бутылки пива.
Одну выпил прямо у ларька - с мыслями собирался.
Стало быть, вот как оно в глазах Вамбы с Вавилой все выглядит.
Вернулась Лантхильда, беременная, при очках от "Мильденбергероптик" и
в секондхендовском шмотье.
Рассказывала разные чудеса. Ее, натурально, мудрые сельчане решили
убить. Чтоб другим неповадно.
Но тут Анахрон дернулся в темпоральной судороге и - спроектировал в
овраг подобие С.Б.Моржа.
На переброс, видать, силенок у ржавеющего монстра не хватило. Подобие
было сперва мелким, и поэтому вандалы к нему даже и прислушиваться не
стали. Но затем, по неведомой прихоти Анахрона, подобие вдруг невыносимо
возросло и сделалось устрашающим. Тут все варвары разом зауважали и начали
вникать.
Вникли.
Стукнуло им в голову, будто зазывает их С.Б.Морж к себе в гости.
Лантхильда, разумеется, именно эту теорию всячески пропагандировала. Ее
понять можно. Конечно, зазывает! Ее, Лантхильдочку, с братиком. Ну и
Вавилка противный пусть идет тоже.
Старая сволочь Анахрон молчал пятьдесят лет, а тут вдруг ожил - ровно
Везувий. Заизвергался, блин. Дальше - по тексту: подземный гул, вся
честная компания устремляется в овраг, полная радужных надежд...
Лантхильда козу на веревке тащит... Странно, а что их так мало явилось?
Шли бы уж целым племенем. Что мелочиться-то? Вика вон ему все уши
прожужжала своим Великим переселением народов...
Вывод. Вандалы не подозревают о том, что их появление здесь -
случайность. Это первое. И второе: они явно не знают, что домой им так
просто не вернуться. Ближайшая задача - выяснить, как они видят программу
своего пребывания в Северной Пальмире.
С этими мыслями Сигизмунд вернулся домой.
Выставил три бутылки пива. Молвил серьезно:
- Так, дамы и господа. А теперь поговорим начистоту.
* * *
Как и подозревал Сигизмунд, "родовичи" предполагали качать товар с реки
Быстротечной в Петербург и из Петербурга на реку Быстротечную. В челноки
рвались. Главное, втолковывал Вавила Сигизмунду (а глаза у Вавилы ясные и
чистые, как небушко), чтобы Лиутар, сын Эрзариха, раньше времени не
наложил загребущую лапу на петербургскую соль. Лиутар - это ихний военный
вождь. Чрезвычайно алчный мужик.
Он, Лиутар, из-за соли смертно воевал с гепидским вождем,
Афарой-Солеваром.
Афара на соли сидит, богатый - страсть! Лиутар ему завидует. Лиутара
все равно в бизнес главным брать придется. Но это надо как-то по-умному
обтяпать.
А если Вамба с Вавилой начнут из Питера соль возить в свою Вандалию, то
обогатятся через то невыносимо и процветут. Это Сигисмундсу понятно быть
должно.
Ты, махта-харья, не опасайся, внакладе не останешься. На реке
Быстротечной тоже, между прочим, не лаптем щи хлебают. Есть, что на рынок
выкинуть. Мед. Шкуры звериные. Кстати, можно и рабами приторговывать.
Конечно, рабы - это так, подспорье. Главное - пшеница там неплохо
урождается.
Слушал Сигизмунд бизнес-планы Вавилы и мрачнел все больше и больше.
Схематически идеи Вавилы с Вамбой можно было представить следующим образом:
//схема номер 1: Санкт-Петербург - река Быстротечная //
Сигизмунд вдруг поддался азартному напору Вавилы. Размечтался: а если
пшеницу посеять на черноземах в ста эпохах и в один год снять сто урожаев
- это же как можно процвесть! Черноземы-то нетронутые! А сорта взять
наилучшие, нынешние! Ух ты, подумать страшно. А можно и не пшеницу сеять.
А например кукурузу.
В голове замелькали образы сенокосилок, всяких там плугов и борон...
Тут вмешался Вамба.
...Чушь говорит Вавила. Иначе надо. Бронетехнику надо возить, стволы и
прочее там. К Лиутару надо идти и говорить про танки и автоматы. Лиутар
поднимется над всеми.
Теодобада-рекилинга к ногтю прижмет! А через Лиутара и ты, Сигисмундс,
поднимешься. Станешь велик. Лиутар - он там будет. А ты - здесь. Клятвами
верности обменяетесь. Ты ему - подарки, конечно. Он тебя тоже не обидит.
Коня даст. Лиутар - мужик отличный. Да что коня! Что хошь даст. Сбрую,
оружие. У него же до фига всего припасено. А вокруг тебя и мы жить станем.
Ведь не обидишь же нас, родню?
Слушай, Сигисмундс, когда ты сперва в овраге воздвигся, к веселью нас
приглашая, а после нам железный сундук с разным бросил, шуткуя, - мы ведь
самого Лиутара позвали. Лиутар приехал. Самолично содержимое сундука
перебрал, все как есть осмотрел и ощупал. Дивился много. А потом сундук-то
исчез. Расточился! Прямо при Лиутаре. Дружина тоже видела. Дивились все.
...Стало быть, пропавший мусорный бак нашелся. Воистину - иные вещи,
как и люди, имеют свою судьбу. Сперва шоферюгу мусоровоза до глубины души
потряс - исчезновением, затем вандальского вождя с дружиною -
появлением... В каких ныне эпохах, любопытно бы узнать, обретается
неприкаянная собственность "Спецтранса"?
Ладно, к херам бак. Что же там на самом-то деле произошло?
* * *
Оказалось - вот что. Это Вамба Сигизмунду - с викиной помощью -
доверительно начал рассказывать.
...Когда убилстайна из земли вылез, - случилось уже после того, как ты,
Сигисмундс, приходил нас звать, - так вот, когда вылез убилстайна -
Сегерих забеспокоился.
И то сказать, - ведь его поле выходит узким концом прямо к месту, где
убилстайна из земли вылез.
- Что еще за убилстайна? - спросил у Вики Сигизмунд.
Та пожала плечами.
- Не знаю.
Что-то вроде "зло-камня". Если дословно.
Вавила слушал, поблескивая глазами, на месте ерзал - видно было, что
только и ждет мгновения вклиниться.
И дождался. Влез с подробностями.
...Лантхильда всему селу с детства посмешищем была. Вечно в какие-то
истории влипала. А тут - сев. Перед севом что надо делать? Правильно. Поля
объехать. И чтоб девственница ехала. Так вышло, что Лантхильду-то и
выбрали. Все еще смеялись - думали, что же нелепая на этот раз выкинет?
Поле Сегериха - оно прямо к оврагу выходит. Ну вот, идут волы краем
оврага, Лантхильду везут. У ней лунница золотая на шее. Едет, красуется,
гордится. Не была бы такой косорукой, так и вовсе хороша девка.
И вдруг - ба-бах! Гул пошел. Волы - животные серьезные, не понесут. Все
как было, так и осталось. Ну, повозка накренилась немного... Эка невидаль.
Так эта дура ухитрилась сверзиться в овраг - и тю-тю. Думали, шею себе
сломала...
Искали-искали. Нету! А через два дня является. И уже беременная. И в
шубе из шкуры невиданной. Говорит, это махта-харья Сигисмундс, муж мой,
такого зверя убил...
Сбить Вамбу с мысли оказалось не так-то просто. Дождавшись, чтоб Вавила
сделал паузу - дыхание перевести - Вамба повел расказ дальше.
...Вылез, значит, убилстайна - черный, страшный. И стоит. А Сегерих
ходит и смотрит. День ходит, два ходит, покоя не знает - будто порчу на
него навели. Подойдет, встанет и смотрит. То пальцем его потрогает, то в
голове почешет. А убилстайна грозен.
- Похоже, это зонд-передатчик, - пробормотал Сигизмунд.
Вамба глянул на Сигизмунда и кивнул.
- Йаа, Сигисмундс, убилстайна.
Солнце уже на зиму повернуло, а Сегерих все сам не свой. В поле
трудится, а нет-нет, да на убилстайну взгляд бросит.
Толковали старейшины промеж собой, как с убилстайной быть. К убилстайне
ходили. Но молчал убилстайна.
Хотели к жрецам в капище послать и в бург к военному вождю. Вот бы
приехал Лиутар, сын Эрзариха, и решил, что делать. И с Лантхильдой бы
что-нибудь присоветовал: убить ли ее, как многие в селе предлагали, или же
в капище отвести, посвятив божеству Сигисмундсу, от которого понесла...
Вавила подхватил - невмоготу, видать, было слушать, как Вамба
рассказывает, слова вставить не дает.
...Мы-то сперва как думали? (Это Вавила зачастил.) Думали Лантхильду-то
на месте порешить. Мало ли кто под видом дочери Валамира в село явился. А
после так соображать начали.
Божество, что Лантхильду схитило, по всему видать, незлое. Плодородное.
Вот и девка вернулась непраздная. И одета хорошо. На носу стекла как глаза
вторые.
Все перепробовали. Чудно сквозь них смотреть. Она говорит - ей так
лучше видно.
И то заметно, не такая неловкая стала.
Но тут хуз у соседа сгорел. И Лантхильда сидит какая-то хмурая, будто
сглазили ее. И народ в селе болеть вдруг начал через одного. Хворь
вредная, дети - те особенно сильно болели. А раб один так и вовсе помер.
Тут уж всем ясно стало, точно - несчастье баба принесла, того и гляди
урожая лишимся. Решили Лантхильду, дочь Валамира, в землю зарыть - и зло
вместе с нею истребить.
И уже совсем к Лантхильде с этим подступились, как вдруг ты,
Сигисмундс, в овраге появляешься!
Ростом был поначалу мал, а ликом грозен. И ногтями себя за горло в
священной ярости терзал. Затем вдруг ростом увеличился безмерно, до небес
возрос, изогнулся радугой, за край земли уйдя. И разными цветами
переливаться стал. Все на землю попадали в страхе и изумлении. А ты,
Сигисмундс, опять уменьшился, голову из-за леса выпростал, ликом подобрел
и руками нас зазывать стал к себе...
Вавила сделал несколько приглашающих жестов, показывая, как именно
Сигизмунд "зазывал".
Вамба хмыкнул.
Заговорил опять.
...А после того вскоре земля начала трястись. Край оврага ополз, и
убилстайна из земли вышел. - Вамба посмотрел на Сигизмунда виновато. - Мы
бы раньше к тебе пришли, ждать бы не заставили, но не знали - как. Ибо
мнится нам: чудесные то пути, богам лишь ведомые, - Вамба с чувством взял
Сигизмунда за руку. - Не думай, мы после твоего заступничества Лантхильду
пальцем не трогали. Под богами ее посадили.
Она под богами сидела, лучший кусок ела и спесью исходила. Вавила,
понятно, уж и времена те позабыл, когда сватался к ней. Не вавилиного
полета птица стала наша Лантхильда! Аттила ею гордился. Вот, мол, какую
дщерь выпестовал!
- Погоди с дщерью, - остановил Сигизмунд. - Лиутар-то что? Сюда придет?
У Сигизмунда от всех этих "убилстайнов" и лиутаров ум за разум заходил.
Вамба остановил нетерпеливого "родовича". Мол, погоди, не спеши. По
порядку надобно излагать.
Не скакать речью туда-сюда, подобно блохе.
...У нас в селе, после столь великих чудес - и ты, Сигисмундс,
появился, и убилстайна страшный вылез - опять судить-рядить начали. И
решили Лиутара призвать. Пусть разбирается...
Тут Вамба криво усмехнулся. Не без насмешки заметил, что к вождю Вавилу
послали - как самого бездельного в селе.
Но известно всем и каждому, что скудоумен Вавила и двух слов сплести,
как надлежит, не умеет. Не внял речам вавилиным Лиутар, сын Эрзариха, и
лишь посмеялся. И вся дружина изрядно повеселилась, ибо так выходило, что
желал Валамир, сын Гундамира, позор дочери своей скрыть и для того затеял
самого военного вождя в сообщники и потатчики привлечь. А не умея
измыслить чего-либо достойного, звал Валамир вождя и дружину страшиться
простого булыжника и брюхатости дочери своей.
Дескать, вместо того, чтобы булыжник сей с поля убрать, в слабомыслии
своем Валамир, сын Гундамира, камня простого испугался и все село трястись
от страха заставил. И смеялся Лиутар, а после страшно гневался и печалился
над участью своей: о, Эрзарих, какая доля выпала сыну твоему - о благе
народа печься, имея вместо опоры трусов и недоумков.
Так навлек позор на род валамиров скудоумный Вавила, а после винился и
каялся.
В этом месте рассказа Вамбы Вавила встал и, хлопнув дверью, вышел.
Осмотрительный скалкс, поразмыслив над случившемся, последовал за
господином. В соседней комнате почти сразу забубнили голоса. Вавила что-то
гневное говорил, скалкс поддакивал. И даже подзуживал, вроде. Скотина.
- Что это они, Морж? - спросила Аська.
- Вандалы, - пояснил Сигизмунд.
Вамба, судя по всему, был доволен. Речь его стала еще более
доверительной.
...Ну вот, значит, Сегерих-то все ходил и смотрел на убилстайну. На
третий же день после того, как Валамир никчемного Вавилу палками со двора
гнал, сел Сегерих в хузе своем и сидеть стал. Думать-печалиться. Даже
когда виру Валамиру присуждали за то, что Вавилу-воина палками гнал, не
пошел Сегерих на тинг. Сидел и мучил себя - размышлял тяжко.
Истинно говорю тебе, Сигисмундс, поверь мне, так оно было. Иду, бывало,
и вижу: Сегерих поутру корову выгоняет - а сам думает. И днем в поле
работает - думает. У него лицо особенное, когда он думает. А к убилстайне
ходить перестал.
И вот как-то раз в лютую непогоду, устав от дум, сорвался Сегерих с
места и в бург поехал, к Лиутару. О чем с Лиутаром толковал - неведомо, но
прислушался к речам Сегериха Лиутар-рикс.
А Лиутара в ту пору своя печаль грызла. Она всех нас грызет - для того
и нужна нам бронетехника, чтобы от печали той оборониться. На полдень от
нас племя появилось неспокойное. Неведомое племя. Говорили в бурге,
дескать, с земель племя это кто-то сильный согнал. И вот ходит оно, где
осесть ему - ищет. Оттого и мучили всех в бурге предчувствия войны
большой. И из капища от жрецов вести неутешительные. Уста всех богов о
Радагайсе говорят, кровавом и страшном. Мол, идет, идет Радагайс!
Последние слова Вамба произнес с трагическим подвывом. И глаза сделал
страшные.
- Что за Радагайс? - спросил Сигизмунд. - Пугалка такая?
- Да нет, - сказала Вика, - не пугалка. Был такой страшненький товарищ.
Кровушки попускал.
Кстати, теперь я могу вам сказать, из какого года они прибыли.
- Из какого?
- Около четырехсотого.
- Нашей эры?
- Нашей.
- А с чего ты взяла?
- Радагайс. Не помню точно, в каком году, но где-то в самом начале
пятого века откуда-то с севера на Римскую империю упал некто по имени
Радагайс. Или Радагаст.
- В каком смысле - "упал"?
- В наихудшем.
Явился во главе большой орды, навел страху на всех, в том числе и на
германцев, кричал, что доберется до Рима и выпустит кровь из тамошних
сенаторов... Его разбили в Италии. Всех, кого захватили в плен, распродали
в рабство, а самому отрубили голову.
- А кто он был хоть, этот Радагаст?
- Ты знаешь, - медленно проговорила Вика, - есть такое мнение, что
славянин.
- Начало пятого века, значит... - сказал Сигизмунд. - Полторы тысячи
лет назад...
И посмотрел на Вамбу. Вамба явно не тянул на такой солидный возраст.
- Йай! - с жаром продолжал посланец седых веков (Вика переводила). - И
в самом деле!
Вникни же, Сигисмундс: на полдень - народ лютый, неведомый, к землям
нашим подбирается, а где-то за горами, за долами, за лесами - ходит-рыщет
Радагайс, еще более лютый! Вот как плохо, вот как страшно!
И хоть велик и могуч народ вандальский, но не бесконечна сила его.
Посему внял Лиутар словам Сегериха. Про все доподлинно выспросил. И про
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг