что-нибудь.
Мне очень нравится, как вы читаете.
Григор облегченно вздохнул.
- Тогда послушайте шутливую миниатюру. Про ребро.
- Про какое ребро?
- Адамово ребро. Вот послушайте...
Господи, когда-то Еву ты из ребра Адама создал.
Ничтожная потеря для Адама! Зато каков успех!
Яблоко познания Добра и Зла, пылание любви,
глубины мук, трагедий и восторга!
Господи, молюсь к тебе, прошу - возьми-ка
снова у меня двенадцать ребер, создай двенадцать
новых Ев. Пускай они мне поднесут двенадцать
яблок из Сада небывалого Познанья!
Приди, приди. Господи, и ребра спокойно у
меня бери! Без них я проживу, но без подарка Ев - погибну!
Галя смеялась.
- Не станет у вас ребер - любая Ева не поможет. Будете ползать, как
медуза.
- Так это же символически! - защищался Григор.
- Тем более. Символы должны быть точны. Если уж у кого-то и берется
ребро... то есть плоть, так это у женщины.
- Ого! Вы суровый критик.
- Да нет! Просто не люблю сомнительных шуток.
- А мне кажется, что без шуток вообще жить невозможно. Можно сойти с
ума. Хотите выпить?
- Спасибо. Не надо. Не знаю, как кому - а мне редко какая шутка
нравится.
- Почему?
- Шуткою чаще всего люди прикрывают свое бессилие и трагедию. Жизнь
трагична...
Трагична в самом основании, а они смеются.
- Я не совсем понимаю вас, Галя, - тихо сказал Григор, прикасаясь
пальцами к ее руке. - Вы такая красивая, а...
- Не надо, Григор, - резко сказала она, ставя бокал на стол. -
Извините... но не надо так. Лучше прочтите мне еще что-нибудь. Но не
шутку...
- Хорошо, - грустно молвил Григор. - Прочту. О рыбаке.
Все рыбаки стремятся к речке днем. А мой товарищ - нет
Чудак, как только звезды в небе засияют, он
удочку берет и к озеру спешит.
Вверху сияют звезды. И в воде они же.
И кажется ему, что он плывет в пылающем просторе.
И паруса плакучих ив шумят тревожно, несут, несут
челнок незримый вдаль.
Забрасывает удку друг мой. Но крючка и червяка
на ней не сыщешь, лишь слово колдовское рыбак
мой шепчет и целует леску.
Проходит ночь. Он терпеливо сидит над океаном
звездным. Чего он ждет? Кого?
Плывет рассвет. Бледнеют звезды и прячутся в
лазури ясной. Рыбак сворачивает леску, задумчиво
идет домой.
А ночью снова - безнадежный лов
И все же - может быть, прицепится вдруг кто-то
на слово колдовское?
А вдруг...
Сидит рыбак, плывет над звездными ветрами. И паруса
плакучих ив шумят тревожно...
- Хорошо, - сказала Галя. - И правда.
- Что правда? - не понял Григор.
- Безнадежный лов. Ничего не нацепится на леску рыбака. Напрасно люди
ждут.
Разве что рыба сама захочет - Какая рыба? - удивился парень.
- Бог, - просто ответила девушка.
- Вы серьезно? - растерянно спросил Григор.
- Почему бы и нет?
- Никогда не думал... что моя миниатюра вызовет такие мысли.
- Такие мысли может вызвать любой образ, - возразила Галя. - Даже червь.
Помните, у Державина: "Я червь, я Бог!"
- Помню. Но вы...
- Что?
- Разве вы верите?
- Не то слово - вера. В обычном разумении у меня веры нет, а в
глубинном - есть.
Быть может, это не вера, а интуитивное знание.
- Я поражен...
- Тогда что же? - насмешливо спросила Галя. - Наши пути разошлись? Или,
быть может, начнете меня перевоспитывать? Приносить популярные
атеистические книжечки? Водить в кино?
- Галя!..
- Не будете? Тогда хорошо. Не бойтесь - я не сектантка. Не люблю
лицемерных, суеверных собраний, где во имя Бога произносится столько хвалы
и курится фимиам.
Он уже давно бы умер от тоски и ужаса. Мой Бог похож на вашу чудесную
Рыбу, его не поймаешь на крючок молитвы или на червя лести...
- Какой же он? - осторожно спросил Григор.
- Не знаю. Он прекрасный - это я ведаю точно, верю. Он герой и рыцарь.
Он молчаливый и громогласный. Он жалостливый и грозный. Он всесильный и
незримый.
Он везде... и нигде...
- Это просто опоэтизированный человек, - вздохнул парень. - Вы создали
в своем сердце идеал. И поклоняетесь ему...
- Может быть, так. А может, и нет.
- Странно. А как же ваш скепсис?
- Какой?
- По отношению к людям? В человеке много отвратительного - это правда.
Но ведь причина мира (так веруют все религиозные люди), а значит, и всего,
что происходит в нем, - Бог? Со скульптора спрашивают за никчемное
изваяние, с сапожника - за испорченные сапоги...
- А Бог отвечает за скверный мир? - насмешливо подхватила Галя.
- А как же?
- Бог не имеет никакого отношения к миру.
- Как так?
- А так. Вы же мыслящий человек. Неужели всесильный дух стал бы
заниматься созданием ограниченных миров? Каких-то шариков, планет, солнц,
а тем более - микроскопических муравьев, называемых людьми?
- Я изучал десятки различных религиозных и философских течений Востока
и Запада.
Большинство апологетов утверждают, что мир создан волею Творца, как бы
он ни назывался... Брахмой, Иеговой, Ормуздом, Зевсом... Правда, древние
гностики утверждали, что Превышний Отец, называемый Истиной, не повинен в
творении нашего многострадального мира, что это - дел рук злого создателя,
архонта нижних сфер.
Но эти странные идеи встретили решительное возражение отцов церкви. Так
что творцом Вселенной все же следует считать Бога...
- Возможно, и так, - равнодушно согласилась Галя, допивая кофе. -
Всякий бракодел - творец, на высоком месте или на низком. Но при чем тут
Бог? Я в это понятие вкладываю свое, заветное. Его нельзя передать. Какое
мне дело, что об этом говорили те или иные мудрецы? Да и что такое
мудрость? Я принимаю Солнце таким, как оно есть, как оно кажется мне, а не
таким, как его описывают астрономы или астрофизики...
- Откуда это у вас, Галя?
- Что?
- Такое мышление?
- Плохое или хорошее?
- Не знаю. Опасное. Тревожное, волнующее. Мне кажется, что вы шутите,
разыгрываете меня. Впрочем, нет. В глазах у вас - гнев. И ясность. Не
пойму, не уловлю. Такие мысли, как у вас, появляются тогда, когда человек
переживет глубокую драму. Горе высекает искры нового понимания. Но
мистика...
- Я не мистик! - взмахнув крыльями ресниц, возразила девушка. - Медику
почти невозможно быть мистиком. Каждый день - физиология, внутренности,
грязь. Надо очень любить скрытую сущность человека, чтобы не возненавидеть
его физиологию.
Знаете что, Григор? Давайте оставим эту тему... Может, когда-нибудь...
Хорошо?
- Хорошо, - неуверенно согласился Бова. - Но вы обещали прочитать свои
стихи...
- О любви, - улыбнулась Галя. - Пойдемте отсюда. По улице
Зоологической. Там уютно... и я попытаюсь вспомнить.
Григор расплатился с официанткой. Они вышли под крону весенних
деревьев. Парень шагал задумчивый, растерянный. Галя иногда искоса
посматривала на него. В воздухе поплыл зной, начало припекать. Они сняли
плащи. Мимо проносились редкие машины, из-под колес брызгала жидкая грязь.
- Ну что ж, начну, - сказала девушка. - Только не перебивайте. Хорошо?
- Хорошо, Галя.
- Любовь, - медленно промолвила Галя, словно смакуя это слово, будто
прислушиваясь к его звучанию. - Любовь...
Что ты, Любовь? Миражи иль основа?
Дар вдохновенья? Вспышка таланта?
Зверя рычанье иль Вышнее Слово?
Пепел или пламень?
Феникс или фантом?
Что ты, Любовь? То ли взрыв сумасбродный,
Мертвой природы случайная проба,
Пасть ненасытная страсти голодной
Или скелет в разрисованном гробе?
Катится вихрь вне предела закона,
В нем перемешаны атомы, люди,
Драмы, гротески, религий каноны:
Было, и есть, и, наверное, будет!
Нежное чувство, любовь, как зарница,
Шепот несмелый, громовое слово -
Все на алтарь беспощадный стремится,
В страшную бездну снова и снова.
Где пониманье?
Где ты, критерий?
Вечно сомнение в сердце пребудет?
Истины Матерь? Вершина мистерий?
Темная? Ясная?
Кто нас рассудит?
Гибнут миры.
И пылают созвездья,
Новых галактик грохочут зачатья,
Кроносы юные в новых просторах
Страстным богиням готовят объятья.
Пусть разрушаются в порох системы,
Тают свидетели творческой драмы, -
Евы желанные в новых Эдемах Вновь призывают любимых Адамов...
Будут и яблоки, будут и Змеи,
Будет паденье, проклятие Бога,
Авеля нежность. Каина зависть
Двинутся снова от злого порога.
Сквозь революции, царства, поэмы
Дети Адама направятся в небо,
Чтоб созидать мировые поэмы,
А в результате разгадывать ребус:
Что ты, Любовь?
Или завет Воскресенья?
Искра правечного Змея Ананты?
Бред несусветный
иль Божье Веленье?
Пепел или пламень?
Феникс или фантом?
- Странно, - сказал Григог, прослушав стихотворение.
- Что странно?
- Вы не похожи на современных девушек.
- Почему?
- Они не задумываются над такими проблемами. Любят, и все. Плачут, если
грустно.
Радуются, когда весело. Они даже легкомысленны и небрежны в любви. А у
вас...
- У меня... - словно эхо, повторила Галя.
- У вас сплошная рана. Душа - скрипка. Еле дотронулся - уже
откликается, звучит...
- Вы ошибаетесь, - сурово ответила Галя, глядя куда-то в сторону. - Это
неправда.
- Что неправда?
- О современных девушках. Что они легкомысленны. Конечно, есть и такие.
Но их - меньше. А большинство - глубокие и нежные. Это они кажутся
легкомысленными.
Надевают защитную маску, чтобы вы, мужчины, не ранили их. Вы
добираетесь к сердцу, чтобы сразу... оседлать его.
- Вы не очень уважительно относитесь к мужчинам.
- Так оно и есть. А девушки должны беречь свою нежность в тайне. Ибо
что останется потом, когда мужчина сорвет цветок, растопчет и уйдет прочь?
Только пустота. Девушки берегут заветный цветок для принца...
- Для принца? - растерялся Григор.
- Для единственного. Для небесного возлюбленного, который приходит в
сновидении, в мечтаниях. Каждая девушка мечтает о принце. И не встречает
его...
- А Ромео и Джульетта? Тристан и Изольда? Меджнун и Лейла?
- А что с ними случилось? - возразила Галя. - Мир растоптал их,
растерзал. И лишь после смерти воспел. Да и то... для спектакля, для
сцены. Для денег. Для равнодушных людей, которые показывают в фойе свои
туалеты.
- Это правда. Но я как-то не задумывался об этом.
- Вот видите. А о девушках думайте осторожнее. Не судите по внешним
признакам. В каждом человеке - бездна. То, что снаружи, - может быть лишь
пеплом. А под пеплом - жар...
- Говорите, говорите, - тихо попросил Григор. - Это прекрасно.
- Пустое, - внезапно смутилась Галя и отвернулась. - Не надо меня
хвалить. А как же стихотворение? Не понравилось?
- Хорошо, - искренне сказал Бова. - Куда мне! У вас - мысль. И
нежность. И глубина...
- Перехвалите, - засмеялась Галя. - Нет ничего особенного. Мне лично не
нравится. То, что в сердце, - нельзя выразить в слове. Я же чувствую.
Нужен какой-то новый, небывалый способ общения. Может, тогда... Только
когда это будет?
- По-моему, он всегда был и есть.
- Что?
- Интуиция. Симпатия, антипатия. Даже идиосинкразия... Врожденное
отвращение к определенным вещам или явлениям. Кажется, это так у вас в
медицине называется?
- Так, так, - снисходительно засмеялась Галя. - Но вы правду молвили. Я
ощущаю таинственную связь между всем-всем на свете. Даже между человеком и
камнем, звездою, деревом, цветком. Иногда мне приятнее беседовать с
березою или бродячей кошкой, нежели с человеком. А особенно люблю звездную
ночь, когда никого нет, тишина и над головою сказочный Чумацкий Шлях.
Неслыханная красота!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг