Готовый к любой экстремальной ситуации Федор всем корпусом развернулся
в сторону звука.
- Партнеры вчерашние забыли, - неловко соврал Сигизмунд.
Несколько секунд Федор пристально смотрел на то место, где только что
мелькнула девка. Оценивал - насколько опасно поворачиваться спиной.
Федор как будто никогда не уходил с линии фронта. Прямо на линии и жил.
На линии ел, на линии спал, там же с ляльками кувыркался, с шурином водку
пил, на той же огневой линии, бля, тараканов морил.
Оценил - неопасно. Повернулся.
- Что пили-то? - продолжил он светский разговор.
Сигизмунд дернул лицо в гримасе.
- Не напоминай... В ведре глянь.
Федор не поленился. Глянул. Тоже скорчил гримасу.
- Вы что, Сигизмунд Борисович, охренели - такое жрать... Жизнь-то
одна...
- Партнеры притащили, - опять соврал Сигизмунд.
- Дешевка, - уверенно сказал Федор. И упустил кофе.
Из сортира выбралась девка.
Протопала назад.
Федор опять выдержал паузу. Что-то в девке его настораживало.
- Ушмыганная, что ли? - спросил он.
- Хрен ее знает, - сказал Сигизмунд.
- Я бы на вашем месте выяснил, - осторожно присоветовал Федор.
- Партнеры забыли, - повторил Сигизмунд. - Пусть они и выясняют. Мне-то
что.
- Словят ее у вас с "палевом", Сигизмунд Борисович. По наводке.
- Ты прямо как моя бабушка, - сказал Сигизмунд. - Та ворами пугает. И
пожаром.
- Я вам так скажу, Сигизмунд Борисович, - проговорил Федор, наливая
кофе в чашки, - "Ливиз" пейте. Я завсегда "Ливиз" пью. Только смотреть
надо, чтоб настоящий был. В России восемьдесят процентов напитков
поддельные. По радио говорили. Дурак - он и "Ливизом" траванется... Эх!
Надо слить!
С этим словом боец Федор направился в сортир.
До слуха Сигизмунда донеслось, как крученая струя жизнеутверждающе бьет
в фаянс. Вот это витальность, бля! Аж мороз по коже.
Из комнаты со стоном вылетела девка. Рванула дверь. Закрыто. Глаза у
девки были как у животного, когда оно страдает. Принялась топтаться. То и
дело дергала дверь.
Наконец дверь распахнулась, и оттуда неспешно, с достоинством, выступил
боец Федор. Оглядел девку. Бросил ей:
- Хай!
Девка безмолвно ломанула к белому брату. Хлопнула дверью. Щелкнула
задвижкой. Ну точно, потравилась.
Федор степенно вернулся к разговору.
- И "Киндзмараули" часто подделывают. Тут надо пробку всегда смотреть.
У настоящего пробка с узорчиком и с такими дырочками. А поддельный - там
как красный чулок натянуто. И без дырочек. Шурина один грузин научил. Этот
грузин целый ящик взял... А девка-то обширянная, точно говорю. Глаза у ней
белые...
- Она прибалтка, - сказал Сигизмунд. - По-нашему ни бум-бум.
- А, - сказал Федор. - Если прибалтка, то может, и не обширянная. А
насчет ни бум-бум - это у них после отделения началось. Вроде болезни. -
Он постучал себя пальцем по голове. - Они ее что, из Прибалтики привезли?
Сигизмунд не понял.
- Кто?
- Партнеры.
Сигизмунд, успевший забыть про "партнеров", едва не спросил тупо у
Федора: "какие, мол, еще партнеры". Вовремя спохватился.
- Ну, - сказал нехотя. - Я не спрашивал. - И зачем-то пустился в
подробности: - Они тут конфетами торговать хотят...
Федор сделал озабоченное лицо.
- На растаможке больше потеряем.
Сигизмунд вяло махнул рукой.
- Растаможкой одна лавочка с Охты займется. Мы только сбытом. Сперва
конфеты, потом, может, и селедка. Я вот думаю: как, Федор, потянешь ты
селедку?
Федор непонимающе посмотрел на Сигизмунда и покивал на чашку:
- Кофе-то пейте. Хороший у вас кофе. Где брали?
- На Сенной.
Федор аккуратно допил кофе.
Ополоснул свою чашку и водрузил ее на место.
- Ну, я пошел.
- Меня сегодня не будет, - сказал Сигизмунд.
- Да понял уж. Если что - звоните.
Распоряжения будут?
- Так, Федор, - сказал Сигизмунд.
- Сейчас дуешь в контору. Светка жаловалась, что замок на входной двери
заедает. Вчера еле закрыла.
- Разберемся.
- Разберись. К Светке не приставай.
- А что, жаловалась? - Федор хохотнул.
- У нее отчет. Не отвлекай.
- Есть не отвлекать Светку, - бодро отрапортовал Федор.
- С замком, Федор, разберешься - дуй на Загородный. Возьмешь гальюны,
поставишь по точкам. Потом можешь быть свободен. Вечером отзвонись.
Фирма "Морена" занималась не только травлей тараканов. Она в принципе
была не чужда всему живому.
Приторговывала кошачье-собачьими кормами. И особая статья бюджета -
кошачьи туалеты. Дешевые. Они шли изумительно ходко. Кошек в
Санкт-Петербурге много.
Пользуясь старыми связями, Сигизмунд наладил на одном заводике, где
штамповали разную пластмассу, производство означенного изделия. Делов-то,
две кюветы, одна с дырочками.
"Морена" заказывала товар, забирала его и развозила по точкам. Очень
удобно. Клиенты довольны. Сигизмунд пытался даже наладить завоз товара в
Москву, но тут пришли большие строгие дяди и дали Сигизмунду по рукам.
Забирал и развозил по точкам Федор. Заказывал Сигизмунд. Это называлось
субординацией.
Федор вообще был на все руки мастер. В частности, занимался он также
осушением подвалов, где "Морена" одерживала победы над полчищами комаров.
Но этот бизнес увядал на глазах.
Слишком сильны были конкуренты.
Федор тщательно зашнуровывал чудо-говнодавы, попутно растолковывая
Сигизмунду, где именно повредились шнурки и в чем заключается их порча.
Сигизмунд отдавал последние распоряжения.
- Светке не болтай, - сказал Сигизмунд, кивнув в сторону "девкиной"
комнаты.
Федор поднял лицо от говнодавов и скроил понимающую гримасу.
- Людмиле Сергеевне тоже, - добавил Сигизмунд.
- Что я, совсем деревянный... - пробормотал Федор.
- Кстати, боец, от поноса ничего при себе не имеешь?
Федор затянул последний узел на шнурках и выпрямился. Его лицо
чуть-чуть покраснело после тяжкой работы.
- Как не быть. Вещь нужная, всегда при себе.
Федор безошибочно полез в нужный карман. Выгрузил оттуда маскировочный
карандаш, два больших рыболовных крючка в коробочке и гибкую пилку.
- Подержите, Сигизмунд Борисович.
Сигизмунд принял драгоценности.
Опорожнив карман, Федор извлек, наконец, пачку таблеток в герметичной
упаковке.
- Во!
Сигизмунд оглядывал дива, поместившиеся у него в руках.
- Слушай, Федор, а зачем ты это все носишь с собой?
- Э, Сигизмунд Борисович...
Жить-то хочется... А жизнь - она сложная штука. В общем, так. -
Объясняя, Федор забирал у Сигизмунда драгоценности и по одной спроваживал
их обратно в карман.
- Сперва надо четыре штуки съесть. Через три часа еще две, для
закрепления эффекта. И наутро - еще две для профилактики. Ценная вещь.
Штатовский НЗ. В порту купил...
Сигизмунд задержал в руке последнее из доверенных ему федоровских
сокровищ - маскировочный карандаш.
- Слушай, Федор, продай.
- Нет, Сигизмунд Борисович, не могу. - Федор решительно отобрал
карандаш, сунул в карман, а карман застегнул.
- Паренек на той неделе поедет в Голландию, можно заказать... Насчет
таблеток не сомневайтесь. Убойная штука. Хоть из Амазонки лакай, хоть из
Нила. Вон у меня шурин летом траванулся - думали, помрет. Поехали мы с ним
в Ботово на неделю, это летом еще было. У шурина там дружок, еще с армии.
Ну, крутой такой, с загранпаспортом, при всех делах. В Черепке живет. А в
Ботове, это под Черепком, у него дача. Под Ботовым свиноферма есть. Совхоз
"Политотделец" раньше называлась... Да что вы все смеетесь, я не шучу.
Федор решил было обидеться, но в последний миг передумал. Продолжил
повесть о шурине.
- Там, Сигизмунд Борисович, под Ботовым свиного говна видимо-невидимо.
А мы не знали, воды там попили... Ну, я ничего, я крепкий. У меня закалка.
- Федор гулко постучал себя в грудь. - А шурин - думали, умрет. "Скорая"
лечить отказывалась. Приехал пьяный коновал, как узнал, откуда мы воду
брали - все, говорит, готовьте гроб. К утру, мол, кончится. Это он про
шурина. Теща дружкова в слезы, тесть в амбиции. А коновал ни в какую. Нет,
говорит, от свиного говна политотдельского, говорит, лекарства нет. Во
всем Черепке не сыщется такого средства, чтоб шурина вашего, значит,
спасти. Отказался, падла. И помер бы шурин, если б таблеток у меня при
себе не было. Отпоили. По четыре штуки разом скармливали, каждые
полчаса... Ну, наутро я у пивного ларя стою, отдыхаю. Глядь - коновал.
Тоже к ларю мостится. Завидел меня, закивал, замахал, как знакомому. С
пивом ко мне подходит. "Ну как, спрашивает, помер шурин-то твой?" Я
говорю: "Какое помер, живехонек! Во!" И таблетки ему показал. Упаковку.
Коновал повертел в пальцах, буковки поразбирал, какие знакомые. "Да,
говорит, Америка-Европа, нам до них еще сто лет расти - не дотянуться..."
И то правда. Мы с шурином раз на шоссейку вышли, а там указатель: "Вологда
600 км, Архангельск 700"... Россия...
И, сам себя огорчивший, ушел.
Сигизмунду резко стало легче.
Федор парень хороший, отзывчивый, исполнительный. Западла пока что не
делал. И еще не в скором времени сделает. Но сегодня совершенно задавил
его Федор своей неукротимой витальностью. Перебор налицо.
Сигизмунд выковырял из герметичной упаковки четыре чудо-таблетки. Налил
в стакан воды. Пошел девку целить. Если шурина безмозглого спасло, глядишь
- и юродивой поможет.
Девка крючилась на тахте. Рожа серая. Худо девке было.
Кобель интересовался. То лицо ей понюхает, то ноги. Девка относилась к
кобелю безучастно. А пса это тревожило.
Не одобряет пес такого беспорядка, чтобы люди болели. Временами пес
напоминал Сигизмунду Федора. Оба любили, чтоб все было пучочком. Сами были
бодры и от окружающих требовали того же.
Сигизмунд присел на край тахты.
Прижал горсть с таблетками прямо к девкиным губам. И стакан наготове
держал.
Девка полежала неподвижно. Глазом на него покосила. Сигизмунд кивнул:
дескать, надо, девка, ничего не поделаешь.
Штатовские морпехи едят, и тебе сглотнуть не зазорно.
Девка глаз отвела и стала таблетки с ладони губами по одной выбирать.
Ровно лошадка. Или дите, когда ягодку ему найдешь. Вот так и яду ей можно
дать, а после золотишком завладеть. Очень даже запросто. Она и не спросит,
чем он там ее пичкает.
- Запей, - сказал Сигизмунд грубее, чем хотел. И стакан к ней подвинул.
Она послушно выпила.
- Вот так-то лучше, - сказал Сигизмунд. Встал и кликнул пса. Пора
выводить скотину.
Хорошо хоть коровы не держит. В пять утра вставать не надо, доить не
требуется. Опять же, сенокосная страда минует. Господи, что за мысли в
голову лезут!
* * *
И пошли кобель с Сигизмундом пиво пить.
Пиво кобель любил. Дрожжей ему не хватало, скоту бессловесному, что ли?
Место вокруг ларька, меблированное сломанной лавкой и тремя ящиками,
обсиженное спившимся и полуспившимся людом, именовалось у Сигизмунда
"Культурным Центром". "Культурный Центр" был готов к услугам отдыхающих
граждан круглосуточно. Иные там и отходили. Сигизмунд сам вызывал как-то
раз "Скорую" к дедушке, безучастно созерцавшему низкие городские небеса,
полонящиеся смогом. "Скорая" к дедушке не торопилась. Да и дедушка больше
уже никуда не торопился... Вокруг продолжали культурно отдыхать. Пили
пиво. Все там будем, да...
Взяв "Разина", Сигизмунд снял пробку о прилавок ларька, по старинке.
- Ты че, блин, мужик?! - заорал продавец, высовываясь из ларька чуть не
по пояс. - Вон, открывашка есть...
Совсем одичал с этой юродивой.
Забыл, в каком веке живу. Ведь правда теперь везде открывашки. Это
раньше никаких открывашек не было. О водосточные трубы пробку сковыривали.
Кто покруче - зубом снимали, кто поинтеллигентнее - ключом...
Сел на корточки, налил пива на ладонь. Пес тут же сунулся пастью и
неопрятно зачавкал.
И тут из засады, доселе незаметный, бесшумно подкрался к Сигизмунду
дедок. Заслуженный дедок, о трех орденских планках, на деревянной ноге.
Насчет бутылочки. Пустой.
- Оставлю, - щедро обещал Сигизмунд.
Дедок с достоинством оперся о ларек и уставился вдаль. Ловко же дедок
прятался. Небось, на войне разведчиком был. С девкиными предками,
борода-веником, лесными братьями, поди, сражался посередь смуглых рижских
сосен...
Сигизмунд расслабленно вливал в себя пиво. Похмелье растворялось. Снегу
бы пора выпасть. А снег все не выпадает. А пора бы. А он не выпадает...
Подрулила хамоватая бабуля.
Сунулась было. Дедок послал ее по-фронтовому. Это Сигизмунду
понравилось.
Он отдал дедку пустую бутылку. Тот взял и беззвучно отступил в щель
между ларьками, где у него был наблюдательный пункт.
Подумав, Сигизмунд взял "Жигулевского". Продавец сердито сковырнул
пробку открывашкой. Собственноручно.
Сигизмунд приблизился к наблюдательному пункту фронтовика. Молча вручил
ему полную бутылку, повернулся и пошел прочь.
Глава четвертая
К вечеру девка ожила. Морпеховские таблетки в очередной раз явили чудо
исцеления. Аллилуйя!
Сигизмунд, лежа на раскинутом диване у себя в комнате, безмолвно
наблюдал за юродивой девкой. Воскреснув, та принялась бродить по квартире.
Маршруты новые прокладывать. На кухню, в ванную и туалет шастала уже
уверенно. В сторону сигизмундовой комнаты - еще с опаской.
К запертой комнате вообще не подходила.
Запертая комната, она же "гостиная", была самой большой в квартире. И
не запертая даже, а просто нежилая.
При Наталье там устраивались шумные вечеринки. Там стояло пианино
"Красный Октябрь" с черной поцарапанной крышкой. И много разных других
вещей. Сигизмунду в его нынешней замкнутой жизни они были не нужны.
Предпринимать какие-либо активные действия Сигизмунду было сегодня
лень. Валялся на диване, брал то одну книгу, то другую. Читать, впрочем,
тоже было лень.
Поэтому больше просто смотрел в потолок и слушал, как в квартире
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг