назидательно изрекла Аська. И потянулась. - Чем тут с опрокинутыми рожами
сидеть, пошли лучше на Марсово поле.
- А хрена мы там забыли? - спросила Вика.
- Ну, вы и серые! Ну, дерева! Как валенки. Комета прилетела. Аккурат
над Марсовым полем видна. С хвостом и прочими делами. "Налетающая, как
Ревность, волосатая звезда древних!" Пошли, как раз вечер ясный. Давай,
давай, Морж, пошли, не кисни. Будь мужчиной. День рождения все-таки.
Соберись! Хэппи бездей ту ю! Ну давай, подпевай!
Комета разочаровала. Глобально разочаровала. В начале года газеты
сулили хвостатое чудовище на полнебосклона, но потом смущенно поведали,
что погорячились ученые-то. И что не Рюрик последним эту комету видел, а
Иисус Христос. Это обстоятельство особенно занимало воображение Аськи.
- Представляете - Иисус Христос ее видел! Это же и есть звезда волхвов!
Правильно говорят, скоро конец света.
Отыскать комету на небе оказалось делом непростым. Наконец обратившись
лицом к Троицкому мосту, обнаружили над Петропавловской крепостью яркую
белую точку, возле которой было как будто начиркано светящимся карандашом.
Осознав, что это и есть комета, дружно завопили. И не хотелось верить, что
этот вечер - почти последний, что через три дня вся эта странная жизнь
кончится - и притом самым прозаическим образом.
В конце концов, а чего вы ожидали, Стрыйковский? Что в обмен на
фальшивый золотой вам дадут кучу настоящего серебра? Поиграли в хипповскую
коммуну - и будет. И хватит делать вид, будто такое житье вам привычно.
Довольно выдумывать свое прошлое.
Не-бывшее прошлое, к которому вы сейчас запоздало возводите свое
настоящее.
- Господи, как мне будет всего этого недоставать! - сказала вдруг Вика.
И обхватила обоих руками.
- Пролетарии всех каст, соединяйтесь, ура-а! - визгливо закричала
Аська. - Блин, Виктория, немедленно заткнись, не то я разревусь! Пошли
лучше вокруг Вечного Огня прыгать.
Эта инициатива не встретила поддержки. Сигизмунд вдруг вспомнил, что
именно здесь его принимали в пионеры. Аська бросила его с Викторией и
убежала прыгать к Огню в одиночку.
От Вечного Огня доносились бессвязные выкрики:
- Я,
фамилия-имя, вступая в ряды Всесоюзной... греховодной организации... Ой,
Ладо-Дид-Ладо!.. Перед лицом бессмертного Будды... Сансара-Сансара!..
Торжественно и непреклонно обещаю, блин!.. следовать за путеводной
звездой...
Так вперед, за цыганской звездой кочевой!..
- Что-то Анастасия распереживалась, - вполголоса сказала Сигизмунду
Вика.
- А ты? - спросил Сигизмунд.
Вика пожала плечами и отвернулась.
* * *
Возвращались домой около часа ночи - раскисшие от собственной
сентиментальности.
Остановились у арки.
- Ну, бывай, Морж. Расти большой. Не забывай водить на водопой семь
слоников.
- А вы куда? - растерянно спросил Сигизмунд. - Заночевали бы. Довезти я
вас не смогу - выпил, на тачку денег нет... Вы что, пешком решили?
- Да нет, - пояснила Аська, - мы здесь, по соседству.
- Что - в гости, что ли, собрались?
- Ну...
- Куда вас в гости в такое время-то несет? Приличные люди спят уже.
- Обыватель ты, Морж. Мещанин. Кто тебе сказал, что мы к приличным
людям идем? Да мы сами неприличные. А там хипье живет позлей тебя. Да ты
их видел, они к Вике приходили, на научные темы разговаривали...
- Не помню я, - сказал Сигизмунд недовольно. - Не помню я никого.
- Ну и не помни. Иди лучше спать. Мы тебя любим, Морж. Ну-ка, Виктория,
раз, два...
И сестрицы дружно чмокнули его в обе щеки, запачкав помадой.
* * *
Вот и закончился день рождения. Тридцать семь. Назойливо вертелся в
глазах заголовок газетного интервью с известным актером: "...В КОНЦЕ ЖИЗНИ
МЫ ВСЕГДА ОКАЗЫВАЕМСЯ У РАЗБИТОГО КОРЫТА". Осень, блин, Болдинская... А
Наталья сегодня не позвонила.
То ли забыла, то ли не дозвонилась. Почему-то стало даже обидно.
Чуть-чуть.
Сигизмунд закурил. Кобель, преданно лежавший под столом, переместил
морду на хозяйский тапок. Вздохнул. Сочувствует, скотинка. Не такой уж это
плохой кобель.
Сигизмунд наклонился и погладил собаку.
Да, кончился праздник. Быстро, оказывается, привык к приключениям.
Лантхильда с ее тайной, Аспид и жутковатые откровения Федора Никифоровича,
невозможные и радостные отношения с сестрицами... И вот все оборвалось и,
похоже, навсегда.
Впереди провиделось будущее, серое и безотрадное, как старый, брошенный
на стройке ватник. "Морена"
неудержимо разорялась. Надвигалось одиночество, все более властно
поднимало голову безденежье. Сигизмунд чувствовал себя опустошенным. И
заполнить эту пустоту было нечем.
Ярополк? Но когда он вырастет и станет мужчиной, Сигизмунд будет уже
стариком.
Да, праздник ушел. Расточился. Отныне Сигизмунд остается один на один с
кобелем и "хозяйством" - бессмысленным, зловещим.
Хотелось повеситься от тоски.
Кобель неожиданно встал и, горбясь, безмолвно отошел подальше. Заполз
под табуретку.
Улегся, положив морду на лапы и поглядывая жалобными глазами.
Ну вот, кобель - и тот захандрил. Хотя вообще-то пес особой душевной
чуткостью не отличался и на настроения хозяина обычно не реагировал.
В доме стояла звенящая тишина. Лишь где-то за окном, вдалеке, завывала
сигнализация на чьей-то машине.
Неожиданно совсем рядом что-то обрушилось. Показалось - за стеной.
Сигизмунд вздрогнул. Кобель пулей вылетел из-под табуретки и зашелся
яростным лаем.
Следом за собакой Сигизмунд вышел в коридор. Пес надрывался под
закрытой дверью "светелки". Но и без этого Сигизмунду было ясно, что
что-то в квартире изменилось.
Он больше не был один. Там, за дверью, кто-то ждал.
Леденящий страх сковал Сигизмунда. Ранящими стеклянными осколками
падали мысли - одна ужаснее другой. НЕЖИТЬ! Правильно мать говорила! Глаза
белые... Ушла под землю, вернулась, когда позвали... Ну конечно,
"светелка"! Там лунница с нее осталась.
Кобель вдруг лег на брюхо и замолчал. За дверью царила мертвая тишина.
Потом - быстрые, легкие шаги. И снова тишина.
Сигизмунд нащупал тяжеленный газовый ключ. Закусил губу, чтобы не
завопить от страха.
Прислушался.
Тишина.
Потом - протяжный звон, будто струна запела. И вслед за этим кто-то
стал осторожно скрестись в дверь.
Сигизмунд понял, что еще немного - и он просто умрет.
Набравшись сил, позвал еле слышно:
- Лантхильд?
Молчание было ему ответом.
Сигизмунд неожиданно заорал дурным голосом и рванул дверь на себя.
И еле успел отшатнуться!
Сознание зафиксировало ужасное, залитое кровью лицо огромного мужика,
волосатого, как йети. Над головой Сигизмунда взметнулось что-то сверкающее.
Спасибо тренажерной молодости - откуда что взялось? - Сигизмунд успел
блокировать падающую с потолка молнию разводным газовым ключом.
Нестерпимое пение металла и сноп искр, брызнувших прямо в лицо, заставили
Сигизмунда зажмуриться. Но только на миг.
С ужасным ревом откуда-то из темного угла поднялся исполинский зверь.
Испуская низкое горловое рычание, он обрушился на йети, впился когтями ему
в шею и щеки и вместе с ним опрокинулся на спину. Молния выпала из руки
йети, описала в воздухе сверкающую дугу, вонзилась в паркет и низко
загудела, как шмель.
Сигизмунд стоял, тяжело дыша и держа ключ в обеих руках.
Оба чудовища боролись на полу. Их огромные ноги, дергаясь в воздухе, то
и дело с силой били по шкафу. Шкаф трещал и грозил повалиться.
Наконец зверь оседлал поверженного йети и, поставив локти возле ушей
упавшего, пригвоздил его к полу. Йети бился и орал:
- Хири ут! Хири ут!!!.. Ик'м ин замма вальхаллам! Ик'м ин химинам! Хири
ут!
- Ни-ии, нии!..
- твердил зверь.
Сигизмунд медленно опустил разводной ключ, коснувшись им пола.
И тут он увидел наконец, ЧТО именно, покачиваясь, застряло между
паркетин.
Это был длинный тяжелый меч. Не двуручник, но достаточно длинный.
Чудовища, лежа друг на друге, хрипло переводили дыхание.
- Ик'м ин замма вальхаллам, - потерянно повторял йети, мотая лохматой
башкой.
- Нии, ни-ии, - уговаривал зверь. - Афлет имма
Сигизмунд выронил ключ.
Оба чудища обернулись на звук, закопошились на полу и встали на ноги.
Оказались огромного роста, широченные в плечах. Сигизмунд - и сам не
маленький - рядом с ними вдруг почувствовал себя недомерком. Может быть,
даже и не в росте дело. От пришельцев веяло дикой, первобытной силой. Не
привыкли они съеживаться, утрамбовываться.
Ножищи в чунях с ременной оплеткой. Сорок пятого размера чуни-то, не
меньше.
Чего им надо?
Откуда они взялись? Чего хотят? И, главное, как от них избавиться?
Блин, ведь убить могли! Ведь действительно убить могли. Сигизмунда
запоздало затрясло.
Мужики стояли молча и неподвижно. Может, за Лантхильдой пришли? Или
мстить?
Долгополые рубахи навыпуск. У одного - безрукавка мехом наружу. Пояса с
бляхами на все брюхо. Ножи.
А морды-то, морды! Один наискось пятерней рожу кровью вымазал. Рука
оцарапана - вон, на пол капает.
Глаза светлые, водянистые. Туповатые как будто. И холодные-холодные.
Убьют - и не поймут.
Тот, что с перемазанной рожей, - рыжеватый. Коты такими рыжеватыми
бывают.
У второго патлы как солома. Как грязная солома. Давно не мытая и,
видимо, давно не чесаная.
- Вы что, мужики? - немеющими губами пробормотал Сигизмунд. - Нет здесь
ее... Исчезла...
Не моя вина...
И осекся, чувствуя, что лепечет и вообще выглядит жалко.
А мужики продолжали сверлить его испытующими взорами.
Сигизмунд собрался с духом, подавил неуместную дрожь и рявкнул:
- Эй, вы!
Лантхильд - хвор?
Великаны переглянулись. На их лицах проступило искреннее изумление.
Можно подумать, только что у них на глазах обезьяна заговорила
по-человечески.
Потом тот, что с желтыми волосами, тяжко обронил:
- Лантхильд ист ин замма хузам.
И скрестил руки на груди, слегка выпятив вперед живот.
Очень монументально. У Сигизмунда так явно не получится.
И снова наступило тягостное молчание.
Тоска, отступившая было перед лицом смертельной опасности, вернулась к
Сигизмунду и стремительно росла. Он почувствовал себя в осаде. Анахрон
осадил его в его же собственном доме.
Может, лунница их притянула? Почему тогда не Лантхильду? Пока не
поздно, надо перехватить инициативу. Нам бы ночь простоять, а утром -
звонить Никифоровичу. И отгружать перемещенных. Пусть натурализует. Или
пусть старому пердуну Шульце или Шутце - как его - в Боливию "молнию"
отбивает. Мол, приезжай, партайгеноссе, на этот раз твоих принесло.
Арийцев с лошадиными мордами.
И в задницу всех! И звездец!
Сигизмунд, грозно насупясь, уставился на зигфрида с соломенными
волосами и рыкнул:
- Брозар!
Лантхильд! Аттила! Хуз! Гайтс! Айзи! Аспид! Анахрон! Хрен вам всем!
Желтоволосый согнал с морды заскорузлую хмурость. Просветлел даже.
Молвил неспешно, действуя по тому же принципу, что Сигизмунд:
- Лантхильд!
Манна! Барнило! Сигисмундс! - И, подумав, добавил еще несколько
ключевых слов:
- Ого! Озо! Фидвор фоньос! Гизарнис карахо!
И замолчал, как автомат, у которого кончился завод.
Сигизмунд понял, что на эту реплику надо как-то реагировать. Иначе ночь
не продержаться.
Поэтому, поднапрягшись, Сигизмунд выдал следующее:
- Ик им Сигисмундс! Ик им микила! Ик им махта-харья! Ик им генеральный
директор!
Господи, мужики, как мне хреново...
Бросив взгляд на рыжего, Сигизмунд вдруг заметил, что тот - жуткая
кровавая маска - виновато помаргивает. И глаза у него голубые и
раздолбайские.
Ночь. Конец XX века. Центр Санкт-Петербурга. Комната. В паркетном полу
торчит меч. Рядом валяется газовый разводной ключ в розовых цветочках.
Неподвижно стоят три патлатых мужика и тупо пялятся друг на друга. Словеса
бессвязные выкрикивают.
Вечно вы, Сигизмунд Борисович, в какую-нибудь идиотскую историю
влипаете! А другие в это время спят. Или эротический канал по евровидению
смотрят.
Сигизмунд обратился к рыжеволосому вполне дружески:
- Зу ис Вавила.
Не узнать его было невозможно. Вавила до смешного был похож на
карикатурные изображения, созданные во множестве Лантхильдой.
Тот сперва растерялся, но потом просиял. Стал что-то многословно
объяснять. На меч показывал, на разводной ключ. Мол, уж прости, земеля,
так уж вышло... С кем не бывает - ошибся...
Сигизмунд махнул рукой:
- Идемте чай пить.
А у самого в голове опять мелькнуло: только бы ночь продержаться.
* * *
Современный стереотип поведения - Hello, Bob! How are you? A drink? - с
этими парнями явно не проходил. Препровожденные Сигизмундом на кухню,
остановились. Видно было, что табуретки чем-то страшно поразили их
воображение.
Сигизмунд показал им, чтобы сели. Те осторожно устроились, Вавила -
видимо, от застенчивости - на самый краешек. Как и следовало ожидать,
кувырнулся. Хмурясь, поднялся на ноги. Видимо, счел, что над ним
подшутили. Посмешищем сделать захотели, за плачевную ошибку отомстить.
Сигизмунд поспешно усадил Вавилу в свое кресло. Чтобы не зарезал.
Вошел кобель.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг