Виктор разочарованно кивнул... их вечер кончился, не начавшись. Нора
окликнула Марту; втроем они спустились в прихожую. Виктор и Нора оделись.
Прозвучали прощания и поцелуи, величественный Анри отворил входную
дверь.
Сырой холодный воздух коснулся лица Виктора.
Обрамленная лампами дорожка вывела их сквозь парк к калитке, калитка
вывела на улицу.
- Вызвать такси? - Виктор достал мобильный телефон.
- Здесь недалеко, пойдемте пешком. - Нора взяла его под руку.
Воздух пребывал в состоянии абсолютного покоя, густейший туман сократил
видимость до пяти ярдов. Квадрат мостовой под ногами и кусок кирпичной
стены слева казались театральными декорациями; даже звуки - и те вязли в
белом киселе, ослабевая до полной неразличимости.
Через три минуты Нора и Виктор вышли на площадь Гортензий, миновали
статую Иеремии Кантора, Обнародующего Свиток, и зашагали вдоль вереницы
ярко освещенных магазинов. Вдруг где-то далеко зародился тонкий, как
комариное жужжание, звон колокольчика... он нарастал... становился
громче... наконец, в туманном мареве показалось яркое пятно. Глухо рокоча
цельнорезиновыми шинами, мимо них промчался окутанный облаком света
пневмотрамвай - лишь разорванные струи тумана заклубились ему вслед. И
опять наступила тишина...
Минут через десять Нора и Виктор вышли к Переулку Гвардейцев - улице,
где располагалась "Шкатулка".
- Вы, верно, голодны... зайдете? - норины волосы блестели мириадами
мельчайших капель. - У меня есть свежая поэла.
- С удовольствием, - согласился Виктор, ощущая голод и возбуждение.
(Он вдруг понял, что в его отношениях с Норой что-то изменилось...
возникло что-то новое, чего не было сегодня утром.)
Щелкнул замок двери. В лучах уличных фонарей, проникавших сквозь
витрину, разные разности на полках казались странными и загадочными.
Хрустальные шары и магические кристаллы источали волшебное мерцание,
чучела невиданных зверей косились на пришельцев бессмысленными стеклянными
глазами.
Виктор полной грудью вдохнул ароматы пряностей и шоколада.
- Пойдемте.
Нора взяла его за руку... ладонь девушки была теплой и на удивление
твердой. Они прошли сквозь магазин в гостиную, Нора зажгла бра в вишневом
абажуре, сняла пальто и бросила на диван. Виктор последовал ее примеру.
- Я пойду разогревать поэлу, а вы накройте на стол - посуда в серванте.
В свете бра смуглые плечи и грудь девушки приобрели красноватый
оттенок. Неожиданно для себя Виктор вытянул руку и коснулся маленького
розового соска... и тут же ужаснулся: Господи, что на него нашло?!... Но
ничего страшного не случилось: Нора мягко улыбнулась и коснулась его щеки.
Он положил ладони ей на плечи - кожа была теплая и гладкая... Сердце
его билось о ребра, посылая сейсмические волны до висков и кончиков
пальцев, дурацкий галстук-бабочка тесным ошейником сдавил горло. Девушка
закрыла глаза, и Виктор поцеловал ее, ощутив сладкий вкус губной помады...
потом опустился на колено и стал целовать ее грудь. Но было неудобно -
слишком высоко. "Пойдем наверх", - сказала Нора шепотом.
Она взяла Виктора за руку и повела - сквозь дверь гостиной в увешанный
картинами холл - вверх по винтовой лестнице - направо по узкому, тускло
освещенному коридору... Они оказались в большой комнате с необъятной
кроватью под кружевным пологом. На тумбочке горел ночник. Стены были
увешаны куклами-марионетками (среди прочих Виктор узнал Арлекина,
Коломбину и Пьеро). "Подожди..." - шепнула Нора. На подоконнике стояла
старинного вида медная чаша, рядом - спичечный коробок и горка маленьких
бумажных пакетиков; девушка вскрыла один и высыпала в чашу какой-то
порошок. Потом чиркнула спичкой; раздалось шипение, из чаши повалили
густые клубы ярко-синего дыма.
Что это? Виктор осторожно вдохнул сладкий до удушливости аромат... ну
да, правильно: запах пряностей и шоколада. Очертания предметов вдруг
приобрели небывалую, гипертрофированную четкость. Цвета предметов обрели
яркость.
Виктор слышал все звуки в радиусе тысячи миль. Нора коснулась его руки,
и он буквально задохнулся от желания.
Он усадил девушку на кровать, сам встал на колени, чтобы целовать ее
грудь; норины руки гладили его по голове, ерошили волосы... Куклы на
стенах молча и, казалось, неприязненно наблюдали за ними дюжинами острых,
как иглы, - и, как иглы же, блестящих - глаз. Порошок в медной чаше сгорел
весь и без остатка, комнату наполняла синяя дымка. Виктор расстегнул
молнию сбоку нориного платья, развязал тесемки на шее - девушка встала,
платье упало к ее ногами... в запахи пряностей и шоколада вмешался слабый,
как эхо, аромат духов. Откуда-то издалека, из другого мира донесся тихий
звонок пневмотрамвая. Виктор снял с Норы крошечные кружевные трусики и
коснулся губами низа живота - из-под его поцелуев по шелковистой коже
разбежались мурашки. Он встал с колен, уложил девушку на постель и
выключил ночник, однако темно не стало: в окна пробивался свет вывески
"Шкатулки". Стало видно, как в воздухе извиваются струйки синего дыма. На
стены комнаты легли синеватые блики. Путаясь в одежде, Виктор разделся,
лег и обнял Нору, ее глаза оказались совсем близко к его. "Куклы... -
вдруг выдохнула девушка (ее дыхание пощекотало ему щеку). - Мне кажется,
куклы смотрят на нас..." - она потянулась куда-то через его голову.
Раздался звук разматываемой веревки, и по периметру кровати - медленно,
как театральный занавес, - опустился полог.
5. Понедельник, вторник, среда и четверг...
...прошли, слившись в яркую многоцветную ленту. Чтобы высвободить
больше времени друг для друга, Виктор взял отгулы до конца недели, а Нора
на тот же срок закрыла "Шкатулку". Большую часть забот о Малыше приняла на
себя его няня.
Виктор и Нора обычно встречались около полудня и шли на выставку, в
кино или просто гуляли по улицам. Один раз ездили на прогулочном пароходе
на Магнитный остров, взяли напрокат багги и вдоволь поколесили по
пустынным в это время года прогулочным дорожкам. Почти все время лил
дождь, придавая курортным красотам - пляжам, открытым эстрадам и шикарным
виллам - сюрреалистический оттенок неприкаянности. Ужинали они в дорогом
ресторане (как единственных посетителей их пустили в джинсах) и танцевали
под музыкальный ящик, шаркая кроссовками посреди пустого танц-круга. В тот
день они решили в город не возвращаться и сняли за весьма умеренную,
"внесезонную" цену бунгало на северной оконечности острова, состоявшее из
пяти жилых комнат, бассейна, биллиардной и сауны. В последней они,
собственно, и провели большую часть ночи, то поддавая пару, то прыгая в
ледяное море, то занимаясь любовью.
Несколько раз Виктор пытался расспрашивать Нору об источниках ее
познаний в области экзотических снадобий, но выяснил лишь, что всему этому
ее научил какой-то индус, знакомый ее покойных родителей. От обычных
народных средств - тех, что продаются в гомеопатических аптеках - норины
снадобья отличались намного более сильным действием. К примеру, она сняла
Виктору тяжелейший приступ мигрени всего лишь несколькими каплями какой-то
оранжевой жидкости: капнула ему на язык, и через десять минут приступ
прошел без следа.
Однако не все из ее снадобий были столь же безобидны, сколь
сильнодействующи. В частности, синий порошок, который Нора жгла во время
их первого (и всех остальных) свиданий, по своему действию напоминал X2Z -
весьма вредный для здоровья синтетический наркотик. В другом случае она
сожгла щепотку красного порошка, от которого они с Виктором пришли в
расслабленно-благодушное состояние, характерное для другого наркотика,
мега-эйфориака. Вообще говоря, Виктор относился к наркотикам довольно
либерально, считая безусловным злом лишь те, что наносят ущерб здоровью
или приводят к "зависимости", - а норины снадобья, по словам девушки, этих
побочных эффектов не имели.
Четыре проведенных неразлучно дня - казалось бы, немалый срок для того,
чтобы хоть немного узнать свою возлюбленную, однако Виктора часто ставили
в тупик норины реакции даже на заурядные, повседневные события.
Как-то раз, гуляя по улице, они миновали нищего (явление, весьма редкое
для зажиточного Зурбагана). Не придавая разговору значения, Виктор
обмолвился, что никогда нищим не подает, потому что... объяснить он не
успел, ибо Нора резко остановилась; лицо ее отвердело. "Я прошу тебя дать
этому человеку денег, - с нехарактерной истерической интонацией сказала
она. - Если ты, конечно, хочешь, чтобы я..." - она осеклась, оставив фразу
неоконченной.
Лицо у Виктора вспыхнуло от стыда; не споря, он подошел к нищему (на
вид вполне здоровому, нестарому дяде) и бросил ему в шляпу сто виол.
"Благодетель!..." - прохрипел ошалевший дядя. А когда Виктор вернулся к
Норе, та встала на цыпочки и поцеловала его, а потом прижалась лицом к его
груди и долго не могла оторваться.
Или, например, случай во время путешествия в Роннебургское ущелье...
На одной из смотровых площадок было повреждено ограждение, и прежде,
чем Виктор успел среагировать, Нора шагнула в пролом и встала над обрывом
глубиной ярдов в двести, балансируя руками под порывами ветра. На щеках у
нее выступили красные пятна, костяшки сжатых кулаков побелели - было
видно, что ей очень страшно... постояв с полминуты, она дала Виктору
утащить себя внутрь ограды. "Зачем ты это сделала?!" - вскричал тот в
ужасе. "Страх заставляет меня полнее ощущать жизнь, - отвечала Нора. -
Попробуй сам".
Сердце Виктора заколотилось; неожиданно для самого себя он шагнул в
пролом, закрыл глаза и застыл, изо всех сил стараясь удержать вдруг
ставшее неочевидным равновесие. Впервые за много лет он на несколько
секунд ощутил себя полностью живым.
Впрочем, не только жалость и страх - все норины эмоции были глубже и
сильнее, чем у среднего человека, в том числе и сексуальные. И Виктор не
мог понять, зачем она подстегивала себя синим порошком.
6. Ингрид
В пятницу они вернулись с Магнитного острова смертельно уставшие, а
потому далеко идущих планов на вечер не имели. Виктор на пару часов
заскочил домой - пообщаться с Малышом, а к девяти подъехал к Норе: они
собирались ужинать у нее дома. Поднимаясь на крыльцо, он машинально
заглянул в окно "Шкатулки" и увидал неизвестную блондинку. В глубине
магазина стояла и сама Нора - женщины беседовали.
Он толкнул дверь и вошел внутрь.
- Здравствуй, Виктор! - приветствовала его Нора. - Познакомься, это моя
приятельница Ингрид.
Блондинка улыбнулась и протянула руку.
- Очьень прийатно, - она говорила хрипловатым контральто, с сильным
скандинавским акцентом; рукопожатие ее оказалось чуть влажным и неожиданно
слабым.
Это была симпатичная девица лет двадцати пяти, типичная шведка -
высокая, с бледной кожей, румяная, с большим бюстом, большими руками и
ногами, одетая в серый облегающий свитер и черные обтягивающие брюки. На
ее лице выделялись черные брови и ресницы - видимо, крашеные.
- Я пригласила Ингрид поужинать с нами.
Виктор кивнул.
- Вы пока знакомьтесь, - Нора улыбнулась, - а я принесу еду.
Они переместились в гостиную, Нора ушла на кухню. Виктор расположился
на диване, Ингрид села рядом, почти вплотную и повернулась вполоборота -
их колени соприкоснулись. Его окутал сладкий запах духов.
- Дафно ли фы знакомы с Норой? - шведка сидела так близко, что Виктор
почувствовал движение воздуха от ее слов.
- Чуть больше недели.
Стоящий в центре комнаты стол был накрыт на три персоны - накрыт
"по-парадному": с керригорским хрусталем, китайским фарфором и свечами в
серебряных подсвечниках.
- А вы давно знакомы с Норой? - спросил Виктор.
- Много льет. Мои и йо родитьели работали ф одном циркье.
В комнату вернулась Нора - принесла поднос с блюдами, соусницами,
кастрюльками - и стала раскладывать еду по тарелкам. Виктор откупорил вино.
- За знакомство? - Нора подняла свой бокал.
Все трое выпили и принялись за еду. Разговор, в основном, поддерживала
Ингрид: расспрашивала Виктора о его работе, хобби, вкусах, а также
рассказывала о себе и Норе. Шведка оказалась остроумной собеседницей, а
также весьма кокетливой женщиной. Не стесняясь Норы, она заглядывала
Виктору в глаза, трогала за руку, как бы невзначай наступала под столом на
ногу. В иной ситуации Виктор был бы польщен, однако сейчас, на глазах у
Норы чувствовал себя неуютно... ему даже на мгновение показалось, что
девушки хотят его разыграть.
От неловкости Виктор приналег на спиртное. Ингрид с энтузиазмом
последовала его примеру, и даже малопьющая Нора выпила заметно больше
обычного.
Ужин близился к концу. Закуски и главное блюдо были съедены, Нора
унесла грязные тарелки на кухню. Ингрид приволокла из недр дома CD-плэйер,
завела какую-то знойную музыку и потащила Виктора танцевать. Отбиться тому
не удалось: решимость его ослабили спиртные напитки. Нора все не
возвращалась - готовила десерт. Ингрид склонила голову на плечо Виктора,
гладила по волосам... тот дважды отводил ее руку, но шведка только
смеялась.
Потом полезла с поцелуями... губы у нее были влажными, сладкими и
липкими; от нее пахло шерри, которое она пила в конце ужина. Виктору явно
следовало прекратить танцы, но он не хотел быть невежливым... в такое
положение он попал впервые и никак не мог нащупать правильную линию
поведения.
Наконец музыка кончилась, и Виктор почти насильно усадил Ингрид на
диван (шведка попыталась встать, но он легонько толкнул ее в плечо, и та,
заливаясь смехом, упала обратно). Терпение у него лопнуло, он хотел
поговорить с Норой. "Я на минуту отлучусь". - "Ф уборнуйу? - осведомилась
Ингрид. - Тогда йа поиду помьогать на кухнье".
При шведке говорить с Норой было нельзя... раздосадованный Виктор зашел
в туалет, запер дверь и стал умываться. Вода приятно холодила щеки.
Снаружи послышались шаги - Ингрид вышла из гостиной... потопталась на
месте, будто в раздумье... наконец шаги удалились. Виктор закрыл кран,
вытер лицо полотенцем, с минуту постоял, собираясь с мыслями... в голове
шумело. Шведку следовало отшить решительно и бесповоротно.
Он вышел из туалета и чуть не столкнулся с Норой, несущей поднос с
чайной посудой. Виктор зашел вслед за девушкой в гостиную и плотно прикрыл
дверь.
- Ингрид на кухне?
- Нет. Кажется, пошла на второй этаж.
- Нора, что происходит? - он раздраженно прошелся по комнате. - Ты что,
проверяешь мою верность... - договорить он не успел.
- Смотритье, что йа приньесла!...
В двери стояла Ингрид с медной чашей в руках - той, что обычно
находилась в спальне. Из чаши валил синий дым, в воздухе резко запахло
пряностями и шоколадом.
Начиная с этого момента, восприятие Виктора стало как бы замутненным
(наверное, из-за совместного эффекта синего дыма и алкоголя). Некоторое
время он и девушки беседовали... но как-то странно: когда Виктор
разговаривал с Ингрид или Норой - все было понятно, но стоило лишь двум
последним заговорить между собой, как он не мог понять ни единой фразы:
слова просто не зацеплялись друг за друга!... Потом он на секунду
отвлекся, а когда опять включился в происходившее, Ингрид была голой по
пояс и целовалась с Норой на диване. О своем намерении "отшить шведку"
Виктор уже забыл и даже наоборот - подсел поближе, развернул ее к себе и
стал с (каким-то даже медицинским) любопытством рассматривать ее огромные
груди, трогать их, чтоб они качались из стороны в сторону. (Они были
удивительно белого цвета, прямо как сметана, а соски - ярко-красные;
вместе получалось любимое лакомство Виктора - клубника в сметане...
ха-ха-ха!) Потом он заставил Ингрид встать и раздел ее догола - шведка
стояла посреди комнаты в одних туфлях и пьяно смеялась (он вдруг заметил,
что у нее на лобке почти нет волос)... Однако заниматься любовью в
гостиной, где имелся только узкий диван, было неудобно - Виктор предложил
перейти в спальню. Ингрид тут же согласилась, схватила все еще дымившуюся
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг