Как птицы ночные, стенают на буйных ветрах.
Комсорг Рабинович дрожит, он не может идти,
Он чует в себе первобытную, древнюю жуть.
И зубы его заострились, как волчьи клыки,
И шерстью покрылись конечности, попа и грудь...
- "Идти" - "клыки" рифма сомнительная.
Не знаю, зачем я это сказал - я не специалист в поэзии. Более того,
викин стих был настолько бредовым по содержанию, что недостатки его формы
значения не имели.
Секунды три девица сидела неподвижно, потом обернулась и... изо всех
сил метнула в меня карандаш. Я пригнулся, карандаш просвистал над моей
головой и ударился в стену - с такой силой, что отбил кусочек штукатурки.
Все это я разглядел, машинально оглянувшись, а когда вернул голову в
первоначальное положение, то увидел захлопывающуюся дверь. Ба-бах-х!!!...
Грохот прокатился до чердака, посылая волны вибрации в самые отдаленные
закоулки.
Наступила тишина. Нащупав выключатель, я зажег свет. С потолка медленно
осыпалась известка.
Немного выждав, я толкнул кухонную дверь - та не поддалась. Я нажал
сильнее, но с тем же результатом... очевидно, Вика держала ее с той
стороны. Я человек мягкий, но тут терпению моему пришел конец: ведь я
находился у себя дома и всего-то хотел попасть к себе в кухню!... Я
толкнул дверь изо всех сил. Послышался вскрик, затем что-то типа шлепка
(как я потом понял, от соприкосновения голого викиного зада с кафельным
полом), и дверь распахнулась.
Когда я шагнул в кухню, Вика была уже на ногах - и сразу же бросилась
на меня, как дикая кошка... мне даже послышалось шипение. Я перехватил
правую руку девицы и попытался завести ей за спину, но тут последовал хук
левой - пришлось схватить и другую руку тоже. Некоторое время мы кружили
по кухне, будто танцуя вальс (Вика оказалась на удивление сильной - я ее
еле сдерживал), потом запутались в стуле и остановились. Викины глаза
метали молнии, небольшие груди с острыми сосками мелко дрожали.
- А если я пну тебя по половому органу? - она попыталась подобраться
поближе. - Вдарю по доморощенному мужскому хую, да. По половому просто
члену твоему, я извиняюсь...
Скажу честно: я струхнул. Не то, чтобы убоялся получить по мужскому хую
(между нами, как-никак, находился стул) - скорее, меня устрашили
исходившие от Вики волны ярости... оттолкнув oбезумевшую девицу, я
спрятался за стол.
Та не погналась за мной, а, опершись на столешницу, подалась вперед. Ее
лицо было в полуметре от моего - казалось, она вот-вот прыгнет и укусит
меня за нос.
- Вика, - как можно тверже сказал я, - что с тобой? Неужели я не имею
права войти в кухню? Ведь я у себя дома...
Черные глаза девицы полыхали, как угли.
- 'У себя дома'... - передразнила она. - Все вы такие, да!...
самцы-собственники!
- Что ты городишь?! - возмутился я. - Я уступил тебе свою постель!...
Вернее, разделил с тобой постель... - я замялся в поисках точной
формулировки: - То есть, уступил половину постели, которую обычно занимает
моя жена... - любовь к точности уводила меня куда-то не туда.
- Ага! - злобно обрадовалась Вика. - И за это пользовался мною, как
женой.
Заставил меня...
- Ничего я тебя не заставлял!...
Я не удержался и зевнул. Пламя стоявшей на столе свечи колыхнулось.
- Вика! - проникновенно произнес я. - Давай спать, а?... Я валюсь с
ног. Да и ты, наверное, тоже.
Девица помедлила, но все же направилась к двери; задув свечу, я
поплелся следом. Понуро, как запряженные цугом лошади, мы поднялись по
лестнице (викин зад покачивался точно перед моим носом; над молочно-белыми
ягодицами располагались соблазнительные ямочки). Мы прошли в спальню и
легли.
Отодвинувшись от сумасшедшей девицы как можно дальше, я завернулся с
головой в одеяло и провалился в сон.
3. Страшная месть
Проснулся я от громкого стука дождя, за окном брезжило серое ирландское
утро. Вика сопела на другом конце постели... я осторожно встал, собрал
одежду и на цыпочках выбрался из спальни. В доме было тепло; я
порадовался, что оставил на ночь отопление. Кстати, не забыл ли молочник
возобновить доставку молока?... Я выглянул на крыльцо - молодец, не забыл!
Беспросветные тучи висели над домами с красными черепичными крышами, ветер
хлестал по лужам косым дождем. На крыльце дома напротив сидела Баффи,
соседская кошка - я позвал ее, но глупый зверь лишь таращил круглые глаза.
Ни одного человека на улице видно не было... благословенна наша
деревня!... Как хорошо дома!...
Я насыпал в пиалу свои любимые мусли (с орехами и сушеной папайей),
залил молоком и съел. На столе стоял подсвечник со свечой - я отнес его на
место в гостиную, а листочки с балладой о комсорге Рабиновиче сложил на
подоконнике...
- Доброе утро!
В дверях стояла Вика, одетая в уютный байковый халатик и теплые
тапочки. На умытом лице - приветливая улыбка... прямо ангел! Ничего общего
с бросавшейся на меня ночью фурией.
- Доброе утро, - ответил я. - Мусли будешь?
Она кивнула и уселась за стол; из-под края халата вылезли коленки.
Все-таки ноги у нее были исключительно хороши... я с удовольствием
вспомнил первую половину вчерашней ночи. И тут же (с содроганием) вторую.
Я выдал Вике пакет с муслями, молоко, пиалу и ложку.
- Когда поешь, приготовь чай, - я указал пальцем на раскрытый шкаф, где
виднелась коробка с заваркой. - А я пойду умываться, хорошо?
Девица кивнула.
- Если хочешь позвонить своему бойфренду - телефон в прихожей...
Когда я вернулся, Вика уже допивала чай. На столе стояли чашки, чайник
с кипятком и чайник с заваркой, а также коробка шоколадных конфет. Конфеты
были не мои; видимо, они являлись викиным вкладом в чаепитие.
- Дозвонилась?
- Да, - девица отставила пустую чашку и радостно улыбнулась.
- И почему он тебя не встретил?
- Он в больнице.
Я вздрогнул.
- Когда его выписывают? - то, что Вика может застрять у нас до приезда
жены, тревожило меня куда больше, чем здоровье неведомого бойфренда. -
Надеюсь, он скоро выздоровеет?... В смысле, чем он бо...
- У него аппендицит, - перебила Вика. - Когда я звонила вчера из
аэропорта, ему как раз делали операцию.
- А-а... - с облегчением протянул я. - Тогда его скоро выпи...
- Это все неважно, - опять недослушала Вика. - Мы договорились, что я
заеду в больницу и он даст мне ключи от дома. Ты меня подвезешь?
- Конечно, - допив чай, я встал. - Мне как раз надо в супермаркет...
одеваемся?
Когда мы вошли в спальню, я направился к платяному шкафу. Как вдруг...
- Выйди, пожалуйста! - приказала Вика ледяным тоном.
- Ты что, стесняешься? - удивился я.
- ВЫЙДИ НЕМЕДЛЕННО!
- Хорошо! - буркнул я.
Чтобы пройти к двери, мне пришлось огибать кровать, а поскольку
последняя очень велика, между ней и стеной проход весьма узок. Плюс там
стояла Вика - ровно посередине. Я стал обходить ее... повернулся боком,
чтобы, не дай Бог, не коснуться сумасшедшей девицы. Но та внезапно
придвинулась и обняла меня за шею.
- Сереженька, извини, - теплое дыхание нежно коснулось моего уха. - Я
знаю, что вела себя, как мегера.
- Ничего страшного, - я примирительно погладил ее по кудрявым волосам.
- Нет, не так!
Вика притянула меня и поцеловала в губы... а я обнял ее и почувствовал
ладонями ямочки над ягодицами. Сердце мое застучало, я потянул за поясок
девицыного халата и сунул руку в образовавшуюся щель. Вика на секунду
замерла, но тут же громко задышала; не прерывая ласок, мы влезли на
кровать.
Она окончательно сбросила халат, избавился от халата и я. (До чего ж
она меня привлекала!... И совершенно не ясно чем: я, вообще-то, люблю
женщин в теле. Впрочем, несмотря на худобу, кости из Вики не торчали - все
было покрыто мягкой соблазнительной плотью.) Наконец я лег на нее, а ее
рука скользнула вниз (очевидно, чтобы помочь мне войти), как вдруг...
- А-х-х-ф-ф!!!...
Яички мои пронизала нестерпимая боль - я задохнулся... потом
задергался...
тут же замер опять...
Вика крепко сжимала мою мошонку, впившись в нее ногтями.
- Ты что?!... Зачем?... - дыхание у меня перехватило.
Безмятежно улыбаясь, девица глядела мне в глаза.
- Чтобы продемонстрировать, чего вы, самцы, стоите, - ее обычно хриплый
голос прозвучал на этот раз чисто и ясно. - И чтоб ты уважал женщину, с
которой спишь!
- Когда... я... тебя... не... уважал?... - просипел я с неимоверными
паузами (каждое слово резонировало в сдавленных яичках невыносимой болью).
- Да только что, - холодно объяснила Вика, - когда по-хозяйски, как
барин ввалился в комнату, где я переодевалась!... И когда подслушивал, как
я сочиняю стихи!... А до этого обозвал меня взбалмошной дурой, да!...
- Из... ви... ни... - слоги выходили из меня с шипением, как воздух из
проколотой шины, - по... жа... луй... ста...
Когда ее пальцы разжались, я несколько секунд боялся пошевелиться...
потом слетел с кровати и, изогнувшись дугой, осмотрел свое мужское
достоинство: на коже остались следы ногтей, но кровь не текла. Из-за
ноющей боли стоять я мог, лишь наклонившись вперед, однако серьезных
повреждений, кажется, не было.
Я перевел взгляд на Вику. Чтобы успокоиться, три раза вдохнул и
выдохнул.
- Вон отсюда! - я дернул ее за ногу.
Презрительно улыбаясь, девица встала и подобрала с пола свой халат.
- Чтоб духа твоего здесь не было! - я вырвал халат у нее из рук и
швырнул в чемодан.
Через две минуты я был одет. Вика же за это время нацепила лишь трусы и
гольфы - чтобы не сорваться, я спустился в кухню и сварил кофе...
Девица сошла вниз лишь через полчаса (наряженная в стильные вельветовые
брюки и шикарную кофточку) и с высокомерным видом встала у дверей. Я
быстро затолкал в багажник ее чемодан, мы сели в машину. "В каком
госпитале лежит твой бойфренд?" На викином лице проступило недоумение... я
молча протянул ей мобильный. После долгих переговоров на ломанном
английском выяснилось, что госпиталь находится на другом конце города...
то есть, на поездку туда и обратно уйдет полтора часа (Лимерик - город
старинный и к современному автомобильному движению не приспособлен).
Впрочем, чтобы избавиться от этой сумасшедшей, не жалко.
Через сорок минут мы въехали в ворота госпиталя, нашли нужный корпус. Я
в последний раз выволок викин чемодан и поставил перед ней.
- Прощай! - я повернулся, чтобы сесть в машину...
- Ты на меня обиделся?
Размеренно дыша, я досчитал до пяти. Потом обернулся.
- Да.
Мимо нас сновали посетители и медперсонал. С неба падала мелкая морось.
- Ты похож на истеричного мальчика, - Вика презрительно сощурилась, -
ушибленного чужой, солдатской правдой.
Не дав мне ответить, она с легкостью подхватила чемодан и исчезла в
дверях госпиталя.
4. Второе пришествие
В тот день - пятницу - я успел переделать кучу дел: купил продукты,
дважды запускал стиральную машину, съездил в Управление налогов и зашел в
университет, чтобы разобрать накопившуюся почту. После расставания с Викой
настроение у меня исправилось: из редакции "Math. Review" прислали
хвалебные рецензии на мою статью, плюс пришло письмо от
соавтора-датчанина, существенно продвинувшего нашу с ним задачу.
Моя жизнь вернулась в привычную колею: каждый день я ездил на работу.
Никто не отвлекал меня (студенты были на каникулах, большая часть
сотрудников - в отпуске), и я с удовольствием разбирался в выкладках
датчанина. Иногда заходил мой приятель и коллега Димка; но и с ним мы в
основном разговаривали о науке - спорили, обзывая друг друга идиотами и
покрывая доску формулами, потом пили чай и опять спорили.
В такого рода развлечениях прошло четыре дня, с субботы по вторник. О
Вике я вспоминал довольно часто, и что ставило меня в тупик больше всего -
это как ей удалось поладить со своим бойфрендом. Сколько дней они были
знакомы в Москве?... Как исхитрились не поссориться?... Подругу, менее
подходящую ирландцу, чем это дикое, сумасбродное создание, я вообразить не
мог. Да и не только ирландцу - Вика казалась мне явлением чисто русским, в
чем-то сродни персонажам Достоевского. Так сказать, комический вариант
Настасьи Филипповны... (А я, соответственно, являлся комическим вариантом
князя Мышкина... одним словом, идиотом. Только идиот мог позволить так
собой вертеть!...)
Во вторник вечером я вернулся домой около семи, приготовил ужин,
раскупорил бутылку вина и поел, слушая новости CNN. Когда я пил чай, в
форточку запрыгнула Баффи (бедная киска часто пряталась у нас от своего
малолетнего хозяина). Поев, я унес Баффи в спальню и посадил на кровать, а
сам прилег рядом, чтобы под ее мурлыканье проверить выведенную днем
формулу. Кошка повозилась и уснула, привалившись ко мне теплым меховым
боком.
К десяти я утомился. Посмотреть разве, что по телеку?...
Тут раздался звонок в дверь. Вытаращив и без того круглые глаза, Баффи
вскочила, распушила хвост и стремительно побежала вниз. Кто мог заявиться
в такую позднь?... Обуреваемый дурными предчувствиями, я отпер дверь.
Баффи шмыгнула наружу и исчезла в темноте.
На пороге стояла Вика. На заднем плане виднелось такси.
Вид у девицы был дикий: на щеках разводы туши, вокруг рта размазана
губная помада. Одежда в беспорядке: воротник кофточки разорван, одна из
пуговиц на юбке вырвана с мясом. Уголки викиного рта были опущены, как у
обиженного ребенка; в огромных черных глазах, как в переполненных по весне
омутах, стояли слезы.
- Сережа, миленький... - она всхлипнула, - мне не к кому, кроме тебя,
пойти!
Прости меня, пожалуйста-а-а... - самообладание отказало ей, по щекам
заструлись слезы. Большой рот стал бесформенным.
- Вика, ты что? - испугался я. - Давай, я тебя чаем напою... или лучше
ирландским кофе.
Она прижалась ко мне и уткнулась лицом в грудь. Отрицательные эмоции,
оставшиеся у меня от предыдущей встречи, а равно способности к
рациональному мышлению, мгновенно растворились в ее слезах...
Пока я доставал из багажника ее чемодан, Вика расплатилась с таксистом
(очевидно, у нее появились деньги). Я отвел ее в спальню и оставил
переодеваться, а сам пошел готовить ирландский кофе (кофе, молоко, виски,
сахар, взбитые сливки).
Вика спустилась через полчаса, одетая в халат и тапочки. Косметика с ее
лица исчезла, что придало ей уютный, домашний вид; белые носочки на
крошечных ступнях сделали похожей на школьницу.
Поначалу она была неразговорчива и отвечала на мои распросы односложно.
Я, впрочем, не настаивал: захочет - расскажет о произошедшем сама. Но она
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг