ведомства исчезла и вся документация по проекту "Возрождение".
Итак, имелись:
ленинградский терминал, возможность скрытно попадать в подземную
приемную камеру, квартира поблизости от терминала, гараж в
непосредственной близи и скромный персональный пенсионер, полковник в
отставке, С.К.Стрыйковский. И еще несколько скромных пенсионеров,
любителей собраться у бывшего сослуживца по престольным советским
праздникам.
Система сигнализации была выведена из приемной камеры терминала в
гараж. Отличалась она предельной простотой. Несколько раз А-2 срабатывал.
Один раз он принес труп мужчины. Трупное окоченение еще не наступило,
из чего следовало, что человек этот погиб в процессе переноса. Аспид не
без сожаления погреб его в подземной штольне.
* * *
Одна из загадок Анахрона мелькнула на похоронах Аспида. Корсук,
повинуясь безмолвному взгляду Найденова, оттащил рыдавшую над гробом
белокурую женщину от покойного Стрыйковского и силой затолкал в машину.
Там-то и состоялся их краткий разговор.
- В каком году вы родились? - спросил Корсук, резко трогая с места.
Ничуть не удивившись, женщина назвала 1792-й.
- Место рождения?
- Полтава.
Корсук выругался. Женщина вдруг рассмеялась сквозь слезы.
- Совсем как он, - пояснила она.
- Где он вас прятал?
Она назвала адрес.
- Вы замужем?
- Нет. Он не хотел...
- Выходите замуж, - посоветовал Корсук. - Сколько вам... э... лет?
- Двадцать девять.
- Как перенесли... э... полет?
- Очень страшно. Все равно что умереть.
- Работа у вас есть?
- Да. Я давно здесь.
- В Питере?
- Нет, ЗДЕСЬ.
Слушая рассказ женщины, Корсук не переставал проклинать Аспида. Развел
таинственность! Девятилетняя Маруся, приблизительно 1792 года рождения,
пошла погулять на речку, попала в овражек, оступилась, вдруг потеряла
сознание и очнулась в ленинградском терминале. Там она провела, без пищи и
света, двое суток, потому что попала как раз на выходные, и Аспид уезжал
на рыбалку. Аспид вытащил ее из терминала полуживую, выходил на тайной,
неведомо как добытой квартире и, скрывая от всех, вырастил. Дал ей
образование. Устроил на работу. Маруся в нем души не чаяла.
* * *
Аспид состарился вдруг, в один год. Тогда же он изменил систему
сигнализации. При переносе в камере возникают очень сильные магнитные
поля. В нехитрой схемке индуцируется ток. Включается электромагнит,
который включает другую цепь с электромагнитом, в результате чего
раздавливается ампула с пахучим веществом.
Вещество безвредное, но пахнет крайне неприятно.
Ангелине Аспид скормил легенду о "медицинской трубе" и дал четкие
указания с номерами телефонов, объяснив, что и в каких случаях надлежит
делать. Любой из группы Аспида был готов произвести натурализацию
"новоприбывших".
В конце 1996 года, когда Анахрон сработал в очередной раз, из всей
группы в живых оставался один Корсук...
Глава шестая
Конечно, Федор Никифорович рассказал Сигизмунду не все. Кое о чем
умолчал, постарался представить Аспида в более приглядном виде. Но и
услышанного вполне хватило, чтобы погрузить Сигизмунда в глубокий ступор.
Скептический разум выпускника ЛИТМО отказывался принимать машину времени.
А между тем глядя на вполне будничного дедушку-пенсионера, Сигизмунд
понимал - той частью рассудка, что верила и Лантхильде, и Виктории - что
дедок не врет. Косвенно убеждало в этом и наличие компьютера. Ну для чего,
скажите, пенсионеру компьютер? Не в "DOOM" же играть! Поколение не то...
- Так что же это выходит, Федор Никифорович, - вяло проговорил
Сигизмунд, когда Корсук умолк, - получается, я теперь держу за яйца самую
жуткую тайну сталинского режима?
Федор Никифорович поморщился, но признал:
- В самых общих чертах - да.
- А не боитесь?
- А чего мне бояться?
- Ну там...
газетных разоблачений... какой-нибудь новый ров с расстрелянными
откопают... с умученными на полигоне... У деда небось немало душ на
совести?
- Не боюсь, - повторил старик. - Чего мне бояться? У этой тайны теперь
два хранителя: я да вы. А вы - один из нас.
Сигизмунд взвился, сделал попытку отмазаться.
- Когда это я стал "одним из вас"?
Но сбить старика с толку не удавалось. С добрым ленинским прищуром
Федор Никифорович ответил:
- А когда решили свою таинственную гостью у себя оставить. Тогда и
стали, Стрыйковский. Я скоро умру, так что владеть этой тайной вам.
- А если я пойду и сдамся? - спросил Сигизмунд, мутно копошась
воспоминаниями в каком-то старом советском шпионском фильме.
- Кому вы пойдете сдаваться, Стрыйковский? - Федор Никифорович явно
осерчал. - Кому вы, на хер, сдаваться-то будете? ВЧК? ГКЧП? Местному
участковому?.. Вы кем работаете, Стрыйковский?
- Тараканов травим... муравьев... - машинально ответил Сигизмунд. И,
подумав, добавил: - Крыс - можем. По желанию заказчика.
- Тараканов...
Хорошо что Аспид до такого позора не дожил. - И не давая Сигизмунду
возразить, продолжал с завидным напором: - Послушайте, Стрыйковский. Вы
что, всерьез хотите отдать Анахрон в руки этой власти? Это же воры.
Разбогатевшие - но воры.
А шахтерам Воркуты Анахрон не поможет. И в Приморье от этого
электроэнергии не прибавится... Про зарплату учителей рассказывать?
- И врачей.
Словно не расслышав последней реплики, Федор Никифорович заключил:
- Не говоря уж о том, что базовый блок Анахрона находится сейчас на
территории другого государства. Да если вы на вашей машине с питерским
номером "78 Rus" вздумаете пересечь границу незалэжной Украины, вас
обшмонают так, что горячие эстонские парни в Нарве покажутся вам Божьими
ангелами...
- А вы что, ездили? - не сдавался Сигизмунд.
- Да. Анахрон дестабилизирован. Я проводил кое-какие измерения на
водохранилище...
Консервация Анахрона была рассчитана на двадцать лет. Вот и считайте.
- А что мне считать?
- Да то! - Федор Никифорович вскочил и заходил по кухне, нещадно дымя
"Беломором". - Да то, что сорок лет прошло! Со-рок лет! Вода проникает в
саркофаг. Возможно, Анахрон скоро окончательно будет выведен из строя.
- И что это означает?
- Да ничего.
Вырубится - и все. И никаких контактов с прошлым.
- Сколько, по-вашему, он еще протянет?
Федор Никифорович остановился и, подобно паровозу времен гражданской
войны, выпустил едкое облако дыма прямо в лицо Сигизмунду.
- Не знаю! Не знаю я, Стрыйковский, сколько он еще протянет! Может
быть, день! Может, десять лет! Ничего не знаю!
- Может, заинтересовать... власти... или банк какой-нибудь... все-таки
исследования... - забормотал Сигизмунд.
- У властей денег нет канаву по-человечески выкопать. Все разворовано.
А документации, между прочим, все равно никакой не осталось. Лавруша по
своему ведомству все уничтожил. А Найденов - по нашему. Тю-тю, концы в
воду. В прямом смысле.
- Так что же делать? - растерянно спросил Сигизмунд.
- Вы прямо как тимуровец: сразу делать. Сходите дров наколите... Ждать!
Больше ничего не остается. Вы - наследник, других нет. Не родились.
В голове Сигизмунда вдруг мелькнула совершенно идиотская картина: он,
Сигизмунд, голый, в кожаном фартуке и мастерком в руке, передает тайну
Анахрона подросшему Ярополку... Масоны, блин.
- Ну хорошо, - сдался Сигизмунд. - Ответьте мне на прямой вопрос, НЕ
ВИЛЯЯ: я смогу вернуть ту девушку?
Федор Никифорович посмотрел на Сигизмунда в упор и после краткой паузы
ответил:
- Нет. Отсюда вы не можете ничего. Вы можете как рыбак в лодке сидеть и
ждать - авось клюнет.
Единственное что - рыбка ваша сорвалась, глядишь и всплывет.
- Это как? - не понял Сигизмунд.
- Кверху брюхом, - рассердился Федор Никифорович. - Неужто не
понимаете? Хорошо, представьте себе генеалогическое древо. Огромное,
разветвленное, с множеством ветвей. Представили?
- Представил, - угрюмо сказал Сигизмунд.
- Хорошо.
Теперь представьте себе, что на этом дереве есть ветки, от которых не
отходит новых ветвей. Так сказать, тупиковые.
- Представил.
- В теории Анахрона такие ветки соответствуют людям с малой "бытийной
массой". Эти люди могут быть либо больны, нежизнеспособны, либо обречены в
силу каких-то внешних факторов. Например, войны или просто личной
склонности к риску. Эти люди - в тамошних условиях - не определяют
будущего. Скажем, они не дадут потомства.
- Ну.
- Анахрон переносит любой объект, лишь бы он был подвижным и
соответствовал заданным параметрам массы. Точнее, ПЫТАЕТСЯ перенести. Если
объект обладает большой "бытийной массой", Анахрон не может его
перебросить, и объект возвращается в изначальную точку.
- Живой? - ядовито поинтересовался Сигизмунд.
- Эта проблема не изучалась. Поскольку в ходе наших экспериментов
изменений в историческом процессе не наблюдалось - это мы отслеживали
специально - то, вероятно, все объекты возвращались назад живыми и
невредимыми... Вы поймите, мы очень торопились. От нас требовали быстрых
результатов. Время было такое...
- Угу, - сказал Сигизмунд. - И к чему вы это?
- Ваша девушка обладала малой "бытийной массой". Вероятно, в скором
времени ей предстояло погибнуть. Поэтому Анахрон ее благополучно
переправил.
- А почему, кстати, ее перенесло не в приемную камеру? - спросил
Сигизмунд.
Федор Никифорович пожал плечами.
- В ходе экспериментов подобные сбои наблюдались. Возможно, сказалась
расфокусировка...
Радуйтесь, что она не оказалась в двадцати метрах над землей... или под
землей.
Ничего удивительного. После того, как мы установили терминал на канале
Грибоедова, землю еще несколько раз тревожили. Прокладывали метро, сейчас
новую линию тянут...
Сигизмунд сжал зубы.
- Продолжайте, пожалуйста.
Федор Никифорович глянул на него хитро.
-
Заинтересовались? Ну так вот. В своем времени ваша девушка обладала малой
"бытийной массой".
Сигизмунд вдруг вспомнил, что Лантхильда была близорука.
- Оказавшись здесь, - продолжал Федор Никифорович, - она... - Он
замялся, подбирая слова. - Вы знакомы с мичуринской практикой? Черенок
можно привить другому дереву... В нашем мире девушка была привита к новому
стволу - и привита успешно. Вы говорите, она забеременела. В перспективе,
судя по всему, у нее должно было появиться жизнеспособное потомство.
Сигизмунд яростно боролся с потребностью напасть на партийного старца и
нанести ему увечье. "Жизнеспособное потомство"! Прямо как об овце
рассуждает...
Человек-винтик...
Если Федор Никифорович и подозревал о подавляемых порывах Сигизмунда,
то виду не подавал.
Продолжал невозмутимо:
- Таким образом, бытийная масса вашей подопечной резко увеличилась и -
Анахрон не смог ее удержать. Вот тут-то и кроется, Стрыйковский, главная
загадка... Не буду посвящать вас в теорию, это ненужно... Если
воспользоваться грубой аналогией с удочкой, то рыба может сорваться с
крючка. Это понятно. Но, будучи пойманной, снова самонасадиться на крючок,
отправиться назад в воду и там отцепиться - такого просто не может быть.
Поверьте, Стрыйковский, такого НЕ МОЖЕТ БЫТЬ. Все равно, что камень
покатится вверх по склону горы.
- А
дестабилизация Анахрона? Вы же сами говорили...
- Не городите чушь, Стрыйковский. Причем здесь дестабилизация?
Рыбка на крючке, стабилизация-дебилизация, бытийная масса... Блин!..
Сигизмунд не на шутку разозлился.
- Я не Стрыйковский! Морж моя фамилия! Сигизмунд Борисович Мо-орж!
Федор Никифорович хлопнул ладонью по столу.
- Пожалуйста, без истерик! Вы не у этого... как его... психоаналитика!
Говорите, вы на машине? Поехали. Посмотрим место. Заодно хозяйство примете.
- Какое хозяйство? - ошеломленно спросил Сигизмунд.
- Ваше, товарищ Морж. ВАШЕ! Отныне - ваше. Спецовка у вас дома найдется?
- Скафандр, что ли?
- Неумно.
Ватник есть, роба?
- Найдется. А мы что, прямо на зону? - глупо сострил Сигизмунд. - Номер
там выдадут или здесь пришивать... из старой простыни.. "Ща" там,
цифирки...
Федор Никифорович на эту выходку не обратил внимания. Полез в кладовку,
вытащил оттуда окаменевшие кирзовые сапоги и... синий зековский ватник без
воротника.
Затем со страшным лязгом извлек старые ржавые ограждения с привязанными
загодя красными тряпочками. Такие ставят дорожные рабочие.
- Несите в машину, - приказал Федор Никифорович. Сигизмунд только
подивился: вот ему, Сигизмунду, почти сорок лет, генеральный директор - и
какой-то ветхий полузнакомый старец гоняет его как мальчишку! Но закалка у
Никифоровича была, как говорится, стальная: возражать ему было не проще,
чем едущему на тебя танку.
И прихватив ограждения с кумачовыми тряпками, Сигизмунд потащился во
двор. Никифорович сказал ему в спину, что сейчас, мол, выйдет.
Ждать старика пришлось долго. Сигизмунд с угрюмством стал уже
подумывать, не хватил ли дедка удар, когда рядом с машиной нарисовалась
неприметная фигура. Ничто в этой фигуре не ласкало глаз. В ватнике и
кирзовых сапогах, в мятой кепчонке и "беломориной" на губе Федор
Никифорович как на родного брата походил на дядю Колю-водопроводчика.
И с ходу напустился:
- Что вы тут стоите как столб? Грузите ограждения!
Сигизмунд послушно упихал одно ограждение в багажник. Второе не влезло.
Сунул его на заднее сиденье. Никифорович уже сидел на "лантхильдином
месте", дымил.
- Поехали, - сказал он нетерпеливо.
Сперва ехали молча. Потом Сигизмунд, тяготясь молчанием, завел беседу.
- Я вот, гляжу, компьютер у вас, Федор Никифорович...
- Хорошая вещь, - охотно согласился старик. - Нам бы такое да в 38-м
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг