто как умел. По правую руку от меня шел Капшук,
иногда я видел его фигуру между темными стволами дубов. По левую руку -
Гутя. Затем я опустился в глубокую долинку, а когда выбрался, уже никого
не видел. Вероятно, ребята обогнали меня.
   Я покричал, покричал, поаукал, но никто не отозвался. Где-то далеко
эхом катился шум машины. Я замолчал. Стало печально, одиноко. Зачем было
ехать в лес на ночь глядя? Мало Кравчине полкабана домашнего, захотелось
еще в Петровку снега! Вот что с людьми делает алкоголь! И вкусная штука, а
все же - вреднейшая! Если бы ученые поработали над водярой,
усовершенствовали. Чтоб и весело было, как выпьешь, и на здоровье не
отражалось! Вот это достижение! Я бы для такого дела академию открыл, не
пожалел бы денег, сотни ученых посадил за работу!
   Так размышляя, я еще немного прошел, затем решил отдохнуть. Ну его к
лешему, кабана! Найдем его иль нет, а умаешься до чертиков! Кому охота -
пусть бегает! А я - посижу.
   Оседлав огромный дубовый пень, я оперся на ружье я задумался. Клонило в
сон.
   Каюсь, всегда любил в свободную минутку пойти в лесок, полежать вверх
лицом под небом, подремать. Убаюкивает природа.
   Хоть я и был под хмельком, но все же на землю не лег. Иначе каюк, если
ляжешь на сырую землю осенью. Парализует руки-ноги, это точно. Поэтому я
решил секундочку вздремнуть сидя, а затем поковылять к Чертовой Вербе.
   Мою дрему разогнали тихие звуки. Зашуршали сухие ветки, кто-то
остановился возле меня, положил руку на плечо.
   - А? Что? - кинулся я со сна. - Это ты, Кравчина?
   - Это я, сынок, - послышался тихий ответ.
   Я протер глаза, взглянув перед собою. Подскочил как ужаленный. Возле
меня стоял живой отец, которого я видел только на фотографии. В
гражданскую он был партизаном и погиб в бою с немцами.
   Я сразу узнал его. Та же папаха, что и на карточке, жупан, только сабли
нет.
   Длинные казацкие усы, черные бархатные брови, острый орлиный взгляд. Во
рту у меня пересохло. Начал снова и снова протирать глаза.
   - Напрасно стараешься, - усмехнулся он. - Я не призрак.
   - А как же ты?.. - пробормотал я.
   - Что?
   - Откуда? Почему тут?
   - Я за тобою...
   - Как... за мною?
   - Все уже собрались. Ждем тебя...
   - Кто собрался? - ужаснулся я.
   - Родня. Кто же еще? Пойдем.
   Он двинулся в лесную чащу. Я несмело шагал рядом. Яростно щипал себя за
руки, за уши. Но фигура отца не исчезала, я слышал его дыхание, видел
широкую спину, высокую смушковую шапку.
   - Тату!
   - Что? - не оборачиваясь, отозвался он.
   - А как же...
   - Что?
   - Ты же умер...
   - Ну?
   - А теперь - живой?
   - Так. ты не рад?
   - Что ты? Я рад. Только ведь это неправда?
   - Что неправда?
   - То, что я тебя вижу?
   - А разве не видишь? - удивился отец.
   - Вижу... Но ведь это мара?
   - Ты уж глазам своим не веришь, - укоризненно покачал головой отец. -
До чего ты дожился, сынку?
   - Я верю, чего там... Но ведь наука...
   - Что?
   - Утверждает, что того света нет.
   - Того нет, - согласился он. - А этот - есть.
   - Какой - этот?
   - Где мы с тобой.
   - Почему же я раньше тебя не видел? Ты же погиб?
   - Погиб. Для тебя, для матери. Для тех, кто рядом с вами. А для тех,
кто шел со мной в бой, - нет. Мы живы. И никогда не умрем.
   - Почему же вас не видно?
   - Мы не хотим мешать вам. У нас своя жизнь. У вас своя. Когда сын
женится, отец отделяет его, строит светлицу, сам живет в старой. Понял,
сынку?
   - Нне... совсем... Тебя же зарыли... закопали...
   - Пса можно зарыть, - гневно отозвался отец. - Падаль... А человека -
не закопаешь. Он - бессмертен.
   - Бред какой-то, - пробормотал я.
   - А - сказка? - со странным выражением спросил отец.
   - Что сказка?
   - Сказка вечно живет. И дети ей верят. И взрослые которые мудрые. Ты
думаешь, напрасно сказка переживает века? В ней, сынку, великая правда.
То, что я пришел к тебе, - тоже сказка. Не бред, а правда. Помолчи. Нам
уже недалеко...
   Пока я беседовал с ним, вокруг все изменилось. Исчезли осенние деревья,
на ветвях появились нежно-зеленые и ярко-голубые листья, алые и золотистые
огромные цветы. К ногам ластилась высокая шелковистая трава, в лучах
лазоревого рассвета играла самоцветная роса.
   Я удивлялся. Ведь должна быть вечерняя пора, а тут вдруг - рассвет!
Неужели я проспал целую ночь? Так ведь нет! И лес какой-то невиданный, и
отец покойный.
   Впрочем, первое потрясение прошло. Я успокоился. Мало чего наука
возражает! Они там о звездных мирах спорят, копья ломают, а не ведают, что
в земле деется, под ногами. Гм... Как он сказал? "Пса можно зарыть, а
человека - нет". Очень хорошо сказал. Впрочем, это лишь фраза. А тут -
факт. Уже шагает около получаса, а видение не исчезает.
   Лес поредел. Начались цветущие поля. На опушке высился исполинский
дворец. Он достигал сферическим куполом облаков и казался сотканным из
радужных нитей...
   или, возможно, из лучей? Волшебное зрелище!
   Отец не дал мне полюбоваться сказочным сооружением. Указал на огромную,
украшенную дивными узорами дверь.
   - Входи. Все уже за столом.
   За столом? Что он говорит? Неужто и здесь, в мифическом мире, пьют и
едят? Вот так штука!..
   Мы очутились в огромном зале. От двери, сколько видел глаз, рядами
стояли столы, покрытые вышитыми скатертями. За ними - по обе стороны - на
скамейках сидели мужчины и женщины. Все в праздничных, веселых одеждах.
Радовали глаз девичьи венки, мерцали густые, нежные вышивки, белело
чистое, как снег, полотно сорочек, синели, алели казацкие шаровары и
кунтуши. А еще дальше - разнообразие таких удивительных убранств, что и во
сне не увидать такого! Люди в халатах, в тюрбанах, в белых покрывалах, с
многоцветными украшениями. Господи боже ты мой!
   Куда это я попал?
   Все взгляды устремились на меня. Жуткая тишина. Я посмотрел на себя и
смутился.
   На мне была зеленая фуфайка, резиновые сапоги для охоты, какой-то
черный свитер.
   Словно грязное пятно на фоне того праздничного великолепия, которое
здесь царило.
   - Это сын твой, Пылыпку? - сурово спросил красивый широкоплечий
человечище.
   - Он самый, - ответил отец.
   - Как звать?
   - Андрей, - прошептал я окоченевшими устами. Глядеть в глаза тому
человеку было невыносимо.
   - Хорошее имя, - кивнул козарлюга. - Святое. А ты ведаешь - кто я?
   - Не... знаю...
   - Неудивительно. Я - твой дед Гордей.
   - Тато мой, - объяснил отец, поглядывая на меня.
   - А это, - положив на плечо своей соседке руку, похвалился дед, - твоя
баба Соломия.
   Я взглянул на бабу. Она улыбнулась мне ласково, приветливо кивнула. Вот
так бабуся! Это же восемнадцатилетняя краля! Уста как маков цвет, звездные
глаза, лебединая шея. На кого она похожа? Ба, да на мою же Галю! Словно
списана с нее.
   А я все гадал - от кого дочка красоту свою переняла? И я не такой, и
жена белявая. А теперь ясно, откуда черно-синяя коса, атласные брови!
   - А я - твой прадед, - отозвался парубок в сизом жупане, с цветистою
лентою на груди. - Семен Гром.
   - А я - прапрадед, - воскликнул другой. - Казак Иван Огонь.
   И пошло, и пошло. Гул покатился от края до края. Какая же у меня
многочисленная родня! Она разрасталась, проникала корнями в иные племена и
народы, выплеснулась к древним кочевникам, перебросила мосты в Индию, а
там затерялась где-то в нескончаемости легендарных атлантических рас. Я
был оглушен, потрясен. Не помню, сколько продолжалось знакомство, сколько
клокотал дворец от гомона родни. Затем отозвался дед Гордей.
   - Радуйся, сынку. Славный корень имеешь. А из доброго корня и дерево
должно хорошее расти. Нет в твоем роду поганцев, отступников. Нет
насильников, нет лентяев и никчем. Боевая, работящая и честная родня. Вот
я, к примеру. Замучили меня царские жандармы. А за что? За то, что не
склонил головы, вспомнил Кармелюка, ушел в лес, чтобы пускать петуха панам
несытым!..
   - А я, - отозвался прадед Семен Гром, - под Уманью пал от сабли
лядской. Славно мы тогда погуляли с Гонтою и Максимом. Можешь гордо
называть имя прадеда Семена.
   - А я - кобзарь, - воскликнул прапрадед Иван. - Сначала казаковал,
потом попал в полон к ляхам. Выжгли они мне глаза, содрали пасов десять
кожи на спине, а затем пустили на муки, на глумление. Но я не погиб.
Добрался в Украину, научился играть на кобзе. Бродил волями, дорогами,
радовал людей несчастных песнею вольною, старинною. Любили меня трепаки,
ибо в рабстве страшном я им давал надежду на будущее. Так я состарился да
и окоченел где-то в яру от голода и холода. Не беда! Можешь добрым словом
вспомнить прапрадеда Ивана! Взгляни - я теперь снова зрячий и молодой! Как
и наша бессмертная песня!
   Родичи рассказывали о своих подвигах, о героических сражениях, о
великих творческих делах, а я стоял перед ними потрясенный, смущенный,
уничиженный. Что я им скажу, чем похвалюсь?
   И вот умолкло многолюдное собрание. Дед Гордей спросил:
   - А ты? Что поведаешь о себе? Родня желает знать.
   - О себе? А что мне говорить?..
   - Тебе виднее. Какие подвиги вершил? Кем стал?
   - Подвиги? Гм... Не знаю. Никогда не думал...
   - А о чем же ты думал? - нахмурился дед. - Ну кто ты? Казак? Иль
гречкосей? Или, быть может, кобзарь? А то кузнец славный?
   - Директор водочного завода, - похвалился я.
   Родня переглянулась. Отец сокрушенно покачал головою.
   - Директор? - Дед споткнулся на том слове. - А что это такое?
   - Ну... старший, что ли...
   - А водочный завод? Это... где оковитую гонят? Винокурня?
   - Ну да!
   - Странно, - укоризненно молвил дед. - Мой внук стал винокуром. Таким
богомерзким делом занялся...
   - Целый завод? - вздохнула баба Соломия. - Это же можно весь край
споить!
   - Потерял казацкий дух! - воскликнул Иван Огонь. - Откуда это у тебя
корчмарская жилка?
   - Неужели мы для того пали в боях, - прогремел дед Гордей, - чтобы наш
внук так низко пал? А?
   - Я... Меня назначили... Приказали...
   - Кто?
   - Начальство. Старшие. Поручили. Надо, говорят...
   - Как это "назначили"? Если бы не хотел, то не согласился. Иное дело,
если бы тебя назначили гетманом или, скажем, куренным атаманом! Тем более
что прозвище твое - Куренной. А то винокуром - казацкого сына?! Негоже,
негоже!
   - А почему на тебе эти лохмотья? - поинтересовался Огонь. - Неужто у
тебя нет праздничных одежд? Вышитой сорочки?
   - Их теперь больше в самодеятельности надевают. На сцене...
   - Как это? Где?
   - Ну - когда выступают перед людьми, поют, танцуют. Артисты...
   - Петь надо везде. Всегда. Дома и в поле. И танцевать. Значит,
ежедневно надо носить праздничные одежды, - сурово заметил прапрадед. -
Взгляни на природу, она всегда детям своим - растениям - дарит праздничные
украшения. Понял? А ты напялил на себя нищенские тряпки, словно
прокаженный какой-то! Стыдно смотреть на тебя!
   - Достаточно ему, - примирительно отозвался отец. - Он уже понял. Не
для того мы позвали его. Начнем праздник, любимые отцы и матери. Праздник
единства.
   Наполните чашу вином бессмертия!
   Где-то далеко-далеко замерцала хрустальная чаша. В ней искрилась
кроваво-багряная жидкость. Ее поднимали сотни рук, прикасались устами,
отпивали несколько капель. От края до края полилась нежная песня. Никогда
я не слыхал такого торжественного хорала, такой дивной мелодии,
таинственных слов. Не передать этого, не запомнить. Не способен я на то.
Только ощущение великолепия запомнилось мне. И поразительной уверенности,
мощи.
   Чаша передавалась из рук в руки, будто летела в воздухе. Вот уже из нее
пьет отец, вытирает ладонью усы, передает мне. Я взял чашу, заглянул в
нее. Там было пусто. Ни капельки. Как же это? Насмешка? Глумление? Сами
пили, а мне - кукиш?
   Я взглянул на отца. Он укоризненно покачал головою.
   - Видишь? Не досталось тебе вина бессмертия. Не удивляйся. Чаша
наполняется вином, как только ее возьмет в руки тот, кто достоин
бессмертия...
   - А я?
   - Суди сам.
   - Почему же? - горько прошептал я. - Разве я не хотел бы? Разве я
виноват, что... Вот если бы жил во времена дедов и прадедов...
   - То что? - насмешливо спросил отец.
   - Я бы показал...
   Но меня уже никто не слушал. Родня дружно пела, эхо катилось под
сводами дворца.
   На меня не обращали внимания. Я вертел в руках прозрачную чашу, помимо
воли любуясь ее тонкими гранями, чудесною работой. В сознании мелькнула
мысль: "Вот показать друзьям - никто не поверил бы..."
   А почему бы и не показать? Спрятать в карман. Кстати, это будет и
доказательством, что все происходившее здесь не снилось. Если сон - чаша
исчезнет. А если не сон...
   Я быстренько запихнул чашу в карман фуфайки. Взглянув на отца, заметил,
что он все знает.
   - Бери, - шепнул отец. - Передай чашу наследникам. В ней - большая
тайна.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг