разговор. - В восемнадцать лет из дома ушла и ни разу о том не пожалела. И
ведь образцовая семья была: отец - доктор наук, загрязнение оптической
среды изучал, мать - зав. сектором эротики в министерстве культуры РЕФКР.
В школе тоже все нормально: отличница, член бюро класса, председатель
гигиенического кружка. А как кончила школу, так все у меня почему-то
переменилось".
Принцесса поморгала глазами и почесала (через дыру в штанине) ляжку
левой ноги. Пламя свечи плясало в ее мутных зрачках двумя огненными
язычками.
"Или, скажем, у Нонки, подруги моей, тоже ведь жизнь не задалась!
Познакомилась она на дискотеке с парнем, а тот возьми, да окажись
рыцарем-драконоборцем! С тех пор и поговорить-то с ней нормально не
получалось:
ты ей про одно - она тебе про другое... все мечтала того дракона найти,
который своим зловонным дыханием атмосферу загрязнил. Погуляла Нонка со
своим суженным месяца два, замуж вышла, да и укатила на Байкал мечту свою
воплощать..."
Огни фонарей и свечек заполняли темноту, как светлячки. Где-то
неподалеку бархатный баритон читал приторно-певучие стихи. "Уколись, -
Рико протянул Эрику наполненный чем-то шприц. - Я сегодня угощаю". Марго и
Принцесса неподвижно распластались на полу, как морские звезды; их груди
напоминали четыре уснувших (на какое-то время) вулкана. Хосе и Фернандо
застыли статуями Мыслителя. "Как уколоться?" - удивился, но не испугался
Эрик. Хаотические шорохи насыщали пространство туннеля, как летучие мыши.
"Хосе, объясни ему", - лениво произнес Рико. "Перетягиваешь руку выше
локтя, - монотонно забубнил Хосе, - засучиваешь рукав..."
"Или, например, я, - сказал Фернандо, будто продолжая давно начатый
разговор. - Сейчас, можно сказать, совсем смирный стал, но раньше...
Помнится, когда в первый раз позыв ощутил, так сам испугался. Четырнадцать
лет мне было - на уроке труда в доску гвоздь заколачивал... а за соседнем
верстаком Кончита Тимошенко работала. И вдруг чувствую - хочется мне ее
молотком по башке уделать.
Хочется и все тут... зачем, почему - сам не знаю... Удержался я в тот
раз - минут десять зубами скрежетал, пока позыв прошел, - но все же
удержался! А месяца через два опять: в школу иду - глянь, Кончита впереди
меня шагает... на меня и накатило - уж не знаю, чем она меня околдовала!
Однако же опять я сдержался - и даже легче, чем в первый раз... верно,
потому что молотка у меня под руками не оказалось".
Фернандо задумчиво пожевал пухлыми ярко-красными губами и застенчиво
улыбнулся.
"После тех двух случаев у меня долгий перерыв был. Кончил школу, в
Новосибирский Университет поступил: физфак, аспирантура - кандидатскую по
спиновым стеклам защитил. Потом женился на младшей дочке третьего
секретаря обкома. Тесть нам трехкомнатную квартиру в Академгородке
справил, и стали мы жить-поживать да добра наживать. Однако ж не хватало
мне чего-то... сидишь, иной раз, за столом, уравнение пишешь - а рука сама
к молотку тянется. Ну и решился я, наконец, в один зимний вечер: одел
тренировочный костюм, будто на пробежку иду, молоток за пазуху сунул..."
Черная пустота коридора обнимала Эрика, как прозрачная вата. Время
непрерывно меняло скорость своего течения - то замедлялось до полной
остановки, то ускорялось, стягивая интервалы между событиями в не имевшие
длин точки.
Окружающие предметы превратились в геометрические фигуры со множеством
мелких плоских граней, как на картинах Сезанна. Слова вылетали из ртов -
но не летели в уши, а взмывали вверх и с хрустальным звоном разбивались об
облицованный несбывшимися желаниями потолок. Заострения человеческих лиц
прокалывали воздух, как гигантские иглы. Скудный свет от фонарей и свечек
медленно, но неуклонно таял... и, в конце концов, померк совсем.
Когда свет забрезжил опять, вокруг Эрика было совсем темно. Он стоял на
узком карнизе, прилепившись лбом, грудью, животом и коленями к отвесной
стене.
Позади зияла глубокая расщелина - он не видел ее, но твердо знал о ее
существовании. Насколько она глубока?... Что находится на дне?... Какие
неведомые существа обитают на другом берегу?... Даже если б ответы на эти
вопросы были достижимы, они все равно были бы непостижимы... Эрик
повернул, сколько мог, голову и посмотрел вниз: далеко, на самом дне
блестели две серебрянные нитки, уходя, как евклидовы прямые, в
бесконечность. И еще какие-то провода. И лужа маслянистой жидкости.
Несколько секунд (минут?... часов?...) он размышлял о значении
увиденного... и наконец понял: он находится в логове дракона. Того самого,
который своим зловонным дыханием загрязнил атмосферу!
(Кто-то, кажется, рассказывал о таком драконе... нет, вспомнить было
невозможно.) Эрик опустил веки, мысленно воссоздавая образ чудовища:
покрытое стальной чешуей тело, мощные короткие лапы с длинными блестящими
когтями, слизистая бородавчатая морда. Жало, расположенное на кончике
длинного, как хлыст, хвоста, источало яд. Во лбу дракона горел круглый,
как лампа, глаз; на носу пыхала жаром огнедышащая ноздря. Нет, погоди!...
не огнедышащая, а дымодышащая, - а то как же он тогда загрязнил
атмосферу?... И не просто дымодышащая; выходивший из этой ноздри газ в
равных долях состоял из паров диоксина, синильной кислоты и ртути, а также
радиоактивной пыли. Эрик попытался представить себе, каким должен быть у
дракона обмен веществ, и потерпел неудачу... а-а, плевать! Сейчас важны не
теоретические, а практические аспекты жизни!
Как унести отсюда ноги?
Сколько на это потребуется времени?
Когда чудовище вернется в свое логово?
От напряжения мысли кожа на лбу Эрика собралась в гармошку - но тут он
услыхал отдаленный рев: дракон возвращался! Возвращался чем-то
рассерженный...
яростно размахивая перепончатыми крыльями... издавая разъяренный вопль
на всех частотах звукого спектра... скрежеща острыми, как пилы, зубами...
то сжимая, то разжимая когти... хлеща себя по бокам хвостом... По стенам
пещеры поползли исходившие из драконьего глаза блики - чудовище
приближалось!... Бежать, бежать немедленно, иначе будет поздно!!... Эрик
попытался сделать шаг в противоположном от дракона направлении, но...
остался стоять на месте. Попытался еще раз... и опять остался на месте!
Что-то держало его!! Держало за руки!!!...
Только сейчас Эрик осознал, что руки его распростерты по стене - будто
он хочет ее обнять. Потные раскаленные ладони испытывали тошнотворное
ощущение несвободы. (На какое-то мгновение он даже подумал, что распят -
прибит гвоздями к холодному цементу скалы.) Он изо всех сил дернулся,
пытаясь освободиться, однако державшие его неведомые силы не поддались.
"Ты чего, рехнулся? - поинтересовался до жути обыкновенный голос. -
Накачал я тебя на свою голову!..."
Эрик не нашелся, что ответить... его захлестнула паника - дракон был
уже совсем рядом!... Желтое пламя, исходившее из глаза чудовища,
несперпимо жгло левую щеку, безумный крик раздирал левое ухо. Эрик
заметался, однако неподвижно закрепленные ладони опять удержали его на
месте... от ужаса он закрыл глаза и вжался в стену. Дракон стал
приближаться чуть медленнее... медленнее... еще медленнее... "Готовься,
сейчас наша очередь!" - шепнул до жути обыкновенный голос. Тяжело
отдуваясь, чудище проползло мимо прилипшего к стене Эрика и остановилось.
Оно промахнулось!... Или ничего не заметило!...
Эрик замер.
С шипением, дракон вздохнул, слепо посмотрел по сторонам и пополз
дальше... чуть быстрее... еще быстрее... еще быстрее... Ноги чудовища
ритмически ударяли в истоптанную землю: так-так-так... так-так-так...
так-так-так...
быстрее и тише... быстрее и тише... еще быстрее и еще тише. "Пошли!" -
сказал до жути обыкновенный голос и дернул Эрика за руку. Спотыкаясь, тот
стал боком двигаться вправо. Постепенно становилось светлее. Непривычно
свободная левая ладонь неуклюже хваталась за стену. Наконец он оказался в
гулком объемном пространстве, залитом ярким светом и ограниченном снизу
плоской гладкой поверхностью. "Теперь разбирайся сам!... - фыркнул в ухо
до жути обыкновенный голос. - Я пошел!" Не находя более опоры, правая
ладонь Эрика беспомощно заметалась в воздухе. Окружавший яркий свет вдруг
стал еще ярче... еще ярче...
несперпимо ярким!... и вдруг, перейдя в свою противоположность, стал
темнотой.
Очнулся Эрик с ощущением изменившегося пространства и прошедшего
времени.
Так-так-так... так-так-так... - стучали колеса поезда, - так-так-так...
так-так-так... "Вы сходите, молодой человек?" - донеслось откуда-то
издалека.
У-у-у... у-у-у... - выл обтекавший поезд воздух. (Эрик стоял,
погрузившись в желтый свет, слушая окружающие шумы, держась рукой за
холодную железную стойку.)
"Вы сходите или нет? - просочилось сквозь стук колес. - Давайте, мы с
вами поменяемся местами..." Независимо от своей воли, Эрик оказался
вовлечен в странно-стесненные медленные перемещения... А-а, это он едет в
вагоне метро!...
Кругом тряслось и корчилось многотелое многоголовое сверхсущество,
состоявшее из стиснутых до взаимного проникновения людей. "Мне тоже
сходить, товарищ, - вмешался женский голос. - Давайте, и я с вами
поменяюсь". Эрик отдрейфовал куда-то в сторону и прислонился лбом к
вечной, как коммунизм, надписи "Не прислоняться, двери открываются
автоматически"... прохладное стекло приятно холодило кожу. Позади окна
поплыли бронзовые буквы: К... р... а... с... н...
о... пресненская. Поезд заскрипел тормозами и встал. Двери вагонов
зашипели и отворились.
Куда Эрик едет?... Почему после того, как он заснул на Площади
Свердлова, в цепочке его воспоминаний зияет черный гулкий провал? Кто его
разбудил утром?...
Он зажмурился и помассировал виски... нет, память была пуста, как
заброшенный колодец. "Осторожно, двери закрываются, - четко выговаривая
слова, сказала механическая женщина. - Следующая станция - Белорусская".
Эрик вдруг вспомнил темный широкий проход, пронизанный лучами фонарей...
что это?...
отголоски вчерашнего путешествия по канализации?... Он почувствовал
неясную тревогу: в темном проходе произошло что-то важное. "Господи! -
посетовал справа от Эрика солидный мужчина средних лет. - Ведь десять
часов уже, а все час пик!"
- "А я тебе говорю, что Куролесников негодяй и подлец!..." - убеждала
тощая мужеподобная брюнетка слева от Эрика свою подругу - полную
женственную блондинку. "Станция Белорусская, - вмешалась механическая
женщина холодным до фригидности голосом, - переход на
Горьковско-Замоскворецкую линию". Тесемки ушанки Эрика болтались,
развязанные, под подбородком... а ведь он, помнится, завязал их мертвым
узлом... Почему в его памяти, как рыбья кость, застряло странное слово
"молоточник"?... Он сунул руку во внутренний карман - пистолет, глушитель
и бумажник оказались на месте. Пол в широком темном проходе был мраморным,
как в метро... может, это и было метро?... Почему его дубленка стала такой
грязной?...
"Осторожно, двери закрываются, - объявила механическая женщина. -
Следующая станция - Новослободская". Многотелое многоголовое сверхсущество
с нечеловеческой силой съежилось в отчаянном усилии вместиться в
ограниченное со всех сторон пространство поезда. Обрывки воспоминаний
заметались в голове Эрика, как раненые птицы. Слепые бельма выключенных
телевизоров уставились на него из-под потолка вагона. Эрик почувствовал,
что его сознание меркнет, но не испугался - ибо знал, что тело его развило
способность к самостоятельному существованию.
Он вернулся в свое тело, когда то шло куда-то по улице. Мела метель -
настолько густая, что было почти темно. Тело дошагало до угла, повернуло
налево, пересекло улицу и вошло в какой-то двор - четко и целеустремленно,
будто имея перед собой ясно поставленную задачу. Что оно собирается
делать? Осторожно оглядываясь, тело выбралось через калитку в узкий
переулок и оказалось перед высоченным бетонным забором с колючей
проволокой наверху. "Что это?... - удивился Эрик. - Похоже на тюрьму". Из
расположенного рядом подъезда выползла крошечная оборванная старушонка и,
сгибаясь под бременем лет и ударами вьюги, заковыляла по тротуару. Из-под
ворот заброшенного гаража выскочила мутантная кошка-летяга, повела
шальными желтыми очами, взлетела по забору, перемахнула через колючую
проволоку и исчезла на той стороне. Эрик проследил взглядом ее траекторию
и остолбенел - заполняя весь горизонт, за забором высилась башня
Лефортовской тюрьмы. Зачем его сюда принесло?!... Он перехватил бразды
правления своим телом, резко повернулся и пошел в обратном направлении.
Когда тело и сознание Эрика соединились в следующий раз, он выходил из
метро на станции Арбатская. Он прошел мимо кинотеатра "Художественный",
пересек Бульварное Кольцо и углубился в лабиринт арбатских переулков.
Некоторое время он блуждал без цели и направления, пока не обнаружил себя
в центре какого-то двора, созерцающим странный - круглый, как колонна, -
дом. Эрик дернул входную дверь - та распахнулась. Преодолевая непонятно
откуда взявшийся ураганный ветер, Эрик поднялся по винтовой лестнице на
крышу - круглую площадку радиусом метров десять. Там стоял старик в черной
каракулевой шубе: "Хотите, я почитаю вам стихи?" - спросил он, потирая
изборожденный морщинами лоб. Тут-то Эрик и понял, что старик является
галлюцинацией - скорее всего, безвредной... - так что можно расслабиться и
отдаться поэзии! (И, будто в доказательство сего умозаключения тучи на
небе превратились в гроздья голубой ваты, а падавший из них снег - в
лепестки роз.) "С удовольствием!" - ответил Эрик и отошел в сторонку,
чтобы не мешать.
Прочитанное стариком стихотворение
Вечер. Пустынные коридоры. Одиночество.
Близкие и родные рассеяны по земному шару.
Сорок прожитых лет висят за плечом бесполезным сроком.
Глухая боль в сердце и непривычное отсутствие мыслей.
Боль в сердце - из-за нанесенных мне и нанесенных мною ран и
разочарований.
Отсутствие мыслей - неиспытанное доселе чувство - льется на
разлинованную бумагу.
За окном комнаты - смех... Господи, почему я здесь никому не нужен?
Господи, почему туда, где я нужен, я никак не могу добраться?
Господи, почему тех, кто мне нужен, никогда не бывает рядом?
Когда-нибудь, в один из таких вечеров, я закончу все разом.
Что я несу... у меня не поднимется рука сделать такую глупость!
У меня слишком много аппетита и интереса к жизни!
(А изнутри кто-то неприятным голосом возражает:
"Аппетит и интерес к жизни?... Побойся Бога!
Раньше - может быть, но только не сегодня.
Сейчас ты ощущаешь лишь тоску и щемящую боль в сердце".)
Ну и что?... Я знаю точно: боль и тоска отступят!
Они скоро снимут свои ледяные ладони с моего тела.
(А изнутри кто-то неприятным голосом возражает:
"Так-то так, но ведь с каждым годом боль становится все острее!
А приступы тоски одолевают тебя все чаще и длятся все дольше!
И когда-нибудь, в один из таких вечеров...")
Ерунда! Отнять собственную жизнь у меня просто не хватит духа...
Как бы ни было больно, полное забвение еще страшнее!
("Подожди, скоро боль пересилит трусость... такое уже случалось.
Не ты будешь первым и не ты - последним!")
Господи, надо же так расклеиться (говорю я себе), даже слеза прошибла...
Да полно себя жалеть - завтра будет новое утро!
Завтра появятся новые люди и новые впечатления.
Завтра придет письмо от кого-нибудь, кто меня любит.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг