чашу и подняла вверх, будто олимпийский огонь. Держа Нору за руку и
подгоняя шведку шлепками по обильной попе, Виктор привел девушек в
спальню. Он и Нора стали раздеваться, Ингрид стояла посреди команты,
заливаясь смехом (чашу она поставила на тумбочку).
Висящие на стенах куклы злобно пялились на них, но никому не было до
этого дела.
Нора сбросила одежду первой - подошла к шведке, уложила на постель и
села верхом на ее лицо. Виктор тоже разделся, но присоединяться к девушкам
не спешил. Пару минут он наблюдал за ними, потом - неожиданно для самого
себя - сильно толкнул Нору. Чуть не ударившись о стенку, девушка упала на
кровать... "Прости..." - начал было Виктор... но извинения оказались
излишни: на норином лице было выражение покорности. В этой группе он
являлся "доминирующим самцом" - умозаключение сие показалось Виктору
верхом остроумия, он расхохотался. Да, именно "доминирующим", ввиду
остсутствия других самцов... ха-ха-ха!... Все еще смеясь, он залез на
кровать, развел ноги Ингрид в стороны и вошел в нее; шведка закрыла глаза
и вцепилась в спинку кровати, груди ее заколыхались. При весьма крупных
габаритах, у нее оказалось несоразмерно маленькое влагалище - влажная
тугая оболочка охватывала плоть Виктора, растягиваясь при каждом ударе.
Ингрид стонала, извивалась... потом вдруг стала повторять, как заведенная,
одну и ту же непонятную фразу, очевидно, по-шведски. Виктор взглянул на
Нору: та сидела на краю постели и смотрела на них... не выходя из Ингрид,
он приподнялся на руках - чтобы Норе было лучше видно. В этот момент
шведка издала протяжный хриплый вой и постепеннно обмякла... отпустила
спинку кровати, раскрыла ошалелые глаза. Любить ее стало неинтересно.
Виктор переключился на Нору:
опрокинул ее на постель, сел верхом и, придавив руки коленями, занялся
с ней оральным сексом.
А Ингрид, тем временем, встала, подсыпала в медную чашу синего порошка
и чиркнула спичкой. Комната наполнилась густым дымом...
7. Камень
Виктор открыл глаза и несколько секунд лежал без движения. Смесь
темноты с удушливыми ароматами пряностей и шоколада лежала на лице, не
давая видеть и дышать. Жутко болела голова - будто вольтова дуга прожигала
мозг от виска до виска. Избегая резких движений, Виктор ощупал постель
вокруг себя... он, кажется, лежал с краю. Справа кто-то дышал. Виктор сел,
спустил ноги на пол, встал... налетел на что-то плоское и холодное.
Ч-черт!... Он пошарил на тумбочке рядом с кроватью и включил ночник: яркий
свет - сквозь отверстия зрачков - вонзился в мозг... Виктор зажмурился,
пошатнулся, опустился обратно на постель, осторожно приоткрыл веки,
осмотрелся. Плоское и холодное оказалось большим зеркалом в резной оправе
- помнится, оно стояло в углу... зачем его перетащили сюда? Воздух в
комнате был сиз от дыма. В зеркале отразилась помятая физиономия со
всклокоченными волосами, на лице, груди, животе и ниже - следы губной
помады. В памяти клубились дикие сцены прошедшей ночи...
Виктор огляделся: прикрытая до пояса одеялом, у стены спала Ингрид -
лежа на спине и приоткрыв рот. В комнате было жарко; кожа шведки слегка
блестела от пота, огромные груди разъехались в стороны, косметика на лице
размазалась. Подавив приступ тошноты, Виктор встал с кровати, подошел к
окну, открыл форточку... жадно вдохнул влажный холодный воздух. Под окном
жужжала неоновая вывеска "Шкатулки", на голых, мокрых ветвях растущего
рядом клена лежали синие отблески. В домах напротив не горело ни одного
окна...
сколько сейчас времени?... куда подевались часы?... Оставив форточку
открытой, он стал собирать разбросанную по полу одежду (после каждого
наклона к горлу подступала тошнота, так что приходилось делать паузы).
Куклы на стенах злорадно следили за ним круглыми глазами. Ни Норы, ни
нориной одежды в комнате не было.
Оставив свитер и ботинки на полу, Виктор на цыпочках вышел из спальни и
толкнул дверь ванной... наконец-то - холодная вода!... Он бросал ее
пригоршнями в горящее лицо, каждый раз захватывая губами живительные
глотки.
А если подставить под струю всю голову?... Вот так... Он содрогнулся от
пронизывающей боли: ледяной обруч сжал череп, колени подогнулись... С
трудом сохранив равновесие, Виктор выпрямился. Господи!... Прыгающими
пальцами он нащупал полотенце и осторожно, без нажима вытер голову, потом
попытался открыть глаза. Проклятый свет - жжет даже сквозь приспущенные
веки! Виктора покачивало, в висках бились электроразряды мигрени...
спотыкаясь, он вышел из ванной. Дремлющий в полуха дом прислушивался к его
неуверенным движениям, как кот к ползущей за сундуком мыши.
Виктор спустился в холл первого этажа. Люди в старинной одежде,
изображенные на висевших всюду картинах, проводили его осуждающими
взглядами. Сквозь приоткрытую дверь мерцал дрожащий желтый свет.
Пошатываясь от головокружения, Виктор вошел в гостиную - на столе горела
одинокая свеча в высоком серебряном подсвечнике.
- Не спится? - норин голос прозвучал глухо и хрипло.
Девушка сидела в глубоком кресле, на окружавшем ее темном фоне
выделялось лишь бледное пятно лица. Копна вьющихся волос окружала голову
черным ореолом. Вокруг глаз темнели круги. Голубые зрачки казались
кружками из цветной бумаги, наклеенными на черно-белую фотографию.
- Дай мне что-нибудь от головной боли, - Виктор опустился на стул и
помассировал виски.
- У меня кончилось лекарство. А массаж не поможет.
- Почему?
- Потому что я и сама... - Нора повертела рукой в поисках подходящего
слова, - ...не в форме.
Она была одета в облегающее трико из темной блестящей материи, делавшее
ее еще более хрупкой, чем она была на самом деле.
- И давно это у тебя с Ингрид? - спросил Виктор.
- Десять лет.
- Вы всегда... как бы это сказать... делитесь друг с другом
возлюбленными?
- Она предлагала мне один раз, но я не смогла лечь в постель с
человеком, которого не люблю.
- Почему же ты думала, что лягу я?
- Мужчины устроены по-другому.
Виктор ощутил резкий укол злости.
- Ты знала, что Ингрид начнет жечь синий порошок?
- Нет.
- Я запрещаю тебе и твоим друзьям использовать в моем присутствии, но
без моего согласия эти ваши приворотные зелья, всю эту гадость!...
Нора молча смотрела на пламя свечи.
- Я хочу управлять своими желаниями сам, ты слышишь?
- Хорошо.
- И я не хочу больше видеть Ингрид. Ни в постели, ни просто так.
- Почему?... Я думала, она тебе понравилась.
Виктор усмехнулся.
- Попробуем с другого конца... ты меня любишь?
- Да.
- Тогда скажи: когда я занимался сексом с Ингрид, тебе было все равно?
- Мне было приятно.
- ?!...
- Потому что я люблю вас обоих.
Виктор посмотрел на нее с неприязненным удивлением.
- Ты не в своем уме... двоих любить невозможно.
- Возможно, если это разные любови... Ее я люблю как сильнейшая из
двоих, тебя - как более слабая.
- Я не понимаю... - он покачал головой. - Никогда не смогу понять.
На несколько секунд наступила тишина. По свече стекали янтарные капли
расплавленного стеарина, гроздьями повисая на подсвечнике.
- Я могу доказать, что люблю тебя, - Нора резко выпрямилась.
- Как? - Виктор усмехнулся. - Напишешь обязательство и заверишь у
нотариуса?
- Подожди!...
Девушка залезла на стул и сняла со шкафа банку с Камнем. Пламя свечи
заплясало в такт ее движениям. Стеклянные очи стоявшего на секретере
африканского воителя то вспыхивали, то гасли хищными желтыми искрами.
- Помнишь, что я тебе говорила?... - Нора поставила банку на стол. -
Тем, кто любит и любим в ответ, Камень не опасен.
- Помню, - насмешливо отвечал Виктор.
- Я сейчас коснусь его.
Пламя свечи успокоилось и застыло неподвижным желтым язычком.
- Ты веришь в эту сказку?
- Да.
Виктор удивленно покачал головой.
- Я никогда не слыхал о камнях, убивающих несчастных влюбленных.
Однако минералы, контакт с которыми для человека вреден, возможно,
существуют - мне как химику это не кажется невероятным... И, кстати, чего
бы ты ни касалась, - он язвительно хмыкнул, - ты лишь докажешь, что любишь
и любима Ингрид!
- Я докажу, что люблю и любима тобой!... Ингрид не любит никого, кроме
себя, - по лицу Норы пробежала болезненная гримаса. - А если не веришь,
коснись Камня сам. Или ты боишься, что...
- Ладно!
Злиться было глупо. Легче согласиться.
Виктор попытался вытащить массивную притертую крышку, но та не
поддалась. Он прижал банку к груди, попробовал еще раз...
- Осторожно!
Возглас Норы совпал с хлопком выскочившей крышки. Розовая маслянистая
жидкость качнулась, чуть не выплеснувшись наружу. Виктор попытался
просунуть руку внутрь, но горлышко было слишком узким.
- Подожди.
Девушка достала из посудного шкафа фарфоровую салатницу, поставила на
стол и осторожно наклонила над ней банку. Маслянистая жидкость неслышно
потекла толстой розовой струей; Камень проскользил по стеклу, с жирным
бульканьем упал в салатницу. По поверхности жидкости разошлись вязкие,
медленные круги.
- Ну?... - Нора поставила пустую банку на стол и улыбнулась.
Виктор придвинул к себе салатницу и сунул руку внутрь...
Его будто ударило током, но боли не было. Волна вибрирующего
наслаждения побежала от кончиков пальцев вверх - сквозь плечо в грудную
клетку, по горлу внутрь черепа (омывая изнутри глазные яблоки), расходясь
по телу горячими пенными струями...
Он отдернул руку и, потеряв равновесие, упал грудью на стол. Нора
успела подхватить салатницу с Камнем, но подсвечник покатился на пол,
свеча погасла. Однако темно не стало - откуда-то сочился слабый розовый
свет.
- Что... что с тобой?!...
Виктор с трудом выпрямился.
- Все... в порядке...
Он помотал головой и вдруг понял, что мигрень, говокружение и тошнота
исчезли... вернее, заместились неприятной пустотой в голове и под ложечкой.
- Ой!... - Нора со стуком поставила салатницу на стол.
Оттуда веером расходился слабый ореол: Камень светился. На потолок
легло круглое розовое пятно, краем задев хрустальную люстру. По углам
разбежались розовые зайчики.
- Что это?
- Не знаю.
- Когда ты его коснулся - тебе было больно?
- Нет, но... - он не нашел подходящего слова.
- Что?
Виктор прислушался к себе. Глубоко вдохнул пронзительно-чистый,
наэлектризованный воздух.
- Я чувствую, будто из меня выкачали часть энергии.
Нора и Виктор склонились над салатницей, их лица осветились снизу.
Камень испускал ровный и довольно сильный свет. Нора нерешительно
протянула руку...
- Подожди, - почему-то шепотом сказал Виктор.
- Почему?
- Мы не знаем, что это такое. Это может быть вредно.
Они посмотрели друг на друга.
- Я хочу попробовать.
Нора медленно опустила ладонь в салатницу.
Девушка резко дернулась, тело ее перекрутила судорога, зрачки
закатились - Виктор обхватил ее и прижал к себе, грудью ощущая ее дрожь.
(Он вдруг заметил, что свечение Камня усилилось - так, что стали видны
предметы в шкафах и на секретерах.) Примерно через минуту Нора начала
расслабляться:
откинула голову Виктору на плечо, закрыла глаза. Но тут же открыла
опять и выпрямилась - Виктор отпустил ее. Лицо девушки стало белым (черные
круги под глазами исчезли) и застыло, как маска.
- Коснись меня и Камня одновременно, - Нора говорила ровным, лишенным
интонаций шепотом.
- И что будет?
- Что-то очень хорошее.
После секундного колебания Виктор взялся за правую ладонь девушки, а
свою правую руку сунул в салатницу. За мгновение до того, как его пальцы
коснулись пористой поверхности Камня, он закрыл глаза.
И тут же мир беззвучно взорвался и разлетелся в пыль. Исчезли стены
дома, улицы города, земной шар и охватывавший все это небосвод. Остались
лишь Виктор и Нора - два тела посреди бесконечно-пустого пространства,
соединенные в замкнутую цепь. И остался Камень, пропускавший сквозь эту
цепь волны счастья, любви и понимания... любви, понимания и счастья...
понимания, счастья и любви...
8. Возвращение домой
Зацепившись плечом за поручень, Виктор вышел из фуникулера, пересек
безлюдную платформу и потащился по аллее, ведущей к дому... тяжелые, как
кувалды, ноги еле отрывались от земли; тяжелая, как гиря, голова тянула
вниз. В его памяти раз за разом, как видеоклип, проигрывались те несколько
секунд, когда он отдирался от Камня (вспышка черной пустоты и
всепоглощающая слабость), а потом отдирал Нору (лицо девушки исказила
жуткая гримаса, из перекошенного рта исторгся неразборчивый хрип).
Он отпер входную дверь и вошел в прихожую. В глубине кухни мигали
индикаторы кухонного робота. Светящиеся стрелки стенных часов показывали
5:10. Виктор повесил плащ на вешалку, снял ботинки и, волоча ноги,
поднялся на второй этаж. Сквозь приоткрытую дверь детской доносилось
уютное сопение Малыша. Ощущая неприятную, тяжелую пустоту во всех членах,
Виктор прошел по коридору в спальню.
Он разделся, бросая одежду на пол... сделав титаническое усилие,
поплелся в ванную. Через две минуты вернулся и повалился на кровать. В
окно заглядывала низкая предутренняя луна.
- Доброе утро, милый.
Виктор вздрогнул и рывком сел. В обрамлении дверного проема - неясным
узким силуэтом - стояла Клара.
- Когда ты приехала?
- Вчера вечером, - лица ее видно не было, но чувствовалось, что она
улыбается своей всегдашней безмятежной улыбкой. - Я ждала тебя в гостиной,
но под утро задремала.
- А как же гастроли?... Что ты сказала в театре?
- Что у меня тяжело заболел муж, - Клара мелодично рассмеялась, будто
зазвенел серебряный колокольчик. - Ничего страшного, вместо меня сыграет
дублерша, - oна невесомо присела на край кровати. - Ну, что же ты не
рассказываешь о своей пассии?
Лунный свет осветил геометрически-правильные черты лица и тщательно
расчесанные волнистые волосы.
- Когда ты начала интересоваться моими сердечными делами?
- С тех пор, как ты отключил свой мобильный телефон и перестал отвечать
на мои звонки, - Клара зябко поежилась, запахнула халат поплотнее.
- Ну, рассказывай, не тяни - сколько ей лет? Кем работает? Красива
ли?...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг