- Я от всего сердца. Мне баба еще привезет. Много я не потребляю, а
сто, сто пятьдесят иногда пропускаю. Замерзнешь, как собака, на воде,
дернешь стаканчик - будто в рай попадешь!
Григор переглянулся с Галей, оба засмеялись.
- Ну что, - отозвался Григор, - поддержим кампанию деду? У нас есть
бутылочка шампанского.
- Шампанское - это ситро! Но и шампанское пойдет! - одобрил дед. -
Рыбкой вяленой угощу. Сам ловил, баба вялила. Сытая рыбка, вкусная. А
зовут меня Харитоном. Харитон Сергеевич Бубон. Что - смешная фамилия? Это
моего деда так дразнили. Много любил болтать, царство ему небесное. Вот на
улице и дразнили Бубоном. Дед молол языком, я молчу, а прозвище все равно
осталось. Ну ничего, пусть и горшком прозывают, лишь бы в печи не сидеть.
Ну как, голубочка-королевна, в кумпанию пристанешь? Вы панские, не
привыкли к простому люду, может, и побрезгуете простым дедом...
- Ну что вы! - растерялась Галя. - Мы с радостью...
- А коли с радостью, то прошу, - гостеприимно указал старик в
направлении домика. - Там уютно. А солнышко согреет землю, тогда
погуляете. Дело молодое...
Хе-хе...
Двинулись от берега. Девственный песок пел под ногами. Дед поспешил к
своей обители, открыл дверь, согнувшись, зашел в комнату.
. - Мне еще никогда не было так хорошо, - прошептала Галя.
- И мне, - откликнулся Григор. - Просто и любо.
Они переступили порог. Железная кровать, застланная серым одеялом,
стол, несколько стульев. В печке весело пылал огонь. На стене с плаката
улыбались космонавты. На другом плакате - полнолицая доярка в белом халате
обнимала теленка. Внизу текст: "Я надоила по четыре тысячи литров молока
от коровы. А ты?"
Григор улыбнулся. Дед перехватил его взгляд, довольно кашлянул.
- Веселая картинка. Славная молодушка. Если нет бабы - мне скучно. Так
я смотрю на плакат, вспоминаю молодость. Моя баба - когда была девкою -
точная копия!
Идет, бывало, - земля дрожит! А теперь девки пошли мелкие, сухоребрые,
никудышные. И взяться не за что.
Галя засмеялась. Григор смутился. Дед хозяйничал возле шкафчика с
посудой.
- А что - разве не правда? Ни косы, ни вида, ни одежды путной.
Нацепляют на себя каких-то лохмотьев, будто нельзя купить порядочный кусок
материи. Когда-то было!
Корсетка бархатная, грудь как гора, сорочка вышита, юбка как парашют!
Да еще венок! И некрасивая девка, а в такой одежде - хороша! Как весенний
цветочек. Аж поцеловать хочется. А нынешние - господи боже ты мой! -
щепки, противно взять, будто после тифа, стриженые, замученные, курят...
Ты, дивчина, случайно не куришь?
- Что вы, что вы! - замахала руками Галя.
- Слава богу! Женщина, которая курит, уже не женщина, а... дымоход,
жлукто для выварки. Знаешь, что такое жлукто? Забыли уже. Труба,
выдолбленная из толстой ивы, в ней отзоливали белье... Прошу к столу,
гости дорогие! Угощайтесь. Пейте свое шампанское, а я... Ху, пронеслось,
аж до ног достало. Пейте, пейте! Так о чем я? Ага, о девчатах. Конечно, я
не обо всех. Вот, к примеру, ты девка красивая. Чего там смущаться -
хороша! Не хуже тех... прошлых. И лицом хороша, и есть на что поглядеть.
Тонковата, но это ничего, мясо нарастет, если муж будет жалеть. Ты ж,
парень, муж ей?
- Еще нет, - закашлялся от неожиданности Григор, избегая глядеть на
Галю.
- Так будешь, - успокоил дед. - Пара славная. Так ты жалей ее, Потому
что нет ничего лучше, нежели добрая и сердечная жена. Пока в ней сердце не
отравленное, она тебе и опора, и. счастье, и... короче говоря, жена - это
все. Вот моя баба... Если бы не она, я бы пропал. Пропал бы, как церковная
мышь. А она меня держит на свете.
Галя с Григором выпили по бокалу шампанского, хмельная волна ударила в
мозг. Они слушали бакенщика, разводившего свою философию, закусывали
вяленою рыбкой, глядели друг другу в глаза. Не имело значения, о чем они
беседовали, с кем. Они вместе, вокруг весна, ласковая улыбка неба. Сердце
зовет, жаждет чего-то небывалого.
Прошел час... или два?
Дед вскинулся, взглянув на большие часы-ходики на стене.
- Ой, заговорился я с вами, а мне еще бакены красить да позже светить
фонари.
Гуляйте же на здоровье, извините, если что не так...
- Ой, спасибо, дедусь! Что вы? - счастливо отозвалась Галя. - Нам у вас
чудесно!
- А коли так, то спасибо и вам, что утешили старика, я ведь тоже рад
хорошим людям. Бывайте ж! Хотите, отдохните на кровати, а охота - гуляйте!
- Мы погуляем!
- Вот и отлично.
Они вышли из домика, двинулись к зарослям ив. Покачивалась земля,
феерически сверкала гладь реки. Галя держалась за плечо Григора, тихонько
смеялась.
- Ой, я совсем захмелела.
Она прижалась щекою к стволу ивы, обняла его. Закрыла глаза, словно
прислушивалась к неслышному голосу.
- Странно.
- Что, Галя? - нежно спросил Григор.
- Счастье... Ради него люди воюют, страдают. Его ищут в путешествиях, в
подвигах. Ради него запускают ракеты, строят машины, хлопочут о квартире.
Быть может, это все химеры? Вот я теперь счастлива. Очень счастлива...
- Галя...
Погодите, я все скажу. Счастье - единственное мерило и критерий. Ради
него мы стремимся куда-то в неоглядную, даль, в будущее. А оно не где-то,
а здесь. Рядом с нами. Это волшебное, неповторимое мгновение... Сейчас,
теперь... Как его сохранить? Быть может, дружинник Киевской Руси или
Спартак были счастливее нас.
Возможно, девушка-полтавка, ожидая казака из похода, была на сто голов
выше нас в своем терпении, страдании и счастье. Она жила более полной
жизнью, ощущала глубже, нежели мы. Мы слишком много хотим. И не достигаем
желанного - и ощущаем себя несчастными. А счастье сидит в уголке, простое,
незаметное, и просит, чтобы на него обратили внимание... Придите,
наклонитесь, возьмите...
- Галя, как хорошо вы сказали...
- Правда? - засияла она, дотронувшись пальцем до его руки.
- Правда. Я тоже так ощущай. И снилось мне... что-то подобное... Но в
иных масштабах...
- Вы же обещали рассказать? - напомнила она. - Я жду...
Он взял ее руки в свои, прижал к груди и начал рассказывать. Она
зачарованно слушала. А когда Григор кончил, нетерпеливо воскликнула:
- Дальше, дальше!
- Что дальше?
- Что с ними случилось? С вами?
- Не знаю. Я проснулся...
- Надо знать, - взволнованно сказала она. - Это очень важно.
- Почему? - удивился Григор.
- Не знаю. Но ощущаю. Какая-то странная связь с нашей судьбою. Но
откуда это у вас? Почему?
- Фантасмагория? - неуверенно произнес он.
- Такая четкая?
- Кто скажет? Быть может, это образы иного мира. Близкие мне психически.
Академик Наан, эстонец, считает, что рядом с нами существует множество
миров.
Они для нас неощутимы, незримы, но они есть. Там кипит своя жизнь, свои
конфликты и трагедии. Возможно, мой сон - эхо тех событий? И вообще -
множество человеческих сновидений, отличных от земной реальности...
- Волшебная гипотеза, - прошептала Галя. - Я бы хотела, чтобы она была
реальностью. Но ваш сон... Вы там ощущали себя криминалистом. Интересно -
все же есть какое-то родства. А я... Меня вы там запомнили?
- Вы - это Громовица, - тихо сказал Григор. - Я это чувствовал.
- Почему же мы не вместе в том мире? - печально спросила девушка.
- Не знаю. Зато здесь... мы вместе.
- О, если бы так было всегда! - с мукою молвила она. - Я так ждала
любви...
Он обнял ее, припал к губам - трепещущим, горячим. И стон, и смех, и
клики журавлей в небе - все слилось в единую симфонию счастья. Не прошлое,
не грядущее! Вечное мгновение. Неощутимое и единственно сущее. Сохранить
его, задержать, сделать вечным!
Уходило безжалостное время. Григор выпивал слезы на глазах любимой,
целовал прохладные пальцы. Солнце склонялось к горизонту, темнело,
наливалось багрянцем...
Они попрощались с дедом, обещали навестить его. Обратным рейсом
вернулись в Киев. Григор проводил Галю к улице Покрученной. Они еще долго
стояли под ветвями каштана, любовались лунной феерией ночи.
- Пора, - наконец вздохнула Галя.
- Еще немного...
- Смешной, - погладив плечо Григора, прошептала девушка. - Хочу
остаться наедине, хочу все пережить снова. Это - незабываемое.
- Когда снова увидимся?
- Когда хочешь. Хоть завтра.
- Но ведь ты на работе?
- Возьму отгул.
- Тогда завтра. Пойдем к моим друзьям. Будет интересная встреча.
Диспут. Мы это назвали "Суд над богами". Оценка мировых религий. Будет
бой. Придут атеисты, верующие, философы, кибернетики...
- Это что - для меня? - отстранилась девушка, остро взглянув на
Григора. - Чтобы перевоспитать?
- Ну что ты! Это уже давно запланировано. Интересный эксперимент.
Проблема Космического Права. Не пожалеешь, если придешь.
- Ну хорошо, - улыбнулась Галя. - Пойду. Лишь бы с тобою. Погоди,
ненасытный. Ты зацелуешь меня... Прощай.
- До встречи. Завтра в пять вечера. Возле Владимира.
Заскрипела калитка. Залаял соседский пес. Вот и все. Нет ее. Только
память сохраняется в сердце, как праздник, касание ее уст еще горит на его
устах.
Григор вернулся домой где-то после полуночи. Дед Микита сидел на
кровати, дымил трубкой, недовольно крутил головою.
- Парубкуешь, Григор? Гляди, чтобы тебя какая-нибудь жучка не поймала
на крючок!
- Не поймает! - пообещал Григор, поспешая в свою комнату. - Моя девушка
из сказки!
- Все они из сказки. Пока гуляют. А потом - драконами становятся. Вот
как моя баба... Хе-хе...
Григор разделся, нырнул под одеяло, сладко смежил веки, чтобы вспомнить
все, что произошло с ним сегодня. Чтобы снова и снова пережить волшебство
первого объятия... Но вот подкрался поток инобытийных событий, образов,
незаметно захватил в неумолимые щупальца, метнул Григора в простор, в
стремительный вихрь нездешней жизни. И снова жил Бова в далеком мире,
снова стал Меркурием, Космоследователем Системы Ара...
Прошло много циклов. Очень много.
Ариман выполнил свой космотворческий план. Демиурги и Космократоры
запрограммировали эволюцию на выбранной для эксперимента планете в
Трехмерной Беспредельности. Наступил решающий час. В Новом Мире появился
человек.
Система напряженно ожидала: что случится? Кто прав - Ариман или
Горикорень? Хоть Группа Многомерности и была изолирована в Тартаре, мир
Ара знал о трагическом событии на Конгрессе. Распространялись тревожные
слухи, люди ждали чрезвычайных событий.
Синоптики сообщили: психический потенциал Ары резко возрос. В естество
арян вливались похищенные силы новорожденного мира. Ариман радовался,
зная, что он связал свою судьбу с судьбой миллиардов жителей Системы и что
они, пользуясь паразитическими дарами, тем самым разделяют ответственность
за чудовищный акт узурпации. Его сторонники праздновали победу, но многие
ученые Ары знали:
бумеранг неминуем! Страх мешал им сказать правду Главному Координатору.
Меркурий тяжело заболел. Психическая раздвоенность угнетала его. Прежняя
верность Ариману и любовь к Громовице разрушали душу Космоследователя. Он
сослался на усталость и уединился в далеком секторе. Отдыхал, размышлял,
искал решения в сложнейшей ситуации. Кто прав? Ариман или Горикорень? Где
истина? Благо родной Системы любой ценой или самоотречение во имя высших
идеалов?
Но внезапно Меркурия вызвал Ариман. Приказ был суровый, однозначный:
прибыть немедленно, причин для невыполнения веления не может быть!
Космоследователь вылетел к Центральному Сектору. Ариман встретил его в
шлюзе, чего никогда еще не было, увел к личному Микро-Тартару. Замкнув
поле и оставшись с Меркурием наедине, он тревожно произнес:
- Случилось непредвиденное...
- Что же?
- Группа Многомерности исчезла.
- Откуда и куда? - растерянно спросил Меркурий.
- Откуда - ты знаешь, - раздраженно ответил Ариман, наполняясь гневом.
- Из Тартара, где я велел их закрыть. А куда - об этом должен сказать нам
Меркурий, Космоследователь Координационного Центра. То есть ты. Дело
чрезвычайно серьезное.
- Они разомкнули Тартар? - удивился Меркурий. - Кто их допустил к
Энергосистеме?
Что говорят биостражи?
- В том-то и дело, что они ничего не говорят. Поле Тартара не нарушено.
У Космократоров не было ни одного помощника-робота, ни одного прибора. За
ними наблюдали психосиноптики. Их психопотенциал пребывал в пределах
Тартара до того часа, пока биоревизоры не подняли тревогу. Когда Сторукие
вошли в Тартар, Космократоров там уже не было.
- Быть может, самоуничтожение? - прошептал Меркурий, ощущая холодок от
предчувствия чего-то неизбежного, чудовищного, трагичного. Вот она - новая
ступень конфликта. Что теперь остановит самораспад Системы? Лучшие силы
мира вступили в противоборство. Громовица, девочка моя, где теперь искать
тебя? На каких тропинках Беспредельности?
- Самоуничтожение? - переспросил Ариман. - Нет, не думаю. Даже
физическое самоуничтожение не может разрушить психопотенциал. Он остался
бы в пределах Тартара. Ты же знаешь - ни один эрг энергии не может
ускользнуть за спираль цикличного гравиополя. Контроль подтвердил: они
ускользнули за пределы Тартара.
Они пребывают неведомо где. Их не отметили ни на одном секторе Системы,
локация пространства и времени не отметила полета их хроноинверсии...
- А телепатическое поле? - с надеждой спросил Меркурий.
- Тоже ничего. Словно они не мыслили. Это меня больше всего поражает -
Ариман, - взволнованно молвил Космоследователь. - А вдруг ты ошибся тогда?
- Когда? В чем? - напряженно переспросил Координатор.
- На конгрессе.
- Объясни свою мысль.
- Вдруг Горикорень был прав? И надо был прислушаться к мнению
Космократоров?..
- И поставить под сомнение авторитет Центра? - зловеще произнес Ариман.
- И отказаться от грандиозного эксперимента ради неведомо каких перспектив?
- Но ведь ты сам видишь... они знали нечто такое, чего не ведаем мы...
Чего не знаешь ты...
- Тем хуже для них, - сухо возразил Ариман. - Они противопоставили себя
всем жителям Системы. Я должен знать - где они и что делают. Пока столь
мощная группа Космократоров находится вне контроля, нам угрожает
опасность, которую невозможно определить. Забудь обо всем - реши эту
загадку. В твоем распоряжении все возможности Системы: связь, энергия,
контроль, архивы. Я жду!
- Но ведь...
- Что?
- Хотя бы намек. Что думаешь ты? Неужели у тебя нет подозрении?
- Есть одна догадка, - тяжело произнес Ариман. - Но уж слишком
невероятная.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг