"Раскупорь шампанское, дорогой, - приказала Светка. - Я уже подаю
жюльен". - "Слушаюсь", - ответил Эрик. Хлопнула пробка, он наполнил
бокалы. Разложив еду по тарелкам, Светка села на стул напротив него.
"Салфетка", - напомнила она, и Эрик расстелил накрахмаленную до картонной
жесткости салфетку у себя на коленях. "За нас", - Светка интимно подалась
вперед (следя, однако, чтобы бюст не опрокинул посуду на столе) и подняла
бокал. "За нас", - согласился Эрик. Он выпил до дна и зачерпнул серебряной
ложечкой из серебряного стаканчика дымящийся жюльен.
"Попробуй рыбный салат, - с нехарактерной материнской интонацией
вырвалось у Светки, но она тут же спохватилась. - Я надеюсь, ты чувствуешь
себя хорошо". - "Хорошо, - подтвердил Эрик. - А как ты?" - "Спасибо, я
тоже хорошо", - сдержанно кивнула Светка.
Сдавливаемый стальными обручами этикета, ужин шел своим чередом.
После второго бокала шампанского светкины щеки раскраснелись, а глаза
заблестели. Бюст вздымался и опадал под шелковым пеньюаром. Она расставила
чашки и подала чай с конфетами. "Остался ли ты удовлетворен, милый?" -
спросила она про ужин, но намекая на что-то еще. "Не вполне, любимая, -
галантно отвечал Эрик. - И потому с нетерпением жду десерт". - "Ха-ха-ха,
- засмеялась Светка низким грудным голосом. - Я пойду, включу телевизор".
Она вышла из гостиной, и через секунду до Эрика донесся честный баритон
заслуженного артиста Арнольда Выменева в роли замполита Правдюка. Эрик
глянул на часы: до начала информационной програмы "Пространство"
оставалось две минуты - он допил большими глотками чай, поставил чашку на
стол и пошел в спальню. Светка лежала на двуспальной кровати напротив
телевизора - пеньюар был уже расстегнут, но еще не распахнут. Эрик присел
на кружевное покрывало. По экрану проплыли последние титры очередной серии
телефильма "Девушка с улицы Рипербан", и возникла заставка телестудии
"Останкино": часы с секундной стрелкой, подползающей к числу 12. Три, два,
один... зазвучала проникновенная музыка на фоне доброго лица
Романова-старшего. "Здравствуйте товарищи, - сказала лощеная дикторша с
деревянными, как у Буратино, волосами. - Мы начинаем передачу репортажем
из реанимационного оделения Кремлевской больни..." - "Иди ко мне!" -
хрипло вскричала Светка, распахивая пеньюар, и с нечеловеческой силой
дернула Эрика за руку. "...А теперь - новости из геронтологического
отделения Кремле... Любимый мой, можно я тебя поцелую?... А теперь -
краткий обзор почечной недостаточности Второ... Я хочу тебя, любимый,
возьми меня скорей... А теперь наш спецкор в Киеве Якив Дилдо... глубже,
глубже, ГЛУБЖЕ!... Передаю слово нашему спортивному коммента...
А-А-А!!!..."
"И, в заключение, погода на завтра. Кислотность снега 0.4%, диоксин в
Москве-реке - 2 условные единицы. Нервно-паралитическая компонента воздуха
варьируется от 0.02% внутри Садового Кольца до 0.01% - в районе
Измайловского Парка. Аммиак - 1%. Концентрация летучих цианидов в воздухе
северо-западных районов уменьшилась до безопасного уровня. В окрестностях
Бульварного Кольца замечены мутантные крысы: жителям рекомендуется одевать
по вечерам крысозащитную обувь и иметь при себе сыворотку, - дикторша
испустила прощальную улыбку. - Желаю вам хорошо отдохнуть, дорогие
товарищи".
"Эринька, миленький, ну почему ты на мне не женишься?"
По телевизору начиналась передача о доярках из афинской области.
Светкин пеньюар, кружевное покрывало с кровати и эрикова одежда были
разбросаны по полу спальни. Опустив руку на пол, Эрик нашел пульт
дистанционного управления и выключил телевизор.
"Эринька, ну чем я тебе не хороша?... Может, тебе не нравится, как я
готовлю?" - "Нравится". Они лежали нагишом на измятой постели, Светкина
голова покоилась у Эрика на плече. "И как я в постели люблю, тебе тоже
нравится... я же чувствую!" - "Нравится". Вдоль левой стены спальни шли
выровненные в линию книжные полки с выровненными в линию книгами. У правой
стены высился платяной шкаф с зеркалом в полный рост на одной из дверец.
"И порядок у меня в квартире - ни пылинки не найдешь... что, не правда?" -
"Правда". - "А сама квартира - двухкомнатная, в хорошем микрорайоне.
Весной после дождя без респиратора гулять можно". Эрик осторожно
высвободил руку из-под светкиной головы и перевернулся на живот. "И работа
у меня престижная... не говоря уж о том, что зарабатываю хорошо, - Светка
привстала на локте и склонилась над ним, придавив бюстом. - Ты говорил,
что только из-за моих статей Литературку выписываешь!" - "Пойду-ка я приму
душ", - Эрик осторожно высвободился и сел на кровати.
Когда он вернулся, Светка лежала на спине, закрыв лицо ладонями, что
означало безутешное отчаяние. Эрик подобрал с пола пульт дистанционного
управления и включил телевизор; потом присел на край кровати и коснулся
кончиками пальцев ее живота. Вздрогнув, как от удара электрического тока,
Светка отняла ладони от лица: "Если ты думаешь, что я буду обижать твоего
Кота, то я не буду". Эрик молча потянул ее за руку - не сопротивляясь, она
встала с постели.
"Если мы поженимся, я разрешу тебе ночевать на твоей квартире одну ночь
в неделю". Он подвел и поставил ее перед зеркалом (телевизор вещал об
успехах молочного дела в колхозе "Красная Эллада"). "Две ночи, если
хочешь! - Светка торопилась, понимая, что через несколько секунд уже не
сможет сказать того, что хочет сейчас. - Три ночи!... Что ты со мной
делаешь?! Эрька!... Эринька...
Любимый..."
"...хочу представить вам мать семерых детей, победительницу
соцсоревнования, члена партии с 1985-го года... А! А! А! А!... члена ЦК
КПЕС, доярку-рекордсменку Афродиту Константиновну Панакакис...
А-А-А-А-А!!!..."
"И, в заключение нашей передачи, Краснознаменный Хор Бактериологических
Войск исполнит любимую песню Афродиты Константиновны 'Серая шинель'.
Ты с любовью сшитая, пулями пробитая, С гордостью носимая в бурю и в
метель.
С пожелтевшим воротом, сколько стоишь? Дорого!
Гордая! Солдатская! Серая! Шинель!"
"Ты уже уходишь, дорогой?" - Светка подобрала с пола пеньюар. "Да, -
Эрик сидел на кровати, надевая брюки, - а то скоро закроется метро".
Усеянные бараньими спинами, на экране телевизора мелькали широкие панорамы
греческих гор; оптимистическая, но с грустинкой, музыка подчеркивала
любовь греков к своей Малой Родине. "Ты можешь остаться ночевать", - безо
всякой надежды предложила Светка. "Кота нужно покормить". Эрик прошел на
кухню и достал из холодильника авоську с продуктами. "Тебе сыр, колбаса
или кальмары нужны?" - "Нет, дорогой".
- "Спинка минтая?" - Светка слабо улыбнулась, показывая, что оценила
шутку. Эрик одел шубу, зашнуровал ботинки и аккуратно поставил тапочки во
встроенный шкаф.
"До свиданья, дорогой". - "Ты помнишь, что мы завтра идем в театр?... Я
позвоню в шесть". Светка печально кивнула.
Эрик поцеловав ее в щеку, взял авоську с продуктами, надвинул на лицо
респиратор и вышел.
Снег продолжал падать крупными хлопьями. Царило полное безветрие.
Авоська тянула руку к центру Земли. Серые громады домов, сдавливавшие
тропинку справа и слева, угрожающе глядели черными окнами. Ботинки утопали
в трясине нерасчищенного снега. Толстяка в солнечных очках нигде видно не
было... да и не мудренo: что можно увидеть сквозь солнечные очки в такую
темень? Эрик усмехнулся: надо же, какая ерунда лезет в голову! Далеко
впереди светились тусклые огни Профсоюзной улицы.
В подземном переходе гуляли сквозняки. Протащившись по бесконечному
коридору, Эрик вошел в метро. Пожилая служительница в грязном форменном
респираторе спала в своей будке - седые волосы ее неопрятно свисали на
лицо из-под фуражки. На платформе не было ни души.
Пришел поезд.
Эрик вошел в вагон, устало опустился на сиденье, снял респиратор и
поставил авоську с продуктами на пол между ног. У него болела голова, от
кислого шампанского начиналась изжога. По телевизору заканчивалась
полуобязательная программа "Для тех, кто не спит". В дальнем конце вагона
спал какой-то человек.
Эрик достал из кармана "Коммунистический Спорт" и стал дочитывать
репортаж с турнира по мини-футболу.
Новые Черемушки.
Программа "Для тех, кто не спит" закончилась. Телевизоры погасли до
утра.
Профсоюзная.
Спящий человек в дальнем конце вагона громко застонал, но не проснулся.
Академическая.
В вагон вошли парень с девушкой. Эрик покончил с мини-футболом и
перешел к фигурному катанию.
Ленинский Проспект, Шаболовская.
Парень с девушкой вышли. Спящий человек застонал еще раз. Эрик
посмотрел на него внимательней: старик с измученным, бледным лицом в
черном пальто; на коленях - потертый кожаный портфель.
Октябрьская.
Эрик дочитал отчет о чемпионате по фигурному катанию, сложил газету и
сунул в карман. Старик открыл глаза, встал и, покачиваясь, подошел к двери.
Новокузнецкая.
Эрик подобрал с пола авоську с продуктами, вышел из вагона и направился
к переходу на Горьковско-Замоскворецкую линию. Старик в черном пальто
сначала тащился впереди него, потом отстал - однако оказался в том же
вагоне, что и Эрик (поезд пришел не сразу). Они сели друг напротив друга.
В дальнем конце вагона подгулявшая компания из четырех молодых людей пела
хором чудную песню, начинавшуюся словами "За то, что только раз в году
бывает май..." Старик откинулся на сиденье и закрыл глаза. Эрик развернул
"Коммунистический Спорт".
"...Но только не меня, прошу, не меня!" - нестройно выводили молодые
люди.
Горьковская.
Подгулявшая компания вышла, в вагоне остались только Эрик и старик в
черном пальто. Двери закрылись, поезд тронулся, старик громко застонал.
Эрик оторвался от газеты. Старик застонал еще раз и, не раскрывая глаз,
схватился за сердце. "Могу ли я вам чем-нибудь помочь?" - громко спросил
Эрик, но ответа не получил. Он встал, нерешительно подошел к старику и
коснулся его плеча: "Могу ли я чем-нибудь помочь?" Старик открыл глаза:
"Спасибо, молодой человек". - "Спасибо, да - или спасибо, нет? - не понял
Эрик. - Вам на какой станции сходить?" - "На Маяковской, - старик тяжело
дышал. - Я был бы благодарен, если б вы помогли мне дойти до дома". -
"Конечно, - согласился Эрик. - Где именно вы живете?" Поезд тормозил,
подъезжая к Маяковской. "Недалеко от метро... не волнуйтесь, это не займет
много времени". - "Я волнуюсь не о своем времени, а о ваших силах, -
поддерживая старика под локоть, Эрик помог ему встать. - Может быть,
вызвать неотложку?" - "Может быть... - старик снова схватился за сердце. -
Давайте, сначала поднимемся по эскалатору".
Они вышли из вагона. Старик побледнел до бумажной белизны и тяжело
дышал.
"Хотите, я понесу ваш портфель?" - предложил Эрик. На платформе не было
ни души.
Мрамор и металл блистали немыслимой, посреди остальной грязи мира,
чистотой.
"Зачем?! - вдруг встрепенулся старик, вырывая руку. - Зачем вам мой
портфель!?"
- "Я думал, вам тяжело нести, - Эрик удивленно отступил в сторону. - Но
если хотите, несите сами". - "Извините, - старик опомнился и вновь
хватился за сердце. - Извините, пожалуйста". - "Я не обиделся, - Эрик
подхватил его под локоть. - Осторожно..." Они встали на эскалатор, старик
сел на ступеньку. "Я вызову неотложку из телефона-автомата наверху". -
"Вызывайте, молодой человек..." Эрик протянул руку, чтобы помочь старику
надеть респиратор - в воздухе начинало пахнуть аммиаком. "Подождите! -
старик был бледен, как смерть, и тяжело дышал. - Подождите!" - повторил
он, раздувая щеки. По мере того, как они поднимались, воздух становился
холоднее и душнее. "Надо надеть респиратор", - настаивал Эрик.
"Подождите... - в третий раз попросил старик. - У вас хорошее лицо,
молодой человек". - "Извините?" - переспросил Эрик. "Как вас зовут?" -
"Эрик". - "У меня к вам просьба, Эрик..." - начал старик и опять умолк.
Мотор эскалатора издавал ровное гудение. У Эрика начало жечь в горле. "Вы
не можете говорить в респираторе?" - "У меня нет встроенного микрофона".
Жжение в горле быстро усиливалось. "Я не хочу показаться невежливым, -
сказал Эрик, - но, пожалуйста, говорите быстрее!" Несколько долгих
мгновений старик тяжело дышал, то ли не решаясь, то ли не в силах
говорить, потом достал из внутреннего кармана измятый конверт и протянул
Эрику. "Что это?" - "Адрес". - "Зачем?" - "Отнести портфель". Эрик сунул
конверт в карман шубы. "Завтра до полудня, - старик поморгал слезящимися
глазами. - Это очень важно!" Эрик надел на него респиратор, потом надвинул
на лицо свой.
Эскалатор кончился.
Неся в левой руке авоську с продуктами и портфель, а правой поддерживая
старика, Эрик дотащился до телефона-автомата, расположенного на площадке
перед турникетами. "Что случилось?" - служительница выскочила из своей
будки.
"Вызовите неотложку!" - как только Эрик прислонил старика к стене, тот
сполз вниз и сел на пол. Служительница сорвала трубку с ближайшего
телефона и набрала 03. "Не беспокойтесь, неотложка скоро приедет, - громко
сказал Эрик. - В такое время суток у них почти нет вызовов", - микрофон
искажал голос, делая его резким и невыразительным. Старик ответил
безмолвным взглядом слезящихся глаз.
"Неотложка? - закричала в трубку служительница. - Человеку плохо в
метро Маяковская! - она несколько секунд молчала, потом снова начала
кричать: - Откуда я знаю его имя?!... На площадке около турникетов! - она
повесила трубку. - Сейчас приедут". - "Спасибо", - ответил Эрик. Старик в
черном пальто сдавленно застонал, повалился набок и скорчился на грязном
полу. Эрик снял свою шапку и подсунул ему под голову. "Я позову
милиционера, - сказала служительница. - Здесь неподалеку есть
круглосуточный пост". - "Зачем?" - спросил Эрик. "Э-э... не знаю", -
призналась служительница. Старик закрыл глаза, воздух со свистом входил и
выходил из фильтра его дешевого респиратора.
Прошло пятнадцать томительных минут. Старик лежал с закрытыми глазами и
изредка стонал, служительница суетилась ("Хотите, я еще раз позвоню в
неотложку?" - "Может, все-таки, позвать милиционера?" - "Вот так и моя
покойная мама неотложки не дождалась!"). Наконец сверху от выхода к Залу
Чайковского раздались голоса - Эрик и служительница синхронно подняли
головы. По лестнице сбегали два парня с раздвижными носилками и молодая
женщина с фонендоскопом на шее; из-под черных тужурок у всех троих
высовывались белые халаты. "Это - больной?" - спросила женщина. "Да", -
подтвердила служительница. Санитары расставили носилки и быстро, как
бревно, переложили старика - Эрик едва успел выхватить свою шапку.
"Скорее", - приказала женщина, и парни без усилия побежали вверх по
лестнице. "Куда вы его? - спросил Эрик. - В какую больницу?" - "Где место
будет, - отвечала докторша. - А вы кто - знакомый, родственник?" - "Нет".
- "Тогда чего беспокоитесь?" - она повернулась и, прыгая через
ступеньку, побежала вслед за санитарами. Служительница с сожалением
посмотрела вслед... приключение года закончилось неинтересно.
Эрик подобрал с пола авоську с продуктами и стариков портфель: "До
свиданья", - сказал он. "А я вас знаю, - служительница подошла ближе. - Вы
всегда по пятницам поздно возвращаетесь". - "Правильно... - удивился Эрик.
- А вы наблюдательная!" - "А вот портфеля у вас обычно нет... только сумка
через плечо и иногда авоська", - служительница указала пальцем сначала на
портфель, потом на сумку и, наконец, на авоську. "И это правильно, -
согласился Эрик. - Ну, пока, до следующей пятницы!" - "Я вас и в другие
дни замечаю - иногда утром, иногда вечером", - Служительница с гордостью
поправила на лице дерюжный форменный респиратор. "Удивительно! -
согласился Эрик. - Бывает же такое! Ну, я пойду". - "Сидишь тут, сидишь -
скучно становится, вот на пассажиров и смотришь!" - "Прощайте", - твердо
сказал Эрик и стал подниматься по лестнице, ведущей к кассам Аэрофлота.
"Иной раз такие смешные физиономии попадаются - обхохочешься!" - закричала
ему вслед служительница.
Снегопад продолжался; ни людей, ни машин на улице видно не было. Через
три минуты Эрик уже подходил к своему подъезду. Вахтерша давно ушла - он
поставил авоську и портфель на заснеженные ступени крыльца, достал ключи и
отпер парадное. Один из лифтов стоял на площадке - Эрик зашел, нажал
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг