IV. НА ТОРЖЕСТВЕ
Глаголев кончил доклад и теперь смотрел на толпу, которая забила весь
клубный зал и возбужденно аплодировала. Глаголев был доволен своим
докладом.
В нем заговорила старая кровь рабочего и массовика. Он сказал именно то,
что нужно было сказать, лишний раз подчеркнуть необходимость сплоченности
и единства, цементирующего рабочий класс в мощный гранит. Он сказал так, и
эти бурные аплодисменты, оживленные лица, клики и трепетания красных
платков - вот сейчас перед ним, значит, показывают, что он нашел верные
нотки, нащупал пульс, который бьется в жилах развертывающейся новой
полнокрввной жизни.
Глаголев сошел е эстрады, сел рядом с директором завода и любопытным
взглядом посмотрел, как беловолосый юноша, стройный и ловкий, стал на
возвышении перед оркестром заводских домрачей и поднял уверенную
дирижерскую руку.
- Подмастерье Михаил Зубов,- наклонился к уху Глаголева директор, чуть
кивнул на юнвшу и протянул Глаголеву узкий листок программы. Глагелева
неприятно покоробило слово "подмастерье". Он подранил директора.
- Помощник мастера, вы хотите сказать?
-Да, помощник... В отделении точной механики...Новое наше начинание...
Физические приборы и части к ним... Зубов - талантливый юноша... Но
фантазер...
Глаголев хотел возразить директору, но не стал. Сказал тихо:
- После концерта... Я хочу говорить с товарищем Зубовым...
Сзади на Глаголева зашикали комсомолки.
- Шшшш!.. Не мешайте слушать!..
Глаголев подумал;
"Они правы... Не следует разговаривать во время музыки..." - и сделал знак
директору, который хотел продолжить беседу. Директор дернулся и обиженно
замолчал.
Концерт кончился. В зале шумно раздвигали по сторонам стулья и скамейки.
Молодежь готовилась танцевать. На эстраду взбирался красноармейский
оркестр с блестящими тяжелыми трубами. Директор пригласил Глаголева:
- Ко мне в кабинет... Чаю откушать... Прошу...
Глаголев склонил голову вбок. Это у него за последние годы образовалась
такая привычка, наклонять голову. На всех руководящих постах, куда его
ставила революция, он всегда сам принимал посетителей, которые обращались
к нему. Он считал личный пример очень важным делом
И никогда не передоверял этого секретарю Николаше. Слушал посетителей
наклоном головы вбок, на правую сторону, Может быть, это давала себя знать
старая контузия в левую сторвну головы во время комиссарства на фронте
гражданской войны. А потом и здоровье поправилось, а Глаголев вообще,
когда слушает кого, то всегда наклоняет голову особым своим наклоном,
внимательным и чутким.
- Спасибо, товарищ,- мягко поблагодарил Глаголев. Только раньше вы мне
Мишутку представьте...
Глаголев сказал именно "Мишутку". Ему вспомнилось недавнее знакомство с
Лукой и то, как тот ласково зовет сына. Глаголев чуть улыбнулся самому
себе и повторил раскрывшему глаза директору:
- Да, Мишутку... Зубова. Он такой молодой...
Огляделся.
- А где же у вас рабочие пируют? Самое ихнее веселье?
Глаголева и начальство обступила толпа заводских.
- К нам сперва, товарищ Глаголев... к нам...
- Бери его... Айда в буфет..
Заводские оттерли директора и повели Глаголева. Работницы весело захлопали
в ладоши.
- Милости просим...
Старые рабочие солидно покрикивали на ребят помоложе:
- Сторонись!
Один, в чистом пиджаке, шел рядом с Глаголевым и говорил ему:
- Откушай с нами. Хоть присядь да пригубь... У нас в буфете столы
понаставлены, складчинка махонькая... Мы тебя звать думали, а товарищ
директор передупредил нас, с чаем-то своим... Хорошо, что уважишь...
Глаголев почувствовал, что действительно хорошо, если он уважит рабочую
складчину. Вдоль буфетной комнаты были поставлены длинные столы, на
которых лежали нехитрые яства: колбаса, сыр, жареная баранина, огурцы,
картофельные салаты и корзиночки с хлебом. БУТЫЛКИ с пивом и дешевым вином
придавали столам праздничный вид. Глаголев подошел к краю среднего стола.
Ему подвинули стул.
- Спасибо, товарищи,- просто сказал Глаголев.- Сядем, поговорим...
Опять гром аплодисментов и довольный смех присутствующих взметнулся под
ярким светом висячих ламп. Поднялась возня, которая бывает, когда много
народу сразу усаживается за столы. Глаголев смотрел на приготовленное
угощение и на рабочих, которые уселись, но не дотрагивались до еды. Сзади
сидящих сплошной стекой стояли те, кому не хватало места.
- Да ты откушай, - подтолкнул под локоть Глаголева пожилой рабочий, тот, в
чистом пиджаке, который шел сюда с ним рядом. - С рюмочкой поздравь... Они
с тебя начало полагают.
- Знаю, товарищ,- опять просто ответил Глаголев и поднял руку.
Стоя и опираясь о край стола, он заговорил, не докладчиком, а беседовал с
такими же рабочими, каким был сам и каким не переставал себя чувствовать А
когда окончил и поднес к губам рюмку, то уже все кругом кричали так
радостно и так хорошо. Старый рабочий крепко обнял Глаголева за плечи, и
они троекратно расцеловались. Хохотали и весело гомонили. Кто-то шутил:
- Чего он со стариками-то? У нас и помоложе есть...
На середину в просвет между столов вытолкнули молоденькую работницу.
- Дуня!.. Товарищ Рогова!.. Ну-ка!.
Опять захлопали в ладоши.
- Не стесняйся... Запевай.. А мы подтянем...
Работница посмотрела на Глаголева, словно разрешения попросила, и запела в
притихшей комнате:
Травушка-муравушка, лазоревый цветок...
Громадным хором присоединились зычные заводские голоса, и хороводная песня
поплыла по всему клубу. Потом веселая, сразу наперерез хороводной:
Эх, тень-петень выше города плетень...
Пели с присвистом, ухарски, но стройно и красиво. Беловолосый дирижер
стоял с группой молодежи и жадно смотрел на певунью-работницу. Глаголев
понял выражение его влюбленных синих глаз. Потихоньку поманил его к себе
когда все с пением и криками пошли танцевать в зал.
- Товарищ Зубов? - спросил беловолосого Глаголев.
Синие глаза сверкнули смехом и задором:
- Да... Только меня здесь все Мишуткой зовут... К вашим услугам, товарищ
начальник...
- Я познакомился с вашим... с твоим отцом, Мишутка. Слышал по радио
оркестр... Это твоя гармонизация "Дубинушки"?
Мишутка неожиданно скромно опустил глаза.
- Это ерунда... У меня лучше есть... Пролетарскую симфонию для дома
сочинил... Сколько ребята разобрать нe могут. Говорят, что очень густо
ноты пишу и диезов много... А переписать некому...
- Ты учишься музыке?
- В техникуме вашего имени, товарищ, начальник.
Глаголеву стало немножко совестно, что он ни разу не додумался навестить
музыкальный техникум, носящий его имя.
- На каком курсе?
- У нас нет курсов, товарищ начальник... А я только во вторую группу с
этого сентября перешел... Дел много. С утра на завод, потом в группу, да
еще в радиокружке... Прямо разорваться... Суток мало.
-Я рад познакомиться с тобой, товарищ Мишутка.Глаголей пожал молодую
твердую ладонь Мишутки. - Иди в залу веселиться... Там тебя дожидаются, -
он шутливо подмигнул Мишутке, который покраснел и поклонился.
Директор вырос перед Глаголевым.
- - Автомобиль ваш, товарищ Глаголев, сейчас исправлен и доставлен к нам,
стоит в гараже... Шофер отогревается...
- Хорошо. - улыбнулся Глаголев, потому что живо представил себе, как
"отогревается" Никеев.
Директор не переставал расшаркиваться и делал рукой пригласительные жесты,
все время говоря. Глаголев понял несколько слов:
- А теперь к нам... Администрация вверенного мне завода просит вас не
отказать...
Из залы неслись оглушающие звуки трубящего оркестра и топот танцующих.
Глаголев поднимался по широкой лестнице и слушал директора.
- Вот сюда... Прошу... В этот кабинет...
Через распахнутую дверь лился раздражающий яркий свет люстр. Нарядная
толпа гостей и администрации теснилась, чтобы пропустить Глаголева к
белоснежному праздничному стрлу. Опять раздались аплодисменты. Глаголев
облегченно вздохнул, когда они кончились.
Он хотел спросить о чем-то директора, но директор в это время озабоченно
слушал торопливый доклад молодого инженера, который, видимо, прямо с
дежурства только что пришел с работы и чувствовал себя неловко среди
блестящего общества..
-Что это такое?-посмотрел Глаголев на инженера в фланелевой рабочей
куртке. Бритое лицо инженера было возбуждено и озабочено.
На минуту все притихло. Но директор оторвался от инженера. Инженер
поспешно вышел. Директор хлопнул в ладоши.
- Товарищи!.. Граждане!.. Будьте как дома... Вы у нас в гостях... Прошу!
Заиграла музыка салонного оркестрика, спрятанного где-то в углу. Наверху
топали танцующие в зале. Директор подвинул севшему Глаголеву стакан с чаем
и незаметно прошевелил губами:.
- Инженер Гэз сейчас донес мне, что...
V. НЕОЖИДАННОСТЬ
Tax стоял около распределительного щита в рентгеновском кабинете городской
больницы и горячо говорил главному врачу:
- Непостижимая штука... Чертовщина... Две недели назад у меня отсюда
крадут два миллиамперметра... Останавливается вся работа рентгена...
Угрозыск ищет без результата... Превосходно? А вчера вечером я вхвжу сюда
и вижу: пропавшие два миллиамперметра, извольте, довольно аккуратно
ввернуты в соответственные места. Не верю глазам... Включаю ток, чтобы
рассмотреть их при свете... Трах! Реостаты перегорают, предохранители
тоже, все к черту... И самое главное... Амперметры - не т е... Это черт
знает какие... Одним словом, не мои, не наши... Рентген испорчен... Чьи
это симпатичные шуточки, хотел бы я знать!
- Я тоже хотел бы, - отозвался главный врач и погладил свою пушистую
бороду. - Все это очень неприятно. В здравотделе косо смотрят на эту
историю... Говорят: слаб надзор...
- Черт с надзором!.. Не можем же мы по часовому ставить у каждого
казенного больничного предмета... Если это свой вор, то от него не
убережешься... Впрочем, я не думаю, что это свой...
- Не ручайтесь, Tax, ни за кого... Лучше скажите... Наладить рентген можно?
Tax перестал волноваться и вслух подумал:
- Сразу этого не скажешь... Я только что сдал дежурство... Устал, как
собака... Всю ночь не давали спать... Везли и везли больных. Один эаворот
кишок оперировали в три утра с Николаем Ивановичем, спасибо, он рядом в
клинике дежурил... Старика принесли, скоропостижно умершего... Ожоги...
Два перелома конечностей... Опять песком тротуары не посыпают... Калечится
народ.
Главный врач собрался уходить.
- Все-таки сметку мне нельзя ли поскорей? Я пошлю бумажку, успокою
здравотдeльцев... А то там запорют горячку...
Главный врач ушел. Tax походил по кабинету и вскрикнул:
- Неужели?-Остановился на секунду, потер руки и опять
вскрикнул:-Неужели?.. Не может быть... А вдруг? - Он топнул ногой. - Но
это же чудовищно... Невероятно. Если так, то, значит, я... Ах, черт
возьми... В дверь просунулась из вестибюля голова ассистентки.
- Доктор Tax, вы на вскрытие пойдете?
Tax непонимающими глазами смотрел на ассистентку,
- Что? Кто?.. Это вы, Людмила Федорoвна?
- Ну, я... На вскрытие, спрашиваю, пойдете?
- На какое вскрытие? - спохватился Tax.
- Да вчерашнего старика... Борис Глебыч прислал сказать, что начнет через
полчаса... Если интересуетесь, он подождет вас...
Tax озабоченно провел рукой по вспотевшему лбу.
- Вскрытие старика? Вчерашнего? Да... Мне интересно... Я пойду на
вскрытие...
Ассиетентка захлопнула дверь. Tax остался один. Подумал и прыгнул к двери.
Заперся. Постоял посередине комнаты, потом медленно подошел к мраморному
распределительному щиту. Дрожащею рукой вывинтил из патрон на
миллиамперметр и долго смотрел на него. Понюхал, всматриваясь каждую
деталь.
-- 3-те-те, постой-ка... - прошептал Tax и воззрился в миллиамперметр.
Фабричный номер на нем был стерт, как будто нарочно. Tax вывинтил другой
аппаратик, на нем тоже номер был стерт напильником.
Tax положил оба аппаратика на стол и выругался.
- Хорошенькое дельце... Опять тянуть уголовного инспектора? Придется. Но
их дело своим чередом, а ты, доктор Tax, прими свои меры... Иначе...-Он
помотал головой, как бы стряхивая с себя неприятные мысли, и надел поверх
белого халата теплое пальто.
Через черный ход Tax вышел из больничного здания, наискось пересек двор и
распахнул дверь анатомички. Кислый покойницкий воздух не произвел на Таха
никакого впечатления. В прозекторской передней комнате стоял прозектор,
доктор Борис Глебмч, в теплом френче, воздев руки кверху. Служитель Федор
надевал на Бориса Глебыча анатомический желтый кожаный фартук и завязывал
тесемочки на его шее и пояснице.
- Здравствуйте, Борис Глебыч... Не начинали?
- Никак нет, коллега Tax... Здравствуйте... Со спецодеждой вот возимся...
- Борис Глебыч покрутил головой.-Федор!.. Ты мне бантиком завяжи... Не
затягивай... А то, знаете, он мне раз мертвой петлей спьяну затянул, снять
было невозможно. Трагедия... Хоть домой в этом наряде поезжай...
Усатый Федор отступил на шаг и осмотрел Бориса Глебыча.
- Не извольте беснокояться... Все в порядке... Бантиком.
Борис Глебыч опустил руки.
- То-то... Открывай дверь...
- Пожалуйте-с...
Федор открыл дверь, ведущую в комнату, где производились вскрытия. Трупы
лежали на высоких столах и были закрыты старыми цинковыми ящиками.
- Ну, где же ваш вчерашний старичок? - спросил Федора Борис Глебыч и
взглянул в окно. - Из милиции должен человечек подойти. Следует
протокольчик вскрытия нацарапать, так как доставлен был старичок в
больницу в мертвом виде. Можно на смертоубийство нарваться.
Федор подошел к крайнему столу и взялся за цинковый гвоздик.
- Тут... Аккуратный старичок... Жилистый...
Tax достал из портсигара тоненькую папироску и предложил Борису Глебычу.
Федор гремел ящиком. Борис Глебыч зажег спичку и протянул ее Таху
закуривать.
- Что это такое у вас с рентгеном? Говорят, будто чудеса в решете? А?
Tax затянулся.
- Сказать вам откровенно...
Но не докончил фразы. Его перебил испуганный крик Федора:
- Убег... Убег...
Tax обернулся. Федор держал тяжелый ящик и недоумевающе хлопал глазами.
Борис Глебыч сморщил нос и обратился к Федору:
- Какая это тебя муха укусила, братец? Кто убег?
Федор только кивнул головой на стол.
На столе трупа не было.
VI. ЗА РУБЕЖОМ
В штамповальном отделении французской фабрики консервных жестянок "Поль
Шарпи и К°" ровно в пять часов вечера резко просвистел сигнальный свисток.
Рабочие выключили моторы у двадцати четырех давильных станков. Шум и стук
в отделении сменился говором мужских голосов. Семьдесят два человека,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг